Г Л А В А 23

ИЗМЕНЕНИЕ КУРСА РУКОВОДСТВА КПК ВО ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ

«Большой скачок» (1958—1960)

Ревизия генеральной линии КПК. 2-я сессия VIII съезда КПК

Новым этапом в борьбе _____________ за социалистическое развитие Китая должно было стать выполнение второго пятилетнего плана развития народного хозяйства КНР на 1958—1962 гг., предложения по которому были утверждены VIII съездом КПК. Однако в самом начале второй пятилетки Мао Цзэ-дун и его сторонники сумели навязать партии отказ от курса строительства социализма, определенного VIII съездом партии, и добиться принятия волюнтаристской политики «большого скачка». Это выразилось прежде всего в замене генеральной линии партии, выработанной в 1952 г. и подтвержденной VIII съездом, новой генеральной линией 1958 г. и так называемым.курсом «трех красных знамен» («большой скачок», народная коммуна, новая генеральная линия). Этот поворот был субъективистской реакцией Мао Цзэ-дуна и его сторонников на итоги первой пятилетки. Крупные успехи, достигнутые благодаря самоотверженному труду китайского народа, бескорыстной помощи Советского Союза и других социалистических стран, курсу КПК на индустриализацию страны, рост в связи с этим международного авторитета КНР вызвали у маоистов великодержавные устремления, представления о неограниченных возможностях превращения Китая в гегемона, способного диктовать свои требования другим странам, а Мао Цзэ-дуна — в лидера международного значения.

На коренное изменение курса, видимо, повлияла и неудовлетворенность Мао Цзэ-дуна реалистическими темпами экономического развития (определенными генеральной линией 1952 г. и VIII съездом КПК), с его точки зрения медленными и не обеспечивавшими решения гегемонистских задач. Вина за неудачу «скачка» 1955—1956 гг. была возложена на «оппортунистов», препятствовавших выполнению указаний «великого вождя».

Маоисты видели средство преодоления трудностей, возникших в экономике (особенно в сельском хозяйстве) из-за форсирования темпов

индустриализации и кооперирования деревни, не в исправлении ошибок, а в повышении уровня обобществления собственности крестьян и в новом «скачке». Это соответствовало представлениям Мао Цзэ-дуна о всемогуществе субъективных факторов — идеологических и административных («политика — командная сила»).

В конце 1957 —начале 1958 г. (на 3-м пленуме ЦК КПК, на VIII съезде профсоюзов, на 2-м пленуме ЦК КСМ Китая) Мао Цзэ-дуч и его сторонники добивались реабилитации политики «скачка» и изменения генеральной линии партии. После этого в мае 1958 г. была созвана 2-я сессия VIII съезда КПК, на которую, в отличие от 1-й сессии, не были приглашены представители коммунистических и рабочих партий. Речи делегатов не печатались, были опубликованы лишь сообщения о сессии, отчетный доклад Лю Шао-ци о работе ЦК КПК и резолюция по этому докладу, разъяснения Тань Чжэнь-линя к Основным положениям развития сельского хозяйства КНР на 1956—1967 гг. и соответствующая резолюция, а также резолюция о совещаниях представителей коммунистических и рабочих партий в Москве (по докладу Дэн Сяопина, который не был опубликован).

2-я сессия VIII съезда утвердила новую генеральную линию, выдвинутую (как отмечалось на сессии) по инициативе Мао Цзэ-дуна, а именно: «Напрягая все силы, стремясь вперед, строить социализм больше, быстрее, лучше, экономнее». Это означало отмену прежней генеральной линии партии, намечавшей постепенное, рассчитанное на относительно длительный период (до 1967 г. включительно) осуществление в основном социалистической индустриализации и социалистических преобразований. Партии навязывался путь волюнтаристских мер, которые должны были обеспечить «сверхбыстрые» темпы строительства социализма, «большой скачок в промышленности и сельскохозяйственном производстве», о котором говорилось в резолюции сессии.

В отчетном докладе ЦК КПК основное место наряду с обоснованием «социалистической революции на идеологическом и политическом фронте» заняло восхваление «всеобщего скачка в социалистическом строительстве», начавшегося весной 1958 г. Уроки неудач 1956 г. были забыты. Если в 1956 т., на сессии ВСНП и на VIII съезде КПК, критиковалось стремление к торопливому забеганию вперед без учета реальных возможностей, то через два года, на 2-й сессии VIII съезда партии, говорилось о проявлении «некоторых отдельных недостатков» при осуществлении скачка 1956 г., которые «главным образом сводились к тому, что было принято рабочих и служащих на работу больше, чем требовалось, к тому, что некоторым лицам была нецелесообразно повышена заработная плата. В результате этого создалась некоторая напряженность в области рыночного снабжения. Но эти недостатки по существу были очень незначительными по сравнению с огромными успехами, достигнутыми в то время. Более того, с ними было покончено в течение нескольких месяцев в результате движения за увеличение производства и соблюдение режима экономии, начатого по призыву партии. Однако в то время некоторые товарищи неправильно преувеличивали эти недостатки и, недооценив достигнутые тогда великие успехи, рассматривали скачок 1956 г. как своего рода «забегание вперед».

Но и в 1958 г. Лю Шао-ци был вынужден признать, что в партии были люди, скептически относившиеся к новой попытке осуществить «большой скачок». Они говорили об опасности перенапряжения людей, расточительства средств и материалов, нарушения равновесия между доходами и расходами, диспропорции в развитии отдельных отраслей производства. В китайской печати также публиковались материалы,

свидетельствовавшие о существовании оппозиции авантюристическому курсу. Секретарь чжэцзянского провинциального комитета КПК писал в «Жэньминь жибао», что в Чжэцзяне «некоторые люди часто критиковали партийный комитет за раздувание успехов, поспешное забегание»вперед»; в Ганьсу, по свидетельству первого секретаря комитета КПК этой провинции, 20% кадровых работников уездного масштаба и ниже колебались, сомневались, «чем дальше идут, тем чаще оглядываются», а 10% выступали против новой генеральной линии, говорили о повторении ошибки 1956 г., состоявшей в забегании вперед.

На сессии съезда был выдвинут тезис о «седлообразном развитии»: «окачок— консерватизм — большой окачок». Так, «теоретически обосновывались» волюнтаристские эксперименты, причем закон планомерного пропорционального развития, присущий социалистическому способу производства, подменялся, по существу, капиталистическим законом неравномерного развития по циклам: подъем — спад (кризис). Лю Шао-ци говорил об основных моментах новой линии: «При условии преимущественного развития тяжелой промышленности одновременно развивать и (промышленность и сельское хозяйство, при условии централизованного руководства, всестороннего планирования, разделения труда и кооперирования одновременно развивать и промышленность центрального подчинения и местную промышленность, одновременно развивать и крупные, и средние, и мелкие предприятия». Вскоре после сессии этот призыв «идти не на одной, а на двух ногах» вылился в движение за выплавку стали примитивным способом, которое должно было, по замыслу его организаторов, вывести Китай в кратчайший срок в ряды передовых индустриальных держав. В то же (время содержавшийся в докладе Лю Шао-ци тезис о необходимости постепенного осуществления технической и культурной революции не получил дальнейшего развития.

Ревизию генеральной линии 1952 г. и решений VIII съезда КПК Мао Цзэ-дун и его окружение маскировали выдвижением на первый план вопроса о темпах социалистического развития. В действительности же вопрос о темпах тесно связан с (вопросом о путях и методах строительства, руководства трудящимися, о соответствии выдвигаемых задач реальным условиям и возможностям.

Совещание в Бэйдайхэ. «Большой скачок». «Коммунизация» деревни

Мао Цзэ-дун откровенно говорил о своем подходе к решению теоретических и практических вопросов политики и экономики, о своих взглядах на развитие Китая в выступлении, не предназначенном для печати, на расширенном совещании Политбюро ЦК КПК в Бэйдайхэ (пров. Хэбэй). Совещание, в котором участвовали также первые секретари провинциальных комитетов КПК, состоялось в августе 1958 г. Получение высокого урожая 1958 г. приписывалось в сообщении о заседании политике «скачка», причем фигурировали сильно преувеличенные сведения, а именно 300—350 млн. т зерновых, т. е. примерно вдвое больше, чем в 1957 г. (В августе 1959 г. на 8-м пленуме ЦК КПК было заявлено, что сбор зерновых в 1958 г. составил 250 млн. г., в действительности зерна было произведено около 200 млн. т.)

Исходя из того что «зерновая проблема в основном решена», Мао Цзэ-дун на совещании в Бэйдайхэ предложил бросить все силы на то,

чтобы в 1958 г. удвоить производство металла по сравнению с 1957 г. Он считал, что при помощи «глубокой вспашки» и «загущенных посевов» можно быстро добиться дальнейшего роста урожайности и в ближайшем будущем сократить на треть площадь посевов. Основываясь на этих предпосылках, Мао Цзэ-дун предложил «в три-пять-семь лет превратить нашу страну в великое индустриальное государство». Он претенциозно заявил, что тем самым обоснована необходимость пересмотра важных выводов марксистской теории и советского опыта социалистического строительства. «Некоторые вопросы политической экономики и исторического материализма должны быть освещены поновому,— говорил он. — Мы разрешили один теоретический вопрос марксизма: сначала подъем земледелия при одновременном подъеме тяжелой промышленности... Мы поступаем наоборот по сравнению с тем, что делается в Советском Союзе: сначала занимаемся подъемом сельского хозяйства, способствуя (в будущем) развитию промышленности».

Мао Цзэ-дун претендовал на роль единственного продолжателя теоретической деятельности классиков марксизма, которые, по его словам, не разработали вопрос о производственных отношениях. «В Советском Союзе после Октябрьской революции этот вопрос тоже не был решен». Неразработанность проблемы производственных отношений выразилась, по его мнению, в том, что Маркс якобы не развил идею о равенстве, демократии, а в СССР сохранилось разделение между умственным и физическим трудом, принципы оплаты по труду, материальной заинтересованности. В противоположность марксистско-ленинской теории, опыту Советского Союза и других социалистических стран Мао Цзэ-дун выступил за насаждение в Китае порядков «военной демократии», характерных для КПК и Народно-освободительной армии в годы гражданских и антияпонской войн. Называя равенство в распределении на основе бесплатного натурального снабжения «военным коммунизмом», а затем отождествляя понятия «военный коммунизм» и «коммунизм», он, по существу, отрицал марксистское представление о коммунизме как общественном строе, базирующемся на высокоразвитых производительных силах, выдвигал свой идеал казарменного коммунизма при котором рабочий день не ограничивается, людей «перемещают тысячами, десятками тысяч...».

В соответствии с таким представлением об идеальной организации общества Мао Цзэ-дун выразил резко отрицательное отношение к опыту Советского Союза, а также к генеральной линии КПК, выработанной в 1952 г. и утвержденной VIII съездом партии. «После освобождения до 1952 г., — говорил он, — было еще хорошо. А с 1953 по 1956 г. стали отражать в основном, во-первых, буржуазную идеологию и, вовторых, подражать Советскому Союзу». Введение «буржуазного права» и «распространение буржуазной идеологии» он видел, таким образом, в замене натурального снабжения заработной платой. Отвергая марксистскую теорию и практику социалистического строительства в СССР, которые якобы не дают решения проблемы взаимоотношения между людьми, а лишь ведут к «насаждению буржуазного права» и буржуазной идеологии, Мао Цзэ-дун заявил: «Мы должны искать собственный путь».

Ход его рассуждений отражал представления многочисленных выходцев из непролетарской среды,.которые сформировались в армии или партизанских отрядах, долгие годы действовавших в сельской местности. Город представлялся им чуждым и враждебным, ассоциировался не с промышленностью, рабочим классом, передовыми формами произ-

водства, борьбы и организации трудящихся, а лишь с буржуазией, буржуазной идеологией, буржуазными порядками.

Для введения уравнительной системы распределения Мао Цзэ-дун считал необходимым создание народных коммун, причем не только •сельских, но и городских. При этом он подчеркивал важность применения методов принуждения: «Нельзя только придерживаться демократии, надо сочетать Маркса с Цинь Ши-хуаном». По мнению Мао Цзэдуна, строгий контроль над населением Китая можно обеспечить путем военизации всей жизни в коммунах и повсеместной организации народного ополчения. Этому замыслу соответствовала его формула: «Весь народ — солдаты». «Собственный путь» Мао Цзэ-дуна означал превращение всей страны в огромную военизированную «коммуну», в которой осуществляется уравнительное распределение пищи и одежды. Это был идеал, напоминающий представления таипинов о государстве всеобщего благоденствия, но чуждый марксистскому, научному пониманию коммунизма.

Совещание в Бэйдайхэ приняло решение о создании народных коммун, «узаконившее» начатый по инициативе Мао Цзэ-дуна процесс «коммунизации» китайской деревни. В этом решении наиболее ярко проявились субъективизм, отрыв от жизни, левацкий характер политики Мао Цзэ-дуна. В нем говорилось, что «благодаря преодолению правоуклонистских и консервативных взглядов и слому привычных правил в области применения агротехнических мероприятий сельскохозяйственное производство развивается стремительно, продукция сельского хозяйства увеличивается в два раза, в несколько раз, более чем в десять раз, в несколько десятков раз, что значительно содействует идеологическому освобождению людей». Отсюда следовал вывод, что «одноотраслевые сельскохозяйственные производственные кооперативы, охватывающие несколько десятков или несколько сотен дворов, уже не могут отвечать потребностям развития обстановки. При современной обстановке создание народных коммун... в которых сочетаются друг с другом промышленность, сельское хозяйство, торговля, просвещение и военное дело, является необходимым основным курсом, направленным на руководство крестьянами в ускорении социалистического строительства, досрочном построении социализма и постепенном переходе к коммунизму». Далее рассматривались масштабы коммун, подготовка к их организации, другие вопросы, связанные с созданием вместо кооперативов народных коммун. Упоминания о социалистическом характере коммун, о принципе — от каждого по его способностям, каждому по труду — сочетались с заявлением о возможности превращения коллективной собственности в общенародную в три-четыре года или в пятьшесть лет. Общий характер решения определялся его заключительными словами: «По-видимому, осуществление коммунизма в нашей стране уже не является чем-то далеким. Мы должны активно использовать народные коммуны и через них найти конкретный путь к коммунизму».

После заседания в Бэйдайхэ создание коммун, начавшееся еще весной 1958 г., резко ускорилось. 720 тыс. сельскохозяйственных производственных кооперативов были объединены в 26 тыс. народных коммун, каждая в среднем охватывала 20 тыс. человек. В них обобществлялись не только труд и основные средства производства, но и практически вся собственность крестьян, приусадебные участки. Вводилось уравнительное распределение доходов, прежде всего бесплатное (вернее, безденежное) питание в общественных столовых, что означало ликвидацию принципа материальной заинтересованности, социалистического принципа распределения по труду. Руководящие органы

коммуны—травления были объявлены одновременно местными административными органами. Труд и даже быт ib коммунах военизировался. Предполагалось, что в коммунах должно развиваться не только сельское хозяйство, но и промышленное производство — плавка металла, изготовление сельскохозяйственного инвентаря, транспортных средств и пр. В некоторых городах также делались попытки организации коммун, но безуспешно.

Одновременно с созданием коммун всю страну охватило массовое движение за перевыполнение планов, за развитие кустарного производства металла, добычу угля и руды, изготовление различной продукции. Трудящиеся Китая не щадили своих сил, верили партии и маодзэдуновским лозунгам: «Упорно бороться три года и добиться перемены в основном облике большинства районов страны», «Три года напряженного труда — десять тысяч лет счастья». В КНР в то время были возможности значительного увеличения производства металла и других видов промышленной продукции. В 1958 г. прирост производства стали мог достичь четвертой части выплавки 1957 г. (составившей 5,35 млн. г) за счет введенных в строй новых сталеплавильных печей. Советский Союз значительно увеличил поставки промышленного оборудования. Советские поставки только за восемь месяцев 1958 г. обеспечивали комплектное оборудование для 20 современных металлургических и машиностроительных заводов, угольных шахт, электрастандий.

Но Мао Цзэ-дуна и его окружение не устраивало планомерное развитие китайской промышленности, по их мнению, слишком медленное. Вскоре после 2-й сессии VIII съезда КПК, в июле 1958 г., Госплан КНР по указанию руководства КПК разработал новый вариант второй пятилетки, по которому планировалось в 1962 г. произвести в 6,5 раза больше, чем в 1958 г., промышленной продукции и в 2,5 раза — сельскохозяйственной. Это означало, что среднегодовой прирост составил бы в промышленности 45%, в сельском хозяйстве — 20%. Намеченный VIII съездом КПК на 1962 г. уровень производства стали — 10,5—12 млн. т — увеличивался до 80—100 млн. т. Соответственно на совещании в Бэйдайхэ было резко повышено задание по производству стали в 1958 г. — до 10,7 млн. т, т. е. вдвое больше, чем было выплавлено в 1957 г., примерно столько, сколько ранее планировалось на 1962 г. Предполагалось, что такой фантастический рост производства, прежде всего стали, будет достигнут путем широкого развития (наряду с резким увеличением выплавки стали на крупных современных предприятиях) производства металла «местными способами». По всему Китаю сооружались кустарные доменные и сталеплавильные печи, и чуть ли не каждый китаец обязан был принять участие в этой всенародной «битве за сталь». Мао Цзэ-дун и его окружение, спекулируя на естественном стремлении народных масс скорее покончить с хозяйственной отсталостью, используя их доверие к Коммунистической партии Китая, нагнетали фанатизм, создавали впечатление, что победоносный исход «битвы за сталь» (которую сравнивали с одним из главных сражений гражданской войны — Хуайхайской битвой) обеспечит быстрое решение экономических проблем страны. В «битве за сталь» Мао Цзэ-дун пытался подтвердить правильность своего тезиса, восхваляющего бедность и неграмотность китайского народа, поскольку бедность порождает неукротимое желание покончить с ней, а неграмотность означает, что китайский народ «представляет собой чистый лист бумаги, на котором можно рисовать самые прекрасные картины». Были пересмотрены планы и других отраслей, где также поощрялись кус-

тарные методы производства. Так, в середине 1958 г. начался «большой скачок», который должен был, по замыслу его инициаторов, «одним махом» вывести Китай (в разряд передовых промышленных держав. При этом они считали, что широкое применение ручного труда для производства промышленной продукции даст возможность не только быстро увеличить экономический потенциал Китая, но и производительно использовать трудовые ресурсы и местные источники сырья.

Кампания за удвоение выпуска стали проводилась под лозунгом: «Вся партия, весь народ борются за сталь». В разгар «скачка» в «битве за сталь» участвовало несколько десятков миллионов людей. Повсюду в сельских районах были созданы бригады по выплавке металла и транспортные бригады. В них вовлекались массы трудящихся, работавшие с огромным напряжением. Ограничения продолжительности рабочего дня были отменены, сдельная заработная плата упразднена. Широко пропагандировался тезис о том, что единственным стимулом развития производства является «коммунистическая сознательность». Не случайно именно в 1958 г. повсюду обсуждались такие темы, как характер труда при переходе к коммунизму, потребность всех людей трудиться независимо от вознаграждения и т. д. Ручное производство превозносилось как «свое», «местное», т. е. национальное, в противовес «иностранному».

По всей стране — в деревнях, дворах институтов, школ, больниц, театров, в городских кварталах, рядом с современными заводами — были сооружены сотни тысяч примитивных чугунолитейных и сталелитейных печей (90% из них — в сельских коммунах), мелких карьеров, в которых добывались руда и уголь, и других кустарных предприятий. В народных коммунах переплавлялась металлическая утварь.

Хотя строительство каждой кустарной печи из сырой глины без огнеупоров (и металла требовало небольших затрат, в целом по стране это -составило огромную сумму. Производство продукции «а них требовало огромных человеческих усилий. По сравнению с современными предприятиями расход живого труда возрастал в 8—10 раз, овеществленного— в 2—3 раза. Для получения 1 т чугуна расходовалось 50— 60 человеко-дней. Но еще тяжелее на экономике страны сказались дезорганизующие последствия «битвы за сталь». Транспорт был принесен ей в жертву, основные народнохозяйственные грузы перестали перевозиться. В то же время миллионы крестьян, оторванные от сельскохозяйственных работ (в поле работали женщины), переносили в корзинах, перевозили в тачках, на велосипедах за десятки километров руду, уголь, чугун. Громадные ресурсы трудовой энергии китайского народа по вине маоистского руководства были выброшены на ветер. Политика «трех красных знамен» нанесла огромный ущерб — и материальный и моральный—социалистическому развитию Китая. Жизнь показала, что невозможно строить «сверхбыстрыми темпами» социализм на крайне отсталой технической базе. Тем более реакционны и утопичны проекты ускоренного перехода к коммунизму в такой экономически отсталой стране, как Китай.

В сельском хозяйстве раньше всего обнаружились признаки кризиса, вызванного насаждением коммун, уравниловкой, отказом от принципов материальной заинтересованности, перенапряжением людей в связи с «битвой за сталь». Начали поступать сообщения о плохом качестве уборки урожая, о перебоях в снабжении продуктами ряда районов из-за дезорганизации транспорта и отвлечения рабочей силы на «малую металлургию». В связи с этим в решении 6-го пленума ЦК КПК (ноябрь — декабрь 1958 г.) «О некоторых вопросах, касающихся на-

родных коммун» выявились две тенденции. С одной стороны, маоистское руководство стремилось подчеркнуть значение народной коммуны как наиболее жизнеспособной и целесообразной формы перехода от социализма к коммунизму и первичной ячейки коммунистического общества. Тем самым Мао Цзэ-дуну приписывалась роль главного теоретика мирового коммунистического движения. Этому соответствовали тезис о том, что «в вопросах перехода от социализма к коммунизму мы не должны топтаться на этапе социализма», а также указание, что «система бесплатного снабжения, осуществляемая в народных коммунах, начинает содержать в себе ростки коммунистического принципа „каждому по потребностям"».

В то же время, поскольку руководству КПК уже стали известны симптомы неблагополучного положения в деревне, связанного с нарушением социалистического принципа оплаты по труду, в решении 6-го пленума содержались указания о том, что переход от социализма к коммунизму представляет собой довольно длительный и сложный процесс развития, что нельзя перескочить через этап социализма, что оплата по труду должна занимать «в течение известного промежутка времени» в доходах членов коммун «даже главное место». При этом подвергались критике «люди, преисполненные благих намерений, но слишком нетерпеливые», которые «считают, что развитие современной промышленности и других отраслей народного хозяйства до высокого уровня является чрезвычайно легким делом, что всестороннее осуществление социалистической [всенародной собственности <и даже коммунизма— чрезвычайно легкое дело».

Решение пленума содержало предупреждение против поспешного перехода к коммунистическим принципам распределения: «Они считают, что народные коммуны в деревне по своему характеру и сейчас уже относятся к категории всенародной собственности, что очень скоро и даже уже сейчас в них можно отказаться от социалистического принципа „каждому по труду" и принять коммунистический принцип „каждому по потребностям". В силу этого они не могут понять необходимость дальнейшего существования социалистической системы продолжительное время». Пленум подверг критике тех, кто «пытается преждевременно отменить товарное производство и товарообмен, преждевременно отрицая положительную роль товара, стоимости, денег, цен». Таким образом, пленум, по существу, отверг точку зрения, высказанную Мао Цзэ-дуном в Бэйдайхэ, насчет вредности замены натурального снабжения заработной платой.

Пленум принял решение о трех ступенях собственности и управления в народных коммунах, а именно: производственная бригада («основная единица организации труда»), крупная производственная бригада («хозрасчетная единица») и коммуна. Это были шаги к внутренней перестройке коммун. Но они не означали отказа от авантюристических и претенциозных планов «досрочного перехода к коммунизму» за несколько лет. Об этом свидетельствовали и призывы к дальнейшей борьбе с «консерватизмом», и новые показатели плана развития "хозяйства на 1959 г., названный «решающим годом трехлетней упорной борьбы»: производство стали—18 млн. т (в 1958 г. было выплавлено на современных предприятиях 8 млн. г, кустарным способом —3 млн. т, всего И млн. г), добыча угля —380 млн. т (в 1958 г. —270 млн. г), сбор зерновых —525 млн. т (предполагавшийся урожай 1958 г. — 375 млн. т), сбор хлопка —5 млн. т (предполагавшийся урожай 1958 г. — 3,35 млн. т). Выполнение этих наметок означало бы, что по выплавке стали Китай подошел вплотную к уровню Англии, а перво-

начальное максимальное задание второго пятилетнего плана было бы перевыполнено в 1,5 раза.

В коммюнике говорилось, что пленум согласился с предложением Мао Цзэ-дуна о невыдвижении его кандидатуры на следующий срок на пост Председателя КНР, чтобы предоставить Мао Цзэ-дуну большую возможность сосредоточиться на «вопросах, касающихся курса, политики и линии партии и государства», «высвободить большее время для работы в области марксистско-ленинской теории». Это объяснение было на/правлено на усиление культа личности Мао Цзэ-дуна и обоснование его гегемонистских притязаний. В то же время ЛюШао-ци получил возможность укрепить свои позиции как не только руководителя партийного аппарата, но и главы государства. Можно предположить, что Мао Цзэ-дун принял решение об уходе с поста Председателя КНР, почувствовав, что его авантюристический курс в экономике оказался на грани краха, и попытался свалить вину за последствия на других.

После 6-го пленума провал политики «большого скачка» становился все более очевидным. Огромные затраты физических сил рабочих и крестьян и большие материальные издержки, которые были вызваны повсеместным дорогостоящим кустарным производством низкокачественной стали и другой продукции, легли тяжелым грузом на экономику КНР. В.письме Пэн Дэ-хуая Мао Цзэ-дуну, написанном перед 8-м шленумом (13—14 июля 1959 г.), говорилось, что «плата за обучение» во время всенародной выплавки стали достигла 2 млрд. юаней. Обострились диспропорции между отдельными отраслями хозяйства. Уже в 1959 г. в сельском хозяйстве обнаружились тяжелые последствия создания коммун и распространения уравнительного распределения доходов. Сообщения с мест, доклады комиссий по проверке коммун, поступавшие в ЦК КПК, свидетельствовали о тревожном положении, о массовом недовольстве крестьян порядками в коммунах, которое нашло отражение и в армии. На заседании Политбюро, состоявшемся в феврале — марте 1959 г., Мао Цзэ-дун говорил даже, что «несколько сот миллионов крестьян и бригадиры малых бригад объединились для сопротивления парткомам», что «народ неспокоен, армия неспокойна». Сваливая вину за свои авантюристические эксперименты на других, Мао выступил на совещании за устранение «поветрия коммунизации» — уравниловки и экспроприации имущества и доходов крестьян, против чрезмерных производственных заданий и принуждения к безвозмездному труду на строительстве дорог, каналов, водохранилищ и т. д.

Эти же вопросы были предметом обсуждения 7-го пленума ЦК КПК (апрель 1959 г.), который занимался проверкой работы по «упорядочению» народных коммун. Пленум принял проект плана на 1959 г., подтвердив задания, установленные 6-м пленумом. Это свидетельствовало о том, что руководство КПК продолжало придерживаться далеких от реальности представлений о возможностях китайской экономики, хотя у некоторых членов ЦК и обнаружился более трезвый подход к курсу «трех красных знамен». Пленум также утвердил кандидатов на руководящие государственные посты. Состоявшаяся после пленума, в апреле 1959 г., 1-я сессия Всекитайского собрания народных представителей 2-го созыва в соответствии с рекомендацией ЦК КПК избрала Председателем КНР Лю Шао-ци, заместителями председателя— Дун Би-у и Сун Цин-лин, председателем Постоянного комитета ВСНП Чжу Дэ. Премьером Государственного совета был вновь утвержден Чжоу Энь-лай.

Между тем борьба в партии по вопросу об оценке создавшегося положения и дальнейшей политике становилась все более острой. Прямое столкновение произошло летом 1959 г. на совещании, которое предшествовало 8-му пленуму ЦК'КПК, и на самом пленуме. Обострение противоречий в руководстве КПК стимулировалось не только провалом курса экономического строительства, навязанного партии группой Мао Цзэ-дуна, но и переходом к открыто авантюристической, великодержавной внешней политике.

Внешняя политика

В соответствии с представлениями о том, что международная напряженность полезна революционным силам, стремясь стимулировать «скачок» и всеобщую военизацию страны при помощи внешних факторов, группа Мао Цзэ-дуна пошла в августе 1958 г. на обострение обстановки в Тайваньском проливе, начав артиллерийский обстрел прибрежных островов, занятых гоминьдановцами. Эта акция была предпринята в нарушение Советско-китайского договора от 14 февраля 1950 г. без консультаций с Советским Союзом. «Концепция» Мао Цзэ-дуна по вопросам международных отношений была изложена им на совещании Политбюро ЦК КПК в Бэйдайхэ (август 1958 г.), где он прямо выступил против курса СССР и других социалистических стран на оздоровление международной обстановки, утверждая, что «напряженность более выгодна нам и менее выгодна Западу», так как она якобы способствует росту влияния коммунистических партий и увеличению производства в Китае. В апреле 1959 г. Мао Цзэ-дун еще раз признал, что руководство КНР в период «тайваньского кризиса» 1958 г. стремилось не допустить разрядки международной напряженности, добиваясь обострения положения в мире, особенно — советско-американских отношений.

На совещании в Бэйдайхэ Мао Цзэ-дун вновь заявил, что не следует опасаться мировой войны с применением атомного оружия. За громкими фразами о разгроме империализма в случае развязывания им атомной войны скрывался шовинистический расчет на то, что в войне между СССР и США Китай сохранит силы и сможет занять господствующее положение в мире.

Таким образом, группа Мао Цзэ-дуна была готова подвергнуть мир угрозе атомной войны ради своих великодержавных целей. С этими же целями были связаны попытки заставить СССР отказаться от политики мирного сосуществования с другими странами и действовать в интересах гегемонизма китайского руководства. Такая тенденция обнаружилась в вооруженном конфликте, вспыхнувшем на китайско-индийской границе в 1959 г. Правительство КНР начало в 1958 г. добиваться пересмотра границы между Китаем и Индией, выдвинуло территориальные претензии, которые были отклонены индийским правительством. В 1959 г. в районе китайско-индийской границы произошли серьезные инциденты, которые использовались империалистами и местными реакционными силами. Советский Союз, отстаивая интересы мира и международного сотрудничества, выступил за мирное урегулирование китайско-индийского пограничного конфликта.

Некоторые руководящие деятели КПК были недовольны поворотом группы Мао Цзэ-дуна во внешней политике к отказу от дружбы с СССР. Конечно, этот поворот осуществлялся постепенно и втайне от широких партийных масс, от народа, ибо идея дружбы с КПСС, с со-

ветским народом глубоко укоренилась в КНР. В решениях VI и VIII пленумов ЦК КПК 8-го созыва говорилось о помощи Советского Союза Китаю, об укреплении сплоченности «социалистического лагеря во главе с Советским Союзом», положительно оценивались внешнеполитические акции СССР. Но уже в 1958 г. в период «большого скачка» 'И создания народных коммун правительство КНР начало инспирировать и поощрять акты враждебности по отношению к советским людям, работавшим в Китае. В связи с тем что советские специалисты не могли одобрительно относиться к тому, что на китайских промышленных и других предприятиях в обстановке «скачка» нарушались технические нормы, техника безопасности, ставились перед рабочими нереальные задачи, практиковалось очковтирательство, их оскорбляли, называли «консерваторами», всячески третировали и провоцировали. Правительство СССР было вынуждено протестовать против подобного отношения к представителям советского народа, бескорыстно трудившимся в интересах строительства социализма в Китае. Правительство КНР игнорировало эти протесты. В результате советские специалисты были отозваны из Китая. Это произошло в августе 1960 г. (когда кончился срок контрактов большинства специалистов), но уже в 1959 г. советско-китайские отношения были основательно испорчены маоцзэдуновской группой.

Свои политические и экономические провалы маоисты пытались компенсировать или маскировать усилением.националистических настроенией, очернением СССР в глазах китайского народа, клеветой на КПСС. Для этой цели был использован, в частности, спровоцированный китайскими властями отзыв из Китая советских специалистов. Развернулась пропаганда лозунга «опоры на собственные силы», который выражал намерение группы Мао Цзэ-дуна порвать связи КНР с СССР и другими социалистическими странами.

Национализм руководства КПК проявился и в попытках навязать международному коммунистическому движению свой антиленинский курс. В апреле 1960 г. оно открыто выступило со своей «особой» платформой против согласованной линии международного коммунистического движения, опубликовав сборник статей «Да здравствует ленинизм». Как указывалось в Открытом письме ЦК КПСС партийным организациям, всем коммунистам Советского Союза от 14 июля 1963 г., «в этом сборнике, основу которого составляли передержки и усеченные и неправильно истолкованные положения известных ленинских работ, содержались положения, по существу направленные против основ Декларации Московского совещания 1957 года». Речь шла о выступлениях против политики мирного сосуществования, против возможности предотвращения мировой войны в современную эпоху, против использования как мирного, так и немирного пути развития социалистической революции.

Руководство КПК использовало сессию Генерального совета Всемирной федерации профсоюзов для критики Декларации 1957 г. и позиции КПСС и других марксистско-ленинских партий, т. е. вынесло разногласия на открытую трибуну беспартийной организации. На Бухарестском совещании коммунистических партий 1960 г. представители руководства КПК вели дело к углублению разногласий между партиями. Наконец, на Совещании представителей 81 коммунистической и рабочей партии (Москва, ноябрь 1960 г.) китайская делегация упорно отстаивала особый курс руководства КПК и только тогда, когда выяснилась угроза полной ее изоляции, подписала Заявление Совещания.

Выступления против курса Мао на 8-м пленуме ЦК КПК

Против раскольнического гегемонистского курса во внешней политике, авантюристических экспериментов в экономическом строительстве и в социальной организации китайской деревни выступил ряд деятелей КПК, прежде всего член Политбюро ЦК КПК, заместитель премьера и министр обороны Пэн Дэ-хуай. В середине июля 1959 г. он написал письмо Мао Цзэ-дуну и передал его участникам совещания руководящих кадров, которое было созвано в июле 1959 г. перед 8-м пленумом ЦК КПК. С критикой курса группы Мао выступили также кандидат в члены Политбюро ЦК КПК, заместитель министра иностранных дел Чжан Вэнь-тянь, член ЦК КПК, заместитель министра обороны и начальник генштаба НОА Китая Хуан Кэ-чэн, кандидат в члены ЦК, секретарь комитета КПК пров. Хунань Чжоу Сяо-чжоу.

В письме Пэн Дэ-хуая анализировались тяжелые по своим последствиям экономические просчеты: завышение планов капитального строительства, приведшее к распылению средств; диспропорции; растранжиривание материальных ресурсов и людских сил в ходе массовой выплавки стали; путаница в вопросах собственности в коммунах. Пэн Дэ-хуай писал, что «напряженность в различных областях, вызванная диспропорцией, повлияла на взаимоотношения между рабочими и крестьянами и между различными классовыми прослойками в городе». Он объяснял ошибки и неудачи не только объективными причинами (бедность и отсталость страны), но и субъективными факторами: недостаточным опытом, недопониманием закона планомерного, пропорционального развития социализма, чванством и головокружением от успехов, мелкобуржуазным азартом, приводящим к ошибкам. Пэн Дэ-хуай критиковал субъективизм и авантюризм: «При решении проблем экономического строительства задуманное не претворяется немедленно в жизнь, как это бывает в политических вопросах, вроде артиллерийского обстрела острова Цзиньмынь, усмирения мятежа в Тибете и т. д.». В письме указывалось на несостоятельность заявлений о том, что «коммунизм наступит очень быстро». Пэн Дэ-хуай писал, что «идея борьбы за первое место в какой-то мере одержала верх», т. е. говорил об опасности авангардистских и гегемонистских планов Мао Цзэ-дуна; критиковал попытки заменить экономические законы, их познание и использование лозунгом «политика — командная сила». Он предлагал составить план на 1960 г. на реалистической основе, временно приостановить строительство некоторых объектов, бороться с субъективизмом и левацким уклоном, тщательно проанализировать уроки «скачка» 1958 г.

Письмо было воспринято Мао Цзэ-дуном как вызов его политическому курсу и его власти. В какой-то степени это так и было. Ведь Пэн Дэ-хуай указывал на то, что в результате политики «большого скачка» и создания народных коммун «авторитету партии действительно был причинен огромный ущерб». И хотя он говорил о непонимании частью кадров указаний Мао Цзэ-дуна, речь все равно шла о его политике. Пэн Дэ-хуай, а также Чжан Вэнь-тянь указывали на нарушение принципа коллективного руководства, на практику принятия единоличных решений по принципиальным вопросам. Чжан Вэнь-тянь критиковал замену пленумов ЦК расширенными совещаниями Политбюро, которые принимали важнейшие решения без учета мнения членов ЦК КПК. Видимо, разногласия между Пэн Дэ-хуаем и Мао Цзэ-дуном, отражавшие борьбу интернационалистских сил в партии против аван-