ций Лысенко, его наиболее активные критики были скомпрометированы. Но даже в условиях нарастающего морального террора ученые-генетики не прекращали борьбы. Audiatur et altera pars*. В конце октября 1947 г. С. И. Алиханян вновь обращается с письмом к А.А. Жданову с просьбой дать возможность в личной беседе разрешить ряд вопросов, имеющих важное государственное значение. Ни СИ. Алиханян, ни кто-либо другой А. А. Ждановым принят не был.
Среди обращений были и письма академика И. И. Шмальгаузена, на которого в этот период легла роль лидера отечественной биологии. Именно его активность в начале 1948 г. представляла особую опасность для Т. Д. Лысенко и его сторонников. Сохранилась следующая справка, направленная
Ю.А. Жданов 12 февраля 1948 г. пишет в секретариат А. А. Жданова: «Академик Шмальгаузен И. И. в своих письмах в ЦК ВКП(б) указывает на некоторые недостатки, которые имели место при проведении дискуссии по вопросам внутривидовой борьбы за существование в природе и ее значении в эволюции». Он предпринимает и первую попытку активно повлиять на дальнейшее развитие науки. 24 февраля 1948 г. он направляет И. В. Сталину (копии - А.А. Жданову и Г.М. Маленкову) докладную записку «О тетраплоид-ном кок-сагызе», в которой показывает большое значение работ профессора М. С. Навашина и прямо ставит вопрос о вреде, наносимом сельскому хозяйству Т. Д. Лысенко. Вот отдельные отрывки из этой докладной записки.
|
|
Ю. А. Жданов - И. В. Сталину
24 февраля 1948 г.
...Трудности внедрения тетраплоидного кок-сагыза проистекают, в первую очередь, из неправильной установки, которую прямо и косвенно дает акад. Т. Д. Лысенко. Утверждая, что тетраплоиды — «уроды», получившиеся от «отравления» колхицином, он с самого начала, вместо объективного изучения новой формы, от которой были основания ожидать полезного эффекта, создал вредную атмосферу враждебности и недоверия. В силу того, что большинство должностных лиц в области сельского хозяйства находится под его влиянием, внедрение тетраплоидного кок-сагыза с самого начала встречало большие трудности. Вместо дружеской поддержки того, что было полезного в работе Навашина, он встречал сопротивление, подозрение и выискивание мнимых недостатков; работникам практики внушалось будто «Навашин увеличил корни с помощью фокуса, они все равно не годятся»; пропагандировалась мысль о том, что свойства тет-раплоида с годами исчезнут, что его каучук негоден, что увеличение размеров вызвано патологическим «разбуханием», словом, делалось все, чтобы задержать работу. В первые дни, когда Навашин демонстрировал семена тетраплоидного кок-сагыза в присутствии Т. Д. Лысенко, последний выразил мнение, что из них не вырастут здоровые растения с хорошими корнями. Вполне естественно, что при огромном влиянии Т. Д. Лысенко отношение везде было настороженное или отрицательное...
Вся история тетраплоидного кок-сагыза является ярким примером того, как полезное дело, почти за свой страх и риск поддерживаемое на низах практиками, всячески тормозится «руководством», находящимся под влиянием неверных установок Т. Д. Лы-
' Пусть будет выслушана и другая сторона.