X x x
Что представляло собой в это время ахейское общество? На холмах Пелопоннеса путешественник и доныне может видеть развалиныгрозных крепостей и замков. Исполинские каменные глыбы, из которых сложеныстены, простоявшие двадцать пять веков, всегда вызывали изумление.Позднейшие греки уверяли, что их воздвигли одноглазые великаны-циклопы.Действительно, создание подобных сооружений кажется чудом. Изумляет нетолько величина камней, иные из которых достигают двадцати тонн весом, но иточность инженерного расчета, сумевшего сплести эти монолиты в единое целое.Наиболее замечательными из этих сооружений являются Микены, Тиринф, а такжеПилос, расположенный на южном побережье полуострова. Ахейские замки первоначально были разбойничьими гнездами. За их стенамиобитали отважные дружины родовых старейшин, державшие в страхе окрестныеплемена. Быть может, критские мастера, искусные в подобных работах, помогаливоздвигать стены ахейских крепостей. Если это так, то они собственнымируками подготовляли падение своей родины. Микены, Тиринф и Пилос сталицентрами ахейского могущества. Именно об этом периоде греческой истории(собственно, о его закате) и повествуют поэмы Гомера. Если прежде события, рассказанные в Илиаде, считались вымыслом, тотеперь, после раскопок в Греции и Трое, стало очевидным, что Гомер можетбыть признан ценным историческим источником. Правда, в нынешней редакциипоэм есть немало анахронизмов, указаний, отражающих то более ранние века, тоболее поздние, но их чаще всего нетрудно выделить338. Старые авторы, характеризуя ахейское общество, описанное У Гомера, какправило, впадали в его идеализацию. А между тем, по верному замечанию Вяч.Иванова, "только по странному недоразумению могли когда-то видеть в Гомереотображение ясного младенчества счастливого народа"339. Напротив, это былосуровое, кровавое время, время непрестанных войн, грабительских походов,зверских развлечений, время, когда ахейцы сделали грандиозную попытку нетолько политически восторжествовать над всей Эгеидой, но и духовноосвободиться от крито-пеласгического влияния. Крепости являлись опорой ахейских царей. Эти цари были не колдунами,как на Крите, а племенными вождями, делившими власть над кланами своеначальниками и старейшинами340. Среди них особенно усилились микенскиевластители. Цари других укрепленных замков были их вассалами или младшимисоюзниками. Подобно Лабиринту, Микены были приспособлены к длительной осаде.Там был арсенал оружия, запасы продовольствия. От крепости по всей странетянулись великолепные дороги. Ахейцы выходили в бой на легких колесницах,похожих на египетские. Шлемы из кожи или из кабаньих клыков, а главнымобразом бронзовые каски с конскими хвостами, которые так красочно описаны уГомера, защищали голову. На одной из ваз этого времени перед нами проходитотряд воинов; они идут правильным строем; в руках копья, к которым привязанымешки с провизией. На голове хвостатые шлемы; характерные профили с длиннымипрямыми носами, заостренные бороды, верхняя губа бритая. Это "богоравные"воители, воспетые Гомером. В отличие от критян, которые никогда не изображали батальных сцен,микенцы очень часто обращались к военным темам. Даже на ювелирных изделияхвроде бляшек или колец мы видим картины рукопашных схваток. Ахейские воиныбуквально боготворили свое оружие. Об этом свидетельствует хотя бы то, скакой любовью и мастерством отделаны и украшены мечи и кинжалы, найденные вмикенских гробницах. Некоторые воины открыто говорили, что меч дороже имвсех богов. Ахейских рыцарей влекли сильные ощущения; они любили травить кабанов сгончими по горным лесам... Огромные чаши и кубки подтверждают рассказыГомера о любви его героев к горячительным напиткам. На фресках мы видимпевцов и сказителей. Богатырям нравились песни, воспевающие их подвиги ипутешествия. Долгое время микенские цари чуждались критской изнеженности. Дляцарской дочери считалось незазорным стирать белье, а для самого царя - пойтиза плугом. Больше всего это было связано с энергичным характером ахейцев иих любовью к труду и физическим упражнениям на воздухе. Замки имели исключительно военное значение. Большую же часть своего днягреки проводили под открытым небом, что не могло не действовать оздоровляющена народ. Подчинив Крит, ахейцы стали по его примеру расширять свою торговлю.Выросли первые греческие колонии в Малой Азии. Быстро развивалосьремесленное производство. В расшифрованных недавно табличках микенской эпохиупоминаются каменщики и ювелиры, ткачихи и плотники, аптекари и колесныемастера, кузнецы и мебельщики. Большой высоты достигает прикладноеискусство, которое многое заимствует у Крита. Надписи говорят о колесницах,окованных серебром, с ободом из слоновой кости. Последняя получила большоераспространение в Греции. Мастера научились размягчать ее для того, чтобыдоводить отделку до особого совершенства341. Но не только прикладными изделиями славились микенские города. Надворотами Микенской крепости, например, были высечены два монументальныхльва, охранявших колонну. Своеобразной красотой отличались и купольныегробницы царей и знати. Своим дружинникам микенские владыки нередко дарили землю. Иногда этиземли сдавались в аренду. Нужно думать, что крестьяне в эпоху могуществамикенских царей жили довольно безбедно. Грозные замки охраняли их отвражеских вторжений; прекратились посылки дани в Кносс; большая часть земливсе еще принадлежала свободным общинникам. Трудолюбие земледельцев успешноборолось с капризным климатом. Особенно хорошие урожаи давали оливковыедеревья. А оливковое масло было в то время одним из важнейших продуктовпотребления и экспорта. Рабство в микенских государствах еще не приняло такого тотального иуродливого характера, как в более поздние времена. Рабов было немного, истоили они дорого. Так, согласно Гомеру, молодая девушка-рабыня стоиладвадцать быков. Судя по надписям из Пилоса, можно предположить, чтоугнетение рабов было не столь тяжелым, как впоследствии. Существовалиполузависимые рабы, которые сами арендовали землю, подобно крепостнымкрестьянам. Однако характерно, что на пилосских документах служанки и ихдети перечисляются лишь по количеству, в то время как быки и лошади - поименам. Здесь уже мы находим зачаток того античного рабства, которое, пословам известного историка Анри Баллона, "нигде не проявляло так ярко своегопозорного мертвящего влияния, как в Греции". Внешний расцвет ахейской земли был тесно связан с духовным подъемомгреков. Наступило время, когда скрытые духовные силы культуры пробили бронюхтонического Магизма и устремились по новым путям в поисках иногомиросозерцания. Воинственные, энергичные племена ахейцев противостояли изнеженнымкритянам, с их матриархальной культурой, и пеласгам, с их земледельческимволшебством. В микенских рыцарях еще жили воспоминания патриархальнойстарины арийских родов. Войны и борьба за власть, городская цивилизация,ремесленное производство и торговля - все это выдвигало на первый плансовсем иные чувства и упования, чем те, которые свойственны старым,земледельческим культурам. Человеческий дух, человеческая инициатива,человеческий разум - вот что было славным и божественным для ахейцев впервую очередь, а не магические заклятья на полях или таинственные волшебныеформулы. Им было чуждо преклонение перед ужасом и безобразием детей Природы- монстров и чудовищ. Богиня-Мать в Греции, и в Малой Азии, и в Финикии, и вИндии не только порождала чудовищ, но и сама имела чудовищные формы. Это -страшная богиня Кали или многогрудый истукан Дианы Эфесской... Не темные божества первобытного мира, а боги племени, покровители царяи ахейских родов - вот кто был ближе и понятней мышлению греков. В этихбогах они выразили свой протест против хтонического хаоса. Нам неизвестно, откуда ведут свое происхождение родовые боги ахейцев.Вероятнее всего, первоначально они являлись тотемами кланов и племен: орлом,коровой, совой, косулей и т. д. Впоследствии эти животные превратились вспутников соответствующих богов: Зевса, Геры, Афины, Дианы. Почиталисьахейские родовые боги в виде грубых фетишей: каменных столбов, конусов иликусков дерева. Расшифровка надписей Микенской эпохи свидетельствует, что ужев XIV веке ахейцы чтили большинство божеств античного пантеона: Зевса, Геру,Посейдона, Гефеста, Гермеса, Диану и др.342. Очевидно, в Греции произошло нечто сходное с религиозным процессом вИндии. Дьяус или Зевс, древний Бог праотцев, постепенно потерял своиочертания, смешавшись с местными божествами. Некоторое время роль ВысшегоБожества играло небо Варуна, или по-гречески Уран. Когда ахейцы осели вПелопоннесе, Уран должен был отступить перед богами земледелия, и вчастности перед тем, кого греки называли Хроносом или Кроном - богомплодородия и времен года. Возможно, это было крито-пеласгийское божество,перед которым склонились греческие пришельцы. Но вот наступило время, когда пробудился подлинный эллинский дух иначалась реакция против местных культов. Это совпало с внешним подъемомахейских городов. Но, как и индийцы, греки никогда не могли набраться смелости настоящегоотрицания. Восстав против древних богов, греки все же уделили им место всвоем пантеоне. Рассматривая все вокруг по образу и подобию своегополуродового общества (вспомним, как гомеровские герои гордятся своейбожественной родословной), они сумели увязать всех богов в отношения,подобные отношениям в семье, в роде. Это совершилось не сразу и закрепилосьлишь 300-400 лет спустя, но появился миф о Теогонии, о происхождении боговименно в рыцарскую микенскую эпоху. Сказание о Теогонии мы находим у Гесиода, беотийского поэта VIII векадо н. э. По общему мнению историков, Гесиод лишь объединил исистематизировал очень древние предания и мифы343. Одна из замечательныхособенностей Гесиодовой "Теогонии", которая роднит ее с космогониями итеогониями восточных народов, - это отсутствие Единого Творческого начала,стоящего у истоков Бытия. Только евреи, сохраняя древнее Откровение,говорили: "В начале сотворил Бог небо и землю..." Всем же другим:вавилонянам, египтянам, финикийцам и грекам - вначале рисуется некая слепаябезликая громада, некий Хаос, некая безымянная потенция, которую можносравнить с Маной полинезийцев. Это растворение Божественного Начала вБезликой Потенции шло рука об руку с появлением веры в Материнское Началокак супругу Единого, его второе Я, а потом и как единственный истокмироздания. Итак, не творение, а рождение было, согласно древнимкосмогониям, причиной Бытия344. Именно здесь истоки материалистического мировоззрения, которое являетсяпрямым наследником древних вавилонских и греческих мифов. Идея возникновениямира из хаотической Праматерии, родившаяся на примитивной стадиичеловеческого мышления, оказалась живучей и через античную натурфилософиюпроникла в мышление позднейших поколений. Мы уже видели, что поклонение Матери было главным в критской религии.Эта вера, питавшаяся живой мистикой стихий, была сохранена греками. ПоэтомуГесиод начинает свое сказание с Хаоса и вечной Матери-Земли. Сама Земля породила своего супруга - Урана, блещущего звездами, которыйосенил ее. Их связала сила Эроса - предвечного начала любви животворящей иплодящей. Это не что иное, как "Тапас" индийцев - тепло, высиживавшеемировое яйцо. Как и в Индии, сексуальный момент играет в эллинскойкосмогонии огромную роль. Пол и рождение - это те тайны, которые находятсяблиз человека и которые разгадать он не в силах. От них веет первозданнымистихиями, чем-то от самых основ бытия. Поэтому неудивительно, чтобольшинство первобытных и древних народов осмысляли возникновение Вселеннойв категориях загадочной половой жизни. "Греческий язык, - замечает Ф.Зелинский, - вполне отчетливо выразил это отношение - у него uranos мужскогорода, gaia женского рода"345. Над истоками греческой космогонии носятся зловещие тени. Хаос рождаетбездны, земную - Тартар, и воздушную - Эреб, и Темную Ночь. Ночь исторгаетиз своих мрачных недр Судьбину, Гибель, Смерть, Позор, Скорбь ивластительниц судеб - мойр, ткущих нити человеческой жизни. Это все смутныечудовищные образы, плод мистического ужаса. А земля все плодит и плодит вродовых конвульсиях. На ее груди громоздятся горы, и среди них появляютсястихийные существа - нимфы. Ползет многоголовый Тифон, и из его пастивырывается дикое рычание и вой; у косматой химеры из ноздрей пышет пламя. Унее женская грудь и три головы: львиная, козья и змеиная. Тифон рождаетГидру - фантастическое смешение черт кальмара и допотопного ящера, адскоготрехголового пса Цербера и кровожадного Сфинкса - льва с орлиными крыльями иженским лицом. В объятиях Урана зачинает Земля Океан и Титанов, вслед заними шествуют полчища циклопов - молниевидных гигантов с единственнымглазом. Другие исполины, неукротимые и бешеные, имеют пятьдесят голов; из ихплеч поднимается по сто рук. Само Небо - родитель этого стада уродов -содрогалось от отвращения. Тщетно пытался Уран сдержать поток страшилищ и невыпускать их из глубины земли, Земля-Матерь призвала и своих детей восстатьна отца. Никто не решался на преступление, и лишь "страшнейший из чад" Крон,ненавидевший Небо, послушался зова Земли. Огромной косой взмахнул он иоскопил отца. И там, где брызнула кровь Урана на землю, из нее вышли бешеныеЭринии и гиганты, а там, где она попала на море, родилась богиня похоти -Афродита346. В этом мифе нашли приют древние звериные инстинкты, смутныевоспоминания о жестокой борьбе полов и богов. О Дьяусе мы не слышим здесь нислова. Основа всего - Великая Матерь, а небо - это Варуна-Уран. Мы знаем,что культ Неба был у арийцев переходной ступенью от монотеизма к политеизму.Уран страшится чудовищного мира, порожденного Матерью. Весь хтоническийпантеон есть ее детище. И именно Крон - бог плодородия, культ которого нанеспоследний удар по остаткам монотеизма, - восстает на отца. И это оскоплениеотца совершается по наущению Земли. Так в сказание вплетаются мотивыматриархата, победившего в сфере земледельческих культов исконныйпатриархат. Но обессиленный Уран не отступил молчаливо. Он предрек, что и Кронокажется поверженным своим сыном. И поэтому в страхе за будущее кровожадныйТитан погружал в свое чрево всех рожденных от него детей. Его супругаТитанида Pea - богиня цветения - скорбела о гибели своих чад. И однажды онаобманула бдительного Крона: подсунув ему вместо новорожденного запеленатыйкамень, она скрыла ребенка на острове Крите. Так появился на свет эллинскийбог эфирного блистания, в имени которого сохранился отзвук древнего культаДьяуса, - Зевс Кронион. Зевс не только сам спасается от алчной пасти Крона, но спасает своихбратьев и сестер - поколение новых богов, обиталищем которых сталаукрашенная вечными снегами гора Олимп. Это поколение лишь в мифах, систематизированных Гесиодом и Гомером,приняло очертания единой семьи. В микенскую эпоху образы олимпийцевскладывались постепенно из черт различных богов: критских, пеласгийских ибогов - покровителей отдельных греческих городов и племен. В течение долгоговремени эти образы обогащались, впитывая поверья, легенды и мифы всехуголков Эгеиды. Особенно показателен в этом отношении Зевс. Это божество испыталоудивительные приключения. В нем соединились и следы первоначальногомонотеизма - религии Дьяуса, и отождествление древнего индоевропейского богас местными божествами: отсюда Зевс Додонский, Зевс Лабрандей, ЗевсИкарийский, Зевс как громовержец, Зевс как божество неба, Зевс как умирающийбог растительности. В эпоху расцвета Микен он становится главой и вождемродового пантеона ахейцев, и здесь он временами приобретает черты высшегоБожества347. Все эти элементы, как на моментальном снимке, запечатлелись у Гомера. Унего мы видим, с одной стороны, капризного метателя молний, лукавогоинтригана, деспотического супруга, необузданного любовника, а с другойстороны, он - "Отец богов и людей", "промыслитель", величественный исправедливый, царящий с благостной снисходительностью над всеми олимпийскимираспрями. "Могущественнейшим из богов и величайшим" именует его Гесиод348.Античные философы обвиняли Гомера и Гесиода в профанации образа Зевса. Насамом же деле поэты правдиво воплотили всю сложную противоречивую оболочку,одевавшую Божество в глазах их современников. Замечательно, что сестра-супруга Зевса Гера есть тоже проекция древнейМа и Геи - Земли. Таким образом, брак властителей "новых богов" повторяеткосмическое сладострастие Неба и Земли. Морским собратом Зевса является Посейдон. Существовавший еще на Критекульт моря вместо Хаоса ставил у истоков мироздания Океан349, но тем неменее Посейдону не удалось восторжествовать над Зевсом. Еще меньше моглирассчитывать на первенство Гефест и Гермес - покровители пастухов,ремесленников и торговцев: их сфера была слишком узка. И они, и Пан, извериная богиня Диана отступили перед "Отцом богов и людей". Афина, если онаи существовала в это время, была малоизвестной городской богиней, Аполлон,который чтился в Малой Азии, проникает в Элладу позднее. Не случайно вИлиаде он противник ахейцев. Божества отдельных кланов и местностей. Олимпийцы всегда мыслились каксовершенно обособленные существа. Они ничем не напоминали индийский пантеон,который был скорее многими ликами Единого. Здесь сказались особенностигреческого народного мышления: оно гораздо легче воспринимало конкретное,изолированное, чем общее и единое. Историки давно обратили внимание на этучерту, которая наложила отпечаток и на греческое искусство, и на греческуюрелигию. Быть может, известную роль играло здесь природное окружение. Семитформировал свое богопознание на фоне молчаливой пустыни, индиец - в царстветропиков, где все сплеталось в единую многоликую и многоголосую стихию.Горизонт же грека был всегда ограничен горными хребтами; вся его страна былапохожа на сеть изолированных мирков, отрезанных друг от друга холмами,скалами, заливами. Поэтому ахеец был склонен почитать в первую очередьместное божество, а божество соседа казалось ему таким же независимым, как иего родная долина, отрезанная от других.