2015-03-20
285
В некоторых районах восточной Европы, как Богемия и Силезия, приток германских поселенцев привел к смешению германских и местных правовых обычаев.
Позднее возрождение классической учености способствовало распространению римского права за счет обычного права. В 1495 г., например, оно было признано Reichskammergericht, то есть Верховным Судом Германской империи. Влияние его было огромным. В условиях растущей раздробленности Империи оно побуждало отдельных князей считать себя единственным источником законотворчества и издавать множество постановлений, регулирующих все стороны жизни. Германское Rechtsstaat, то есть
«государство, управляемое по закону», превратилось наконец в страну, где можно было встретить, например, такое знаменитое дорожное объявление (Баден): «Разрешается путешествовать по этой дороге»37.
Только Англия сохраняла приверженность исключительно обычному праву. В Англии, как и в других странах к западу от Рейна, считалось, что если по какому-то вопросу закон молчит, то гражданин свободен поступать как ему вздумается. Франция, за исключением набиравших силу королевских ордонансов и центрального парламента, оставалась разделенной на сферы действия обычного нрава на севере и римского права — на юге (Миди).
Многие страны предприняли развернутую кодификацию уже на ранних этапах своего развития. В Кастилии Leyes de las Siete Partidas (1264-1266 гг.), составившие впоследствии основу испанского нрава, служили той же цели, что и, скажем, Статуты Казимира Великого (1364 г.) и Дигесты (1488 г.) в Польше или Судебник Казимира Ягеллона в Литве. Но в отсутствие политических сил исполнение законов было слабым. Повсюду было множество тех, кому удавалось избежать правосудия. Наказания же для задержанных были суровыми и показательными: так, повешение часто сопровождалось протаскиванием и четвертованием; такие казни, как клеймение или лишение ног/рук, служили общественному устрашению. Тюремное заключение и штрафы, распространявшиеся вместе со статутным правом, ставили бедных в немыслимое положение, поскольку на поддержание жизни заключенных практически ничего не отпускалось.
Образование в Средние века покоилось на основаниях, которые были заложены в XII- XIII вв. Начальное образование — обучение счету и письму — оставалось делом семейным или обязанностью сельского священника. Среднее образование поддерживалось соборами и все в большей степени городскими советами. Содержание образования (хотя все в меньшей степени состав учащихся) еще сохраняло черты обучения клириков. Основными были три дисциплины (т. н. тривий): грамматика, риторика и логика. Хорошо поставленные образовательные учреждения, как Винчестерский колледж (1382) или Латинская школа в Девентере, пользовались не только популярностью у себя в стране, но и международной славой. Некоторые крупные города в Италии и Германии открыли коммерческие училища. Во Флоренции XIV в. таких школ было шесть, там обучалось свыше 1200 учащихся. В XV в. университеты открылись во всех католических странах: Лейпцигский (1409 г.), ун-т Св. Андрея (1413 г.) и Лувенский (1425 г.).
Средневековая литература оставалась в основном религиозной, хотя продолжала
развиваться и светская литература, в частности, chansons de geste и былины. Книги писали в основном на латыни и греческом. Такие произведения часто не выходили за рамки того узкого сообщества, для которого предназначались. Например, в XV в. обнаружили труды Хротсвиты Гандерсгеймской, немецкой монахини, писавшей пятью столетиями раньше латинские комедии, — эта находка заставляет думать, что большая часть средневековой литературы оставалась малоизвестной. Обширная народная литература, как баллады и жития святых, создавалась на родных наречиях, отчасти потому, что женщины не получали формального образования. Зарождался, сначала в виде церковных действ, народный театр. Мы видим, таким образом, ростки нового, которые принесут в будущем богатые плоды, но поначалу эти явления ограничивались узким кругом (cм. Глава VII).
Средневековая историография по-прежнему оставалась царством хронистов и анналистов — это были в основном монахи, и они ставили себе задачу рассказать о прошлом, но не разъяснять его, поскольку достаточным объяснением была ссылка на Божественное провидение. Корпус средневековых хроник велик, и самые значительные из них: ранняя Англосаксонская хроника и По-
PESTIS
весть временных лет Нестора из Киева — обе написаны на родном наречии, как и великие французские хроники: Жоффруа Виллардуэн (ок. 1150-1212 гг.), Жуанвиль (ок. 1224-1317 гг.), Фруассар (1337-1400 гг.), Комин (1447-1511 гг.). Однако преобладали хроники на латинском или греческом языках. Обычно хронисты склонялись к точке зрения Церкви на описываемые события или на княжеское правление. «Кому хочет помочь Бог, — заключает Виллардуэн, — тому человек не может повредить». Политическая мысль занималась в основном вечной проблемой определения власти Государства и Церкви. При Каролингах решение этой проблемы было близко цезаропапизму Византии. При феодализме акцент стали делать на понятии договора. Споры об инвеституре (и связанные с ними) породили горячих приверженцев, с одной стороны, первенства пап, а с другой стороны (как Данте в его труде О монархии) — доминирующей роли императора. Изучение римского права повлекло за собой возрождение римских идей о суверенной монархии, в особенности распространившихся во Франции. Однако самым революционным оказался трактат Марсилия Падуанского (1270-1342 гг.) Защитник мира. Марсилий, бывший одно время ректором университета в Париже, решился предложить, чтобы высшую власть осуществлял суверенный народ, получавший полный контроль в светском государстве.
Проблемы отношений между народами решались в свете идеи 6л. Августина о справедливой войне. Теоретически справедливая война должна удовлетворять нескольким условиям. По определению Рамона ди Пинафора, таковые условия: получить возмещение за нанесенный ущерб, состояние, когда все иные средства уладить конфликт исчерпаны, использование в войне наемных солдат, честные намерения зачинщика и одобрение суверена. На практике же войны распространялись как чума. Всегда можно было найти податливых клириков, чтобы они подтвердили справедливость чьих-нибудь притязаний: личных или общественных. Так что вспышки мирной жизни лишь изредка отмечались на фоне непрерывных войн, ставших нормальным состоянием. Войны множили число наемников. Средневековая же логистика и технология войны не способствовали быстрому решению боевых задач.
Армии были крошечными, а театры военных действий — громадными. Потерпевший поражение всегда имел возможность отступить и отыграться. В основном военные действия направлялись против замков и других укреплений. При этом осады были более распространенным военным приемом, чем битвы. Военных трофеев жаждали больше, чем победы. В XIV-XV вв. военные соединения из наемников, впервые собранные итальянскими городами, постепенно вытесняли громоздкие и неповоротливые феодальные войска. Большие луки (в рост стрелка) и арбалеты, впервые появившиеся в XII в., увеличивали силу поражения. В XIV в. впервые применяют порох, и он становится решающим фактором в руках, например, гуситов или турок. Однако костяком крупных военных соединений остается тяжелая кавалерия.
В средневековой архитектуре преобладали два типа каменных сооружений: церкви и замки. Стиль церковных зданий позднего средневековья, который XIX в. назвал готическим, отличается высокой и вдохновенной эстетикой — в нем запечатлелась устремленность к Небу. И как таковой он часто противоположен функциональности таких военных сооружений, как замковые башенки, барбаканы (вынесенная за пределы укреплений башня, обычно обороняющая подъёмный мост) и навесные бойницы. На самом деле и все основные черты готики [от арочных сводов до летящих контрфорсов (опор)] были столь же функциональны, сколь и эстетичны: назначение этих конструкций состояло в том, чтобы поддерживать своды и создавать большие пространства для окон. Готика как нововведение аббата Сюгера из Сен-Дени быстро распространилась по всему латинскому христианскому миру. Готические соборы строились повсюду — от Севильи до Дерпта. Что же касается православного мира, то он оставался верным романско-византийской традиции. За границей, отделявшей православный мир от католического, не было ни готических соборов, ни замков. Под влиянием нового для феодального общества гражданского сознания рождались такие сооружения, как городские башни, ратуши и суконные ряды.
Замечательные образцы такого жанра мы найдем в Брюсселе (1402 г.), Аррасе, Генте, Ипре
(1302 г.) и Кракове (1392 г.). [ГОТИКА]
