Церковная революция

Чем же таким необычным ознаменовался «Собор УАПЦ 1921 года», если его и через 80 лет со слезами на глазах вспоминают как отставные чекисты, так и отлученные от Церкви деятели, запрещенные священники и просто самосвяты?

1. Вся влада — радам! Собор провозгласил «советизацию Православной Церкви». По его решениям, вся власть в церкви от патриарха, синода, епископов и священников передавалась собраниям и советам (радам): Всеукраинской Православной Церковной Раде (которая объявлена «уверенным и непоколебимым вождем украинского революционного церковного народа») и его исполкому — «Малой Раде»; окружным, волосным и парафиальным радам. Они избираются на собраниях (ВПЦР — на «соборе» раз в пять лет), волю которых и претворяют в жизнь. Избирается также Ревизионная комиссия, руководство советов и духовенство (на окружных собраниях избирают епископов, на волосных — настоятелей храмов, причем наличие или отсутствие духовного сана никакой роли не играет, как и семейное положение). Словом, претворяются в жизнь принципы «демократического централизма». Поэтому первый пункт «канонов» новой организации гласил: «епископско-самодержавное устройство Церкви, созданное под влиянием государственно-монархического строя того времени, которым пропитаны старые каноны, не может оставаться прежним и должно быть заменено устройством церковно-соборноправным…»

Василий Липкивский в своем докладе с восторгом говорит: «такого собора, как наш теперешний, где присутствуют только священники и миряне, но отсутствуют епископы, — такого собора, где все члены — священники, миряне и епископы — имеют одинаковое право голоса, одни права, такого собора, где председателем был бы мирянин, а не епископ,… такого собора не знала Церковь не только украинская, но и Вселенская». Таким образом, под флагом новой украинской автокефальной церкви создавалось не просто еретическое сообщество, а революционная общественно-стукаческая организация, которая руками простых людей стала бороться с Православной Церковью. Недаром в одном из первых постановлений ВПЦР указывалось, что «все российские царско-режимные церковные учреждения на Киевщине упраздняются». Губчека рыдало от счастья…

2. Травля православного епископата. Одна из главных задач атеистического режима по «разложению Православной Церкви» (так и именовались доклады на политбюро) состояла в том, чтобы вбить клин между белым духовенством и высшей церковной иерархией. Для этого использовались любая раскольничья группа или любой повод, даже организация помощи голодающим. Причем, этим занимались верхи государства. Один из лидеров революции Лев Троцкий писал (под грифом «сов. секретно») членам политбюро по поводу воззвания группы духовенства о лояльности к власти: «этот документ будет иметь огромные последствия в смысле полного раскола между демократической сменовеховской частью церкви и ее монархическими контрреволюционными элементами. Сейчас мы, разумеется, полностью заинтересованы, чтобы поддержать сменовеховскую церковную группировку против монархической…». «Нужно расколоть попов, или вернее, углубить и заострить уже имеющийся раскол… Одна их часть… признает необходимость передать ценности для спасения голодающих, другая же часть — «князья церкви» — жадные, хищные, развращенные, идущие против народа, всемерно борется против этого, терроризируя низы. Задача агитации поддерживать сейчас эти низы против верхов, дать им понять и почувствовать, что государство не позволит верхам терроризировать низы, поскольку они стремятся обеспечить исполнение декретов рабоче-крестьянской власти» (Секретарь ЦК РКП Молотов об агитационной работе, «строго секретно»). «...в основу нашей работы по борьбе с духовенством была поставлена задача: «борьба с тихоновским реакционным духовенством» и, конечно, в первую очередь с высшими иерархами, как-то с митрополитами, архиепископами, епископами…» («сов. секретно», начальник 6-го отделения ГПУ Е. Тучков»

«Собор» УАПЦ объявил православных епископов врагами Украины и Церкви, а в его постановлении читаем: «Современные епископы на Киевщине являются духовными правителями, которых назначила бывшая российская царская черносотенная власть. С уничтожением царской власти епископы утратили и свои права на руководство церковью… Кроме того, известно, что митрополит Киевский и Галицкий Антоний и его заместитель Никодим бежали вместе с деникинцами. Назару, т.н. епископу Черкасскому, Димитрию, т.н. епископу Уманскому, Василию, т.н. епископу Каневскому, церковь, то есть православная «людність» Киевщины, не давала никаких полномочий для руководства епархией. Поэтому Церковный Собор считает их самозванными руководителями, которым украинские церковно-религиозные учреждения и организации … подчиняться не должны…. Считать кафедры митрополита Киевского и Галицкого и викариев Киевской митрополии вакантными»

Совместная энергичная деятельность атеистической власти и ее раскольничьих пособников — липкивцев, обновленцев и т. д. — по дискредитации и обличению «антинародной» сущности старорежимного тихоновского епископата принесла свои плоды. 25 марта 1922 года «Известия» опубликовали список «врагов народа», в котором имя патриарха Тихона было на первом месте. Николай Бухарин вообще настаивал на казни патриарха, а церкви и монастыри требовал снести с лица земли как рассадники контрреволюции. Трагически сложилась и судьба киевских епископов. Митрополит Киевский Михаил после выступлений против расколов был арестован и выслан в Туркестан, епископ Назарий оказался в Сибири, ректор Киевской духовной академии епископ Василий умер от голода, киевские викарии 20-х годов епископы Георгий, Макарий и Сергий после арестов и заключений были расстреляны. В 1924 году уже более 60 «тихоновских» архиереев находилось в лагерях и ссылках. Для многих скрытые или публичные, как на этом «соборе», доносы в антинародной деятельности были равносильны приговорам.

3. «Обмирщение Церкви и борьба с монашеством». Борьба с епископатом, отстранение его от Церкви были чреваты и негативными последствиями: народ мог просто не принять новую организацию в качестве православной церкви. Недаром на Соборе УАПЦ первые же два выступления делегатов «с мест» были посвящены именно этому: один спросил: раз мы — собор, то где же епископ?; второй потребовал прежде всего объяснить, «для чего мы сюда собрались и кто мы такие?»

Поэтому очень остро стоял вопрос создания параллельного, конфронтационного канонической церковной иерархии лжеепископата. Причем было очень важно, чтобы он отличался не только «идеологически», но и «сущностно» — по образу жизни. Так возникла идея женатых архиереев. Начальник 6-го отделения секретного отдела ГПУ Е. Тучков в своем секретном докладе «О тихоновщине»,указывая на наличие «противоречий» между белым и черным духовенством, так обосновывал эту идею: «Это обстоятельство нами было учтено и к осуществлению означенной задачи приступили соответственно. Наряду с множеством статей, воззваний, речей и пр., в коих клеймились тихоновская и монашеско-архиерейская политика и сам Тихон, попы, взяв в свои руки верховную церковную власть, приступили к реальному осуществлению этой задачи, т.е. к удалению от управления епархиями тихоновских архиереев и замены их лояльными по отношению к Соввласти. В первую очередь заменялись архиереи особо реакционного плана… Окончательно разгромить тихоновский и полутихоновский епископат и лишить его управления церковью возможно было бы только в том случая, если бы вопреки канонам посвящать женатых попов в епископы и выбрать из них епископов с новыми взглядами, то в этом случае, несомненно, был бы епископат явно настроен против Тихона и его политики… По выполнению этой задачи, т.е., когда будет сломлена и дискредитирована тихоновщина,… наступает период паралича единства Церкви…»

Основатели «Собора УАПЦ» — Василий Липкивский, Нестор Шараивский, Иван Тодорович и др. — принадлежали к белому духовенству, были женаты и имели семьи. Более того, они были запрещены в священнослужении управляющим Киевской епархией епископом Назарием, естественно, монахом. Отсюда и особая ненависть «отцов» автокефалии к православным епископам. Разумеется, Василий Липкивский обосновывал необходимость женатого епископата не чекистскими выкладками по «разложению Церкви», а «возвращением» к истинным христианским традициям. По его мнению, традиции монашествующего епископата мы обязаны светским властителям. «Цари стали думать, что с людьми одинокими, неженатыми легче делать дело, нежели с семейными, ибо семейный человек — епископ — имеет жену, детей и т.д., а монах — это человек, которого можно очень выгодно использовать. Цари, используя влияние монашества, стали избирать на служение людей неженатых, с косами… Они были дикими по своему внешнему виду… Сказано, чтобы епископ не был монахом, ибо монах должен быть пасомым, а епископ должен пасти. Канон писал одно, а жизнь делала другое. Несмотря на этот канон, в Греческой Церкви все епископы были монахами. Это было великое зло для христианской восточной Церкви. Монашеское влияние пошло на мирян. Миряне стали исполнять требования постов и заботиться о своем персональном спасении. Церковь перестала быть общиною верующих, а стала ареною лицемерия. В этом виде, безусловно, о соборноправности в Церкви уже говорить нельзя…»

Настоящим бедствием, по Липкивскому, монашество стало после того, «как наша Церковь перешла под власть Москвы — народа России»: «Этот народ русский словно специально создан, чтобы быть охваченным монашеством. У русского народа есть привычка к обрядовому исполнению всякой религии, чтобы побольше поклонов бить, поститься и т.д. И это у него целиком заменяет духовную христианскую веру. Когда перешло руководство украинской Церковью русскому народу, то там монашество двинулось на Церковь. Мы видели, что у московского народа везде основаны монастыри. Они были не только Церковью, но и культурой, так что жизнь Русской Церкви была монашеская… Эти монахи могли составлять только черную армию в руках царей, которые стремились повышать государственный уровень к тому, чтобы собирать Россию… Мы знаем, что устройство Русской церкви было не только монархическим, но и полицейским, так что монахи сделались и слугами полицейских…» Так Липкивский, бывший священник, на соборе давал обоснования для кровавой расправы над тысячелетними очагами христианства — православными монастырями Украины. Позиция автокефалистов по этому вопросу была предельно проста: «В связи с тем, что все монастыри на Украине пребывают в руках слуг старого режима и, как гнезда контрреволюции, вредят делу духовного развития украинской людности и возрождению ее Церкви, просить Всеукраинскую Православную Церковную Раду принять все меры перед Советской властью о передаче всех монастырей и принадлежащего им имущества в распоряжение Всеукраинской Православной Церковной Рады как народного церковно-революционного органа.» Сохранился замечательный снимок времен погромов революционной властью монастырей — у входа в разгромленную Киево-Печерскую Лавру на стене висит «автокефальный» лозунг: «Монахи — прислужники царату!».

Липкивский доказывал на Соборе, что «монастырская жизнь в христианской церкви не явлется естественной жизнью», а еще один будущий «епископ» УАПЦ Михновский призывал вообще не пускать монахов на приходы. В IX разделе «канонов» УАПЦ, принятых на соборе, указывается, что «ныне монастыри и по образованию, и по трудовой жизни далеко отклонились от своего идеала и должны быть преобразованы в направлении первобытных религиозно-трудовых общин…». Вместо «отжившего», греческого монашеского устава рекомендовано принять новый в направлении «образовательно-религиозного и трудового совершенствования». Требование вполне в духе времени: как известно, у монастырей были отобраны земли, храмы и имущество, из монахов организовывали «трудовые артели», а вскоре самым популярным местом для «трудового совершенствования» священнослужителей, интеллигенции, а затем и всего народа стал ГУЛАГ.

4. Самосвятство и соборноправность. Отвергнув епископат и монашество, автокефалисты продолжали катиться от одной ереси к другой. Чтобы называться Церковью, надо, чтобы ее священнослужители имели преемственность апостольской благодати. Только в этом случае Церковь может выполнять свою миссию спасения человека и рода человеческого. Но где же ее было «взять»? Организаторы собора приложили немало усилий, чтобы заполучить в свою организацию хотя бы одного православного епископа. Они обратились к православным иерархам, а во время собора и к самому митрополиту Киевскому Михаилу, чтобы они высвятили для «новой церкви» епископа. Но получили твердый отказ: поставлять епископа для явно антицерковной, еретической организации было просто абсурдом. Они попытались задействовать Грузинского патриарха в надежде, что по политическим мотивам он рукоположит трех автокефалистов в епископы. Однако эта затея провалилась: раскольники даже не смогли добраться до Грузии. Неудачей закончилась и попытка привлечь в стан автокефалии архиепископа Полтавского Парфения. Больше шансов имело возможное «обретение» епископа Антонина Грановского, проживавшего в Москве: было получено разрешение НКВД на его выезд, а на соборе он даже был заочно избран заместителем Липкивского. Однако, Антонин был задействован ОГПУ в организации куда более «крутого» раскола — обновленческого, и в Киеве он так и не появился.

Без своего епископа рассыпалась затея автокефалистов с созданием параллельного революционного лжеепископата, а сама УАПЦ превращалась в неопротестантскую организацию. Поэтому Василий Липкивский в своем докладе сначала провел атаку на каноны Церкви: «каноны мы должны сравнивать с одеждой, которую одевает Церковь в то или иное время… Сегодня каноническим устройством прикрываются все те реакционеры, которые хотели б, чтобы Церковь Христова не развивалась … Не каноны должны господствовать над нами, а мы над канонами… Только Русская Церковь, направленная против жизни, сделала каноны неизменными….», а затем со товарищи «обосновали» возможность избирать и самим рукополагать епископов. «Благодать епископов перешла к мирянам» (Чехивский). Выдвинули кандидатов в «митрополиты Киевские», но все, кроме Липкивского, взяли самоотвод. Избрали Липкивского. Так как по «учению» собора «благодать» поровну (соборноправно) распределялась среди делегатов, то решили возвести человека в митрополиты, возложив на него руки. «Дорогие братья и пресвитеры, — воззвал к собравшимся Василий Липкивский, — к вам теперь мой искренний призыв и просьба — испросите мне апостольскуе преемственность через молитву для епископского служения святой украинской Церкви… Народ уже получил право быть хозяином в своей родной Церкви. Вот и вы, священники, получайте те права, которые так долго были под запретом епископского господства, которые так долго, более 1000 лет, лежали без действия под тяжелою рукою самовластья руководителей Церкви…. Я обращаюсь к вам с искренней просьбой положением рук своих и благодати священства сведите на меня благодать епископского служения ….»

Конечно, это была глупость несусветная, кощунство и святотатство. Но руки на оратора возложили, чем положили начало самосвятской иерархии. Определили очередность «высвячивания» других «архипастырей», в том числе и мирянина; разрешили женатый епископат, второбрачие священников, «сняли» прещения, наложенные на своих собратьев православными владыками и т.д. Можно предположить, что причины многих несуразностей крылись в амбициозности и вождизме самого Липкивского. Нестор Шараивский после его избрания «митрополитом» воскликнул: «Дорогие братья и все члены святого собора, о. Липкивского я знаю, и мне хочется плакать от радости, что мечты этого человека осуществились. Все свои желания, всю свою жизнь он направлял только для этого, и никакая дерзновенная душа не посмела бы стать на дороге ему и занять этот высокий заслуженный пост». Такое вот «смиреннолюбие» было явлено в лице главного самосвятского «архипастыря». Атеистические власти он тоже устраивал: такой воинствующий союзник в борьбе с Православной Церковью стоил десятка других.

5. Украинизация Церкви и борьба с православной культурой. Одним из главных лозунгов УАПЦ была борьба с церковно-славянским «старорежимным» языком и перевод богослужений на живой народный украинский язык. Язык Кирилла и Мефодия, «отредактированный» старой Киево-Могилянской академией и прочими «прислужниками царата», вызывал особую ненависть автокефалов. Немедленный переход на украинский язык в богослужениях и требах в ультимативном виде звучал во многих документах собора. Впрочем, под флагом украинизации вели борьбу с Церковью не только УАПЦ, но и обновленцы, «лубенский» и прочие расколы. Однако и здесь существовала проблема. Еще в 1918 году Православной Церковью был образован Переводческий Комитет по переводу на украинский язык богослужебных книг, в который вошли крупнейшие специалисты и богословы под руководством ректора Киевской духовной академии епископа Василия Богдашевского. Сам же патриарх Тихон в обращении к православным верующим Украины благословил чтение Евангелия и проповеди на украинском языке в приходах, если этого желает большинство прихожан. Такая ситуация сбивала языково-освободительный запал автокефалов, но они по-простому вышли из нее: было объявлено, что старорежимникам доверять нельзя («они только тормозят украинское церковное дело»), деятельность Переводческого Комитета названа «ненужной и вредной».

Очевидно, что «языковой вопрос» носил не церковный, а политический характер и в полной мере совпадал с линией партии на «культурную революцию», которая стремилась все историческое культурное наследие прошлого, в том числе и бесценный язык тысячелетней православной культуры, «сбросить с корабля современности». Впрочем, если борьба автокефалистов за «украинизацию» приходов, быть может, действительно, имела благие цели — чтобы Слово Божие было более доступно простому человеку (хотя по выступлениям делегатов собора скорее можно постигать науку ненависти, чем науку любви Христовой), то отношение липкивцев к православной культуре было поистине хунвенбинское. Это звучало так: «Чтобы парализовать вредное влияние реакционно-консервативной религиозно-моральной литературы, признать полезным, чтобы все богословские библиотеки г. Киева и рукописные архивные хранилища были объединены в одну общую богословскую библиотеку под заведыванием Всеукраинской Православной Церковной Рады, которая должна заняться разработкой материалов, и тенденциозную литературу исключить из употребления, сдав ее в архив, из оставшихся книжек организовать богословскую библиотеку, укомплектовав ее так, чтобы она действительно служила верным проводником народолюбивых идей общечеловеческого добра».

Судя по этому тексту, первые «спецхраны», куда на семьдесят лет канула великая богословская и религиозная литература, были организованы атеистической властью с подачи наших автокефалистов. А это уже, как ни крути,— преступление против отечественной культуры…