Tenebrae. Монстрируют несколько непреложных фактов: тоталитарные государства пострадали от депрессии гораздо меньше

монстрируют несколько непреложных фактов: тоталитарные государства пострадали от депрессии гораздо меньше, чем демократические. Их военные расходы в два раза превышали совокупные военные расходы всех западных государств. Их относительный военно-промышленый потенциал — который вычисляется по способности превратить промышленную мощь в военную (что имеет вид ряда параметров, как, например, количество и производительность парка станков) — был приблизительно одинаковым и у каждой из этих двух стран равнялся суммарному потенциалу Англии и Франции. Италию едва ли можно было принимать во внимание. Относительный военный потенциал Японии был установлен (с некой долей иронии) где-то на уровне 3,5%. Все остальные страны мира вместе едва составляли 10%.

Было ясно: Сталин и Гитлер уже имели военные машины, каких не было ни у кого в Европе. Если бы США остались в стороне, едва ли западные страны сдержали бы Гитлера или Сталина. Если бы Сталин и Гитлер объединились, то Запад бы не смог их остановить. Взгляды всех были прикованы к Сталину и Гитлеру и к тем несчастным странам, которые оказались зажатыми между ними. Все остальное было второстепенным.

Намерения Сталина в 1939 г. определялись такими факторами, которые не всегда обсуждаются. Профессиональные историки, поскольку они никогда не имели доступа к документам, утверждают, что предмет обсуждения вообще отсутствовал. Но мы можем его реконструировать в общих чертах. Вообще говоря, революция внутри СССР подошла к моменту относительной стабилизации, так что Вождь мог больше заниматься активной внешней политикой. Миновали особенно трудные годы первых пятилеток и коллективизации; завершался период большого террора; а перевооруженная Красная армия могла считаться одной из сильнейших в Европе. Оставались, однако, два сдерживающих момента. Еще не завершилась последняя направленная против офицерского корпуса фаза чисток; в 1939 г. расправа со старыми военными кадрами шла полным ходом. А кроме того, Красная Армия все еще вела бои против японцев в Монголии. Сталин, всегда осторожный, расчетливый и скрытный, вряд ли пустился бы в большую авантюру в Европе, не

подготовив новых офицерских кадров и не разрешив японского

конфликта. Очевидно, что его первейшей целью было втянуть Германию в войну с западными государствами, пока СССР собирает силы60.

Положение Гитлера не было таким стесненным. Он только что получил полный контроль над Вермахтом и не ввязывался ни в какие военные конфликты. Теперь он занимал пост военного министра и пост главнокомандующего. Он покончил полностью с оппозицией в Генеральном штабе, а после отставки д-ра Шахта прямо контролировал и немецкую промышленность. Его протеже в Испании должен был вот-вот победить, и Мюнхенский триумф разрушил оборонительные планы его восточных соседей. Его ставленники по всей линии на Востоке непрерывно организовывали провокации — в Клайпеде (Мемеле) в Литве, в Свободном городе Данциге, в немецкой общине в Польше и в Словакии, где местное националистическое движение ждало поддержки от Берлина. На предстоящий сезон у него не было определенных военных планов, но когда он склонялся над развернутой картой у окна из зеркального стекла в Орлином гнезде возле Берхтесгадена, ему, должно быть, казалось, что Европа полна благоприятных возможностей. Кого же выберет своей жертвой Орел?

В начале 1939 г. Гитлер еще был готов заключить сделку с Польшей. Через 3 недели после Мюнхена он вызвал в Берхстегаден польского посла и обрисовал ему такие возможности. Это было заключительным моментом некоторых приготовлений, предпринятых Герингом во время его охотничьих вылазок в польские леса, что заставило коммунистическую пропаганду полагать, будто нацистско-польский альянс уже осуществился61. Гитлер предлагал полякам уступить Германии права на Данциг и разрешить строительство автобана Берлин-Кенигсберг по польской территории, а в обмен они могли вступить в полезный для них политико-экономический союз, направленный против СССР. Скрытая угроза была очевидна. Если поляки будут так глупы, что откажутся,

то Гитлер и так отберет Данциг, после чего станет искать политико-экономического союза с СССР против Польши. Надо думать, что известные националистические и идеологические предубеждения Гитлера заставляли его думать, что поляки согласятся. В конце концов, поскольку польские полковники должны были иметь дело с самой боль-