Первая вселенная

Исполнение роли первично по отношению к «Я». Роли не возника­ют из «Я», но «Я» может возник­нуть из ролей (96).

Я.Л. Морено

Для первой вселенной человека характерно то, что че­ловек с самого рождения действует в соматических ролях, не будучи с ними знаком на сознательном уровне. Морено чаще всего называет эти роли «психосоматическими роля­ми». Термин «психосоматическая роль», однако, уже указывает на переход к новой ролевой категории, катего­рии психических ролей. Если бы этот переход не произо­шел, человек остался бы на уровне анималистического бытия. В соматических, или соматопсихических, ролях, например в роли принимающего пищу, новорожденный вступает в отношения с матерью и важнейшими свойства­ми мира. Он пока еще не делает различия между «Я» и «Ты», между людьми и предметами, равно как между со­бой и своим телом. Ребенок действует в ролях, их не зная. Его жизнь представляет собой действие в соматопсихиче­ских ролях, и в этом действии он воспринимает мир как единственное явление. Первую вселенную как стадию, на которой ребенок воспринимает себя тождественным с ми­ром, Морено называет стадией, или матрицей, вселен­ской идентичности (87). Интегральной составляющей первой вселенной является мать. Она обеспечивает кон­такт ребенка с грудью или бутылочкой, заботится о нем и оберегает от холода. Вместе с младенцем они образуют интеракциональное единство. На этой стадии, равно как и в последующей жизни, интеракция или, лучше сказать, кооперация осуществляется благодаря процессам разогре­ва (warming-up processes) (87). Процессы разогрева раз­вертываются в неравномерно распределенных по телу зо­нах, причем какая-либо конкретная часть тела, например рот, еще не образует зону, а представляет собой лишь ее часть или сегмент. Говоря о зонах, Морено имеет в виду специфические для ролей интеракционалъные зоны. На­пример, в «психосоматической» или, точнее сказать, со-матапсихической роли принимающего пищу ребенок ра­зогревается, концентрируясь на интеракциональной зоне, к которой помимо его рта относятся также грудной сосок и молоко матери. Разогрев вызывает состояние спонтан­ной актуализации (87), актуализирующее комплемен­тарные роли причастных к интеракциональной зоне инди­видов, в нашем примере — роли сосущего молоко ребен­ка и кормящей грудью матери. Принимая роли, релевант­ные их актуальному состоянию, мать и ребенок образуют ролеспецифическое акциональное единство. В результате возникают взаимные ролевые ожидания, закладывающие основу всех последующих ролевых интеракций ребенка с другими людьми.

Рис. 4. Развитие образа мира у ребенка. Слева: Матрица вселенской идентичности: внешний круг изображает мир ребенка. Маленькие кружки внутри изображают живые существа, четырехугольники — объекты, например бутылочку. Кружки и четырехугольники перекрывают друг друга. Это означает, что ребенок еще не способен видеть разницы между рукой и бутылочкой. Его переживание акционально ориентировано. Бутылочка, рука матери и сосущий рот воспринимаются ребенком в единстве. Справа: Матрица вселенской реальности: внешний круг изображает мир ребенка. Маленькие кружки и четырехугольники представляют людей и объекты. Теперь они разделены. Все они вписаны в один и тот же внешний круг, поскольку ребенок переживает их в равной степени реально. Из: Moreno, J.L. Psychodrama. Vol. I, p. 74—75.

По аналогии с функциональным единством матери и ребенка, представляющего собой на эмбриональной ста­дии матрицу органического развития, Морено рассмат­ривает интеракциональное единство матери и ребенка в первой вселенной в качестве матрицы социального раз­вития человека. Иногда она также называется матри­цей идентичности, или социальной плацентой (87).

Подобно тому как органическая плацента поставляет младенцу питательные вещества, необходимые для его органического развития, социальная плацента обеспечи­вает субстанциональную основу для социального разви­тия младенца в homo interagens.

Своеобразие социального развития человека вытекает из того факта, что человек по сравнению с большинством видов животных вступает в мир совершенно беспомощ­ным существом, так сказать, существом, родившимся преждевременно. Однако он рождается в момент, который — как утверждает Морено — в стратегическом отношении для даль­нейшего развития более удачно спланировать попросту невоз­можно. Преждевременные сроки рождения делают интерак­циональное единство матери и ребенка жизненно важным требованием. В этой матрице нашего социального развития переживание совместного бытия, совместного чувствования и совместного действования становится глубинным пережива­нием тождественности новорожденного с миром и образует основу для последующего доверия к собственному бытию. Оно соответствует описанному Эриксоном исконному дове­рию. Безмятежное течение интеракций между матерью и ре­бенком, выступающими в комплементарных ролях и эмоцио­нально целиком обращенными друг к другу, могло бы слу­жить эталоном для всех последующих процессов теле, то есть эталоном сообразного ситуации восприятия двумя людьми друг друга с вытекающими из него адекватными ролевыми ожиданиями, которые сбываются благодаря соответствующе­му ролевому поведению в креативной интеракции.

Морено всегда уделял особое внимание человеческим интеракциям или, лучше сказать, «сфере между индиви­дами» (90), ведь все выявляемые с помощью социометрии и психодрамы феномены, равно как и вышеупомянутые интеракциональные зоны и процессы разогрева, относят­ся к этой сфере. Огромное значение двух последних мож­но понять хотя бы из того, с какой силой они притягивают к себе внимание ребенка. В фазе разогрева и в течение по­следующих интеракций младенец настолько сконцентри­рован на интеракциональной зоне, что даже щекотание стопы ничуть не мешает ему в его активной роли принима­ющего пищу или заинтересованно глядящего. Все осталь­ные роли в этот момент являются латентными (68).

Морено задался вопросом о причине и последствиях этой необычайно сильной концентрации ребенка на ста­дии вселенской идентичности и на основе своих наблюде­ний и размышлений пришел к следующему выводу: в ка­честве причины следует рассматривать акциональный го­лод (87) новорожденного. Он говорит о синдроме акционального голода, побуждающем ребенка душой и телом отдаться действию и целиком концентрироваться на нача­том.

Следствием этой акциональной напряженности явля­ются специфическое для младенца и маленького ребенка переживание времени, а также, по всей вероятности, ам­незия стадии вселенской идентичности. Ребенок воспри­нимает время в настоящем, вернее, в данный момент. Ма­ленький ребенок «разогревается» актуализированной в настоящий момент, непосредственной ситуацией, то есть непосредственным параметром времени. Все его существо настолько охвачено процессами разогрева, что, похоже, не остается ни одной свободной инстанции для наблюде­ния за событием и его регистрации.

В конце стадии первой вселенной ребенок начинает различать окружающих людей и предметы, а иногда даже их узнавать. В целом, однако, он переживает их и познает только в тот момент, когда они реально присутствуют. Представление или воспоминание, если таковое уже име­ется, воспринимается таким же реальным, как реальные люди и объекты. В отличие от стадии переживания тожде­ственности с миром, матрицы вселенской идентичности, эта вторая фаза первой вселенной, фаза переживания од­ного только вещно реального мира, получила у Морено название матрицы вселенской реальности (87).