Эволюция, которую во второй половине XIX в. претерпели общества
разных стран, придает б лыпую ясность значению тех надежд
и расчетов, которые могут быть связаны с коллективной памятью.
Обладая преимуществом перед историей (и как наукой, и как публичным
культом) и рассматривая ее одновременно в ретроспективе
- в качестве резервуара истории, богатого архивами и документами/
памятниками (и внутренне изменчивого) - и в перспективе - как
гулкое (и живое) эхо исторической работы, коллективная память
учитывается при установлении размеров тех ставок, которые делаются
и развитыми обществами и обществами, находящимися в процессе
развития, и господствующими классами и классами подчиненными
в их борьбе за власть либо за жизнь, за выживание и за продвижение
вперед.
Сегодня как никогда верны слова Андре Леруа-Гурана: ≪Начиная
с homo sapiens формирование механизма социальной памяти оказывается
главной проблемой человеческой эволюции≫. И еще:
≪Биологически традиция столь же необходима роду человеческому,
|
|
что и генетическая обусловленность - сообществам насекомых: этническое
выживание держится на навыке, на диалоге, устанавливающем
вышеназванное равновесие между навыком и прогрессом, притом что
навык символизирует необходимый для выживания группы капитал,
а прогресс - вмешательство индивидуальных новшеств, имеющих
своей целью улучшенный способ выживания≫ [Leroi-Gouhran, 1964-
1965. Р. 24]. Память - это существенный элемент того, что ныне называют
индивидуальной или коллективной идентичностью, поиск
которой является одной из фундаментальных форм деятельности,
осуществляемой современными индивидами и обществами и отличающейся
лихорадочностью и тревожностью. Однако коллективная
память - это не только завоевание, но еще и инструмент и цель для
достижения могущества. Именно в тех обществах, социальная память
которых остается главным образом устной или которые пребывают в
процессе формирования письменной коллективной памяти, как раз и
можно наилучшим образом наблюдать борьбу за господство над воспоминанием
и традицией, манипуляцию памятью.
Историография этрусков, вероятно, может служить наглядным
примером коллективной памяти, настолько тесно связанной с господствующим
общественным классом, что после того как эта нация
124 В оригинале - не переводимое на русский авторское словосочетание ≪l'enjeumémoire
», что буквально означает ≪ставка-память≫. (Прим. пер.)
исчезла, его идентификация с ней привела к полному стиранию памяти.
≪В литературном отношении мы знаем этрусков только благодаря
|
|
посредничеству греков и римлян: никаких исторических описаний,
позволяющих предположить, что они существовали, до нас не дошло.
Возможно, их исторические или параисторические национальные
традиции исчезли вместе с аристократией, которая была, как видно,
хранительницей морального, юридического и религиозного достояния
их нации. И когда последняя в качестве самостоятельной перестала
существовать, этруски, как представляется, утратили сознание
своего прошлого, иначе говоря - самих себя≫125.
Поль Вен, изучая греческий и римский эвергетизм126, блестяще
показал, как богатые люди в то время ≪жертвовали часть своего состояния,
дабы оставить воспоминание о своей роли≫ [Veyne, 1973.
Р. 272], и как в период Римской империи император монополизировал
эвергетизм, а тем самым и коллективную память: ≪Только по его
велению сооружали строения общественного характера (за исключением
тех монументов, которые Сенат и римский народ возводились
в его честь≫ [Ibid. Р. 688]). И Сенат иногда мстил разрушением этой
имперской памяти.
Жорж Баландье приводит пример из истории племени бети из
Камеруна, чтобы напомнить о манипуляции ≪генеалогиями≫, роль
которых в коллективной памяти бесписьменных обществ известна:
≪В одном неопубликованном исследовании, посвященном племени
бети из южного Камеруна, писатель Монго Бети описывает и приводит
примеры тех уловок, которые позволяют честолюбивым и предприимчивым
индивидам "адаптировать" генеалогии ради легитимации
их весьма спорного превосходства≫127.
В развитых обществах новые, как устные, так и аудио-визуальные,
архивы не ускользают от бдительного ока правителей, даже если те
и не имеют возможности контролировать эту память столь же тщательно,
что и новые средства ее производства, в особенности радио и
телевидение.
Действительно, профессионалам, на научном уровне занимающимся
памятью, - антропологам, историкам, журналистам, социологам
- надлежит превратить борьбу за демократизацию социальной
памяти в один из приоритетных императивов в стремлении достижения
научной объективности. Вдохновляясь примером Теренса
1 2 5 Mansuelli G. Les civilisationns de l'Europe ancienne. Paris, 1967. P. 139-140.
126 Q T Гре ч е с К о г о ≪ ≫ (благодетель) - практика, принятая среди греческой
и римской знати передавать часть своего богатства городу {Прим. ред.)
127 Antropologiques. Р. 195.
Рэнджера [Ranger, 1977], который выступает против подчинения
традиционной африканской антропологии ≪элитистским≫ источникам,
и в особенности ≪родословным≫, которыми манипулируют господствующие
кланы, Алессандро Триульци [Triulzi, 1977] призвал
изучать память ≪обыкновенного≫ африканца. Он настаивает на обращении
как в Африке, так и в Европе, ≪к семейным воспоминаниям,
местной истории, истории кланов, семей, деревень, к личным воспоминаниям
- ко всему тому обширному массиву неофициальных,
неинституционализированных знаний, которые еще не выкристаллизовались
в оформленные традиции и в каком-то смысле представляют
собой коллективное сознание целых групп (семей, деревень) или
индивидов (воспоминания и личный опыт), выступающее в качестве
противовеса по отношению к знанию, с целью защиты собственных
устоявшихся интересов приватизированному и монополизированному
определенными группами≫.
Память, которую история использует и, в свою очередь, питает,
стремится спасти прошлое лишь для того, чтобы оно служило настоящему
и будущему. Сделаем же так, чтобы коллективная память
способствовала не порабощению, а освобождению человека.__
Жак Ле Гофф «История и память»
ПАМЯТЬ
Память - это понятие-перекресток. И, хотя настоящий очерк посвящен
исключительно памяти в том виде, в каком она предстает
|
|
перед нами в гуманитарных науках - главным образом в истории и
антропологии, и, следовательно, в основном обращен скорее к памяти
коллективной, чем индивидуальной, очень важно дать краткое описание
неясно различаемой памяти, пребывающей в общенаучном поле.
Память - как способность сохранять определенную информацию -
ассоциируется прежде всего с совокупностью психических функций,
благодаря которым человек может актуализировать впечатления или
сведения об уже происшедшем, воспринимаемом им как прошлое.
С этой точки зрения изучение памяти восходит к психологии, психофизиологии,
нейропсихологии, биологии, а если иметь в виду нарушения
памяти, главным из которых является амнезия, то и к психиатрии1.
Некоторые аспекты изучения памяти той или иной из этих
наук могут прямо или косвенно указать - либо метафорически, либо
конкретным образом - на определенные черты и проблемы и исторической
памяти и памяти социальной (Morin - Piattelli-Palmarini).
Понятие ученичества, важное на этапе обретения памяти, способствует
возникновению интереса к разного рода системам тренировки
памяти, которые существовали в различных обществах и в разные
эпохи, - мнемотехникам.
Все теории, в известной мере подводящие к идее более или менее
механической актуализации мнемонических следов, были отвергнуты
ради более сложных концепций мнемонической деятельности мозга
и нервной системы: ≪Процесс функционирования памяти человека
включает не только образование следов, но и повторное их прочтение
≫, причем ≪процессы прочтения могут привести в действие очень
сложные нервные центры и значительную часть коры головного мозга
≫, даже если существует ≪известное число мозговых центров, специально
занятых фиксацией следов, относящихся к памяти≫2.
1 См.: Flores С. La mémoire / / Encyclopaedia Universalis.