Часть 1 Возрождение 5 страница

– После того, как всё закончится, – безо всякого энтузиазма в голосе продолжил Тиалонай, – большинство отправится в длительные отпуска. Я вытребовал двойное количество лаблов на каждого, поэтому отдыхать вы сможете в самых экзотических местах.

Он слабо улыбнулся.

– А сейчас за работу. Через несколько дней нас загрузят под завязку.

Снова переглянувшись, сотрудники разошлись и, негромко переговариваясь, занялись текущими делами.

* * *

Фридрих ступил на землю Германии. Вокруг было пустынно и тихо, что не вязалось с обликом большого города. Опасаясь неприятных сюрпризов, мужчина, держа в одной руке пистолет, а в другой небольшой бинокль, укрылся в знакомой полосе зелени.

На площади появились люди. Небольшая группа берлинцев, оживлённо разговаривая, миновала убежище Штригеля. Вслед за ними, весело махая хвостом и вывалив язык, бежала собака с человеческим черепом на макушке.

Вздохнув с облегчением, Фридрих выбрался на открытое пространство. Когда зашуршали ветви, один из идущих обернулся, и, всмотревшись в неожиданно появившегося незнакомца, вскрикнул, заставив оглянуться и друзей. Некоторое время обе стороны в замешательстве стояли друг напротив друга, а потом напуганные горожане с воплями кинулись бежать.

– Они узнали меня, – подумал Штригель, шикая на рычащего, но не решающегося напасть пса.

Прогнав животное, мужчина, ругая себя за неосторожность, быстро пересёк площадь. Но, оказавшись у входа во дворец, заколебался. Открыто войти внутрь значило перепугать обитателей здания; некоторые мистически настроенные люди могли принять его либо за зомби, либо за привидение. Поэтому Фридрих шагнул влево, в кусты и, отодвинув похожую на крышку канализационного люка заслонку, спрыгнул вниз.

Идя по тёмному, длинному подземному коридору, он вспоминал, как когда-то бегом преодолевал это расстояние, спеша на свидание с Ниадой. Милая Ниада! После прихода Дитриха к власти Фридрих почти не виделся с ней, мешали дела. Но они обязательно встретятся после его возвращения, навестят детей, повозятся с внуками.

Штригель подумал о Тиалонае. До последнего времени он знал этого человека только как учёного, не подозревая, чем они связаны. Мужчина хорошо помнил Прокудиных и Пинкдроу, но вместо Дорпкуина в памяти возникало размытое пятно, не рождающее никаких ассоциаций. Конечно, тот поступил правильно, изъяв период, связанный с ними обоими, из воспоминаний Фридриха. И всё-таки…

Остановившись, Штригель стукнул кулаком по влажной стене. Да, ему пришлось смириться с тем, что он не Дитрих, а совершенно другой человек, по-своему проживший минувшие годы, но подсознательно он не хотел этого принимать.

На него вдруг нахлынула волна обиды на людей, самовольно решивших его судьбу. Мужчина скрежетнул зубами, но сдержал гнев. В конце концов, только благодаря им он появился на свет. А жить Фридриху нравилось, и он не понимал Дитриха, по слухам долго мучившегося от сплина.

Что ж, если ему суждено стать тенью своего двойника, его правой рукой и моральной поддержкой, он примет это, как данность. Они во многом похожи и чуть ли не читают мысли друг друга, а разве это так плохо?

Встряхнувшись, Штригель бодро зашагал дальше, миновав место, где когда-то находилась разрезанная Йарденом дверь, и остановился перед последней, запертой на замок.

Уже собравшись постучать, он вдруг заколебался, подумав, что произойдёт, если откроет Генриетта. Она не помнит его, как мужа, но знает, как недавно погибшего главу государства. Женщина может испугаться, закричать, позвать охрану, и тогда ему придётся несладко. В выдержке жены Дитриха он не сомневался, но здешняя… кто знает...

Поразмыслив, Фридрих всё же решился. Сжав в кармане оружие, он несколько раз ударил кулаком по перегородке. Послышались шаги, и на пороге появился Вилли Шефер.

Оцепенев, он несколько секунд смотрел на Штригеля. Внезапно неведомая сила толкнула Шефера вперёд, и, радостно улыбаясь, мужчина обнял друга. Фридрих ответил и, отодвинув бывшего соратника на расстояние вытянутых рук, спросил:

– Как ты живёшь, Вилли? Я скучал.

– Я тоже, – отозвался тот.– Очень! Как живу? Купаюсь в делах. Последнее время я не покидаю дворец, после нашествия монстров появилось очень много работы. Кроме того…

Он нервно сглотнул.

– Кроме того, постоянная занятость помогает мне забыть… забыть…. Ни на одном из кладбищ нет могилы, куда я мог бы пойти, чтобы навестить жену и детей.

Фридрих сочувственно сжал руку Вилли.

– Да, – сказал он, – я понимаю.

Шефер засуетился.

– Проходи, проходи. Оскар скоро освободится. Он будет безумно рад тебя видеть.

– А Генр… Каролина?

– Она не встаёт. Очень тяжёлая беременность. Около неё постоянно дежурит врач.

– Такова женская доля, – вздохнул Штригель, шагнув в знакомый кабинет.

– Да, – отозвался Вилли, – когда Эльза вынашивала первенца, она тоже…

Он запнулся и замолчал, глядя на друга затуманившимся взглядом. Но тут же встряхнулся и потянул Фридриха за собой. Распорядившись, чтобы принесли чайные приборы, Шефер дождался, когда гость расположится в кресле, и последовал его примеру.

– Менгер знал, что ты ещё появишься, – задумчиво произнёс он, – поэтому и не позволил демонтировать подземный ход. «В их мире всё тоже не слишком хорошо устроено, – говорил он, – наверняка мы ещё понадобимся Дитриху». И оказался прав.

– Да, Оскар не ошибся, – сказал Штригель. – Я долгое время не касался политики, занимаясь обучением военных, но когда узнал, что творило правительство…

Он развёл руками, а Шефер подался вперёд.

– И что же? – с любопытством вопросил он.

– Я расскажу. Но дождёмся сначала Менгера.

Вилли кинул взгляд на часы.

– Он появится с минуты на минуту.

Действительно, в соседней комнате раздались шаги, и в дверном проёме возник Оскар. Увидев гостя, он замер, вцепившись в косяк, а Фридрих поднялся и шагнул навстречу. Оба некоторое время смотрели друг на друга, а потом сомкнули ладони в рукопожатии.

* * *

Тихидр, сидя на троне, мрачно наблюдал, как в лампе мигает огонь. Он ждал Ременга. Но вышли все сроки, а соратник так и не появился.

Рештлиг чувствовал, как внутри него растёт первобытная, неуправляемая ярость, свойственная его нынешней природе. Если живущие за порталом убили Оракса, Тихидр отомстит, и месть его будет ужасна. Всё, что происходило раньше, покажется этим людям раем. Они будут умолять о смерти…

Вскочив, мужчина закричал. Сырые стены отразили дикий вопль, заметавшийся в замкнутом пространстве. Внезапно открылась дверь, и вбежал Нодж.

– Явился господин Ременг, президент, – выпалил он, – а с ним делегация оттуда…

И показал почему-то вверх. Рештлиг рванулся вперёд, но остановился, вспомнив о своём статусе.

– Пусть идут сюда, – приказал он, возвращаясь к трону.

– Есть.

Нодж исчез, а Тихидр почувствовал такое облегчение, что едва не запрыгал по пещере, хлопая в ладоши. И только чувство собственного достоинства удержало его от этой детской выходки.

В тронной появились несколько человек. Впереди шёл Оракс, за ним Штригель, а остальные, боязливо осматриваясь, жались сзади. Рештлиг настороженно смотрел, как гости приближаются, готовый в любой момент пустить в ход оружие. Он поднялся навстречу Ременгу и, стиснув его руку, спросил:

– Что происходит?

– Мы спасены, – ответил тот радостно. – Нас приняли.

Тихидр вздрогнул и посмотрел через плечо друга на Штригеля.

– Тебе удалось его захватить? – шёпотом поинтересовался он.

Оракс покачал головой.

– Дитрих очень силён и ловок, и всё произошло с точностью до наоборот. Но в их мире случилось нечто, заставившее его изменить точку зрения. И решение о нашем переселении приняли ещё до моего неудачного покушения.

– Садись…

Подтолкнув соратника к трону, Тихидр направился к Штригелю.

– Приветствую вас, президент. Оракс сказал, что вы пришли с доброй вестью. Это так?

Дитрих, ошеломлённый увиденным, ответил не сразу.

– Боже мой, как вы здесь живёте?! – воскликнул он.

– Об этом я вам и говорил, – откликнулся Рештлиг. – Значит, вы готовы пустить нас к себе?

Он закашлялся, и вытер рукавом запузырившуюся на губах кровь с синеватым оттенком.

– Да, – ответил Штригель, с сочувствием глядя на двойника, – и начнём мы, пожалуй, с вас. Думаю, Оракс сам справится с переброской людей в наш мир.

– Пожалуйста, Тихидр, – прозвучал умоляющий голос Ременга, – не отказывайся. Ты нужен нам... мне.

Рештлиг задумался, а потом кивнул.

– Очень хочется ещё немного пожить, – слабо улыбнувшись, сказал он, – чтобы увидеть чудеса за воротами. Но можно сначала узнать, что произошло у вас и между вами.

Он кивнул на Оракса. Штригель взял двойника под руку.

– Идём, – сказал он, – я всё расскажу, когда мы окажемся дома. У нас будет достаточно времени.

И обернулся к Ременгу.

– Я думаю, вы понимаете, Оракс, что сначала надо эвакуировать тяжело больных, иначе мы не успеем их возродить. Расшифровка ДНК займёт много времени.

Тот кивнул и поднялся.

– Я начну немедленно. Думаю, в течение двух-трёх недель мы управимся.

– Хорошо. С вами будет работать Менгер, как-никак, вы генетическая родня, – улыбнулся Штригель.

И осторожно повёл к выходу заходящегося кашлем Тихидра. У дверей его остановил Нодж.

– Президент, – спросил он смущённо, – а когда мы будем жить у вас, я смогу встретиться с Анеле

– Кто это, – удивился Дитрих.

– Девушка, которую господин Ременг недавно взял в плен. Когда мы расставались, она сказала, что будет рада меня видеть.

Штригель, кивнул.

– Мы найдём её, – пообещал он.

И, дойдя до ворот, вместе с Тихидром и остальными вошёл в шлюз.

Глава X

Опустив голову, Оскар слушал рассказ Фридриха. Несколько раз он порывался что-то сказать, но сразу умолкал. Когда же собеседник закончил, Менгер поднял глаза и произнёс:

– В голове не укладывается, что ты, Дитрих – не Дитрих. Я не привык к таким чудесам. И чем же отличаются ваши воспоминания?

– Я не помню событий, связанных с Генриеттой и Тиалонаем, – ответил Фридрих. – И их тоже. Для меня они, при всём уважении, одни из многих.

– Но ведь ты сам вызвался помочь…

– Только ради Дитри…

Штригель запнулся.

– Нет, это не так. И ради Генриетты тоже. Мы виделись всего пару раз, поэтому у меня не возникло привязанности, но её поступок меня впечатлил.

Менгер серьёзно посмотрел на Фридриха.

– Рядом с Дитрихом Грета превратилась в бойца, а вот я избаловал жену. Она никогда бы на такое не решилась.

Штригель пожал плечами.

– Женщина должна оставаться женщиной. Генриетта стала такой под влиянием обстоятельств. Близнец с большим трудом прижился в нашем мире, и она не раз в буквальном смысле выбивала из его рук оружие, которое тот подносил к виску. Долгое время, пока муж не нашёл себя, как писатель, и не успокоился, ей приходилось быть сильной за двоих.

Оскар расстроился.

– Не похоже на Дитриха, – тихо сказал он.

– Теперь всё иначе, – поспешно вступился за двойника Фридрих. – Он опять у руля, вновь деятелен, и реформы его наверняка впечатлят весь мир, только… только, если жена не вернётся… я боюсь…

Он замолчал. Молчал и Менгер, погрузившись в размышления. А Шефер кидал на обоих мужчин робкие взгляды, не решаясь нарушить тишину. Наконец Оскар заговорил:

– Дит… Фридрих, вся проблема в том, что Каролина больна. Трудная беременность ослабила организм, и если ты возьмёшь клетки сейчас, то её клон, возможно, получит в наследство анемию и целый букет разных заболеваний. Стоит ли торопиться?

– Думаешь, учёные не разберутся? – нерешительным тоном поинтересовался Вилли.

– Кто знает? Я ничего в этом не понимаю.

Возникла пауза, а потом Штригель тряхнул головой.

– Мне кажется, что эти болезни не передаются на генетическом уровне, но даже если это не так, то вмешаются медики. А они очень компетентны, ведь здоровье и жизнь человека в нашем мире на первом месте.

– Что ж…

Менгер поднялся.

– Скажу врачу, чтобы он под видом анализа взял у Лины кусочек плоти.

По лицу Фридриха пробежало облачко беспокойства.

– Оскар, ещё нам нужно поговорить о необходимых изменениях в прошлом ради блага будущего. Это очень важно.

Менгер встревожился, но справился с собой и, взяв контейнеры, вышел. Вернулся он быстро и, сев на место, вопросительно взглянул на Штригеля.

Фридрих рассказал о проблемах свободного мира, связанных с приходом к власти потомков реакционных семейств, тормозивших развитие всего, что могло бы принести пользу человечеству. Менгер внимательно слушал, и лицо его с каждым словом всё больше бледнело. Он вскочил и заметался по кабинету.

– Мы примем закон, – остановившись, гневно сказал мужчина, – запрещающий родственникам репрессированных заговорщиков занимать высокие посты в государстве. Надеюсь, это поможет.

Шефер тоже не остался равнодушным к полученной информации.

– А как же я? – промолвил он, нервно поводя головой. – Получается, что мне нельзя брать в руки бразды правления…

Менгер замер.

– Почему? Из-за твоего горбатого праправнука? Просто соответственно воспитывай своих детей, и…

Он осёкся, увидев, что глаза Шефера наполняются слезами.

– У меня нет детей, – прошептал тот.

– Прости…

Оскар сел рядом с Вилли, сжав его руку.

– Они будут, – неожиданно заявил Фридрих. – У тебя родятся трое сыновей и дочь.

– От кого? – поразился Шефер.

– Не могу сказать, я не слишком подробно изучил твоё досье. Об Оскаре я знаю больше. Кстати, твой потомок, друг мой, входит в состав нынешнего кабинета и достойно справляется со своими обязанностями.

Менгер обомлел.

– Господи! – потрясённо воскликнул он.

– И ещё. Его предок – твой сын родится в две тысячи тридцать шестом, а годом позже ты погибнешь из-за нелепой случайности. Прошу тебя …

Голос рассказчика задрожал.

– Прошу, Оскар, будь осторожен!

Менгер облокотился о стол и ошеломлённо посмотрел на друга.

– Как это произойдёт? – спросил он, придя в себя.

– Ты отправишься на стройку, уж не знаю, зачем тебе – пенсионеру это понадобится, и будешь раздавлен сорвавшейся с крюка крана плитой.

– К тому времени я стану маразматиком? – хмыкнув, поинтересовался собеседник. – Иначе, какого ш у та меня туда понесёт?

Фридрих покачал головой.

– Твой разум останется светлым до последнего дня.

Оскар выпрямился и подошёл к окну. Постояв с минуту, теребя шнурок от гардин и глядя на площадь, Менгер повернулся к Штригелю, показывая на портрет Дитриха.

– Он пытался убежать от судьбы, и спасся от гибели только благодаря научной работе сына, – произнёс он. – Конечно, теперь, зная будущее, я не пойду туда, где что-то может упасть, но нет никакой гарантии, что в тот же самый день мне на голову не свалится кирпич, случайно сдвинутый с места ногой озорного верхолаза-мальчишки. Будь, что будет. Шестьдесят семь – хороший возраст, мои предшественники редко доживали до сорока…

Неожиданно Оскар прервал речь и снова заметался по помещению.

– Что случилось? – встревожился Фридрих.

– Я чуть не забыл о том, что хотел сказать, – произнёс Верховный правитель. – В ваш мир, действительно, просятся пятьсот тысяч мутантов?

– Они не просятся, а требуют, чтобы их пустили.

– После нашествия монстров в Берлине осталось всего полтора миллиона человек. Если ваши учёные сумеют разобраться с отклонениями у пришельцев, почему бы мне не пригласить их сюда? Этот город может принять и больше: пустующие дома ждут новых хозяев, и нам нужны рабочие руки.

Штригель задумался, оценивая перспективу, а Вилли, расплывшись в улыбке, негромко зааплодировал шефу.

* * *

Дитрих закончил повествование, и скорчившийся на стуле Тихидр, положив подбородок на сомкнутые кулаки, с тоской произнёс:

– У нас не было выхода, не было…

Помолчав, он добавил:

– Но к чему это привело, боже мой!

– Оракс сказал, что вы истово веруете, – произнёс Штригель. – Я тоже, хотя и не настолько глубоко. Но это не сделало меня пацифистом [8]. Я свято соблюдал интересы моего народа, буду блюсти их и впредь, и поэтому прекрасно вас понимаю. Преступно лишь бессмысленное кровопролитие…

– Каковым оно и являлось, – перебил Рештлиг, закашлявшись. – Ни я, ни Ременг никогда не вымолим у Господа прощения за то, что натворили.

Дитрих собирался возразить, но не успел; в дверь постучали.

– Входите.

На пороге появился Тиалонай, и Штригель поднялся навстречу. С болью смотрел он на исхудавшее, усталое лицо своего великовозрастного ребёнка. Обняв отца, тот взглянул на Тихидра и содрогнулся, а Дитрих поспешно сказал:

– Толя, это Тихидр Рештлиг – президент тех людей, о которых мы с тобой говорили.

И, обращаясь к мутанту, представил гостя:

– Тиалонай Дорпкуин – мой сын и руководитель проекта «Клон-2».

Рештлиг, встав, с достоинством поклонился, протягивая руку. Учёный, сделав над собой усилие, пожал её и, доставая из кармана контейнеры со скальпелем, предупредил:

– Будет больно.

– То, что пожирает меня изнутри, причиняет намного больше боли, – ответил Тихидр, вытирая струйку крови в уголке рта.

– Туберкулёз? – поинтересовался Тиалонай, делая надрез.

– Я не разбираюсь в болезнях, – откликнулся собеседник, – но эта разрывает мне грудь.

На лице генетика мелькнуло сочувствие.

– Не тревожьтесь, – мягко сказал он, – мы возродим вас абсолютно здоровым. В этом суть нашего нового проекта.

– Вот как, – заинтересовался Штригель, – люди не будут болеть?

Сын кивнул, продолжая сдирать с Рештлига кожу.

– Конечно, мы не сумеем избавить их от всего сразу, – снова заговорил он, – но никто из заново родившихся не будет больше страдать от рака. А это уже достижение.

– Ещё какое! – воскликнул Дитрих.

Тиалонай закончил и, прижегши рану, спрятал контейнеры в карман.

– Было очень трудно добраться до кожного покрова, – сказал он, – эта чешуя…

Тихидр, смотрел на учёного, ожидая продолжения. Тот сказал:

– Я взял так много материала, потому что ваша ДНК нам не знакома, опытов придётся делать много, а вы смертельно больны. Мне пришлось подстраховаться, чтобы при любом стечении обстоятельств вас воскресить.

– Похоже, жить мне осталось недолго, – спокойно констатировал Рештлиг.

– Неделю, максимум две, – ответил Тиалонай и, попрощавшись с отцом, покинул кабинет.

Когда дверь за ним закрылась, Тихидр улыбнулся Верховному правителю.

– Все вы говорите о смерти, как о небольшой неприятности, – сказал он.

– В нашем мире её давно нет, – ответил Штригель.

– Мне это кажется чудом, – признался мутант, – и я никак не могу поверить, что…

Внезапно он согнулся от приступа кашля, кровь хлынула на светлый ковёр, а Дитрих выскочил в коридор, зовя врача.

* * *

Оракс наблюдал за посадкой мутантов в капсулы. Менгер добился, чтобы у ворот, связывающих две реальности, возвели стартовый ангар, из которого теперь, со свистом рассекая воздух, один за другим взмывали летательные аппараты. Распорядившись отправкой последнего, он подошёл к родственнику.

– Оперативно, – довольно сказал Дитрих, потирая руки. – Так мы и за полторы недели управимся.

Но, взглянув на удручённое лицо Ременга, встревожился.

– Что не так, Оракс?

– Людей оказалось меньше, чем мы думали, – огорчённо сказал тот. – Обитатели Мамонтовой пещеры [9], а там их около сорока тысяч, полностью одичали. Отряд, посланный на разведку нашими друзьями, не вернулся, из следующего спаслись только трое, с трудом вырвавшись из лап существ, похожих на монстра, родившегося в вашем Центре.

– Господи!

Менгер перекрестился. Оракс повторил его движение, добавив:

– Я и так благодарен Штригелю, но после того, что произошло в Кентукки, буду считать себя вечным его должником. Ведь даже у меня, живущего разумом, инстинкты порой брали верх, а представь, что творилось с другими, менее здравомыслящими членами сообщества. Их удавалось удержать на грани только угрозами.

Менгер задумчиво кивнул. Оба проводили глазами последнюю капсулу и, нажав кнопку пульта, перенеслись в подземелья, где через пару часов им предстояло встретить новую партию переселенцев.

Дитрих содрогнулся, когда холод и сырость набросили ему на плечи свои покрывала. У него, выросшего в прекрасном, солнечном мире, не укладывалось в голове, как здесь могли жить люди. Оракс понимающе смотрел на него, но молчал. А что он мог сказать? Существа, прозябавшие здесь, с лихвой заплатили за грехи предков. И это было справедливо, ибо что посеешь, то и пожнёшь.

Отмахнувшись от грустных мыслей, Ременг подошёл к нише, где лежали защитные костюмы и, достав один, протянул его Менгеру.

– Пойдёшь сегодня со мной, – сказал он, – тебе пора это увидеть.

Захватив с собой Ноджа, родичи отправились в путь, тяжёлый даже для идущих налегке мутантов. Дитрих же измучился настолько, что, оказавшись на поверхности, долго приходил в себя.

Отдышавшись, он осмотрелся и, издав придушенный вскрик, вцепился скрюченными пальцами в неровную каменную стену. Его глазам предстало зрелище запустения и распада.

Повсюду, куда достигал взгляд, мёртвые деревья вздымали корявые руки к серому небу, на потрескавшейся почве не росло ни травинки, а сглаженные временем руины напоминали о страшной силе, уничтожившей жизнь на Земле. И всё это мрачное великолепие освещалось багровым светом, льющимся через прорехи в тяжёлых, беспрестанно моросящих ядовитым дождём тучах.

– И так… так везде? – дрожа, просипел Менгер.

– Есть места и похуже, – отозвался Оракс. – Здесь хотя бы безопасно. В России, по слухам, в пещеры нередко проникают огромные насекомые, кажется, мутировавшие тараканы, с которыми очень трудно справиться. В Ливии расплодились гигантские скорпионы, а в Италии крысы-мутанты пожрали почти всех, выживших после войны.

– Боже, Боже мой! – повторял Дитрих в ужасе.

Опомнившись, он спросил:

– Но откуда эти слухи? Вы ведь очень далеко друг от друга.

– Радиосвязь, – коротко ответил Ременг.

Оба замолчали, глядя на то, что осталось от некогда цветущей планеты. И вдруг вдалеке послышался шум моторов, весёлые голоса и звуки музыки.

– Что это? – вопросил Менгер.

– Русские идут, – хохотнул Оракс. – О, это особая порода людей, нам не понять.

Вскоре стали видны пылящие по мёртвой земле боевые машины – танки, бронетранспортёры, самоходки, между которыми вклинились приплюснутые, похожие на гробы автомобили. На башнях сидели распевающие во всю силу лёгких люди, а сопровождали их бодрые вопли звуки большого аккордеона, меха которого растягивал высокий, белокурый человек, вольготно расположившийся на переднем танке. Тяжёлых костюмов на россиянах не было.

Колонна приблизилась, музыкант спрыгнул вниз и, глядя на встречающих обычными, человеческими глазами, представился:

– Президент России Сергей Комаров. Нас много. Примете?

И, приветствуя, протянул мужчинам похожую на клешню двупалую руку.

Глава XI

До открытия временн о го моста оставалось ещё достаточно времени, и Фридрих с удовольствием провёл его с друзьями. Менгер и Шефер ради редчайшего события взяли тайм-аут, и в кабинете Верховного правителя шла оживлённая беседа.

Заговорили о монстрах, с которыми успешно справился Тиалонай. Для Вилли и Оскара события ещё оставались свежи, а Фридрих признался, что вспоминает о чудовищах так, будто встречался с ними в прошлой жизни.

– Что, собственно, соответствует действительности, – улыбнувшись, сказал он.

– Сколько людей тогда погибло, – скорбно произнёс Менгер, – страшно вспомнить. А Йарден…

Пытаясь избавиться от страшного образа обезглавленного тела товарища, он тряхнул головой и, стукнув кулаком по подлокотнику, взревел:

– Я костьми лягу, но не допущу, чтобы кто-либо из последышей подонка Крюгера встал у власти.

Взяв себя в руки, Оскар продолжил:

– И, к слову, виновный в гибели миллионов Август Грубер, создавший временн о й генератор, тоже получил по заслугам. Выяснилось, что он отдал на съедение «очаровательным» биороботам своего ассистента, которому удалось выжить, приручив пару десятков из них. И в финале они по приказу хозяина сожрали гениального мерзавца.

Пока Менгер говорил, Штригель смотрел на него, пытаясь что-то вспомнить. А потом хлопнул себя по лбу.

– Ох, Оскар, я же не сказал тебе, что Йардена воскресили.

Менгер подпрыгнул.

– Как?! У него же не успели взять клетки.

– Оказывается, он сдал их ещё до нашего общего приключения, но не подписал, и Дорпкуин, проводя ревизию, решил исследовать безымянный материал. Представь наши изумление и радость, когда он сообщил, кто к нам вернулся?

Оскар вскочил и сделал несколько танцевальных па, в исполнении массивного мужчины смотревшихся забавно.

– Как же я хочу с ним встретиться! – сказал он, вновь опускаясь в кресло. – Я испытал тогда такую боль, какой не чувствовал даже после смерти жены.

– Бог даст, увидитесь, – успокоил Фридрих. – Учёные ищут способы снижения затрат, чтобы путешествия во времени стали доступны всем.

– А почему бы им не изучить генератор Грубера? – предложил Шефер. – Насколько я знаю, он забирает очень мало энергии. Правда, наличествует побочный эффект в виде огромной перегрузки, но ведь прибор можно усовершенствовать.

Штригель кивнул.

– Я не уполномочен в одиночку решать такие вопросы, но обязательно поговорю об этом с Дитрихом и учёными Института времени. Скажите, а что слышно о бывшем императоре? Он, наверное, окончательно спился?

Вилли, побледнев, покачал головой.

– Разлагающееся тело Деккера нашли возле дома, где он жил. Что подвигло его выйти навстречу монстрам, никто не знает. Я стыжусь своего прошлого, связанного с его именем, но, если не считать этого, мне жалко Зака до слёз. Он был неплохим, хотя и слабохарактерным человеком. Из-за нежелания бороться со слабостями он потерял Империю и по той же причине не сумел справиться с разочарованием поражения…

– А ведь Деккер помог государству, раскрыв опасный заговор, – задумчиво сказал Фридрих.

– Да, – отозвался Шефер, – и, кстати, это меня не удивило, ведь Зак, несмотря ни на что, всегда оставался патриотом. А теперь, если не возражаете, довольно о нём. Эта тема рождает во мне болезненные воспоминания.

Фридрих, кивнув, поднялся.

– Мне пора, друзья мои. Портал откроется через полчаса.

– Может быть, оцепить площадь? – спросил Менгер. – Мы рискуем вызвать много толков.

– Не ст о ит, – прозвучал ответ. – О временн о м переходе скоро узнают все. Как и о том, что Дитрих Штригель жив. Так зачем же конспирироваться?

– Ты прав.

Оскар и Вилли проводили друга до подземного хода, а он дал обоим обещание, что постарается появиться в прошлом как можно скорее, и не один. Обменявшись рукопожатиями, мужчины расстались.

* * *

Рештлиг умер через два дня. Сбросив с плеч бремя ответственности, он расслабился, и это подкосило его организм.

Штригель нервничал. Несмотря на то, что духовный мир и поведение Тихидра отличались от его собственных, Дитриху нравился этот человек, и он не желал ему смерти. И поэтому восторженно отнёсся к известию, что Тиалонай разобрался с материалом президента мутантов и создал клон. Дитрих отправился в Центр.

– Смотри, отец, как велика его жизнеспособность, – восхищался учёный. – Он растёт не по дням, а по часам. Не уверен, что остальные будут так же бороться за место под солнцем.

Сын рассказывал и показывал, а Штригель, глядя на дисплей, кивал, думая о доставленных Фридрихом клетках Генриетты, которые не хотели развиваться, словно в них отсутствовала воля к жизни. Тихидр почти уже созрел, а жена Дитриха всё ещё отдыхала, не желая расти.

Мужчина прервал Тиалоная:

– Толя, что с Гретой?

Тот с некоторым замешательством ответил:

– Не знаю. Все показатели в норме, но она словно противится возрождению, мы ведь уже говорили об этом.

– Быть может, – размышлял вслух Дитрих, – её душа устала от этого мира или от меня. Рядом со мной ей приходилось нелегко...

– Прекрати ныть! – вспылил учёный.

Но, увидев, как подавлен отец, продолжил уже спокойнее:

– Что ты за человек? Почему всегда и во всём винишь себя? Скорее всего, это лишь физиологическое отклонение. Рано или поздно жизнь возьмёт своё.

Штригель покачал головой, собираясь возразить, но Тиалонай закричал, перебивая:

– Смотри, смотри, его мозг ожил!

Действительно, на мониторе появились всплески, становившиеся всё сильнее. Из кокона, висящего за компьютером, раздался вопль и тело, находившееся внутри, забилось, пытаясь освободиться. Учёный бросился к вместилищу и дрожащими руками расстегнул молнию.

Дитрих ахнул. Воскрешённый человек, как две капли воды, походил на него самого в том возрасте, когда он управлял русским округом. А улыбающийся сын, выпутав новорожденного из пелёнок, принёс зеркало, которое тот жадно схватил.

Мужчины помогли Рештлигу выбраться, и он, опустившись на пол, всматривался в глубины обрамлённого пластиком круглого стекла. Потом, отложив его в сторону, поднялся и оглядел себя, проверяя конечности на крепость и подвижность. Закончив, он, словно во сне, двинулся в обход зала, замирая перед каждой отражающей поверхностью.