Седьмая фаза (капиталистическая) 1 страница

Диагностические признаки седьмой фазы следующие: превращение естественных наук в производительную силу (изобретение паровой машины, железной дороги, парохода, затем двигателя внутреннего сгорания, электрического освещения, телеграфа, телефона и т. п.; внедрение науки в индустриальное производство и в сельское хозяйство); бурный рост вооружения в течение всего периода (усовершенствованное нарезное огнестрельное оружие, бездымный порох, дальнобойная артиллерия, бронированные корабли, сначала паровые, затем дизельные; изобретение самолета и танка, химического оружия); противостояние буржуазии и наемных рабочих как основных классов; возникновение интеллигенции; тенденция (правда, ещё слабая) к распаду крестьянства на те же классы предпринимателей и наемных рабочих; сохранение остатков прежних классов шестой и пятой фаз лишь на периферии общества; возросшее значение нерелигиозных идеологий, как оправдывающих и приемлющих существующий ход исторического прогресса (например, позитивизм), так уже и альтернативных (например, марксизм) – за счёт ослабления традиционных религий, которые, однако, сохраняют свое официальное положение в государстве и в некоторой мере по-прежнему определяют черты национальных характеров; в государственном отношении – образование республик или очень ограниченных (конституционных) монархий; полный колониальный раздел регионов, не успевших достичь седьмой фазы, вооруженное соперничество обществ, её достигших; создание колониальных империй и борьба за них; войны грандиозного масштаба с огромными разрушениями и людскими потерями.

Фаза капитализма впервые наступает в странах Западной Европы и в Северной Америке. Все остальные страны мира, кроме Японии, не успели дойти до седьмой фазы и в начале – середине XIX в. все ещё находились в шестой, а то и в пятой фазе [181]. Это означало не абсолютную отсталость этих обществ, а лишь небольшое в общеисторическом масштабе запаздывание, обусловленное более или менее случайными или второстепенными причинами: например, отсутствием благоприятных природных условий, как в Африке или торможением вследствие завоеваний кочевниками, либо более поздним созданием альтернативных идеологий (на Ближнем и Среднем Востоке, в Китае, отчасти и в дореформенной России).

Ещё до промышленного переворота – перехода от ручного к промышленному труду (что знаменует начало превращения науки в производительную силу и является непременным условием победы капиталистического строя) – в наиболее развитых странах происходят революции, которые создают условия для скорого наступления новой фазы исторического процесса. Первой была революция в Англии (1642– 1649), историю которой мы уже излагали и которая привела не к установлению власти капиталистов, а к господству англиканской церкви (т. е. слегка реформированного католичества, независимого от римского папы) и – ненадолго – к более крайним формам протестантства, которые, впрочем,, впоследствии вновь уступили ведущее место англиканству. (Лишь в Шотландии уже тогда утвердилась одна из реформированных христианских религий – кальвинизм.)

Выше я отмечал, что уже Английская революция, так же как Французская после неё и особенно Октябрьская в XX в., демонстрирует характерную для всех социальных революций модель развития: резкая смена общеобязательной идеологии ведёт к развязыванию побуждения к агрессии, проявляющейся в междоусобном истреблении, с переходом власти ко всё более радикальным группам и группкам, что кончается личной диктатурой.

Значение английской революции состоит, прежде всего, в том, что она сделала возможным появление альтернативных идеологий и тем самым косвенно способствовала развитию естественных наук и философии.

Такая важная опора существовавшего строя, как монополия католической церковной организации с её богатыми монастырями, обширными церковными и монастырскими землями и абсолютной властью церковной иерархии, была сломлена ещё до английской революции установившим свою абсолютную власть королем Генрихом VIII в первой половине XVI в. Окончательно английская буржуазия пришла к власти лишь в результате парламентской реформы 1832 г.

Своего рода революцией была и война за освобождение североамериканских колоний Англии и создание Соединенных Штатов (1775–1791) [182]. В США ведущую роль наряду с буржуазией северных штатов сыграли и плантаторы южных штатов, которые вели рабовладельческое хозяйство. «Декларация независимости» (1776 г.) и «Билль о правах» (1791 г.) легли в основу конституции США; в этих документах было провозглашено право всех людей на «жизнь, свободу и стремление к счастью», что и легло в основу лозунгов следующей, Французской революции (1789–1799).

Этапы Французской революции и наполеоновского периода излагались выше.

Из всех буржуазных переворотов именно Французская революция может считаться революцией в собственном смысле слова – единовременным социальным взрывом, сразу уничтожившим традиционные ценности и провозгласившим новые. Столь резко революционный характер переворота 1789 г. я склонен объяснять тем, что в других странах римско-католическое единомыслие было уже ранее подорвано укрепившимися альтернативными учениями реформации, а здесь революцию делали те, кто ещё в юности должен был заниматься схоластическими (однако иногда со смертельным исходом) спорами о свободе воли и благодати. Вследствие наполеоновских завоеваний (хотя и оказавшихся эфемерными) идеи Французской революции распространились по всей Европе, в том числе и там, где шестая фаза не получила полного развития и буржуазия была слаба. Это, между прочим, указывает на то, что революционные идеи были не специфически буржуазными, а выражали общий социально-психологический дискомфорт.

Это не означало ещё окончательного наступления капиталистической фазы исторического процесса. Европе предстояло ещё пережить период докапиталистической абсолютистской реакции – господства в Европе «Священного Союза» монархов России, Австрии и Пруссии, к которой примыкали Франция (Бурбоны) и Великобритания,– и подавления всех попыток новых революций. Лишь после парламентской реформы 1832 г. в Англии и половинчатой революции 1848 г. в Германии и Франции, после освободительной войны за объединение Италии на либеральных началах (окончилась победой в 1870 г.) и после реформ Александра II в России (1861 –1864) капиталисты получают некоторую свободу рук и примерно к концу 1860-х годов приходят к власти в большей части Европы (но ещё не в России, где власть стала переходить к буржуазии лишь после революции 1905 г., а затем Февральской революции 1917 г.). В США переломным моментом явилась война между северными штатами (уже капиталистическими) и южными, плантаторскими (1861 – 1865) [183].

Совершенно независимо от Европы и Америки Япония переходит к капиталистической фазе в результате «революции Мэйдзи» в 1868 г. Была свергнута власть сёгунов и возвращена власть тэнно (императору). Начавшаяся как традиционная борьба между знатными родами, революция быстро превратилась в движение за национальное единство и овладение западной технологией (в первую очередь оружием). В этом движении участвовали нарождавшаяся буржуазия, рядовые самураи и даже крестьяне, и постепенно оно приняло все признаки буржуазного переворота. Были ликвидированы феодальные княжества, введена частная собственность на землю и организовано высшее образование по европейскому образцу. Шли споры о возможности перехода к парламентской системе; первый парламент с довольно ограниченными правами собрался лишь в 1890 г.

Несмотря на сохранение традиционной идеологии, буддизм потерял официальный статус. Государственной религией был признан синтоизм. Первоначально это было не что иное, как обычные традиционные культы, характерные ещё для третьей фазы. Но, существуя в дальнейшем параллельно конфуцианству и буддизму (а позднее и христианству), синтоизм выработал собственные религиозно-философские основы: наряду с культом старинного верховного божества – богини Солнца был введен и культ тэнно как воплощения высших небесных сил. То обстоятельство, что это божество поселилось именно в Японии, должно было обозначать превосходство японцев и японских ценностей над всем человечеством вообще.

Технология, заимствованная из Европы, хорошо прививалась и развивалась в Японии, которая к началу XX в. стала могущественной капиталистической державой с сильной армией и едва ли не лучшим в мире флотом. Перестройка японского общества осталась мало замеченной в Европе и особенно в России, где о нём судили по путевым запискам И. А. Гончарова «Фрегат Паллада», относившимся к началу 1850-х годов.

Таким образом, седьмая, капиталистическая фаза исторического процесса установилась в широкой полосе от Атлантического до Тихого океана в середине XIX в. Эта фаза, отличавшаяся огромным ускорением технологического прогресса и оптимистической верой в его неограниченные возможности, оказалась и самой кратковременной. Она была ознаменована тяжелейшими войнами со всё большими людскими потерями и все более разрушительными последствиями.

Возникавший в эту эпоху дискомфорт уже не облекался в религиозно-этические одеяния [184]. Капиталисты испытывали дискомфорт потому, что нуждались во все новых источниках сырья и рынках сбыта, а также из-за возраставшей конкуренции с капитализмом других стран. Рабочий класс и примыкавшая к нему часть крестьянства ощущали дискомфорт от с трудом ограничиваемой капиталистической эксплуатации, а всё население – от возраставших потерь в капиталистических войнах. Как и в эпоху средневековья, периодов мира не было; разница состояла лишь в том, что тогда кровопролитие происходило у всех на глазах, а теперь было отнесено в отдалённые края света. В метрополиях создавался слой населения, который войны никогда не видел и считал её злом; армия больше, чем раньше, отстояла от населения в целом.

В то же время рост капиталистического производства в немалой мере стимулировался вывозом товаров в колонии. Мы уже видели, что голландские, испанские и португальские колонии сложились как общества не позже шестой фазы, но полный захват колоний – стран шестой, пятой и более ранних фаз – это характерная черта фазы седьмой, а отношения, складывавшиеся в это время между державами, сильно зависели от стремления к переделу колоний каждой державой в свою пользу. Вот тут-то и было поле для проявления социально-психологического импульса агрессии.

Как уже отмечалось, естественные науки в капиталистической фазе стали производительной силой. Но и некоторые гуманитарные науки пытались теперь влиять на исторический процесс. Толчок общественно-экономическим изменениям пытался дать марксизм, первоначально бывший одной из теорий капиталистических производственных отношений. «Капитал» Маркса был серьёзной научной работой, но что это «не догма, а руководство к действию» – заблуждение: при всей глубине анализа и при всем том влиянии, которое было им оказано не только на общественные процессы эпохи капитализма, но и прямым образом на науку, это все-таки было «сочинение на заданную тему». Дело в том, что Маркс лишь с 1867 по 1880 г. писал «Капитал», который должен был привести к выводу об обречённости капиталистического строя и неизбежности перехода общества к коммунизму. Но сам вывод о том, что по капиталистической Европе «бродит призрак коммунизма» уже был заранее сделан Марксом и Энгельсом в «Манифесте Коммунистической партии» в 1849 г., т. е. задолго до начала научного труда Маркса (который и должен был доказать неизбежность победы этого призрака). «Манифест» был выпущен даже до окончательного укоренения капиталистической фазы в Европе.

После этого общего введения к истории капиталистической фазы перейдем к более подробному рассмотрению событий этой эпохи [185].

В Англии промышленный переворот в основном завершился в 1800-е годы. Буржуазия ещё не вполне овладела государственной властью до парламентской реформы, тем не менее, жизнь в стране уже с начала века определялась капиталистическим производством с такими его характерными чертами, как безудержная и бесчеловечная эксплуатация наемного труда, периодические кризисы перепроизводства и т. п.

Происходят первые выступления рабочего класса: бунты так называемых луддитов в 1811 –1813 гг., сопровождавшиеся разрушением машин (парламент ответил введением смертной казни за их разрушение); в 1819 г. волнения в Манчестере, подавленные войсками (так называемое Питерлоо). Буржуазия, однако, чувствовала себя политически ущемленной: хотя страна имела парламент с двумя партиями – вигами и тори, но обе партии в основном отражали интересы землевладельцев (виги – отчасти и интересы финансовой буржуазии).

Структура парламента (Палаты общин), исторически сложившаяся в XVI–XVII вв., совершенно не соответствовала реальным требованиям экономической и социальной жизни. Часть депутатов избиралась сельскими округами – графствами, но фактически землевладельцами из сельских местностей, причем малолюдное и отсталое графство Корнуолл имело вчетверо больше представителей, чем некоторые наиболее населенные и экономически развитые центральные графства. Часть депутатов выбиралась от городских округов (местечек – boroughs). При этом было шесть различных типов boroughs, которые различались между собой по условиям их представительства. Иные полностью потеряли свое население, но от них продолжали выставляться депутаты в парламент, другие местечки были столь ничтожны, что избиратели полностью зависели от местного помещика; в то же время выросшие в XVII–XVIII вв. крупные индустриальные города, такие, как Бирмингем или Манчестер, вообще не имели представителей в парламенте. Вопрос о его реформе остро стоял с 1780-х годов.

Наконец, виги внесли в парламент и в 1832 г. провели билль о реформе, который фактически означал переход власти в стране к буржуазии. Реформа, однако, удовлетворила население не полностью. Вскоре возникло движение рабочего класса – чартизм, которое выдвинуло в 1838 г. требование введения хартии избирательных прав, включавшей шесть пунктов: равные избирательные округа, всеобщее избирательное право, оплата депутатов парламента, отсутствие имущественных ограничений для избирателей и избираемых, тайное голосование и ежегодные заседания парламента [186]. Чартизм с его всенародными петициями, манифестациями и угрозой забастовок не пережил 1848 г., однако в ходе истории все чартистские требования были в конце концов приняты.

Становление режима капиталистической экономики повсюду, и, прежде всего именно в Англии, приводило к колониальной экспансии. Капиталу требовались новые рынки для производимых товаров, желательно с монополией на их продажу, расширение источников сырья и возможностей для капиталовложений. Технологическое превосходство Европы облегчило завоевание колоний в частях света, не достигших седьмой фазы.

Вся капиталистическая фаза являет картину прогрессирующего превращения отсталых частей Земного шара в колонии с более или менее бесправным населением, управляемым колонизаторами,– вплоть до полного раздела всех доступных территорий в начале XX в. Ясно, что в покоряемых странах назревал новый общественный дискомфорт, хотя он стал сказываться не в первых поколениях.

В некоторых случаях захваченные страны заселялись выходцами из метрополии. Американские колонии Англии, принадлежавшие к этому типу, отложились, создав Соединенные Штаты Америки; так же отложились от Испании и Португалии их колонии в Латинской Америке (но не в Африке). В дальнейшем Англия стала предвосхищать события, предоставляя колониям, заселённым англичанами, все возрастающую долю самостоятельности. В конце концов, Австралия, Канада, Новая Зеландия, Южная Африка стали независимыми государствами, входящими в Британское Содружество наций.

Особо важную роль для Англии играла Индия.

Ост-Индская компания была создана ещё королевой Елизаветой I и имела целью доставлять в Англию перец и другие пряности (они имели в прежнее время исключительное значение из-за отсутствия холодильников для мяса). Первая фактория в Сурате была основана в 1613 г., за ней последовали и другие. Остров Бомбей, перешедший к Англии как часть приданого португальской принцессы, жены Карла I, был также передан Ост-Индской компании, её стараниями на нем вырос город. Возникали всё новые английские фактории как на западном, так и на восточном побережье Индии; в 1690 г. англичанами была построена Калькутта.

В 1702 г. была создана новая Объединенная Ост-Индская компания; до 1858 г. она осуществляла суверенитет над всё большей частью индийских территорий, включая Бенгалию, Бихар, Ориссу и другие области. Первоначально владения англичан находились формально в вассальной зависимости от династии Великих Моголов, но затем зависимость прекратилась.

Владения Ост-Индской компании продолжали расти и в XIX в. В 1828 г. на принадлежавшей ей территории было запрещено сати (самосожжение вдов по индуистскому обычаю), в 1843 г.– рабство, но в целом англичане считали нужным только поддерживать законный (по местным понятиям) порядок и взимать налоги, не вмешиваясь в социальные отношения [187].

Экспансия Англии в зоне Индийского океана привела к столкновению с Китаем. С 1799 г. китайское правительство запретило разведение опиумного мака и импорт опиума. Англичане сочли это нарушением права свободной торговли, и в 1839–1842 гг. между Англией и Китаем разгорелась «первая опиумная война». Китай и позже настаивал на запрещении опиума, но в результате «второй опиумной войны» 1858 г. был вынужден это запрещение отменить.

В 1857–1858 гг. происходило восстание индийских солдат Ост-Индской компании (сипаев). Оно было направлено, прежде всего, против тех (немногих, в общем) нововведений, которые индийцы рассматривали как европеизацию и нарушение индуистских ценностей. Непосредственной же причиной послужило использование нового ружья с патронами в «картузах», которые должны были надкусывать солдаты, когда заряжали ружье. Между тем патроны смазывались говяжьим или свиным жиром и тем самым были табу как для индусов, которые считают корову священным животным, так и для мусульман, которым запрещено употреблять свинину в пищу.

Началась полуторалетняя кровопролитная война, сопровождавшаяся зверствами с обеих сторон. В результате правление Ост-Индской компании было прекращено, последний Великий Могол смещён и сослан, и на месте империи Великих Моголов возникла британская Индийская империя с королевой Англии Викторией в качестве императрицы. Часть территории Индии была подчинена британской короне, но во многих крупных анклавах сохранилась власть местных раджей, руководимых британскими «советниками».

Англичане придерживались правила ничего не менять в местных обычаях, если эти обычаи не подрывают радж (господство) Англии. Так, в Дели, пока он был столицей Могольской империи, не возводились индуистские храмы. Это обыкновение сохранилось и тогда, когда Дели стал столицей британской Индийской империи. Каждый раджа сохранял свои доходы и почести, и англичане не вмешивались в сложную систему каст.

Хотя англичане всегда держались в колониях обособленно и высокомерно, нельзя сказать, что их власть, как в Индии, так и в других колониях (например, в Африке – в Нигерии, Кении, Гане и др.) сводилась исключительно к угнетению местного населения и получению с него доходов. Уходя в середине XX в. из своих колоний, англичане оставляли сеть железных дорог, телеграф, почту, промышленные предприятия и инфраструктуру, которые государства средневековой и постсредневековой фазы самостоятельно создать ни в коем случае не могли. Большинство бывших колоний добровольно осталось в составе Британского Содружества наций.

Во Франции поворот к капитализму начался в результате июльской революции 1830 г. Был снова введён трёхцветный флаг революции (вместо белого с бурбонскими лилиями). Хотя движущей силой переворота были рабочие и мелкая буржуазия, однако ситуацией овладела финансовая буржуазия [188]. Палата депутатов была несколько демократизирована, однако республика объявлена не была, а престол был предложен герцогу Орлеанскому Луи Филиппу, представителю младшей ветви Бурбонского дома. «Священный Союз» не прореагировал – из-за разногласий между державами,– и с этого времени, можно сказать, что он прекратил существование.

Революция 1830 г. вызвала некоторые волнения и в других странах Европы. В 1830–1831 гг. восстала русская часть Польши, но восстание было подавлено; Польша лишилась своей конституции, дарованной ей Александром I в 1815 г., и началась политика усиленной русификации польских земель.

В России революция 1830 г. произвела большое впечатление на Николая I: его политика сильно сместилась вправо; работа по подготовке законов об ослаблении или отмене крепостного права была свернута.

Между тем во Франции снова назревали серьезные события. Большая часть буржуазии была недовольна результатами революции 1830 г.; в 40-е годы в стране были неурожаи, а в 1847 г. произошел кризис перепроизводства; пролетариат не получил в результате предыдущей революции ничего. В 1848 г. вспыхнула новая революция. Было создано на основе широкой коалиции временное республиканское правительство, введено всеобщее избирательное право для мужчин, рабочий день был сокращен до 10–11 часов, были увеличены налоги на земельных собственников (включая крестьян). Но образованное в результате выборов Учредительное собрание двинулось сильно вправо. Начались народные демонстрации, что вызвало репрессивные меры правительства, приведшие к восстанию пролетариата, которое было подавлено. Принятая Учредительным собранием конституция передала почти абсолютную власть президенту, которым при поддержке буржуазии и особенно крестьянства стал племянник Наполеона I Луи-Наполеон, объявивший себя в 1851 г. императором Наполеоном III.

Параллельно с этими событиями шла французская колониальная экспансия. Так, между 1830 и 1847 гг. был завоеван Алжир.

Революция 1848 г. вызвала во всей Европе гораздо более значительные отклики, чем революция 1830 г.

В Австрии революционные выступления вынудили уйти в отставку Меттерниха, бывшего с 1815 г. душой «Священного Союза». Правительство Австрии сначала провозгласило конституцию и куцый избирательный закон, но затем было вынуждено созвать Учредительное собрание и издать новый закон, вводивший всеобщее избирательное право – для мужчин. Рабочее движение всячески сдерживалось, зато крестьяне получили отмену крепостного права [189].

Одновременно происходила демократическая революция и в Венгрии, в которой важную роль играли крестьянство и национальные движения, особенно славянских народов. В начале 1849 г. австрийские власти ввели в Венгрию войска, с которыми сначала довольно хорошо справлялись образовавшиеся революционные части. Но венгерское дворянство поддержало Габсбургов, которые обратились к Николаю I с просьбой послать для подавления революции русские войска, и с их помощью революция была подавлена. Тем не менее позиции буржуазии, несомненно, укрепились и в этой стране.

Революция началась в 1848 г. и в Германии, но здесь революционные силы удалось повсеместно подавить за счёт некоторых уступок либеральной буржуазии со стороны местных правителей. То же самое произошло и в Италии. Перед итальянцами стояла задача создания общенационального-государства: страна была разделена на ряд отдельных владений, значительная её часть принадлежала либо Австрии, либо Бурбонам. Вожди революции Гарибальди и Мадзини надеялись создать общеитальянскую демократическую республику. Но революционное движение было подавлено Австрией, Францией, Испанией и бурбонской династией Королевства обеих Сицилии (включавшего Неаполь). Однако в Пьемонте, на северо-западе страны, была создана конституционная монархия. На севере Италии начался промышленный переворот.

В Германии задержавшийся было промышленный переворот также поставил в порядок дня давно назревшее национальное объединение страны. Роль объединителя взяла на себя Пруссия, руководимая королем Вильгельмом I, но главным образом талантливейшим государственным деятелем Бисмарком. В результате войны с Данией 1864 г. и особенно молниеносной войны 1866 г. с Австрией Пруссия стала никем не оспариваемым лидером движения за германское объединение. Часть мелких германских государств была непосредственно присоединена к Пруссии. По конституции образованного в 1867 г. Северо-Германского союза к союзной компетенции относились военное дело, внешние сношения, монетная система, почта, железные дороги. Было создано союзное правительство во главе с канцлером Бисмарком, ответственным только перед президентом союза, которым являлся король Пруссии, он же главнокомандующий в военное время. Учреждался и союзный парламент – рейхстаг, имевший право вотировать бюджет; он избирался всеобщим голосованием мужчин, за исключением солдат и домашней прислуги [190].

Мелкие германские монархи сохранили почести и цивильные листы, но имели мало влияния на общегерманскую политику, так что можно считать, что с этого времени начинается история капиталистической фазы в Германии.

Важное место в европейской политике с середины XIX в. занимал так называемый Восточный вопрос, т. е. вопрос о судьбах Османской (Турецкой) империи, которую раздирали внутренние противоречия и сепаратистские движения, в особенности в христианских балканских областях. Для Франции и Англии это был главным образом вопрос о военном и торговом господстве на Средиземном море, а для Австрии и России – о возможной территориальной экспансии. Австрия непосредственно прилегала к Балканам, а Россия – этот «Третий Рим» – надеялась на возрождение православной и славянской Византийской империи на Балканах. Православными здесь были румыны, болгары, сербы, черногорцы, македонцы и греки; кроме того, важную часть населения Малой Азии составляли христиане-монофизиты – армяне.

Но, прежде всего Россия, давно теснившая турок, мечтала о захвате Черноморских проливов и о получении свободного выхода в Средиземное море.

В 1774 г. Россия обеспечила себе ряд крепостей на Черном море и подтвердила независимость Крымского ханства от Турции, а также получила право покровительства христианским подданным Турции; в 1783 г. она аннексировала Крым, в 1801 – 1810 гг. присоединила православную Грузию, в 1812 г. аннексировала Бесарабию и получила право гарантировать автономию Сербии (почти одновременно Персия уступила России права на земли к северу от р. Араке и Талышское ханство). В этих условиях Австрия опасалась создания мощного славянского (фактически русского) фактора на Балканах и в течение XIX в. стремилась поддерживать Турцию.

На Балканах же существовали не только антитурецкие, но и антигреческие настроения: в Валахии, Молдавии, Хорватии определенная группа греков, фанариоты (их так называли по греческому кварталу Фанар в Стамбуле), составляла часть турецкой администрации. Вот почему попытка грека-фанариота, князя Александра Ипсиланти, опираясь на Россию, организовать антитурецкое восстание на Балканах в 1821 г., не имела успеха. В том же году в Стамбуле был повешен православный патриарх. Россия разорвала дипломатические отношения с Турцией.

В 1822 г. восстала Греция. Греки объявили о своей независимости, но державы пока предпочитали, чтобы Греция оставалась в вассальной зависимости от Турции.

В 1826 г. Николай I предъявил Турции ультиматум, потребовав признания автономии придунайских княжеств (Молдавии и Валахии) и Сербии. В 1827 г. турецко-египетский флот был разбит англо-французско-русским флотом при Наварине, а в следующем году русские, разбив персов в Закавказье, заняли Ереван и Нахичевань, завершив завоевание Закавказья. В 1828–1832 гг. была окончательно признана независимость Греции (достигнутая с помощью французских войск); русско-турецкая война 1828–1829 гг., успешная для русских, закончилась компромиссным Адрианопольским миром, так как Николай I полагал, что лучше слабая Османская империя, чем усиление Англии и Франции и даже Египта на Балканах [191].

В 1831 г. египетский паша Мухаммед Али, не получив ничего за свою протурецкие усилия в Греции, объявил султана еретиком и начал завоевание Палестины и Сирии. В данном случае Турция получила поддержку России; русские войска покинули дунайские княжества.

Яблоком раздора между державами был вопрос о Босфорском и Дарданелльском проливах: Николай I считал, что они должны либо быть открыты для России, либо закрыты для всех держав; Франция и Англия требовали их открытия для себя. Были и другие разногласия между державами, но существенным, видимо, было то, что Франция при Наполеоне III нуждалась в эффектных победах, а Англия боялась, что своими требованиями защиты православных интересов в Турции Россия ведет дело к установлению протектората над. Османской империей. Все это привело в 1854–1856 гг. к войне Франции, Англии, Турции и итальянского государства Пьемонт–Сардиния против России. Союзники решили, что необходимо лишить Россию господства на море, и потому осадили её черноморскую военно-морскую базу Севастополь. После героической одиннадцатимесячной обороны он был взят.

По Парижскому миру 1856 г. Россия уступила Турции придунайскую часть Бессарабии, лишилась права охраны православных интересов в Турции (все христианские интересы были переданы под международную защиту), дунайским княжествам гарантировалась автономия; русский черноморский флот должен был быть уменьшен до минимума.

Но главный для России вывод из Крымской войны заключался в том, что обнаружилась негодность её армейской структуры, основанной на насильственном наборе рекрутов сроком на 25 лет, и, что ещё важнее, негодность её социально-политического строя. Николай I умер ещё в ходе Крымской кампании, а новый император – Александр II перешёл к политике реформ, из которых важнейшими были отмена крепостного права, правда небезвозмездная, и введение суда присяжных. Были созданы условия для буржуазного развития (хотя власть к буржуазии не перешла): отмена крепостного права содействовала появлению доступной рабочей силы; быстро строилась сеть железных дорог, развивалась промышленность. И, конечно, возникали неизбежные для этой фазы колониальные войны.