Глава седьмая ноосфера: смерть и бессмертие

Глава седьмая НООСФЕРА: СМЕРТЬ И БЕССМЕРТИЕ /1/. Наиболее древние из найденных останков человека (Homo Sapiens)указывают на существование веры в загробный мир: вместе с умершими клалиутварь и оружие. См.: М. M. Герасимов. Люди каменного века. М., 1964. С. 118сл.; И. К. Иванова. Геологический возраст ископаемого человека. М., 1965. С.139 сл. По-видимому, даже неандертальцам было присуще чувство, что сосмертью не все кончается. Во всяком случае, они погребали своих умерших иукрашали их могилы. Так в гроте Тешик-Таше (Узбекистан) рядом с костямимальчика - неандертальца были найдены рога горного козла, специальноуложенные в могилу (Тешик-Таш. Палеолитический человек. М., 1949. С. 33сл.); а в Шанидаре (Ирак) в неандертальской могиле обнаружены остаткимножества цветов, которыми некогда было покрыто тело (Д. Констебл.Неандертальцы/Пер, с англ. М., 1978. С. 100, 135 сл.). /2/. И. Бьерре. Затерянный мир Калахари/Пер. с англ. М., 1963. С. 132. "Даже у народов самых примитивных культур, - пишет этнограф ЮлиусЛиппс, - виды погребения отличались таким разнообразием, что были бы тщетнывсе попытки установить, какие из них являются наидревнейшими формами" (Ю.Липпс. Происхождение вещей: Из истории культуры человечества/Пер. с нем. М.,1954. С. 386).

Этот же автор отмечает всеобщее распространение веры вбессмертие. См. также суммарные обзоры: В. Харузина. Этнография. Т. V. М.,1909. С. 405 сл.; J. Fraser. Man: God and Immortality. London, 1968. /3/. S. Freud. Collected Papers. 1924, n^o 4. P. 305. /4/. Любопытный образец подобного отрицания, рожденного из чувстваответственности, представляет утрата веры Ж. П. Сартром, о которой онрассказывает в своей автобиографической книге. Это было в детские годыписателя. "Играя со спичками, - рассказывает он, - я прожег маленькийковрик. И вот, когда я пытался скрыть следы своего преступления. Господь Богвдруг меня увидел - я ощутил Его взгляд внутри своей черепной коробки и наруках; я заметался по ванной комнате, до ужаса на виду - ну просто живаямишень. Меня выручило негодование: я пришел в ярость от Его наглойбесцеремонности и начал богохульствовать". С этого момента Сартр большеникогда не ощущал присутствия Бога и считал себя "свободным" (Ж. П. Сартр.Слова/Пер, с фр. М., 1966. С. 82). /5/. С. G. Jung. Memories, Dreams, Reflections. London, 1972. P. 330ff. /6/. О. Клор. Естествознание, религия и Церковь/Пер, с нем. М., 1960.С. 80. /7/. Цит. по кн.: П. Я. Светлов. Наука и религия. С. 155. /8/. См.: Платон. Федон. Соч. М., 1970. С. 11 сл.; Фома Аквинат. SummaTheologica 1. Вопрос 54 сл. (русск. пер. С. Аверинцева в приложении к кн.:Ю. Боргош. Фома Аквинский/Пер. с пол. М., 1966. С. 183 сл.); Г. В. Лейбниц.Сочинения. М., 1982. С. 84. /9/. С. Л. Франк. О природе душевной жизни. С. 234. /10/. Э. Шредингер. Что такое жизнь с точки зрения физики? М., 1947. /11/. Н. О. Лосский. Идея бессмертия души как проблема теории знания.С. 86 сл. /12/. Н. Bergson. L'ame et le corps. - "Le materialisme actuel". 1920.P. 26. /13/. П. Успенский. Tertium Organum. СПб., 1911. С. 139. /14/. Н. О. Лосский. Цит. соч. С. 90. /15/. Письмо Гете Цельнеру. - Цит. по кн.: 3. Людвиг. Гете/Пер. с нем.М., 1965. С. 555.

Аналогичные мысли высказывал и другой писатель -Метерлинк. См.: М. Метерлинк. Смерть. Собр. соч. Т. IV. С. 266. /16/. Н. Бердяев. Философия свободы. М., 1911. С. 153. /17/. Показательно, что такого рода перспектива не отрицается инекоторыми советскими учеными. Один из них пишет: "Нет оснований считать,что процесс утончения Материи прекратился... Более того, он только начался!Появятся новые, пока еще не ощущаемые нами составляющие. А грубые состояниябудут переходить в более тонкие. Исчезнет вещество планет, исчезнут звезды.Новые мыслящие формы Материи их используют в ходе сознательной эволюции" (Ю.Г. Антамонов. Размышления об эволюции материи. М., 1976. С. 168). Часть III ПЕРЕД ЛИЦОМ СУЩЕГО Глава восьмая ПРОГРЕСС И ПАДШИЙ ЧЕЛОВЕК Двадцатый век... Еще бездомней, Еще страшнее жизни мгла, Еще чернее и огромней Тень Люциферова крыла. Что ж, человек? - За ревом стали, В огне, в пороховом дыму, Какие огненные дали Открылись взору твоему? О чем - машин немолчный скрежет? Зачем - пропеллер, воя, режет Туман холодный - и пустой? А. Блок Возвышая человека как "владыку твари", Библия тем не менее весьмадалека от его идеализации. Она одинаково отрицает как приравнивание его кживотному, так и лжегуманистическое его обоготворение. Очевиднуюраздвоенность природы человека, выраженную в поэтической формуле: "Я - царь,я - раб, я - червь, я - бог", Библия связывает с особого рода духовнойболезнью, постигшей человечество на заре его существования. Именно онаослабила и частично парализовала силы, изначально заложенные в ноосферу,отдалила людей от Бога, поставила их в отношения вражды с природой и самимисобой /1/. Гармоничный ход развития человека был, таким образом, нарушен,чем и объясняется многое в его истории и современном состоянии. Это библейское учение встречает оппозицию со стороны двух направлений:теории однолинейного прогресса и той разновидности гуманизма, котораясчитает зло в человеке лишь результатом неблагоприятных условий жизни. Надо оговориться, что сама вера в прогресс, в обязательное наступление"лучшего будущего" есть искаженный вариант миросозерцания, выраженного вБиблии*. Большинство древних концепций мира исходило из представления овселенских круговоротах и циклах, в которых все неизменно повторяется ивозрождается вновь. В религиях Вавилона и Индии, в философии Платона иАристотеля Земля и человечество не имеют истории в подлинном смысле слова.

Природа мироздания понималась в этих системах как нечто в принципенеизменное, лишенное перспективы возвыситься над своим уровнем. Только вБиблии учение об эсхатологическом Царстве Божием открыло динамикучеловеческого и вселенского восхождения к совершенству /2/. Но Писание неизображает историю в виде процесса, в котором имеет место лишь увеличениедобра. Подобно тому как миротворение являлось противоборством Логоса иХаоса, история с самого начала стала ареной столкновения добра и зла вчеловеке; оба они имеют тенденцию к возрастанию. С каждой эпохой антагонизммежду ними становится все более напряженным. ------------------------------------------------------------------------ * См. выше. Гл. V. Секулярная же теория прогресса в целом рассматривая историюодносторонне: как поступательное и неуклонное усиление положительных начал вчеловечестве. Развитие знаний, общественных институтов и этики движется, помнению "прогрессистов", в основном только вперед, а все темное и злое вчеловеке с веками идет на убыль. Это воззрение, естественно, исключаловозможность высокого духовного уровня первых людей, которое предполагаетБиблия, и игнорировало ее учение о росте зла в человеческом обществе.Согласно теории прогресса оно не знало никакого падения, а толькопостепенное усовершенствование. Схема эта, с одной стороны, опиралась на аналогию с эволюцией жизни.Однако механическое перенесение на историю законов биологии совершеннонеоправданно, так как в обществе действуют уже свои собственные законы /3/.А с другой стороны, ссылались на сведения о народах, сохранивших"первобытный" уклад жизни, как на доказательство их примитивности, котораяпредшествовала более высоким ступеням развития. Вспоминая о своей встрече с огнеземельцами, Ч. Дарвин писал: "Люди этибыли совершенно голые и вымазанные краской, длинные их волосы были спутаны,рот покрыт пеной, выступающей от возбуждения, выражение лица дикое,ошеломленное и недоверчивое. Они едва ли обладали каким-нибудь искусством и,как дикие животные, питались тем, что сумели поймать" /4/. Именно так, помнению Дарвина, и выглядели наши отдаленные предки.

Только тысячи летпрогресса цивилизации сделали их настоящими людьми. Библия отнюдь не считает цивилизацию изначальной, не говорит она и отом, что первые люди были существами всецело совершенными. Их внутренний мирпредставлен, скорее, как зерно, заключающее в себе лишь потенцию великогобудущего. Но поскольку из Библии вытекает, что Первородный грех ослабил этупотенцию и открыл простор злу в человеке, первозданное его состояние должномыслиться более гармоничным, нежели после Падения, хотя в этот исходныйпериод люди с точки зрения цивилизации, по-видимому, были "дикарями". Этовполне согласуется и с тем, что теперь известно о "примитивных" народах.Выяснилось, что элементарные формы быта и культуры еще не означаютэлементарности в сфере сознания*. Напротив, переход к более сложным ступенямхозяйства и социального строя нередко даже вел к упадочным явлениям вдуховной и нравственной области. ------------------------------------------------------------------------ * См. ниже. Гл. X. Для защитников теории однонаправленного развития культуры от низшего квысшему остается загадкой то важнейшее (и единственное) свидетельство овнутреннем мире доисторического человека, каким является его искусство.Художники, рисовавшие бизонов в пещерах Альтамиры или вырезавшие фигурки изоленьей кости, не могли быть существами духовно примитивными. Экспрессия,сила и лаконизм линий, умение подчеркнуть самую суть изображаемого отличаютэти произведения мастеров каменного века. "Искусство первобытных людей посуществу вовсе не примитивно - при всей примитивности их хозяйственных форми всего образа жизни" /5/. Эта мысль известного искусствоведа Герберта Кюнаполучила сейчас всеобщее признание. И что особенно замечательно: это высокоеискусство принадлежит древнейшей поре человечества и в следующую эпохуприходит в упадок. И вообще, духовная культура развивается иначе, нежели материальнаяцивилизация. Если химия вытеснила алхимию, если древнюю повозку вытесняютсовременные средства сообщения, то можно ли говорить, что Роден вытеснилФидия, а Ясперс - Платона? Биологическая эволюция и техника движутся главным образом вперед;история же духа постоянно обнаруживает явления регресса. Летописи мира знаютнемало эпох, когда культура и нравственность приходили к самому жалкомувырождению. Кривая роста здесь крайне причудлива и совсем не похожа налинию, победоносно уходящую ввысь. Говоря об одновременном увеличении идобра и зла, Библия дает картину куда более реалистическую, чем теорияпрогресса. И прогрессисты, и христиане верят в грядущее совершенство человечества.Первые ссылаются на науку, которая, однако, не может претендовать напознание тайн будущего. Библия же говорит о Царстве Божием, черпая своюуверенность в победе над злом из Откровения, превышающего обычное земноепознание. Второй довод против учения о Первородном грехе строится на вере вгармоничность человеческой природы.

Эта вера восходит еще к античнымвременам. В средние века она выразилась в протесте против крайностейаскетизма, а в эпоху Ренессанса были сформулированы ее главные положения.Типичным представителем такого "гуманизма" явился Рабле, которому всечеловеческое казалось прекрасным и естественным. В XVIII веке "просветители"стали третировать учение о Первородном грехе как "клевету на человека". Вэто же время Руссо развил свою концепцию о совершенстве человеческойприроды, которая искажается ростом городской цивилизации. "Естественныйчеловек" был объявлен мучеником, нуждающимся в освобождении. Едва только онскинет с себя бремя условностей, как жизнь его расцветет во всем своемблеске и величии. Французская революция (во многом - детище Руссо)провозгласила своей религией братство людей и надеялась изменениемобщественного строя дать миру вожделенную свободу и счастье. Но на практике,как и в других аналогичных случаях, "братство" обернулось террором. Это ипонятно, ибо подлинное братство невозможно без "отцовства", без чего-товысшего, объединяющего людей. В противном случае люди становятся небратьями, а орудиями в руках фанатиков, лжецов и честолюбцев. Это доказала иистория социальных движений, которые в XIX веке пришли на сменуэнциклопедизму; социалисты, отвергнув пасторальную утопию Руссо, усвоили егоглавную мысль: общественные, экономические и политические - то есть внешние- перемены вполне достаточны для того, чтобы человек обрел самого себя ипобедил терзающие его злые силы. Однако в том же XIX веке эти теории обнаружили зияющие пробелы.Убыстрение прогресса цивилизации, улучшение условий жизни не сделало людейболее благородными, счастливыми и добрыми. Напротив, чем дальше шелматериальный прогресс, тем яснее вырисовывалась мрачная картина духовныхкризисов и опустошенности. Тоска по высшим ценностям, страх перед лицомМолоха грядущей технизации и душевного измельчания ощущается во второйполовине столетия не меньше, чем его комфортабельный оптимизм. Это отраженои в симфониях Чайковского, и в драмах Ибсена, и в философии Э. Гартмана, и вафоризмах Ницше, и в романах Достоевского. Человеческая природа оказаласьвесьма далекой от той мифической "гармоничности" и "доброты", которуюпредполагали в ней "гуманисты". Даже такой поборник идеи прогресса, как Э.Золя, признавал: "Думать, что счастье будет царить, когда у всех будет хлеб,- какая глупая надежда!" Постепенно тускнели старые идеалы секулярного гуманизма, а новыеоказывались столь жалкими, что едва ли могли заполнить пустоту. "На этоммаленьком судне, - писал Мопассан, - которое качается на море и котороеволна может затопить и опрокинуть, я знаю и чувствую, как ничто несуществует из того, что мы знаем, так как земля, плавающая в пустоте, ещеболее одинока, еще более затеряна, чем эта лодка в волнах. Их значениеодинаково, их судьба свершится..." А человек! Каким страшным, уродливым и злобным предстал он перед самимсобой. Вспомним пессимистические рассказы позднего Льва Толстого, в которыхсквозит мысль о бессилий человека перед собственными темными стихиями. Ноникто, пожалуй, ярче Достоевского не вскрыл глубоко ту бездну чудовищнойдушевной извращенности, которая кроется в людях. Он показал, какие уродливыеформы принимает стремление людей к самоутверждению. "Человеку надо одного -только самостоятельного хотения, чего бы эта самостоятельность ни стоила и кчему бы ни привела. Человек может нарочно, сознательно пожелать себе дажевредного, глупого, даже глупейшего". И напрасны были бы тут ссылки на то,что Достоевский описывает лишь патологические характеры.

Если бы это былотак, творчество его интересовало бы одних психиатров; но оно находит широкийотклик во всем мире потому, что переживания его героев близки большинствулюдей, что в каждом из нас сидят лебядкины, голядкины, смердяковы.Достоевский перестал льстить человеку и сказал о нем правду. И он был неодинок. Не воспевал ли Ш. Бодлер "цветы зла"? Не звучали ли эти же мотивы впоэзии Ж. Лафорга? В те самые годы, когда Достоевский создавал галерею самыхсвоих страшных героев, Артур Рембо написал "Пьяный корабль" - эту бредовуюфантасмагорию о жизни и человеке, а Ж. Гюисманс приоткрыл в своих романахзавесу над миром диких извращений и кощунств. Итак, совершилось новое "открытие человека", и оно оказалось открытием,могущим привести в отчаяние. Постепенно начали догадываться, что тайналюдского зла коренится отнюдь не только в социальной среде, которая, скорее,сама является результатом этого зла. С каждым десятилетием это становилось яснее, ибо никогда прежде люди неимели столь благоприятных условий существования и никогда прежде духовныйкризис не достигал такого катастрофического размаха. А ведь есличеловеческая природа сама по себе не испорчена, то улучшение материальныхусловий должно высвобождать все ее положительные качества и давать ейвозможность развиваться. Те свойства, которые принято называть "зверем вчеловеке", под влиянием цивилизации должны, казалось бы, отступать на второйплан. Между тем ничего подобного не происходило и не происходит теперь. Ктоосмелится утверждать, что "зверь" проявляется больше в пигмее из итурийскихджунглей, чем в нацистском палаче, оснащенном по последнему слову техники?

X x x

В XX столетии получили невиданное развитие пути сообщения, человекпоистине стал властителем суши, моря и воздуха. Медицина победила множествоопасных недугов, техника произвела настоящую революцию как в средствахпроизводства, так и в быту. Человек овладел многими тайнами своей планеты иустремился в космос. С точки зрения гуманистического культа человека эти перемены должныбыли наконец возвести людей на невиданную духовную высоту, ибо былоустранено бесчисленное количество факторов, вносящих зло в их жизнь. Дажемногих представителей христианства завораживала картина триумфа секулярнойцивилизации. Д. Бонхеффер говорил о "совершеннолетии" человека, которыйотныне способен решать все свои проблемы без веры. Ему вторит и ряд другихбогословов. Однако их мышление, при всей своей нацеленности на современныймир, глубоко анахронично. Они видят прогресс через призму старогореспектабельного оптимизма. Поразительно, что Бонхеффер писал свои словатогда, когда его страна была одержима неистовством и шла на поводу убезумцев. Это ли называется "совершеннолетием"?.. Панорама нашего века включает в себя не только успехи: урбанизация итехническая революция имеют свою страшную оборотную сторону. Средствамассовой информации, несущие лживую пропаганду, оглупление толп, кормящихсясенсациями, бросающихся от моды к моде, - разве это одичание не есть платаза "сладкую жизнь"? Историк будущего (если верить, что у нашей цивилизации еще естьбудущее), изучая XX столетие, найдет много прекрасного. Но это прекрасное -вечно; оно проявлялось в людях всегда, даже тогда, когда они не имелителевизоров и ракет. А подлинно новое наших дней ужаснет историю.

Мировые войны, уносящие десятки миллионов жизней, массовые убийствамирного населения, тоталитарные режимы, вырастающие из новых вспышек стадныхинстинктов, небывалое озверение и ненависть сословная и национальная;солдаты, в упор расстреливающие женщин и детей; врачи, проводящиеканнибальские опыты над людьми; колючая проволока лагерей, за которой заживогнило и было замучено бесчисленное множество невинных; ядерное оружие,сеющее страх и угрожающее самому существованию человечества; радиация,незримой отравой постепенно обволакивающая земной шар; примитивностьмышления стиснутого штампами; фантастический рост преступности, коренящейсяне в тяжелых материальных условиях, а в любви к преступлению; растерянностьсреди молодежи "потерянного поколения"; невиданное распространениепсихических заболеваний, садизма, сексуальной мании; патологическая погоняза наживой, захватывающая не только профессиональных предпринимателей, но исамые широкие слои общества, - вот что идет рука об руку с техническимпрогрессом. Поистине сбываются пророческие слова Тютчева: "Не плоть, а духрастлился в наши дни". Нигилисты прошлого века глумились над Апокалипсисом,называя его "произведением сумасшедшего". Могли ли они предполагать, чтоэпоху, которую они так ждали, придется описывать терминами этой провидческойкниги? Еще в двадцатые годы Альберт Швейцер писал: "Страшная правда,заключающаяся в том, что по мере исторического развития общества и прогрессаего экономической жизни возможности процветания культуры не расширяются, асужаются, осталась неосознанной" /6/. И как это было прежде, литература иискусство не могли не отразить болезни цивилизации: бредовые виденияСалваторе Дали, романы Камю, Сартра, Саган, Мердок достаточно ясно говорят оее симптомах.

X x x

Но было бы неверно объяснять современную трагедию техническойреволюцией и другими внешними особенностями нашей эпохи. Подобно тому каквсе доброе и прекрасное в любые времена выходило из сердца человека, так ипричины его недугов коренятся главным образом в нем самом. Это он оказалсяспособным не только подниматься на великую духовную высоту, но и отравлятьвсе, к чему он прикоснется. Это он смог именем Евангелия создать инквизициюили - террор во имя свободы, равенства и братства. Это он, прославляя разум,повергал весь мир в безумие... Неудивительно, что многие современные мыслители и ученые, даженастроенные враждебно по отношению к религиозному мировоззрению, вынужденыбыли отказаться от представлений о человеке как о гармоничном и добромсуществе. Зигмунд Фрейд и его школа вскрыли это с особенной убедительностью.Психоаналитический метод разверз перед современным человечеством кошмарнуюбездну его искаженной, извращенной и больной душевной жизни. Фрейд показал,что человеческий разум еле справляется с мутными волнами подсознательныхдемонических инстинктов, которые трудно изгнать и которые, даже будучиподавленными разумными усилиями, дремлют в каждом из нас, как спораболезнетворной бациллы. Человек бежит от себя, как бы стращась своего высшего призвания. Еговнутренние конфликты, его "неврозы", как называют психоаналитики грех, неесть просто наследие животных предков. Животные убивают, как правило, длянасыщения или для защиты. Человек же поистине одержим злом. "Зло, - говорит Эрих Фромм, - по своей сути чисто человеческое явление.Это попытка возвращения к дочеловеческому состоянию и разрушения того, чтоявляется по природе человеческим: разума, любви, свободы. Но зло - не просточеловеческое явление, оно трагично. Даже если человек возвратится к самымархаическим формам своего опыта, он не может перестать быть человеком" /7/.

Обращая взгляд в прошлое, атеист Фрейд признается, что, по его мнению,"демонологические теории древности и средневековья в конечном счетеоправдались" /8/. Работы Конрада Лоренца и других современных зоопсихологов показали, чтоиерархия подчинения, чувство собственности, национальная ксенофобия имеютсвои прообразы в животном мире. Но у человека все эти инстинкты изестественных реакций переросли в уродливый самоубийственный сатанизм.Прогресс технической цивилизации оказывается здесь бессильным или, напротив,только усугубляет трагедию. "Инстинкт хищного зверя, - говорит американскийписатель-социолог Роберт Ардри, - который никогда не находился полностью подконтролем разума, может теперь, освободившись от всех тормозов, толкнуть насна бесконечные конфликты вплоть до того момента, пока род Homo Sapiens невымрет окончательно" /9/. Трудно вообразить что-либо более далекое от теориипрогресса... Так рухнули наивные представления об идеальном "естественном человеке";язва, разъедающая нашу природу, стала очевидной даже для людей науки. Но то, к чему пришли современные психология и социология, уже вдревности было известно людям. В коллективном сознании человечества векамижило чувство неудовлетворенности и ощущение тяготеющего над ним греха.