Оптина пустынь

Ученики “молдавского старца” Паисия (Величковского), расходясь по обителям Россия, всюду стремились насадить стар­чество. Особенно прочно укоренилось оно во Введенской Опти­кой пустыни.

Пустынь расположена около города Козельска на берегу Жиздры, на лесной опушке. Для доступа к монастырю из города был устроен паром. Монастырь обнесен стеной с башнями по уг­лам. Внутри стен стоит несколько церквей, самая большая из них освящена в честь Введения Богородицы. Рядом с монастырем, но уже в лесу, расположен Предтеченский скит, в котором спа­сались иноки, искавшие уединения. Там подвизались и знаменитые Оптинские старцы.

Монастырь жил по общежительное уставу. Богослужения продолжались до 8 часов в сутки. Но для.иноков не обязательно было приходить на все службы — каждый мог свободно руковод­ствоваться в этом своей монашеской совестью, однако дух Устава так глубоко проникал в сознание насельников и даже богомольцев; что храмы обители всегда были переполошены молящимися. Пение в Оптиной обычно было столповым — в ней сохранялось древнее пе­ние на “подобны”, в XIX веке ухе везде почти забытое. Монастырь почти никогда не нанимал работников. Все основные работы, полевые, лесные, на поварне и в мастерских, выполнялись самими монахами и послушниками. Такой строй монастырской жизни сложился уже в XIX веке, а начало Оптиной уходит в глубокую древность — в 15 век. По преданию, ее основателем был отшельник Опт. Но в 18-м столетии это была малобратственная обитель, пришедшая в запустение. В екатерининскую эпоху великого разорения монастырей в Оптиной осталось всего три насельника, Митрополит Московский и Калужский Платон (Левшин), остановив­шись здесь проездом, был поражен красотой места и велел при­вести пустынь в порядок.

Назначенный в Оптину настоятелем иеромонах Авраамий за­нялся благоустроенном обители. Вместе с ним в пустынь перешло несколько иноков из подмосковного Песношского монастыря. Со временем к ним присоединились монахи из других обителей. Об­щими усилиями они возродили Оптину. В монастыре была воздвиг­нута колокольня и начато строительство храма в честь Казан­ской иконы Божией Матери. Митрополит Платон с этих пор стал называть Оптину “второй Лаврой своей епархии”.

В начале 1825 г. настоятелем Оптиной был поставлен иеро­монах Моисей (в миру Тимофей Путилов). В Москве, куда Тимофея вместе с братом Ионой послали для обучения коммерческому делу, они встретились с затворницей матерью Досифеей. а она познако­мила их с Новоспасскими старцами Александром и Филаретом, которые состояли в переписке со схиархимандритом Паисием (Величковским).

В 1804 г. оба брата, оставив дела, отправились в Саров и были приняты там послушниками. Иона, постриженный с именем Исаия, впоследствии стал Саровским настоятелем, а Тимофей, оставив Саров, поселился отшельником в Рослалдьских дремучих лесах в сообществе нескольких старцев, которые пришли сюда из Молдавии от преподобного Паисия. Однажды отец Моисей, проездом из Москвы, посетил Оптину, где его представили архиепископу Калужскому Филарету, который поручил ему устроить скит при Оптиной. В 1821 г. отец Моисей вместе с братом Антонием переселился в Оптину и приступил к устройству скита. Новоприбывшие пустынники очистили место от растущего здесь леса, из выкорчеванных деревьев выстроили церковь, освященную во имя Пророка и Предтечи Иоанна, и келлии, которые стали наполняться монахами.

В 1825 г. отец Моисей был поставлен во главе Оптиной пустыни. 37 лет продолжались его непрерывные настоятельские труды. За время его настоятельства число братии увеличилось во много раз, и к началу 1860 г. приблизилось к 150. В обите­ли развели фруктовые сады, построили трапезную, гостиницу, семь корпусов келлий, мельницу, воздвигли две новые церкви, устроили библиотеку.

И все постройки начинались без средств. — Есть ли у вас, батюшка, деньги? — спрашивали иногда отца архимандрита при начале стройки. — Есть, есть, — говорил он, и показывал 15, 20 рублей. — Да ведь это ничего. — А про Бога забыл, у меня нет, так у Него есть. — И никогда его вера не была посрамлена.

Нищелюбие отца Моисея не знало пределов. Богомольцы, приезжавшие в Оптину, неизменно встречали самый заботливый прием. В оптинской гостинице не было установлено платы. Один купец спросил настоятеля, не боится ли он, что все будут жить даром, а в ответ услышал “Не заплатят 99, Бог пошлет сотого, который за всех заплатит”.

В 80 лет отец Моисей заболел водянкой, но еще продолжал управлять монастырем. Уже на смертном одре он принял схизму, сохранив свое прежнее монашеское идя. Перед кончиной он часто повторяют “Теперь дознал я, что, действительно, я хуже всех”. Отец Моисей преставился 16 июня 1862 г.,

Первого из великих Оптинских старцев звали Леонидом (в миру Лев Даниилович Наголкин) (1768-1841). Он вырос в ме­щанской семье в городе Карачеве. В молодости служил приказчи­ком, и по торговым делать объездил всю Россию, приобретя в разъездах превосходное знание людей и житейскую опытность.

В 29-летнем возрасте он оставил мир и поступил послуш­ником в Оптину, оттуда перешел в Белобережскую пустынь под духовное руководство друга старца Паисия — отца Василия (Кишкина). Постригли его с именем Леонид. Когда старец Василий оставил настоятельство, чтобы подвизаться в уединении, братия избрали настоятелем иеромонаха Леонида. Но через два года после этого, сложив с себя настоятельство, отец Леонид вместе со старцем Феодором, другим учеником схиархимандрита Паисия, ушел в лес. Они построили келлию в двух верстах от монастыря. Слава старцев привлекала к ним множество народа и отшельники, ища уединения, ушли с Орловщины на север и поселились в ма­леньком скиту на Валааме. За советом к ним приходили монахи. Келлия трех старцев стала духовным средоточием Валаамского монастыря. Настоятеля смущало старчество иноков, и ради сох­ранения мира в обители старцы перешли в Александро-Свирский монастырь. Леонид в 1829 году вернулся в Оптину, где много лет назад начался его мо­нашеский путь. Он поселился в Предтеченском скиту, куда к нему потянулись люди не только из окрестных мест, но и со всей России. Всем, кто находился возле него, передавалось его необычайное спо­койствие, душевный мир, внутренняя радость. Он говорил выразительным народным языком, пересыпанном шутками. В свои поговорки и шут­ки он вкладывают глубокий смысл — в нем много было от того “юродства во Христе”, которое столь сродно русскому народному благочестию. Несмотря на болезненную полноту, он был прямой, высокий, ходил легкой и твердой походкой.

На долю отца Леонида и в Оптиной пустыни выпали многие скорби. Некоторые монахи считало откровение помыслов ересью. На старца писали доносы архиерею к в Синод. С него велено было снять схиму под тем предлогом, что его постригли в нее ке­лейно, без консисторского указа. Но когда в 1837 г. Оптину посетил бывший Калужский архиепископ Филарет, назначенный на Киевскую кафедру, он спросил старца “Почему вы не в схиме?” Старец не отвечал. — “Ты схимник, и должен носить схиму”. С этого дня отец Леонид носил схиму до самой кончины.

Время от времени ему запрещали принимать посетителей, и настоятель отец Моисей вынужден был считаться с этим за­претом. Однажды, увидев около келлии старца огромную толпу, он напомнил ему о запрещения архиерея, а отец Леонид, указав на лежавшего у его дверей неподвижного калеку, сказал “Пос­мотрите на него — он живой в аду, но ему можно помочь. Гос­подь привел его ко мне для искреннего раскаяния, чтобы я его обличил и наставил... Хоть в Сибирь меня пошлите, хоть костер разведите, — я буду все тот же Леонид. Я к себе никого не зову, а кто приходит ко мне, тех гнать от себя не могу”. Отец Леонид исцелял больных и бесноватых, помазывал их маслом от Влади­мирской иконы Божией Матери. Часто он отсылал недужных к мо­щам святителя Митрофана Воронежского, которого глубоко чтил.

В 1841 г. старец стал говорить о своей кончине. В сен­тябре он тяжело занемог и уке не мог принимать пищи. Он при­чащаются каждый день и просил братию молиться о сокращении его мучений. Утром II октября он сказал “Слава Богу: Сегодня посетит меня благодать Господня”, Несмотря на страдания, лицо его постепенно светлело. Началась праздничная вечерня в ка­нун памяти Святых отцов Седьмого Вселенского Собора. Умирав­ший не дослушал конца службы. Старец в последний раз взглянул на икону Божией Матери, закрыл глаза и предал дух Богу. Погребли отца Леонида (в схиме Льва) у восточной стены соборного Введенского храма.

Продолжателем его старческого служения был его друг и ученик отец Макарий (в миру Михаил Николаевич Иванов). Он родился в 1788 г. в благочестивой дворянской семье в имении под Калугой. Его детство прошло в деревне поблизости от мо­настыря, колокольный звон которого разносился до усадьбы. Восьми лет Михаил потерял мать, и отец переселился с детьми в родовую Орловскую вотчину. В 14 лет мальчик поступил на службу по финансовой части, но после смерти отца вышел в отставку и жил в своем имении. Однако его душа не лежала к хозяйственным попечениям — она искала уединения, внутренней тишины, Бога.

В 1810 г. Михаил отправился на богомолье в Площанскую пустынь, откуда, написал что остается в монастыре. В обители послушника постриг­ли вначале в рясофор с именем Мелхиседек, а в 1815 Го — в мантию II нарекали Макарием. Вскоре; он был рукоположен в иеро­монаха. Его духовным наставником стал старец Афанасий (Захаров) Он был ученик великого старца Паисия. От своего наставника отец Макарий усвоил склонность углубляться в изучение аске­тических творении. Он больше других Оптинских старцев опирал­ся в монашеском делании на творения святых отцов.

По кончине старца Афанасия иеромонах Макарий нашел но­вого духовного отца в лице старца Леонида, который провел в Площанской пустыни полгода, а после окончательного переселения в Оптину состоял в переписке со своим учеником. На отца Мака­рия возлагались обязанности духовного отца Севского девичье­го монастыря, потом благочинного. Целый год он провел в Пе­тербурге в должности казначея и эконома своего епархиального архиерея. Но хозяйственные заботы и городская суета тяготили монаха. Он стал хлопотать о переводе в Оптину.

В 1834 г. его просьба венчалась успехом. в Оптиной он поселился в скиту и помогаа старцу Леониду вести переписку. в 1836 г. отец Макарий был назначен духовником монастыря, а еще через три года скитоначальником, но по своему смирению, оставался в послушании у старца, ничего не дерзая предприни­мать без его благословения. Отец Макарий прилагал особые старания об украшении храма. и скита. Он сумел превратить скит в сад, устроил в нем библи­отеку духовных книг, в которой монархи могли изучать святоотеческие творения. Из-за своей болезнен­ности иеромонах Материи не совершая Богослужений, но он ни­когда не оставался без дел. Он вставал в 2 часа ночи, несколь­ко часов молился, потом, выпив чаю, садился за рабочий стол, читал, писал письма. После смерти его письма были изданы и составили 5 томов.

Эта работа часто прерывалась посетителями, которые ис­кали беседы с ним. В отличие от отца Леонида, беседовал он без шуток, его поучения были наполнены святоотеческими изре­чениями. Он с одинаковой естественностью мог поговорить и с простецом, и с образованным интеллигентом, и с ученым богос­ловом. И часто взгляды посетителя полностью переосмысливались после одного разговора со старцем. Многие дивились тому, с какой легкостью и простотой он разрешал самые трудные бого­словские вопросы.

Имя старца Макария связано с великим делом издания ас­кетических творении святых отцов. С помощью ученых монахов пустыни а также профессора Московской Духовней Академии протоиерея Феодора Голубинского и философа-славянофила И.В. Киреевского иеромонах Макарий: осуществил перевод и издание творений пре­подобных Иоанна Лествичника, Марка Подвижника, Варсонофия Великого и Иоанна, аввы Дорофея, аввы Фалассия, Максима Ис­поведника, Иоанна Дамаскина, Феодора Студита, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, Анастасия Синаита. В Оптиной были подготовлены к изданию творения старца Паисия Величковского и преподобного Нила Сорского. Книги, из­данные в Оптиной, рассылались в дар библиотекам Академий Семинарий, а главное, по многочислен­ным монастырям России.

За два года до кончины старец Макарий келейно был постри­жен в великую схиму. Он почил 7 сентября 1860 г., в предпразднство Рождества Пресвятой Богородицы, через час после прича­щения. Его тело после кончины не издавало запаха тления. Пе­ренесение останков из скита в монастырь при стечении богомольцев было подобно светлому празднику. Иеросхимонах Мака­рий погребен рядом с могилой своего учителя старца Леонида.

После кончины архимандрита Моисея в 1862 г. новым насто­ятелем Оптиной был назначен архимандрит Исаакий, который уп­равлял обителью более 30 лет, до своей смерти в 1894 году.

В эти годы совершал свое старческое служение самый зна­менитый из Оптинских подвижников иеросхимонах Амвросий (в миру Александр Михайлович Гренков). Он родился в 1812 г. в Тамбовс­кой епархии, в семье сельского дьячка, Образование Александр Гренков завершил в Тамбовской Духовной Семинарии, по окончании которой служил учителем вначале в помещичьей семье, а потом в. приходской школе родного села Большие Липовицы. Веселый и остроумный юноша был всеобщим любимцем; но в поведении его внезапно нас­тупил перелом. Среди таких мыслей он тяжело заболел и во время болезни дал обет уйти в монастырь, если поправится. Выздоровев, он медлил с исполнением обета — и опять заболел. Поправившись во второй раз; он отправился за советом к Троекуровскому стар­цу Илариону, который сказал ему “Ступай в Оптину и будешь опытным”.

В Оптиной пустыни его приняли в скит и дали послушание на кухне. Затем старец Леонид взял его к себе в чтецы. Сво­его нового ученика старец называл “химерой”. Умирая, он пе­редал его “из полы в полу” отцу Макарию, который назначил его своим келейником.

Приняв постриг в 1842 г. Александр Гренков был наречен Амвросием. Вскоре после пострига его рукоположили в сан ие­ромонаха. Но недолго прослужил он пред алтарем. Простудившись. отец Амвросий тяжело заболел и на всю жизнь остался инвалидом, с больными ногами. Из-за крайней слабости он но мог совер­шать Богослужений. В декабре 1847 г. он вынужден был по болезни уйти за штат. Болезнь принудила его к самоуглублению, приучила к молитвенному труду. Впоследствии старец говорил, что монаху полезно болеть, и в болезни “не надо лечиться, а только подлечиваться”.

Как человек образованный, знавший греческий язык и ла­тынь, отец Амвросий помогал старцу Макарию в переводе и подготовке к изданию святоотеческих творений. Под его руковод­ством он проходил послушание духовничества. После кончины старца Макария вся его паства перешла к отцу Амвросию.

Его живой и проницательный ум, обогащенный духовной муд­ростью, почерпнутой из чтения аскетических книг и молитвы, интересовался всем, что волновало людей — и потаенной жизнью человеческого сердца и их семейными и хозяйственными забота­ми. Под действием непрестанной молитвы его естественная про­ницательность перешла в прозорливость. Он читал в душе чело­века, как в книге, — говорили о нем. Посетитель мог молчать, держаться в стороне, за спинами других, но старец тем не ме­нее знал состояние его души, его тревоги и мысли, знал, зачем тот пришел в Оптину.

Принимая новых посетителей старец всегда обращался к самым несчастным из них. выбирая тех. кому нужнее всего были утешение, совет, помощь. Никогда и никому он не сказал — ни­чего не могу сделать.

Молитвами и заботами старца Амвросия основана была жен­ская община вблизи от Оптиной в Шамордине. В этой обители подвизалось до 800 насельниц.

Его переписка была огромна. Каждый день он получал по 30-40 писем. Их раскладывали перед ним на полу, а он палкой указывал на те письма, на которые следовало ответить немедленны Часто содержание писем бывало ему известно прежде; чем вскры­вали конверт. К старцу шли богомольцы-простецы, верующие интеллигенты богоискатели, которых немало было в образованном обществе в конце ХIX века шли и люди, далекие от христианства и даже враждебные ему — и часто беседа с ним внутренне пре­ображала их. В Оптиной у старца Амвросия побывали выдающиеся деятели русской культуры: Ф.М. Достоевский, К.Н. Леонтьев, В.С.Со­ловьев, и беседы с ним оставили благотворный след в их твор­честве. Л.Н. Толстей имел несколько бесед с отцом Амвросием; которые крепко запомнились ему. Непомерная гордость Толстого привела к тому, что он был отлучен от Церкви. Одинокий, боль­ной, он за несколько дней до смерти в порыве тоски отправился к сестре — монахине в Шамордино, чтобы только взглянуть на Оптину, побродить около ее скита, но так и умер он без покая­ния.

Приехав летом 1890 г. в Шамордино, старец Амвросий забо­лел и должен был зимовать здесь. В Шамординской обители он провел последний год своей жизни, где и скончался 10 октяб­ря 1891 года, после чтения канона на исход души. Лицо его было светло, на губах осталась улыбка тихой радости. За нес­колько лет до кончины старец заказал икону Богоматери, бла­гословляющей жатву, и назвал её “Божия матерь Спорительница хлебов”. Он установил ей празднование 15 октября.

Одновременно с иеросхимонахом Иосифом (Литовкиным) (+ 1911) в пустыни старчествовал схиархимандрит Варсанофий (Плиханков) (+ 1914). Последние оптинские старцы Анатолий и Нектарий до­жили до 20-х годов нашего века. Иеромонах Анатолий (Потапов) преставился в 1922 г., а иеромонах Нектарий — в 1928 году. Старец Нектарий отличался особой сердечностью, теплотой, ми­лосердием. В пустынь он пришел отроком и провел в ней почти всю свою жизнь. Лишь после кончины отца Иосифа он ради послу­шания взял на себя подвиг старчества.

Оптина пустынь в течение почти всего XIX столетия была рассадником духовно опытных устроителей монастырского под­вижничества. В 30-е годы строителем Калужской Тихоновой пус­тыни был назначен Оптинский иеромонах Геронтий. Настоятелем Малоярославецкого Свято-Николаевского монастыря стал родной брат архимандрита Моисея (Путилова) игумен Антоний. На духов­ных традициях Оптиной воспитан великий учитель монашества святитель Игнатий (Брянчанинов).

Оптинские иноки совершали свое служение Церкви и за пре­делами налей Родины. Оптина пустынь возрастила иеромонаха Ювеналия (Половцева), который в конце 50-х годов был направ­лен в Иерусалимскую Духовную Миссию. Впоследствии он был удос­тоен архиерейского сана. Из Оптиной пустыни вышел и архимандрит Леонид (Кавелин), знаменитый не только в истории Иерусалимской Миссии, но и в отечественной церковной науке. В конце жизни он был настоятелем Троице-Сергиевой Лавры, где и погребен (+ 1891). Ученики последних Оптинских старцев передали духовные заветы Оптиной новым поколениям православных христиан. Одним из таких подвижников-продолжателей Оптинского старчества был схиархимандрит Севастиан (Фомин), подвизавшийся уже в нашу эпоху и скончавшийся в 1966 году.

Вопрос 27. Духовные школы во второй половине XIX в.: состояние. Основные проблемы и пути их решения. Духовно-учебные реформы 1860-х и 1880-х гг. Святитель Игнатий (Брянчанинов) и святитель Феофан (Говоров), их вклад в богословие.

В царствование Александра П, когда глубоким преобразова­ниям подверглись все стороны национальной жизни, в церковной печати открыто стал обсуждаться вопрос о новой реформе Духов­ный школы. От архиереев, от ректоров Академий и Семинарий Синод затребовал их мнения и предложения, а в 1860 году под председательством архиепископа Херсонского Димитрия (Муретова) был составлен особый комитет, который за 4 года разработал план новых преобразований. Архиепископ Дмитрий предложил радикальные меры. Он хотел перестроить существовавшие Семи­нарии в общеобразовательные школы для детей духовенства, а богословские классы Семинарий преобразовать в закрытые пас­тырские школы с полумонастырским уставом, и принимать в них сложившихся, зрелых людей, искренне стремившихся послужить Церкви, дне только из духовного чина, но из всех сос­ловий. Комитет однако не пошел на столь решительную ломку существовавшей системы. Часть его членов считала более целе­сообразным попросту вернуться к уставам 1814 года. В итоге решили в общих чертах сохранить сложившиеся типы Духовных школ, с той только переменой, чтобы в Семинариях богословс­кие предметы были выделены в особый курс и сосредоточены в последних классах.

Разработанный прежде проект был передан на рассмотрение епархиальных архиереев, ректоров и академических конференций, и в 1866 г. составился новый Комитет во главе с митрополитом Киевском Арсением (Москвиным). Через год были утверждены раз­работанные этим комитетом уставы Семинарий и Духовных училищ, в 1869 году — устав Духовных Академий.

Эти уставы предусматривали новое устройство управления Духовными школами. Оно сосредотачивалось в Учебном комитете при Святейшем Синоде, вместо прежнего Духовно-учебного управ­ления, подчиненного непосредственно обер-прокурору. Упраздня­лись академические учебные округа, и Академия в связи о этим освобождались от управления Семинариями. Из ведения Академий изымалась возложенная на них старым уставом духовная цензура. Внутренняя администрация Духовных школ строилась на началах широкой коллегиальности и самоуправления. Вводились акаде­мические советы, а также семинарские и училищные правления из преподавателей и выборных представителей местного духовен­ства. Педагогическим корпорациям предоставлялось право выбора ректоров и инспекторов, ректоры Академии назначались Синодом.

Новый устав ставил перед Академией двойную задачу; быть не только высшей богословской школой, но и своего рода педа­гогическим институтом духовного ведомства. В связи с этим учебные планы подвергались существенным изменениям. Круг наук сокращался из учебных планов полностью устранялись физико-математические дисциплины, что позволяло сосредоточиться на богословских предметах и преподаванию их придать более научньп характер. Общеобязательных дисциплин оставалось немного. Ос­тальные предметы распределялись по трем отделениям, своего рода факультетам богословскому, церковно-историческому и церковно-практическому, 2 двухгодичных курса заменялись 4 одногодичными. Лишь лучшие студенты оставлялись на 4чм курсе для работы над кандидатской или магистерской диссертацией - остальные выпускались после 3-го курса со званием “действи­тельного студента”. Магистерские диссертации, как и в универ­ситетах, подавались в печатном виде и подлежали публичной защите.

Главным достоинством академического устава было требова­ние научного характера высшей богословской школы. Но “жертвой научности порой становилась церковность академического богос­ловия. Стремясь придать своим академическим лекциям, диссертациям и монографиям научный характер, ученые богословы силились во что бы то ни стало догнать западноевропейскую науку, и час совсем не критично заимствовали ее выводы, в эту эпоху опасны уже не столько своим инославием, сколько рационалистическим направлением.

В Духовных Семинариях вместо прежних 3 двухгодичных классов — риторики, философии и богословия — вводилось два курса, общеобразовательный (1-4 классы) и богословский (5-6 классы). Из прежней многопредметной программы исключались сельское хозяйство, основы медицины, катехизаторское обуче­ние, библейская история, патрология, полемическое богословие, учение о богослужебных книгах, церковная археология, — в об­щем, предметы, введенные при Протасове. Вместо них вводи­лись основное богословие и педагогика, усиленно было изуче­ние Священного Писания, философии, математики, классических языков. Один из новых языков признан обязательным предметом.

В уездных Духовных училищах 6-летний курс заменялся 4-х годичным с приготовительным классом. Из училищ одни вы­пускники шли в Семинарии, другие — псаломщиками на приходское послушание.

Во все Духовные школы, которые до тех пор сохраняли сос­ловный характер, открыт был доступ выходцам из всякого чина, а выпускники Семинарии получали право поступать в светские высшие школы. Значительно повышено было материальное обеспе­чение Духовных школ содержание учащихся, оклады преподава­телей. Немалые суммы стали отпускаться на ремонт и строи­тельство учебных корпусов и общежитий.

В 70-х годах происходил быстрый рост числа Духовно-учебных заведений. К 1881 г. в России насчитывалось уже 4 Академии, 53 Семинарии и 183 Духовных училища, а к концу века в дополнение к ним открыто еще 5 новых Семинарий и 2 училища. Однако ревизии, проведенные в 70-е годы, обнаружили серьезные недостатки в постановке учебно-воспитательной работы. снижение церковности учащихся и падение дисциплины. Уход вы­пускников Семинарии на светскую службу и в университеты был непомерно велик. В 1881 г, при Святейшем Синоде была образована, комиссия для пересмотра учебных уставов во главе с епископом Сергием (Ляпидевским), впоследствии митрополитом Московском. Новые уставы были разработаны в 1884 г. На характер нововведений большое влияние оказали мнения обер-прокурора К.П. Победоносцева. Во всех Духовных школах была усилена власть епархиальных архиереев и ректоров. В Академиях отменялась специализация студентов по отделениям. Все богословские и философские дис­циплины стали общеобразовательными, и лишь второстепенные исторические и филологические предметы подразделялись на два отдела и предлагались студентам на выбор. Отменялась публич­ность академических диспутов при защите диссертаций. Доктор­ская степень присватывалась без защиты, по отзыву рецензентов. Вводилось также различение докторской степени; богословия, церковной истории и канонического права. Магистерские диссер­тации защищались на расширенном академическом совете.

В Семинариях совершенно отменялось выборное начало. Бо­гословские предметы распределялись по всем классам. Увеличи­лось количество отводившихся для них учебных часов. Восстанов­лено было преподавание библейской истории, сравнительного бо­гословия. Вводился новый предмет под названием “история и об­личение раскола”. Церковное пение из факультативного сделано было обязательным. Сокращались программы по математике, фило­софии, педагогике. Новые языки стали факультативными, а прог­раммы по классическим языкам, занимавшие прежде более трети всего учебного времени, были значительно сокращены. Для улуч­шения религиозно-нравственного воспитания учащихся вводилась должность духовника Семинарии.

В уездных Духовных училищах усыплено было изучение рус­ского и церковнославянского языка, а также церковного пения.

В 1889 году были изданы особые “Правила для рассмотре­ния сочинений, представленных на соискание ученых богословс­ких степеней”. Правила требовали, “чтобы сочинения заключали в себе такую полноту и определенность изложения..., при ко­торой не оставалось бы сомнения в истинности православного учения, а также такую точность выражений, которые устраняли бы всякий повод к ложным вопросам... Не могут быть признаны соответствующими требованию ученого богословского сочинения такие труды, в которых отрицается, хотя бы и с видимостью научных оснований, достоверность таких событий, к которым церковное предание и народное верование привыкли относиться как к достоверным событиям”.

Церковно-охранительный характер этих правил, составлен­ных по указанию Победоносцева, очевиден. Но запретительная политика Победоносцева оказалась не особенно плодотворной. Она не смогла искоренить в академической севере либеральных настроений, которые в конце столетия приобрели тревожный характер.

В XIX веке появился новый тип школ, принадлежавших Ду­ховному ведомству. В 1843 году в Царском Селе под покровитель­ством императрицы было открыто первое училище для девиц ду­ховного звания. Вскоре появились такие же школы в Ярославле, Казани, Иркутске, Вильне, Пензе, Киеве. Целью этих школ было приготовление достойных жен для священнослужителей. В них преподавали закон Божий, церковное право, русскую грамматику, арифметику, чистописание, рукоделие и домашнее хозяйство.

В 1860 г. на средства духовенства открылись епархиаль­ные женские училища. По уставу 1868 г. учебные программы учи­лищ рассчитаны на 6 лет. Кроме дочерей духовных лиц, в них за особую плату принимались и девицы других сословий. В конце XIX века в России было уже более 50 женских Духовных училищ.