Глава 5. § Гетман Дамьян Игнатьевичь Многогрешный

§ Гетман Петр Дорошенко

§ Гетман Дамьян Игнатьевичь Многогрешный

§ Гетман Иван Самуйловичь

§ Ссылка его в Сибирь

Запорожские Козаки, быв всегда единогласны с Брюховецким, яко с их творением, не были согласны на выбор Дорошенка Гетманом, и для того, отложась от подчиненности Дорошенку, избрали сами себе Гетмана, прозванием Суховия, бывшаго у них Писарем Войсковым, к которому присоединились и некоторые полки Заднепрские, смежные с Запорожьем, как-то: Чигиринский, Уманьский и другие Забугские. А чтобы обезпечить себя от поисков Дорошенка, чая его быть на стороне Российской, от которой также опасались мщения за Воевод, ими побитых, то на тота конец заключили Запорожцы связь с Ханом Крымским, признав его верховным своим начальником и главою. Дорошенко, сведав о произшествиях Запорожских, послал в Сечь брата своего, Григория, и несколько старшин поздравить Суховия в Гетманском достоинстве и просить его и все войско тамошнее пребыть с ним в единомыслии и дружбе, стараясь соединенными силами оберегат отечество от всех сторонних притязаний, и что он не намерен вдаваться ни в какия протекции, столько раззорившия народ своими обманами, интересами и всех родов предательствами и неправдами. Но, сведав чрез брата своего, что Запорожцы к нему и советам его непреклонны, и что они союзных им Татар намерены вести на грабеж в Украйну, отправился сам в Заднепрские полки для приведения их в оборонительное состояние, а на сей стороне поручил начальство Асаулу Генеральному, Демьяну Игнатьевичу Многогрешному, объявив его в войске Наказным Гетманом. Но сей Многогрешный, бывши честных качеств и хорошаго разсудка, предусмотрел, что шатание Дорошенка не обещаеть ничего добраго, а замыслы его суть суетны и вредны, и по тому объяснился о том Князю Ромодановскому, уверив его о непоколебимой приверженности своей и всего войска, им командуемаго, к Царю и царству Российскому, и просил только Князя помочь ему отразить Татар и Запорожцев, идущих для бунта и грабежа в Малоросию. Князь отрядил тотчас сына своего /168/ противу Татар с знатным корпусом; но сей молодой Князь, не соединясь с Многогрешным, а надеясь одному себе приобресть славу победителя Татар, пошел на них с одним своим корпусом и был ими разбит и взят в плен при местечке Гайвороне. Отец, не могши ему помочь, отмстил прискорбие свое на гражданах Нежинских, которые не пускали к себе новаго Воеводы и заперли против его город. Ромодановский, выбив городские ворота, отдал город на разграбление своему войску, а Многогрешный, между тем, разбив Татар и Запорожцев около города Лохвицы, гнал их и поражал до реки Самары и отнял у них всех пленников и награбленную добычу.

В начале 1669 года Князь Ромодановский объявил Наказному Гетману, Многогрешному, изволение Царское, чтобы учинено было в Малоросии собрание и выбор настоящаго Гетмана на место погибшаго, Брюховецкаго, и чтобы от новаго Гетмана присланы были в Москву Депутаты для подтверждения прежних постановлений и договоров Малоросийских. Посему Многрешный, пригласив чинов и Козаков в город Глухов, сделал с ними выбор на Гетмана, и выбор пал на самаго Многогрешнаго: все единогласно приговорили быть ему настоящим Гетманом и утвердили по форме такое избрание. Депутатами отправлены к Царю: Писарь Генеральный, Карп Мокриевичь, и Обозный Полковый, Переяславокий, Лукаш, и им даны наказы оть Гетмана и собрания испросить у Царя подтверждение прав их и привиллегий, договорными статьями Гетмана Богдана Хмельницкаго утвержденных, и чтобы, сверх тех статей, ничего новаго и отяготительнаго в Малоросию вводимо не было, разумея тут и Воевод, в отмену договорных статей и постановлений недавно в города насыланных. Депутаты приняты у Царя с отличною милостию и, по предстательству их, все прежния постановления, с Гетманом Зиновием Хмельницким сделанныя, возобновлены и утверждены во всем их пространстве. Царь обещал за себя и за преемников своих Царским словом хранить их вечно и нерушимо, прощая при том и предая вечному забвению все заговоры и матежи, оть нарушения договоров произходившие.

Дорошенко, сведав, что Наказный его Гетман, Многогрешный, избран от войска и утвержден от Царя настоящим Гетманом на всю Малоросию и, опасаясь поисков от сего Гетмана за достояние его, в Заднеприи, Дорошенку послушном, и что ему, по ссоре с Поляками и Запорожцами, помощи от них ожидать не можно, отправил от себя посланниками в Царьград Судью Генеральнаго Заднепрскаго, Белогруда, и Асаула Портянку, с двумя другими Старшинами, и чрез них просил Султана Турецкаго принять его в свою протекцию и вечное подданство со всею Малоросиею, в которой он есть верховным начальником или Гетманом, и чтобы Султан, в знак его милости и покровительства, пожаловал ему обыкновенные свои знаки, бунчук и знамя, и дал в /169/ помощь ему корпус своих войск против похитившаго у него несколько провинций, бунтовщика Многогрешнаго. Султан, приняв благосклонно посланников оных чрез своего Визиря, согласился с великою охотою принять Дорошенка и народ Малоросийский в свое подданство и, в знак на то своего благоволения, послал Дорошенку клейноды свои, бунчук и знамя с полумесячием, а в помощь его командировал 6,000 войск под командою одного Чауша, Ислам-Экмена. Посланников же оных от лица Гетмана и народа на верность их подданства привели к присяге, по обычаю Христианскому, в Соборной Патриаршей церкви, и от Патриарха Константинопольскаго на сие, видно по повелению Султанскому, дана посланникам открытая грамота, отлучающая от Церкви и предающая анафеме всех непослушных Гетману Дорошенку и против его бунтующих. Грамота сия наделала много шуму в Малоросии, но не меньше того повредила она и власти Патриархов, какову они имели прежде в Церкви и Духовенстве Малоросийском. Многие изуверы здешние считали ее претящею повиноваться всякой другой власти, мимо Дорошенка, опасаясь в таковом случае анафемы. Но Митрополит Киевский, Сильвестр, оповестил посланием в Церкви и протолковал народу, что грамота оная есть или вынужденная властию Султана Турецкаго, или похищенная обманом и лживыми донесениями и происками Дорошенка, и она по тому вовсе для народа сего недействительна и ничтожна, и он ее навсегда касуеть и Патриарху возвращает; а Патриарху писал Митрополит, что грамота его и анафема причинила великую смуту в народе Руском и разврат в самой Церкви Христианской. Все считают ее претящею повиноваться законной власти и повелевающею следовать хотению злодея и изверга рода человеческаго, Дорошенка, и что сей Дорошенко, об ней стряпавший, есть изверженный из своего достоииства и лишенный прежней должности за контакты его с народом иноверным на пагубу народа Христианскаго, и он теперь не что иное, как только обманщик и лжец, злодейски присвояющий достоинство Гетмана. Народ же Руский, избравши, по правам своим и уставам, другаго себе Гетмана, повинуется с ним Царю Российскому, т. е., Христианскому, с ним единоверному и единомысленному, следовательно, повинуется власти законной, и анафеме за то отнюдь не подлежит. Патриарх, хотя по тому представлению и уничтожил зараз грамоту свою, но уже всякаго влияния на Церковь Малоросийскую вовсе лишился, и Церковь сия, быв прежде в подчиненности Патриарха посредством Митрополита своего, Киевскаго, имевшаго сан и должность экзарха Патриаршаго, стала, с тех пор, признавать одно над собою Иераршество Российское.

Гетман Запорожский, Суховий, с Козаками Запорожскими и Татарами Крымскими, отправился было в Заднепровские полки, послушные Дорошенку, чтоб их принудить силою признать себя; своим Гетманом; но, бывший при Дорошенке, Турецкий Чауш, /170/ призвав к себе начальников Татарских, повелел им именем Султанским отстать от Суховия и быть в союзе с Гетманом Дорошенком, яко он есть подданный Султанский. Татары по сему тогда соединились с Дорошенком, а Суховий с Запорожцами, удалясь оть Дорошенка из-под города Канева, пришел к городу Уманю, и тамо, с досады от своих неудачь, сложил с себя Гетманство и вручил оное Полковнику Уманьскому, Ханенку, котораго Запорожцы также признали своим Гетманом. Дорошенко же, преследуя Суховия и Ханенка, пошел было, с Чаушем и Турками, осаждать Умань; но граждане тамошние, ни мало ему не противясь, отворили городския ворота, а о Ханенку объявили, что он с Суховием пошел за реку Буг для соединения с Белогородскими Ордами. Дорошенко, по тому, продолжая преследование свое с одними Козаками и Татарами, зашел в руки своих неприятелей, которые около Желтых Вод окружили его со всех сторон и погибель Дорошенка была неизбежна. Но Кошевой Запорожский, Серко, недовольный тем, что у него в Сече завелись уже Гетманы с унижением его власти, и по тому назиравший всегда за сим Гетманством, напав нечаянно, с партиею своею, на Ханенка и Суховия, уничтожил их атаку и освободил Дорошенка, который, воротясь в Белоцерковщину, разставил своих Татар на зимния квартиры, а они ему, благодаря за то по Татарски, забрали в плен своих хозяев с их семействами и ушли в Крым. Хотя же за сие жаловался Дорошенко ко Двору Султанскому, но ничего на то не получил, а сказано: „Таков есть хлеб Татарский и их жалованье.“

Заднепрская Малоросия с 1670 года разделена была на двое, между двумя самозванцами-Гетманами, непримиримыми между собою врагами, от чего она несла страшныя междоусобия и опустошения. Дорошенко удержал при себе Надднепрские полки до границ Польских, а Ханенку повиновались полки: Чигиринский, Уманьский и над Бугом и Днестром поселенные до самой Галиции. Дорошенко тогда был в протекции Турков, а Ханенко, быв в согласии с Запорожцами и Крымцами, искал еще протекции у правительства Польскаго чрез вельможу тамошняго, Михайла Вишневецкаго. Но когда с Польской стороны предложено было ему прибыть в город Острогь для конгреса и заключения договорных статей, то он на то не согласился а требовал в залог столько аманатов из Сенаторов Польских, сколько при нем на конгресе будет чиновников. Поляки, бывши к сем разе очень щекотливы, хотя в собственных интересах бывают они весьма низки, отказалис от аманатства, а согласили Ханенка пребывать в их протекции на последних с Малоросиею статьях, называемых Гадяцкими, соседними державами гарантированных, по коим признается вся Малоросия с ними за едность, а Гетман верховным и самовластным ея начальником. И по сему соглашению от Короля Польскаго присланы /171/ Ханенку булава и все знаки, достоинство Гетманское означающие. Дорошенко, завиствуя Ханенку о утверждении его в Гетманетве монархиею Христианскою, со укреплением важными в Христианстве знаками, каковых он не имел, напал с своим войском на город Умань, обыкновенное пребывание Ханенково, и осадил его с намерением взять в нем Ханенка и истребить с ним Гетманство сие. Но Уманьские Козаки с гвардиею Гетманскою, сделав против Дорошенка удачную вылазку, разбили его войска и Полковника их, Жеребилу, убили, а Дорошенко спасся бегством.

Гетманство Дорошенка и воинство его не иное что было, как великая разбойничья шайка. Он с нею безпрестанно нападал то на Малоросию, то на селенил ведомства Ханенкова. Наконец, подрядил себе Пашу Силистрийскаго и Орды Белогородския, и в 1671 году, Августа месяца, повелся с ними на Малоросию. Гетман Многогрешный с своими войсками выступил против их на встречу и, чтобы не впустить такого хищнаго неприятеля внутрь своих границ, переправился он чрез Днепр, против местечка Чигрин - Дубровы, где, укрепив стан свой на горе, при реке Днепре, ожидал на себя неприятеля. Дорошенко не замедлил показаться и наступить с силами своими на Многогрешнаго. Сражение было жестокое и продолжительное: с утра почти до самаго вечера происходила с обеих сторон страшная сеча и убийство; наконец, Многогрешный, преодолев упорство неприятельское, опрокинул его во всех пунктах и погнал в степь. Но только что отошел он от стана своего верст до двух, как Турецкая пехота, скрывавшаясь внизу стана в чагарниках и камышах Днепровских, подползши под стан, ударила на него со всей опрометчивости, выбила в нем людей и завладела артиллериею. Многогрешный, хотя воротился на подкрепление стана, но уже поздо, и Турки встретили и поразили его же артиллериею, а между тем напала и вся конница Татарская и Козацкая Дорошенкова, и Многогрешный, потеряв много своего войска и весь обоз с запасами, принужден ретироваться оборонительно до устья реки Тясмина, и тамо переправиться чрез Днепр, бывши сам тяжело ранен.

В 1672 году, Февраля 7-го дня, Гетман Многогрешный от ран своих умер, и с великими почестьми, военными и церковными, в Батурине погребен. Все чины и народ с чистосердечным сокрушением оплакивали сего достойнаго их начальника. Он при всей своей нарочитой кротости, был хороший вождь в войске, отличный политик и справедливый судия в правлении. После Зиновия Хмельницкаго одному ему приписать можно превосходныя качества. Для донесения Царю о смерти Гетманской отправился в Москву Писарь Генеральный, Карл Мокриевичь, с другими Старшинами. Царь принял их очень милостиво, сожалел много о умершем Гетмане, столь достойном его уважения и доверенности, и, наконец, советовал /172/ чиновникам оным выбрать себе такого Гетмана, который бы подобился характеру Многогрешнаго, а он обещает и словом Царским уверяет содержать их и народ Малоросийский в протекции своей на точном основании первоначальных статей Зиновия Хмельницкаго. Для присутствия при выборах Гетмана определены от стороны Царской Министрами: Князь Григорий Григорьевичь Ромодановский, Иван Ивановичь Ржевский и Афанасий Ташлыков; а выбор произведен того жь года, в Июле месяце, в лагере Козацком, между городами: Путивлем и Конотопом, на месте, называемом Козацкая Дуброва, куда все чины и депутаты собрались. И выбран Гетманом Обозный Генеральный, Иван Самуйловичь, урожденный из города Зинькова, священнический сын, который тогда же, в присутствии Министров, приведен к присяге со всеми чинами и войском на верность службы Царю и его наследникам.

Дорошенко, пресмыкаясь за Днепром с места на место, не предвидел для себя ничего благоприятнаго, а напротив того заметил в народе и войске преклонность их к стороне Российской и командованию Гетмана тамошняго. И для того сделал все усилия и подкупы со стороны Дивана Цареградскаго, чтобы подвигнуть самаго Султана с армиею на завоевание, прежде ведомства Ханенкова, а потом всея Малоросии. Султан, Магомет IV, резидовавший тогда в Адрианополе, уговорен был и выступил действительно к границам Руским, а с 1-го Августа, 1672 года, осадил Каменец Подольский, при котором встретили Султана Хан Крымский и Дорошенко с своими войсками. Граждане с своим слабым гарнизоном могли защищаться в городе только 15 дней, а там, за неимением запасов и довольнаго войска, сдали город на капитуляцию 16 Августа. Султан, въезжая в город, ознаменовал пышность свою тем, что велел прежде вырыть из земли всех погребенных мертвецов, вывезть кости их далеко за город и вынесть из всех церквей, Турками прежде разграбленных, все иконы, разложить их по улицам городским, вместо помостов для Турецких пешеходцев, а потом те церкви обратить в мечети Турецкия, из коих оставлено, по просьбе и искупу граждан, только три для Христиан и Армян. Султан, по таковым успехам, командировал Хана Крымскаго и Дорошенка с их войсками в Галицию для завоевания тамошних городов, Львова, Брод и других, а сам проходил с армиею своею поперек Украины, послушной Ханенку до реки Случи, и истреблял все, ему встречавшияся, селения огнем и мечем, т. е., по Турецки. Поляки, собравшись войсками своими и соединясь с Ханенком и его Козаками, выступили против Хана и Дорошенка и, разбив несколько их партий, дальнейшие их успехи уничтожили и прогнали самих их к главной армии Турецкой, на которую, однако, напасть не отважились, а прибегли к переговорам и искуплениям. И так, удовольствовав Министров Султанских подарками, а самаго Султана знатною суммою /173/ червонцев, под титулом военной контрибуции, выжили его тем из своих пределов, и он возвратился на зимовлю в город Бухарест.

Татарския Орды, воюющия со всеми народами обыкновенно то по найму, то с участков в добычи, приходили часто по сему ремеслу к претендаторам Гетманства Малоросийскаго и к Полякам, их нанимавшим, и проходили они всякой раз, по сим случаям, земли Запорожския и их улусы с неминуемыми обидами и шкодами Козакам тамошним. Кошевой их Атаман, Серко, сколько ни был добрый и сговорчивый их сосед, знавший снисходить и уважать необходимости людей военных, но когда в 1673 году, проходя Татары земли Запорожцев на возврате от Каменца Подольскаго, захватили много лошадиных и скотских табунов Запорожских и несколько их мальчиков, которых они всегда набирают в Малоросии из родни своей, для наследства, то Кошевой не считал уже поступка сего шуткою или игрушкою, а решился воздать Татарам за то с лихвою, и для того начал их казнить по порядку. Отправясь с войском своим в Белогородчину и, истребив аулы Татарские огнем и мечем до самаго Белгорода, взял сей город приступом, разграбил его и выжег до основания. Потом, собрав в пристанях морских, Белогородской и Гаджибейской, довольное число судов, отправился на них с пехотою в Крым, а коннице повелел итти туда румом. Приставши к берегам Карасубазара, побрал и раззорил он все приморские города, незнавшие сего посещения и, следовательно, бывшие без обороны, а потом, прошед весь Крым до города Ора или Перекопа, соединился там с своею конницею и продолжал раззорение Татар по селениям их. И таким образом, отомстя Татарам за обиды свои сторицею, воротился в Сечь с безчисленными корыстьми. Серко оный был в роде своем человек необыкновенный и единственный. Он, с малочисленным войском своим, всегда удачно воевал и был победителем, не заводя, однако, ни с кем неправедной войны. Сражения у него почитались игрушкою, и ни одного из них он не потерял. Татары Крымские и Белогородские, сии страшилища и бичь всем народам, были у Серка пужливыми оленями и зайцами. Он несколько раз проходил насквозь их жилища и укрепления, несколько раз загонял всех Татар в Кефския горы, где и самые Ханы их нераз крылись в ущельях и кустарниках горских. Татаре почитали Серка великим волшебником и обыкновенно титуловали его Руским шайтаном; но в спорных между собою делах всегда отдавались на его суд, говоря: „Як Серко скажеть, так тому и буть.“ При великих своих корыстях и добычах, не был он ни мало стяжателен и корыстолюбив, но все то шло на других, и даже на его врагов. Одна Татарка того аула, из котораго отогнан Запорожцами скот, представ пред Серка с малыми детьми, жаловалась ему, что у нея отнята выслуженная ею /174/ корова, которая у нея одна и была, и „чем же мне кормить детей?“ Серко зараз воротил весь табун скотский того аула, и приказал аулу, когда не станет у просителькиной коровы молока, то чтобы они, всем обществом, детей ея оть своих коров молоком кормили, а на одеяние их дал матери несколько штук, с приказом, чтобы они, возросши, не воевали с Русаками. Словом сказать, Серко был человек удивительный и редких свойств в разсуждении храбрости, предприимчивости и всех воинских успехов, и, при достаточном числе войска, легко мог сделаться Тамерланом или Чингиз - Ханом, т. е., великим завоевателем. Но, впрочем, он был и Запорожец, сие есть род шута или юрода. Однажды писал к нему Гетман Самуйловичь, выговаривая, для чего на Запорожских степях кочуют свободно некоторые аулы Татарские? Он на сие ему отвечая, что то делается по снисхождению войска, от причин недорода у Татар трав, и что в таком случае и они иногда от них равномерным снисхождением пользуются, заключил, наконец, тем: „Когда бы и чорт, Пане Гетмане, помогал людям в крайней их нужде, то брезговати тем негодится; бо кажуть люде: нужда и закон зменяе. А когда мы, живя с Татарами по соседски, помогаем один другому, то сие умному ни мало неудивительно, а то нам тилько дивно, що ты, Пане Гетмане, багато коло нас хархируешь, мов твий покийнык батюшка на хавтурах с парахвиянами у Зинькови, чего мы и Вам уприйме желаем.“

Со вступления Гетмана Самуйловича в управление Малоросиею, воззывал он Заднепрские полки и всех тамошних жителей в соединение с ним в одну протекцию Российскую, и многие начальники тамошние отзывались готовностью своею на сие соединение, но пологали препятствием в том одних своих самозванных Гетманов, Дорошенка и Ханенка, и их нелепыя протекции. По сему, в начале 1674 года, предпринять поход Самуйловичем и Князем Ромодановским с их войсками в Заднепровскую Малоросию для поисков над тамошними Гетманами. Поход сей сначала сопровождался желаемыми успехами, Заднепровские полковые города: Черкасы, Генваря 7-го, а Канев, Февраля 3-го, сдались Самуйловичу при первом появлении под ними войск Малоросийских, а начальник Каневскаго гарнизона, Генеральный Старшина, Яков Лизогуб, соединился с Самуйловичем. Гетман Уманьский, Ханенко, по смерти благодетеля своего, Короля Польскаго, Михаила Корибута Вишневецкаго, и когда в Польше выбран был Королем недоброжелательствовавший ему, бывший Коронный Гетман, Ян Собиевский, в Марте месяце, того же года, сдал свое Гетманство Самуйловичу и ему вручил клейноды свои Гетманские, булаву и другие, от Короля полученные. Ханенку определены оть Самуйловича довольные на содержание доходы, а для пребывания отведен дом в городе Киеве. Дорошенко, видя успехи Самуйловича и преклонность к нему народа, рвался от того неистовства и истреблял варварски селения /175/ и жителей, соединившихся с Самуйловичем. Войска его, державшиясь под командою своих Полковников: Михайла Забелы, Ефрема Уманьца, Григория Белогруда, Григория Дорошенка, Остапа Гоголя, Андрея Соцкаго и Андрея Дорошенка, при Асауле Генеральном, Григорие Гамалии, отправил он к городу Корсуню и велел держаться при нем в оборонителном состоянии до его прибытия к ним, а Сам, с прибывшими к нему помощными Крымскими Татарами, отправился к реке Днестру для вызову Турецких войск от Паши Силистрийскаго и, в ожидании их, осадил город, Рашков, и сильно его штурмовал. Но жители и гарнизон, поддавшиесь Самуйловичу, отбили осаду Дорошенкову и самаго его прогнали. И он, известясь, что, вместо ожидаемых войск от Паши Силистрийскаго, идет с ними в Молдавию сам Султан Турецкий, пошел очищать ему путь по планам Турецким, т. е., огнем и мечем, и таким образом истребил вое жилища от Рашкова до города Лысянки, к которому призвал Дорошенко от Корсуня свои полки, с намерением взять тот город приступом. Но Козаки и жители тамошние, всегда отличавшиесь великою отвагою и храбростию своею, частыми вылазками из города и нападением на стан Дорошенка, уничтожили его осаду и принудили отступить от горрда. Корпус войск Малоросийских, состоящий из 20,000, под командою Полковника Переяславскаго, Думитрашка, командированный Самуйловичем на помощь городу Лисянке, встретив Дорошенка и его войско около местечка Орловича, дал ему сражение, и оно было самое жестокое и отчаянное с обеих сторон. Войска, пересиливая одно другаго, гонялись по степу с остервенением, и степ покрыт был мертвецами и умирающими на 40 версть разстояния; наконец, Дорошенко спасся бегством и с остатком войск заперся в городе Чигирине.

Гетман Самуйловичь и Князь Ромодановский, сведав от Думитрашка о положении Дорошенка, осадили его в городе Чигирине и готовились к приступу, но приближение к сему городу Султана Турецкаго с его войсками принудило сих полководцев снять осаду и удалиться за реку Днепр, при которой они берегли только переправы для воспрещения неприятелю при случае его покушения. Султан вошел в Чигирин торжественно и все пред ним падало и ползало по Азиатски. Колокола церковные замолкли и самыя церкви заперты и опечатаны были. Не смел никто шевельнуться ни по Богослужению, ни по жительству, а всяк считал себя ни живым, ни мертвым. Турки же все то делали с мущинами и женщинами, что только вздумали и что им необузданность и похотливост варварскаго внушала. Дорошенка командировал Султан с войсками Турецкими взять город Умань, и он, осадив его, взял штурмом. Народ и войска обезоруженные избиваемы были Турками в глазах Дорошенка; не пощажено при том ни пола, ни возраста, и все предано мечу и губительству. Кровь по городу текла ручьями /176/ а трупы мертвецов валялись кучами. У чиновников городовых и войсковых, по повелению Дорошенка, содраны с живых кожи и, набитые соломою, отосланы к Султану в Чигирин, где оне разставлены были около квартиры Султанской и составляли триумф и увеселение его. Из Умани отправился Дорошенко, по ряду, во все другие Заднепрские города, которые сдавались ему без всякаго сопротивления, и он спокойным образом разграбил их без милосердия, и, между прочим, отнял у них несколько тысячь мальчиков и их представил в дар Султану, со многими награбленными пожитками и денежными суммами. Султан, повелев зараз обрезать мальчиков по Турецки и сделать их Мусульманами, удовольствовался тем оть Дорошенка за сделанную ему помощь. Заднепрские Козаки, видя неистовые поступки Дорошенка над собратиею своею, тамошними жителями, и гнусное его дружество с Турками, сими непримиримыми врагами и гонителями Христианства, иные перешли на жительство в Малоросию и в Слободские полки, а другие, ближайшие к границам Польским, просили себе покровительства у новаго Короля Полъскаго, который, приняв их со всею охотою, определил над ним Гетманом, выбраннаго из их же Старшин, Евстафия Гоголя. И сии Козаки, в числе 14,700 человек, с новым Гетманом своим, Гоголем, быв во всех действиях при Короле Собиевском, славившемся отличными успехами над Турками, особенно содействовали ему при победе над Турецким Визирем и его армиею, одержанной при столичном городе, Вене, освобожденном тем оть Турок в час главнаго их на него приступа, в крайнее одолжение Императора Немецкаго или Римскаго, Леопольда, имевшаго с Турками несчастную войну и ими выгнаннаго из той его столицы, которую Король Собиевский в целости ему воротил и доставил Императору сему счастливый с Турками мир.

В 1675 году Дорошенко, по делам своим достойно наказанный презрением от послушнаго ему прежде войска, с Поляками соединившагось, оставшись в Чигирине с одними Чигиринцами и Турецкою гвардиею, состоящею из нескольких десятков Янычар, вздумал было отдаться в протекцию Царя Московскаго, и для того, чрез посланника своего, Писаря Стебловскаго, отправил в Москву всех Турецких Янычар, представляя их в дар Царю, и во уверение того, что он более с Турками держать союза не будет. Но как в Москве такому зловредному человеку всякая протекция и покровительство вовсе отказаны, а Турки, сведав о предательстве Янычар, грозили ему живому ободрать кожу и выставить чучелу его на Серальских воротах, то он принял отчаянное намерение обороняться в Чигирине до потеряния своей жизни. Гетман Самуйловичь, расхаживая с войсками своими в Заднеприи для прикрытия переходящих оттоль поселенцев и для удержания набегов Татар и Полаков, осадил, между тем, город Чигирин. Дорошенко, видя в нем свою гибель, прибегнул к милосердию Самуйловича /177/ и просил его, чрез родню свою, даровать ему жизнь и определить место для уединеннаго окончания дней своих и разкаяния. Самуйлович, по убедительным просьбам, сослал Дорошенка на его родину, в город Сосницу, где он, под присмотром и поруками, жил до своей смерти.

Государь Царь Алексей Михайловичь, к неизчетной горести своих подданных и, не меньше того, Малоросиян, за кротость его, отменно его любивших, 30 Генваря, 1676 г., скончался; но народ обрадован был возшествием на трон царский достойнаго сына его, приемника Федора Алексеевича. Царствование сего Государя началось продолжением неприятельских действий с Турками в пользу Римскаго Императора, Леопольда, имевшаго с ними открытую войну, в которой, с Российской стороны, деланы диверсия. Султан, с своей стороны, делая также вред России, выпустил из Эдикуля Юрия Хмельницкаго, бывшаго несколько раз в Малоросии Гетманом, и объявил его Князем Сарматским или Малоросийским и Гетманом Козацким. Войска ему определены Татарския под командою самаго Хана Крымскаго, и Турецкия, с Пашею Ибрагимом. Хмельницкий, с теми войсками разхаживая в Заднепрской Малоросии, подговаривал народ тамошний к соединению с ним в протекцию Турецкую, но, не получив в том ни мало успеха, имел несчастие видеть своими глазамя многия варварства и неистовыя лютости, произведенныя Турками и Татарами над народом Руским, ему не покоряющимся. И когда приметили Турки врожденное в Хмельницком сокрушение над единоверным и однородным ему народом, то, оковавши его железами, отослали обратно в Эдикуль Цареградский, из котораго, по времени, произведен он из Князей Сарматских пономарем Греческой церкви в одном из тех островов, в которой он сослан на вечное заточение.

Султан Турецкий, сведав в 1677 году, что город Чигирин, по уничтожении Дорошенка и его власти, остался во владении Гетмана Самуйловича, отправил для завладения тем городом и его окрестностями многочисленную армию свою, состоявшую из Турков и Татар, под командою Хана Крымскаго и Сераскира Паши, Ибрагима, и повелел им, взявши Чигирин, идти на Киев и овладеть оным и всею тогобочною стороною. Но не так-то делается в поле, как располагается Султаном в Серале. Хан с Пашею и со всеми войсками прибыли к Чигирину того года в Июле месяце и, осадив его со всех сторон, окопались под ним по самыя уши. Гарнизон, состоявший из 7,000 пеших Козаков, под командою Полковника, Григория Карповича Коровки, делал во всех предприятиях неприятеля храброе сопротивление и безпрестанными вылазками из города всегда его поражал. Гетман Самуйловичь и Князь Ромодановский, бывши с свойсками своими при Днепре, дали знать чрез лазутчика в город, о подсылке к нему свежих помочных войск, и сии войска, в числе 7,000 пехоты, по данному им наставлению /178/ и по согласию с комендантом городским, подойдя к городу ночью, против 15 Августа, ударили на стан Турецкий в то время, когда из города сделана на него вылазка. Поражение над Турками и Татарами учинено страшное: они, не зная настоящаго числа нападающих, пришли в ужас, и, бросивши стан и укрепления, удалились от города в крайнем безпорядке. При сем убит и сын Ханский, Осман-Гирей. Султан, отмщевая за сие поражение войск своих, велел умертвить с триумфом пред сералем несколько десятков Руских пленников, взятых под Чигирином, и такое подлое варварство почиталось во всем Мусульманстве славным и богоугодным.

В 1678 году, когда Гетман с Князем Ромодановским с войсками своими занимались в Заднепрской Малоросии укреплением городов и устроением в них гарнизонов, Татары Крымские позади их сделали во всех силах своих нападение на Восточную Малоросию и, прошед до города Рославля, причинили в ней великое опустошение, пленяя народ и сожигая все, им встречавшеес. В тоже самое время Турецкая армия приближилась в другой раз к городу Чигирину. Гетман с Князем, выступив ей на встречу, имели несколько легких сражений, в обе стороны нерешительных. Наконец, дана генеральная баталия, и Турки ее выиграли. Они, укрепившись окопами со множеством артиллерии, отбивались от Россиян с утра до ночи и принудили их отступать. Но сии, отступая, успели подкрепить городской гарнизон свежими войсками и, в помочь к прежнему начальнику тамошнему, Коровке, оставили в нем стольника, Ивана Карповича Ржевскаго. Турки осадили зараз Чигирин и поделали около него многие окопы и насыпи; осажденные, производя из города жестокую пальбу и частыя вылазки, уничтожили Турецкия приготовления и самих их несколько раз отбивали. Но, напоследок, Турки, поделав многия мины и подорвав ими городские валы, учинили генеральный приступ в сии проломы. Гарнизонныя войска, видя неизбежную свою гибель, предприняли самое отважное намерение и решились, не отдаваясь вовсе в плен, пробиться сквозь неприятеля во что бы то ни стало. Намерение сие исполнили с удивительною храбростию и удачею. Они построились в одну продолговатую толстую фалангу, и когда Турки, пройдя городские валы, растянулись в широкую линию, чтобы обнять городскую внутренность, то Козаки ударили на Турков поперек их линии и, сделавши на них сильный залп из ружьев, приняли передовых на копья и, таким образом, очистив себе проход в довольную ширину, прошли за город в полном порядке и с малою потерею. Нападавшие с тылу Турки повергаемы были копьями, и они, видя великую свою гибель, слабо гнались за Козаками. Однако Козаки в оборонительном состоянии прошли до самаго Днепра, а тамо укрылись в построенных от армии редутах и с них переправясь чрез Днепр, соединились с своею армиею. Войска сии, /179/ оставляя Чигирин, положили в замке его под пороховые магазейны зажженные фитили, а пушки также наполнили порохом с фитилями, которые, возгоревшись, причинили из строений ужасныя руины и истребили много Турков, наполнивших собою замок, стремясь за добычей. Из сих пробившихся войск составил Гетман шесть полков полевых, Сердюцких, т. е., непременных пехотных, как они стали за Короля Польскаго, Батория, и отличались от других пехотных полков реестровых всегдашнею службою при границах, когда те возвращались, по окончании похода, в полковыя свои жилища. Жалованья положено им было по три рубля на человека в год, а старшинам по чину каждаго, и мундир на два года, состоящий из куртки или камзола с рукавами красной мальвы 186 бумажной, набитый часто баволною и выстеганный частыми полосами, и из шаровар суконных голубых, а вместо плащей из одного Турецкаго дуломана белаго сукна, называвшагось габою, с воротником по пояс. На сие жалованье и снабдение учредил Гетман новые поборы с поспольства по алтыну от дыму 181 и покуховную пошлину с горелки, за что возроптал народ и товариство и поднимали бунты.

По взятии Турками Чигирина, в 1679 гбду покушались они овладеть всею Заднепрскою Малоросиею, и для того, укрепив нарочито при Днепре город Черкасы, отправили корпус войск, составленных из Турков, Татар и Чигиринских Козаков, под командою неякогось Яненка, бывшаго Старшиною при Гетмане Юрие Хмельницком, который и сам был тогда при войсках, но под присмотром сего Яненка, а ему повелено покорять города, при Днепре лежащие. И он, во первых, напав на город Канев, истребил его огнем и мечем, произведши неслыханныя варварства над таможними жителями при их сопротивлении. Потом, покорил другие города без всякаго сопротивления, яко устрашенные его лютостию; наконец, ворвался было и внутрь Малоросии и раззорил многия селения около Козельца, Носовки, Ирклиева и Яблонова, провозглашая при том себя Гетманом Заднепрским. Но выпавшие в том году необыкновенно глубокие снега и сделавшаясь к тому крайне жестокая стужа, истребили большую часть людей и лошадей из корпуса Яненкова, и он, с остатком, в силу мог доволоктись к городу Черкасам. Войска Российския при Гетмане и Ромодановском расположены были тогда в Киеве и около онаго в чаянии, что все силы Турецкия туда же обратятся; но, сведавши о походе одного Яненка, послан был на него сын Гетманский, полковник Стародубский, Семен, с Казачьим корпусом, который, преследуя убегающаго от него Яненка, побрал и раззорил города: Черкасы, Корсунь, Драбовку и Мошны, а народ тамошний перегнал внутрь Малоросии.

Турки, приняв намерение удержать за собою Украину Малоросийскую по Днепр, в 1680 году возобновили и укрепили над ним города Кизикирмен и Кадак и /180/ ввели в них сильные гарнизоны, которые, сообщаясь с крепостьми и гарнизонами Чигиринским и Черкаским, составляли пограничную цепь от Малоросии. Татары Крымские, также присвояя владению своему от реки Конской до вершины реки Ворсклы, раззорили и выжгли все селения Малоросийския, вдоль и в окрестности реки Мерлы бывшия. Гетман, с войсками своими и Российскими, прикрывая сторону Киева и средину Малоросии оть нашествия Турецкаго, не мог воспягить Туркам в их работах и укреплениях, ни Татарам при впадении их в Восточную Малоросию. Хотя же и посылал он свои повеления Кошевому Запорожскому Атаману, Серку, чтобы им с войском его учинено было нападение на Татар, бродивших около Мерлы, и на Турков, укреплявших города около Сечи, но сей военачальник, видя себя оставленным внутрь тогдашних владений Турецких и Татарских, далеко уже от границ Малоросийских, ничего, по повелениям Гетманским, не начинал, а, укрепив свои зимовники на разных около Сечи Днепровских островах, вел себя образом неутральным и ожидал конца посягательствам Турецким и войнам их с Россиею и Цезарем. А как, между тем, именно в 1682 году, Царь Федор Алексеевичь, к несказянной горести, скончался, а на место его воцарились младые братья его, Иоанн и Петр Алексеевичи, обыкновенно за младость их иностранцами мало уважаемые, то по тому и Сечь Запорожская с Чигиринским дистриктом считалась в обладании Турков до заключения с ними мира.

Король Польский, Ян Собиевский, присвояя себе Заднепрскую Малоросию, с согласия, однако жь, Козаков тамошних, бывших с ним в безпрестанных походах против Турков, по союзу с Цесарем, в 1683 году, возвращаясь из славной оной победы над Турками под Веною, определил в Заднепрские полки Гетманом, выбраннаго Козаками из своих Старшин, Якииа Куницкаго, на место убитаго под Веною Гетмана их, Евстафия Гоголя. Но когда, в 1684 году, командирован был сей Гетман от Короля с своими Козацкими полками в Бессарабию для поисков над Белогородскими Татарами, собравшимись идти войною на Венгрию, то он, увидя Татар в большем числе от своего корпуса, оробел и скрылся подлым образом из своих полков, оставив их в нерешимости на произвол судьбы. Козаки, провозгласив зараз главным начальником своим Полковника Бряцлавскаго, Димитрия Могилу, сделали из полков своих, по его повелению, пешую батаву или фалангу и, быв окружены со всех сторон Татарами, пробились сквозь их толпы и воротились к своим границам благополучно оборонительными мерами, а там, сыскав убежавшаго от них Куницкаго, убили его, по приговору всего войска, тупыми концами своих ратищ, Король Собиевский, утвердив Могилу над полками Заднепрскими Гетманом, в 1685 году командировал его с теми полками к армии Императора /181/ Немецкаго в помощь на Турков, и он, проходя Буковину и Валахию, завоевал, пограничный с Венгриею, городок Каменку, укрепленный Турками и их гарнизоном, потом, соединясь с армиею Цесарскою, бывшею в команде Текелия, содействовал сильным образом, выгнать из Венгрии Турков и Татар, разбитых ими во всех местах.

С Российской стороны, не смотря на вредныя для ея движения Турецких и Татарских сил, в начале 1686 года предприняты воинския приготовления против Польши, поводом сближения тридцатилетняго с нею перемирия или срочнаго мира. И для того повелено от Царей Гетману Самуйловичу вступить с своими войсками в пределы Литовские и Белоруские и показывать вид войны наступательной. Гетман, исполняя повеления Царския во всей их точности, выступил с войсками своимя, состоящими из 40,000 конницы и пехоты, к границам Польским и, переправясь чрез реки Сожь и Припеть, занял города Гомель, Лоев и Чернобыль без всякаго кровопролития и грабительства. Сими действиями подвигнутое к деятельности Правительство Варшавское, согласясь с Министерством Российским, давно трактовавшим о мирных условиях, заключило, наконец, вечный между Россиею и Польшею мир. Трактат сего мира подписан и ратификован, и в нем вечно уступлен России город Смоленск с его уездом, а Малоросия оставлена на тех положениях, каковы от стороны Польской учинены с нею трактатом Зборовским и каковы заключены в договорах с Россиею при ея с нею соединении. Россияне, с своей стороны, обязались защищать Польския владения оть Татарскаго нападения. Успокоившись, таким образом, Россия от стороны Польской, в 1687 году предприняла поход самый решительный противу Крыма, с намерением покорить его своей власти, или вовсе раззорить. И для сего собраны многочисленныя армии, какия давно Россия выводила, и над ними, по повелению правительствующей Царевны, Софии Алексеевны, принявшей в сем году правление Государства по молодости братьев ея, определен главным командиром любимец сея Царевны, Боярин и Князь, Василий Васильевичь Голицын, и у него было Великоросийских войск 120,000; при нем в товарищах, но под его руководством, был Гетман Самуйлович с 60,000 Малоросийских войск, конных и пеших. Армии сии двинулись в своих границах, одна за другою, однако обе вместе и но одной дороге или степи. Удивительный и невероятный страх от Татар, видно вкоренившийся в Россиян от времен великих оных завоевателей, Батыя и Мамая, заставлял их держаться вместе всем, претерпевая необъятныя от того недостатки, стеснения и крайния нужды так, что и самая вода почиталась иногда великою редкостию и дороговизною, и торговавшие ею наживали великия суммы. В таком, однако, устройстве дошли армии спокойно до реки Конской, отделяющей земли Запорожския от степей Крымских. За сею рекою увидели они степь, вызженную на необозримое /182/ пространство во все стороны. Надежда пройти сии пожарища и найти далее для скота пастьбы, а не меньше и досада оть неудачи похода, заставили полководцев идти вперед; но сколько они ни силились преодолеть крайность и достигнуть своей цели, только соделывали для войска и скота неизбежную гибель. Наконец, дошед до того, что лошади у конницы и скот в обозах провиантских все почти от голода пали и запасы харчевые и другие принуждены бросить и жечь, убеждены тем воротиться к своим границам и доволоклись к ним с великою потерею людей и скота от холоду и жажды. Неудачу похода сего и претерпенное в нем великое несчастие сложили на одного Гетмана Самуйловича. Вина его подходит близко к той басне, в которой волк винил овцу, для чего она возмутила ему воду внизу той реки, из которой сверху ся он пил. Обвиняли Гетмана, что он в пользу Татар велел впереди себя выжечь перед собою степ ту, по которой он сам с войском своим шел и претерпел от того больше других убытков упадком лошадей и потерею запасов и экипажей. В другое время стали бы разсуждать, что такую обширную степь, по которой проходят великия конныя армии, надобно обнять и зажигать целыми сотнями людей и надобно бы сих людей отыскать и уличить тем Гетмана; стали бы еще судить и о том, что ближе всех выжечь степь самым Татарам, чем того ожидать от сторонних. Но таких подробностей тогда не учинено, а довольно было одних догадок и голословных доносов, утвержденных крестным знамением, и зло оное истреблено с его корнем так, что и отголосков не осталось. Князь Голицын был тогда в самой силе при дворе Царевны: суд и милость, живот и смерть, состояли в его руках. И так, двум сынам Гетманским, Полковнику Стародубскому, Семену, и Полковнику Нежинскому, Григорию, схваченным тайно из корпуса, бывшаго против Белогородских Татар, отрубили обоим головы в городе Путивле, и тела их зарыты на кладбище абыяк 188, без Христианскаго погребения. Самаго Гатмана, взятаго ночью в местечке Коломаке, в тамошней церкви, во время слушания всенощной, и младшаго сына его, Якова, при нем бывшаго, без всякаго спроса и оправдания, завезено в Сибирь в заточение и скоро объявлено мертвыми. Имение Гетманское и имение сынов его Полковников, яко орудие настоящей вины их, разграблены и разобраны по рукам, а недвижимость описана и забрана в Казну. Донос на Самуйловича есть отрыжка старых его врагов и доносителей. Они появлялись еще с первых дней его Гетманства, и то были. Полковник Стародубский, уроженец Рославский, и протопоп Нежинский, Вольховичь, и другие, кои за ложь их и фальши осуждены от Царя на смерть по законам, а Самуйловичем прощены по Христианству. Страшное судилище над Самуйловичами и так слабыя на них доказательства воздвигнуты тайным ковом Асаула Генеральнаго, Ивана Степановича Мазепы, искавшаго давно Гетманскаго /183/ достоинства. Он, бывши с молодых леть при доме Самуйловича учителем детей, а потом любимцем его и фаворитом, посылан несколько раз от него в Москву с Козачьим, корпусом под час возмущений Стрелецких, и быв ученый при том пришлец, или, как бы сказать, между слепыми одноглазый Король, сыскал в Москве такое обширное знакомство с придворными и вельможами, что и сами Царевичи довольно его знали и за ученость и бывалость отменно уважали. И так нетрудно уже ему было приобресть доверенность у Министров, и особливо у верховнаго между ними, Князя Голицина. Доносителей на Гетмана также подобрать было не трудно; ибо, от частых перемен Гетманов и других чиновников, завелось в Малоросии столько ябедников, сколько было желателей подхватить что либо при перемене, т. е., ловить рыбу в мутной воде. И сии доносчики были те самыя Мазепины твари, коих после он наградил отдачею им в аренду разных откупимх скарбовых статей и чинами с прибыточными должностьми. Осталось только подобрать и умножить голоса при выборе в Гетманы. Но сие такому искуснику, каков был Мазепа, ни мало было не затруднительно.

Часть III