Философские основания материи и движения

Не знаю, в каком смысле философы полагали, буд­то материя безразлична к движению и покою. Хорошо известно, что тела тяготеют друг к другу; это значит, что все частицы тела взаимно притягиваются; это зна­чит, что в этом мире все либо перемещается, либо ока­зывает сопротивление или же одновременно переме­щается и оказывает сопротивление.

. По-видимому, это предположение философов напо­минает положение математиков, допускающих точки, не имеющие никакого измерения; линии — без шири­ны и глубины; поверхности — без толщины; или, быть может, у них идет речь об относительном покое одной массы в отношении другой. Все находится в отно­сительном покое на корабле, который буря бросает из стороны в сторону. Ничто не пребывает в абсолют­ном покое, даже соединившиеся воедино молекулы, будь то молекулы корабля или тел, в нем находя­щихся. [...]

Тело, по мнению некоторых философов, само по себе бездеятельно и бессильно; это ужасная ошибка, идущая вразрез со всякой здравой физикой, со всякой здравой химией: тело преисполнено деятельности и силы и само по себе, и по природе своих основных свойств, рассматриваем ли мы его в молекулах или в массе.

К этому добавляют: чтобы представить себе движе­ние вне существующей материи, следует вообразить силу, на нее воздействующую. Это не так: молеку­ла, наделенная свойством, присущим ее природе, есть

сама по себе деятельная сила. Она воздействует на дру­гую молекулу, в свою· очередь воздействующую на первую. Все эти неправильные умозаключения опира­ются на ложное представление об однородности мате­рии. Если вы так хорошо себе представляете материк» в состоянии покоя, можете ли вы себе представить огонь в покоящемся состоянии? В природе все полно разнообразной деятельности, подобно этой груде моле­кул, называемой вами огнем. В этой груде, которую вы называете огнем, у всякой молекулы своя природа, свое действие.

Таково истинное различие между покоем и движе­нием. Дело в том, что абсолютный покой есть абстракт­ное понятие, которое в природе не существует, и что движение есть такое же реальное свойство, как длина, ширина, глубина. Мне нет дела до того, что у вас в голове. Меня не касается то обстоятельство, смотрите ли вы на материю как на однородную или неоднород­ную. Какое мне дело до того, что, абстрагируясь от ее качеств и считаясь только с ее бытием, вы ее берете в состоянии покоя? Какое мне дело до того, что в свя­зи с этим вы ищете причину, приводящую ее в движе­ние? Делайте с математикой и с метафизикой все, что вам угодно; но я -г- физик и химик; я беру тела таки­ми, каковы они в природе, а не в моей голове; для меня они существующие, разнообразные тела, наделен­ные свойствами и деятельностью, они действуют в природе, как в лаборатории, где искра не сосуществу­ет рядом с тремя соединенными молекулами селитры, угля и серы, без того чтобы произошел неизбежный взрыв.

Тяжесть вовсе не есть стремление к покою; это стремление к пространственному движению.

Говорят еще так: необходимо действие, необходима сила, чтобы материя двигалась. Да — или внешняя мо­лекуле сила, или свойственная ей, существенная, вну­тренняя сила, составляющая своеобразную природу молекулы огня, воды, селитры, щелочи, серы; какова бы ни была эта природа, из нее следует сила, дейст­вие, выходящее за ее пределы, и воздействие других молекул на нее.

Сила, воздействующая на молекулы, истощается; внутренняя сила молекулы неистощима. Она неизмен­на, вечна. Эти две силы могут вызвать два вида со­противления: первый вид — напряжение, которое мо­жет прекратиться; другой — непрерывное сопротивле­ние. Следовательно, нелепо или бессмысленно говорить, будто материя имеет реальную противоположность в движении.

Количество силы в природе неизменно; но сумма сопротивлений и сумма передвижений изменяются. Чем больше сумма сопротивлений, тем меньше сумма пере­движений, и, наоборот, чем больше сумма передвиже­ний, тем меньше сумма сопротивлений. Благодаря по­жару города сразу возникает грандиозное количество передвижений.

Атом приводит в движение мир; это совершенно верно, как и то, что атом движим миром; так как у атома имеется своя собственная сила, она не может быть без действия.

Если ты физик, никогда не говори: тело, как тело; ведь это уже не дело физики, — это значит составлять абстракции, которые ни к чему не приводят.

Не следует смешивать действие с массой; может быть большая масса и небольшое действие, а может иметься небольшая масса и большое действие. Моле­кула воздуха взрывает стальную глыбу, достаточно че­тырех крупинок пороха, чтобы раздробить скалу.

Да, разумеется, если сравнивать однородный агре­гат с другим агрегатом из того же однородного веще­ства, если идет речь о'действии и противодействии этих двух агрегатов, то относительные величины их энергии прямо пропорциональны массам. Но когда мы имеем дело с разнородными агрегатами, с разнород­ными молекулами, то действуют другие законы. Имеет­ся столько же различных законов, сколько существует различий в силах, внутренних и свойственных каждой элементарной молекуле, определяющей состав тела. [...]

На всякую молекулу следует смотреть как на сре­доточие трех родов действий: действия тяжести, или тяготения, действия внутренней силы, свойственной ее природе как молекулы воды, огня, воздуха, серы,

действия всех других молекул на нее. Эти действия могут соединяться или разъединяться, и если они со­единяются, то действие молекулы — самое сильное из всех возможных для нее. Чтобы составить себе пред­ставление об этом наивозможно сильнейшем действии, пришлось бы, так сказать, нагромоздить кучу нелепей­ших предположений, поставить молекулу в совершен­но метафизическое положение.

[...] Я останавливаю свой взор на общей массе тел, я вижу все в действии и в противодействии, я вижу, как все разрушается под видом одной формы и восста­навливается под видом другой; я наблюдаю перегон­ки, разложения, всевозможные соединения, явления, несовместимые с однородностью материи; отсюда я за­ключаю, что материя разнородна, что существует бес­конечное разнообразие элементов в природе, что у каж­дого из этих элементов благодаря его разнообразию есть своя самобытная, внутренняя, неизменная, веч­ная, неразрушимая сила и что все эти внутренне при­сущие телу силы действуют, выходя за его пределы; таким образом созидается движение или, вернее, все­общее брожение во Вселенной. [...]

Если смотреть на тело как на более или менее со­противляющееся, а не как на нечто тяжелое или стре­мящееся к центру тяжести, то этим ему уже припи­сывается сила, приписывается самобытное и внутрен­нее действие; но имеются и другие силы, из которых одни действуют во всех направлениях, другие же в определенных направлениях.

Невозможно предположение чего-либо, что сущест­вует вне материальной Вселенной; никогда не следует делать подобных предположений, потому что из этого нельзя сделать никаких выводов.

Все, что говорится о невозможности ускорения дви­жения или скорости, наносит удар гипотезе однород­ной материи, но это не имеет отношения к тому, кто выводит движение материи из ее разнородности; пред­положение однородной материи приводит к ряду дру­гих нелепостей. [...]

Все физики, предполагающие, что материя безраз­лична по отношению к движению и покою, не имеют

отчетливого представления о сопротивлении. Чтобы физики могли сделать какой-нибудь вывод из сопро­тивления, нужно было бы, чтобы это свойство проявля­лось безразлично повсюду и чтобы его энергия была той же в любом направлении. В таком случае это было бы внутренней силой, существующей в любой моле­куле, но такое сопротивление различно в соответствии с направлением, по которому тело могут толкать; оно больше в вертикальном, чем в горизонтальном, на­правлении.

Отличие тяжести от силы инерции в том, что тя­жесть не оказывает одинакового сопротивления во всех направлениях, между тем как сила инерции оказывает сопротивление во всех направлениях.

И почему бы сила инерции не могла свестись к тому, чтобы удерживать тело в его состоянии покоя и в состоянии движения — исключительно благодаря понятию сопротивления, пропорционального количест­ву материи. Понятие чистого сопротивления одинаково приложимо к покою и движению: к покою — когда тело находится в движении, к движению — когда тело покоится. Без этого сопротивления перед движением не было бы толчка и не было бы остановки после толчка: ведь тело было бы ничто.

В опыте с шаром, висящем на нитке, тяжесть лик­видируется. Шар тянет нитку настолько, насколько нитка тянет шар. Таким образом, сопротивление тела зависит исключительно от силы инерции.

Если бы нитка тянула сильнее, чем шар своим ве­сом, то шар поднялся бы. Если бы шар тянул своим весом больше, чем тянет нитка, он бы спустился, и т. д. и т. п. (стр. 135—139).