Глава двадцатая собрание

Они добирались множеством способов. Одни шли пешком, волшебным образом уменьшив свой вес и удлинив шаги, другие превратились в быстрых кошек, третьи — самые старшие и могущественные — парили над горами на восходящих потоках, став птицами. Из разных приходов, называемых округами, они явились на зов своего верховного жреца. Старец Бедден следил из Девонгла за их приближением. Магическая связь с землей позволяла ему чувствовать, когда в его область вступал очередной собрат. Сперва их стало двадцать, затем тридцать и наконец тридцать два. Это означало, что за месяцы войны погиб лишь один вангардский самхаист, тот самый, который с честью пал в битве при Пеллинорской часовне. Старец Бедден был доволен.

Когда все собрались, он провел гостей по возведенному им великолепному ледяному дворцу, ставшему за последнее время еще величественнее, и даже показал свой державный зал на вершине самой высокой башни. Оттуда через весь дворец и сквозь толщу ледника прямо к горячим источникам шел глубокий колодец.

— Погрейтесь, — предложил Бедден гостям.

Многие из них едва не потеряли сознание от наслаждения, почувствовав энергию земли, идущую прямо из расщелины Самха и святого озера Митранидун.

Затем старец вывел всех из дворца на Колдринский ледник и показал, насколько увеличился разлом благодаря разрушительной работе белого бога-червя и крови троллей, мешавшей льду снова срастись. Он даже принес в жертву пару пленников, чтобы собратья послушали, как пирует червь.

Видя улыбки на лицах гостей, Бедден понял, что поступил мудро, собрав их. Что может поднять дух его братьев-самхаистов лучше, чем осознание торжества Девонгла и ужасающей власти Д'но?

Когда группа подошла к северному концу разлома, Бедден попросил всех поделиться новостями.

— Гвидру поддерживают с юга, — сообщил молодой священник, чей приход находился рядом с заливом Короны. — Ничего существенного, но…

— Ничем существенным это и не грозит, — заявил другой. — Я был на юге Хонсе. Распре между Делавалом и Этельбертом не видно конца. Она стала еще яростнее, чем когда-либо. Казалось, у Делавала все козыри, как вдруг Этельберт пустил в ход варваров из Бехрена. Они прошли через северные предгорья хребта Пояса-и-Пряжки, оказались прямо под носом у Делавала, и ему пришлось отозвать в столицу большую часть своих войск, осаждавших Этельберт-дос-Энтл.

— В этом нет ничего хорошего, — вмешался третий. — Делавал останется в городе и в конце концов победит. Просто сейчас этот конец кажется более отдаленным.

— Почему вы считаете, что это плохо? — спросил его старец Бедден.

— Война затянется.

— И?..

— Тяготы войны необходимы, — напомнил еще один самхаист. — Не наша забота, что некоторые умрут раньше срока. Смертны все.

— Погодите, друг мой, — сказал ему Бедден и снова обратился к своему собеседнику: — Так что же?

— Я боюсь, что последователи Абеля с каждым годом войны будут набирать силу, — пояснил молодой человек. — Всем владыкам так нравятся их самоцветы! С каждым исцеленным абелийцы завоевывают все больше людского доверия.

Кое-кто из самхаистов ахнул, удивляясь дерзости молодого собрата, но старец Бедден совсем не рассердился и вел себя как ни в чем не бывало.

— Вы рассуждаете так, как свойственно молодым, — сказал он мягко. — Но подумайте о десятилетиях, о веках, предшествовавших нам, и не бойтесь последователей Абеля. В итоге победим мы, потому что мы правы. Мировой порядок зависит от нас. Разве может быть долговечным торжество прихвостней дурака Абеля, если их достижения нарушают этот порядок? Они мягкосердечны, не вселяют страха в души людей, а без этого наступает анархия. Сколько в истории таких примеров! Стоит людям потерять страх перед суровым и честным правосудием, как они утрачивают нравственный стержень. В каждой женщине живет шлюха, а в каждом мужчине — блудник и развратник. Обещания вечного рая не помешают жене наставить мужу рога! Милосердный бог способствует греху, а в конечном счете — анархии. Абелийские монахи восторжествуют в Хонсе, — торжественно произнес старец Бедден, и гости разом выдохнули, услышав то, чего все боялись. — Да, братья мои, они победят, но лишь до тех пор, пока там не рухнут общественные устои. Сменится поколение, может, несколько, а потом рогоносцы и другие жертвы призовут нас, не сомневайтесь. Пусть бушует война на юге. То, что вы расцениваете как победу абелийцев, нам на руку, ибо Гвидра не сможет рассчитывать на помощь владык. Пусть наши противники забирают Хонсе. Мы навсегда обоснуемся в Вангарде и будем готовы отозваться на мольбы тех, кто пострадает от веры в милосердного бога и фальшивых обещаний вечного рая. Таков закон существования цивилизации, братья мои, — заключил Бедден. — Он требует жестокости.

В толпе послышались одобрительные возгласы, проникновенные и полные благоговения. Старец почувствовал, что вновь подтвердил свое первенство в ордене. Никто не посмеет бросить ему вызов.

— Ступайте, — велел он. — Возвращайтесь к себе и наблюдайте. Тролли и гоблины разоряют вангардские земли, потому что народ этой страны отверг нас. Когда вы заметите, что люди вашего округа снова стали принимать нас, отвернулись от Гвидры и ее любовника, мы немедленно перебросим наши войска в другой район.

Самхаисты принялись отвешивать ему многочисленные поклоны.

— Мы не можем сказать простому народу всю правду о монахах и их ложном милосердии. Он слишком глуп, чтобы должным образом осмыслить великую истину, что суровое наказание преступника — это милость по отношению к добропорядочному человеку, — добавил Бедден. — Это мы по-настоящему милосердны, а они, ученики дурака Абеля, сеют хаос и разрушение.

Старец поклонился в ответ своим любимцам и направился к дворцу. За его спиной одни умчались на волшебных ногах, другие обратились в быстрых животных, а самые великие улетели прочь, став птицами.