Рэймон Руссель
Locus Solus
Рэймон Руссель
Locus Solus
От редакции
Кто он, Рэймон Руссель (1877–1933), — великий писатель или великий безумец? Не одно поколение исследователей его творчества пытается найти ответ на этот вопрос. Но то, что он великий, не отрицает никто. Сам Руссель в девятнадцать лет, заканчивая поэму «Подставное лицо», написал:
«По каким-то неуловимым признакам догадываешься, что из-под твоего пера выходит шедевр, а сам ты чудесным образом отличаешься от остальных…
Мой гений стал равен дару Данте и Шекспира, мои ощущения спорили с чувствами умудренного старостью семидесятилетнего Гюго или мыслями Наполеона в 1811 году, мне было ведомо все то, о чем мечтал Тангейзер на Венериной горе. От написанных мной страниц исходит какое-то сияние, и я плотно закрываю ставни на окнах, чтобы ни одна щелочка не пропускала сверкающие отблески моего пера — мне хотелось отдернуть занавес внезапно и залить светом весь мир. Оставить эти листки бумаги без присмотра значило высвободить ослепительные лучи такой силы, что они наверняка достали бы до самого Кигая, и в мой дом ринулась бы обезумевшая толпа».
|
|
* * *
Эксцентричный одиночка, автор не поддающихся классификации романов и пьес, Руссель был одним из гениальных современников сюрреализма, так и не присоединившийся к движению, хотя объединяло их многое. В глазах сюрреалистов Руссель представал «фанатичным средневековым алхимиком, ищущим поэтический эликсир действительности, не отвлекаясь на такие мелочи, как одобрение или свист толпы». Сюрреалисты восхищались его творчеством, но приглашение присоединиться к группе Руссель холодно отклонил.
Происходивший из очень богатой семьи, Руссель довольно рано приобщился к искусству и литературе. Он серьезно занимался музыкой и даже пробывал сочинять, но неожиданно увлекся поэзией. Месяцами он искал единственно верные образы и рифмы, и именно тогда он осознал собственную гениальность. Вдохновленная новым чувством поэма «Подставное лицо» (1897), однако, успеха не имела и славы ему не принесла. Оправившись от потрясения, Руссель продолжал работать, еще более методично оттачивая фигуры стиля и язык, вырабатывая рецепты своих будущих «машин для письма».
Следующие несколько лет — во время которых, как признавася Руссель, ему случалось «в бешенстве кататься по полу от осознания собственной неспособности достичь тех высот искусства», к которым он стремился, — были посвящены работе над «Африканскими впечатлениями» (1910), которые критики вновь встретили холодно. Театральная адаптация «Африканских впечатлений» выдержала всего лишь три представления. И именно она стала первым знакомством будущих сюрреалистов с творчеством Русселя. Они восприняли пьесу как блестящее воплощение «холодного, трезвого юмора», как «модель новой, абсурдной вселенной». Многие исследователи считают именно этот день началом истории дадаизма, прямого предшественника сюрреализма.
|
|
Постановку «Locus Solus» (1914, постановка 1922) сюрреалисты смотрели все десять вечеров подряд, восторг их был единодушным. Столь же горячий прием, разительно отличающийся от «возмущения остальной публики», ждал и «Звезду во лбу» (1924), написанную уже специально для театра.
Руссель тем не менее всегда избегал прямых контактов с группой сюрреалистов. Одновременно денди и затворник, разъезжающий по городу в шикарном экипаже, построенном по заказу, с опущенными шторами, чтобы не видеть окружающей суеты, Руссель сторонился молодых бунтарей, по-своему понимая повседневное чудо и магию вдохновения, которые пытались найти они.
Сам он при этом совершил в литературе ничуть не меньшую революцию, чем сюрреалисты в живописи. Его книги «как бы находятся на краю литературы — читатель вроде бы уже стоит на пороге словесного рая, но в любой момент может сорваться в пропасть шизофренического дискурса». Находки Русселя приветствовали и использовали структуралисты, писатели Нового Романа, члены объединения «УЛИПО».
Известный французский литературовед Жан Леви писал: «Автор «Locus Solus» отличался довольно любопытным взглядом на природу прекрасного в литературе: по его мнению, нужно исключить из произведения всякую отсылку к реальности, вымарать любое наблюдение над внешним миром или состоянием умов, оставляя одни лишь вымышленные сочетания героев и событий — только так можно осознать, что же происходит за границами людского мира».
Моей сестре герцогине Эльшенгенской с самыми нежными чувствами. P. P.