Понятие и концепции истины в неклассической науке

Переход от классической к неклассической науке в основном произошел в течение первой половины ХХ столетия. В рамках каждой из них формулируется свой идеал и свои критерии научного знания. Идеалом классического естествознания является абсолютно истинное и абсолютно объективное знание о природе во всей ее полноте и «таковости». Существенную часть этой доктрины составляет представление о том, что миром «правят» некие фундаментальные строго детерминистические законы, описываемые на языке математики. Истина, коль скоро она абсолютна, едина и поэтому единственна. Ее абсолютная объективность означает исключенность из знания каких-либо «личностных» факторов (познающее сознание как «чистое зеркало» познаваемой реальности). Нахождение всеобщего и объективного закона должен обеспечить всеобщий объективный метод (в широком смысле), который на основе строго логических выкладок сам по себе гарантирует, что из правильных посылок будут получены правильные следствия (один из восходящих к Аристотелю идеалов схоластики). Выразимость всеобщего закона языком математики означает, что этой истине соответствует нечто вроде сколь угодно длинного высказывания в виде математической формулы («наука начинается там, где начинается математика»). Наука развивается кумулятивно как переход от меньшего ко все большему и точному знанию. При этом конечная фундаментальная задача состоит в выявлении тех «элементарных кирпичиков», из взаимодействий между которыми строится все мироздание (предполагается линейный характер перехода от простого к сложному). Размывание классического идеала в естествознании (а заодно в математике, логике) началось в конце XIX и завершилось в середине ХХ столетия, когда в основном сложилась неклассическая наука. Последнюю характеризует прежде всего признание того, что мир сложно устроен, в том числе за счет нелинейного характера взаимодействий между разными уровнями его иерархической организации (несводимость сложного к простому). Существенным элементом новой онтологии оказывается глобальный эволюционизм, означающий принципиальную неполноту естественнонаучного знания, если оно не содержит указания на способ исторического формирования объекта исследования. Из признания сложности современной картины мира делается вывод о том, что этот объект невозможно задать единственным тривиальным образом: он зависит от аспекта рассмотрения. Из этого следует невозможность единого и единственного абсолютного объективного знания, выраженного некой «всеобщей формулой». Вместо этого утверждается его релятивистский характер: научное знание относительно в том смысле, что зависит как от тех или иных допущений онтологического характера (базовых моделей), так и от конкретных критериев научности, которые теперь считаются не универсальными и потому едиными, а «локальными» и потому множественными. Коль скоро «окончательное» знание принципиально невозможно (в том числе в силу его вероятностного характера), основной формой научного знания считается не закон, а гипотеза, выдвигаемая и тестируемая согласно определенным правилам, которые могут быть разными для дисциплин, изучающих разные фрагменты реальности. Утвердившийся на месте классического монизма так называемый научный плюрализм, отвергая кумулятивный характер роста научного знания, «узаконивает» правомочность и равноправность разных способов изучения и описания не только разных, но и одних и тех же объектов (нормативный плюрализм). Это подразумевает, что всякий достаточно сложный объект может быть эффективно познан не в целом, а с разных взаимодополнительных точек зрения. Каждая из них задает специфический аспект рассмотрения, которому соответствует некий аспект самой исследуемой части реальности. При этом, очевидно, предполагается, что этот второй аспект достаточно «онтологичен» как самостоятельный объект исследования: о нем имеет смысл формулировать естественнонаучные гипотезы, проверяемые на предмет истинности или ложности. Такая «аспектная заданность» объекта исследования означает принципиальную неустранимость из научного знания личностной (субъективной) компоненты. Задавая аспект рассмотрения, исследователь вместе с вычлененным им аспектом исследуемого фрагмента реальности неявно присутствует в общей познавательной ситуации. Научный плюрализм, признаваемый неклассической наукой, не абсолютен. Его «уравновешивает» монизм, утверждающий некоторые принципиально важные для естественнонаучных дисциплин положения. К их числу относятся в первую очередь фундаментальные постулаты о материальности мира, в котором присутствуют причинно-следственные отношения (онтологический монизм), и его познаваемости (эпистемологический монизм). Начиная с XV столетия, когда закладывались основы современного естествознания, своего рода его квинтэссенцией считалась физика. Именно в ее рамках были сформулированы классические критерии научного знания, призванные спасти науку от «метафизики». Поэтому в наиболее явном виде идеал классической науки являет собой физикалистская парадигма организации научного знания, философской основой которой служит позитивизм. Названная парадигма на протяжении долгого времени считалась идеалом, позволяющим делить естествознание на «науку» и «собирание марок». Поэтому вряд ли стоит удивляться, что и неклассическая наука рассматривает свои концепции прежде всего в контексте физической картины мира и методов ее реконструкции, противопоставляя их ортодоксальному физикализму. Становление неклассической науки сыграло очень важную роль в новейшей судьбе биологической систематики. Названная наука сделала главное - стала содействовать «реабилитации» систематики в глазах «респектабельного» научного сообщества. Действительно, метафизичность и «локальность» таксономического знания и сам метод классифицирования в свое время дали основание физикализму не признавать за этой дисциплиной статуса «позитивной науки», предметом которой, по исходному условию, могут быть только универсальные категории и законы, верные для любой области Вселенной. Неклассическая наука, развенчав «миф физикализма», утвердилась в признании того, что метафизичность и «локальность» научного знания неизбежны, а классифицирование и измерение - равноправные способы описания объектов, разных по своей природе. Это не только освободило биологическую систематику от «синдрома Золушки» и статуса «периферийной» дисциплины, но и придало ей дополнительный стимул развития.