Из истории межэтнических отношений в Туве

На основе изучения опубликованных исторических материалов, а также результатов работы с информаторами, автор приходит к выводу, что история взаимоотношений титульной национальности и русских в республике с самого начала, со времени появления русских на данной тeppитории, носила своеобразный и неоднозначный характер. Развитие межэтнических отношений в Туве можно условно разбить на три периода.

Первый период - к. XIX в. - 20-е годы нашего столетия - время, характеризующееся нестабильной межэтнической ситуацией, выразившейся в частых противоречиях между тувинцами и русскими переселенцами, доходивших иногда до открыть столкновений. По свидетельству письменных источников и русских чиновников, наиболее частыми были споры из-за земли, которую русские переселенцы покупали у рядовых или богатых тувинцев (28), из-за взаимного воровства скота, из-за недоразумений, когда разбогатевшие русские колонисты сдавали сотни голов скота на выпас разоренным тувинцам (29). Так, например, массовый угон скота у нетувинцев, сначала у китайцев, а затемд русских, был одной из форм этносоциального протеста тувинцев против пришельцев.

Русско-тувинские противоречия приняли острый характер в Туве в связи с расширившимся на рубеже веков проникновением русского капитала, вступившего в конкурентную борьбу с китайским капиталом. В народных волнениях тувинцев 70-80-х г.г. XIX в., направленных против китайской администрации, имели место и антирусские выступления, в том числе массовые нападения на русских купцов (30).

Наиболее острую форму межэтнические противоречия между тувинцами и русскими колонистами стали приобретать после того, как царское правительство приступило к освоению Тувы, создав для этого в 1913 г. специальное переселенческое управление, учредив должность и канцелярию заведующего устройством русских поселений в Урянхайском крае. Первый заведующий устройством русских поселений в Туве, В.Габаев, объявил все земли, занятые переселенцами, собственностью русских. Он натравливал на тувинцев кулацкие и уголовные элементы, поощряя их беззаконные действия. Тувинцы отвечали на эти действия потравой хлебов и сенокосов, угоном скота у русских. Скотокрадство стало одной из форм борьбы тувинцев, особенно против русского кулачества. В этот период противоречия между русскими и тувинцами получили исключительно острый характер. Они выливались в угрозы тувинцев силой прогнать русских (31). И, как сказано в «Истории Тувы», «спекулируя на подлинных интересах трудящихся аратов, искусст­венно подогревая националистические настроения, представители тувинских феодалов стремились вызвать у аратов ненависть ко всему русскому. Феодалы подбивали их на столкновение с русски­ми новоселами, иногда даже на вооруженные набеги на русские поселения» (32).

О широком масштабе этих споров позволяет судить тот факт, когда, например, весной 1915 г. заведующему устройством рус­ского населения в Урянхае пришлось разрешить 259 спорных случаев, как правило, в пользу русских переселенцев и, соответ­ственно, в ущерб местному тувинскому населению, которое в результате интенсивно обезземеливалось (33).

В фондах государственного архива Республики Тыва, а так­же в фондах архивов других регионов Сибири хранятся доку­менты, свидетельствующие о столкновениях в этот период между тувинцами и переселенцами. В своей фундаментальной рабо­те «Социально-экономическая история Тувы. XIX - начало XX в.в.» В.И.Дулов, анализируя ряд таких дел, полученных им в государственном архиве Новосибирской области, приходит к выводу, что в вынесенных приговорах не обнаруживается фак­тов ущемления интересов переселенцев. Для наглядности при­ведем два примера. Так, например, в октябре 1915 г. старший поселка В.Никольское подал председателю смешанного русско-тувинского суда заявление о том, что летом 1914 г. табуны мел­кого тувинского чиновника Пау портили хлеб у крестьян, в ре­зультате чего крестьяне потеряли 170 пудов пшеницы. По ре­шению суда Пау должен был внести соответствующую сумму за потраву хлеба (34). Другой случай: тувинец Норба Кунду жалу­ется на то, что крупный кулак и ростовщик Горчаков захватил у него и выкосил покосы. Как видно из дела, русская администра­ция нашла жалобу обоснованной и потребовала от Горчакова справедливого вознаграждения Норбы, но тот отказался подчи­ниться распоряжениям русских властей, ссылаясь на то, что он приобрел эту землю без помощи русских властей. Неизвестно, чем закончилось это дело, вероятнее всего, русский кулак так и не понес наказания, и администрация ничего не сделала для то­го, чтобы заставить его подчиниться (35).

Вместе с тем, в этот период история русско-тувинских взаи­моотношений не помнит сколько-нибудь масштабных, с при­влечением широкого круга людей, «выяснения отношений» на почве этнической идентичности. Если конфликты и имели место, то они носили скорее хозяйственно-экономический, чем этнокультурный характер. Хотя, учитывая, что в данном случае «линия разлома» проходила все-таки по этническим границам, на наш взгляд, их в полной мере следует отнести к разряду ме­жэтнических конфликтов и напряжений. В этой связи стоит за­метить, что в оценке отдельных аспектов истории межэтниче­ских отношений в Туве существуют не всегда совпадающие точки зрения, особенно между официальным и общественным мнениями. К примеру, если в «Истории Тувы» мы читаем, что «...Хайдып (правитель Даа-хошуна), руководствуясь интересами группы ростовщиков из тувинцев, пытался силой изгнать рус­ских купцов из Тувы. Эта группа баев всеми мерами стремилась возбудить среди аратов вражду вообще против русских людей, культивируя тем самым местный национализм» (36), то в своих воспоминаниях ветеран труда А.Дугержаа, опубликованных не­давно в центральной республиканской газете «Тувинская прав­да», пишет: «Мой дед Монгуш Сайын-Хоо многие годы служил князьям в качестве посыльного, и он рассказывал мне, что князь Хайдып часто внушал своим чиновникам, что у русского чело­века простая и добрая душа, он тебя никогда не оставит в беде: будешь тонуть - русский человек спасет тебя или умрет, спасая тебя» (37).

Второй период - со времени образования ТНР, включая годы ее суверенного существования (1921-1944), до второй половины 80-х годов - период «крепнущей дружбы народов», социального и экономического развития, активного взаимопроникновения культур. Здесь в доступных архивных материалах, а также в ис­торической литературе фактически не зафиксировано ни одного случая межэтнического противостояния. Имевшиеся в это время проблемы в межличностном бытовом общении, носили, как правило, латентный характер и проявлялись в отдельных случа­ях лишь на уровне психологического восприятия. Данный факт отмечается и в работах, посвященных исследованию межнацио­нальных отношений в Туве в 90-е годы. К примеру, в своей статье, посвященной анализу зтнополитической ситуации в респуб­лике, Н.П.Москаленко вполне обоснованно констатирует, что «до последних лет «перестройки» здесь (в Туве - З.А.) не было каких-либо серьезных конфликтов на национальной почве меж­ду русскими и тувинцами. Однако в конце 80-х годов межна­циональные отношения начали обостряться (38). Вместе с тем, не следует забывать, что период так называемого тоталитариз­ма, кроме всего прочего, характерен и тем, что люди зачастую боялись открыто выражать свое мнение, истинные чувства, т.е. в некоторой степени под негласным запретом было не только освещение исследователями той или иной реальной межэтниче­ской ситуации, но и критика, негативная оценка межэтнических отношений и, тем более, проявление и демонстрация недоброжелательных чувств по отношению к другой этнической группе. По этой причине, на наш взгляд, было бы неверно оценивать межэтническое взаимодействие в этот период как однозначно «безоблачное». Иначе говоря, этнические проблемы были уже в это время, но в силу названных причин представляется доста­точно сложным аргументированно отразить истинное положе­ние дел в этой сфере на тот период.

В какой-то мере на общую ситуацию межэтнических отно­шений отложили свой отпечаток политические репрессии конца 40-х - начала 50-х годов. В тех случаях, когда в числе ведущих то или иное дело оказывались русские, а в числе подследствен­ных тувинцы или наоборот, это, естественно, так или иначе, вносило в межэтнические контакты некоторую напряженность. Вместе с тем, исходя из наших данных, полученных не только из бесед с самими репрессированными, с очевидцами тех собы­тий, но и с представителями специальных органов, занимаю­щихся сегодня делами репрессированных, можно констатиро­вать, что в годы политических репрессий в Туве не фигурируют дела, связанные непосредственно с национальным вопросом. И, на наш взгляд, ошибочна точка зрения некоторых ученых (правда, выражающих ее пока только в устной форме), относя­щих известное так называемое «Сут-Хольское дело» 1951-1952 г.г. к разряду межэтнических конфликтов. Приведем по этому поводу мнение бывшего председателя республиканской комис­сии по реабилитации репрессированных лиц
Ч.-Д.Б.Ондара: «Сут-Хольский вопрос я досконально изучил, причем занимался реабилитацией всех участников Сут-Хольского события. Там совершенно никаких межнациональных проблем не было. Это было связано только с политическими репрессиями». Напом­ним, что по этому делу в результате доноса своего же односельчанина-тувинца были арестованы и приговорены к расстрелу около десяти тувинцев по причине, что якобы те негативно от­зывались о целесообразности проводимой коллективизации в Туве. Добавим, следователь, занимавшийся этим расследовани­ем, был русским. Возможно, позже именно этот факт среди отдельных групп населения послужил основанием для интерпре­тации данного дела как межэтнического. Отметим также, что в данном случае, по-видимому, в какой-то мере сказалось и то, что среди местного населения идеи коллективизации восприни­мались как идущие от русских.

Научная литература, посвященная освещению различных сторон жизнедеятельности тувинского общества этого периода, также не содержит какой-либо информации о существующих проблемах в сфере межэтнического взаимодействия. Наоборот, она насыщена материалом, свидетельствующим об отсутствии этнических конфликтов и напряжений. Сказанное касается не только монументальной двухтомной «Истории Тувы», опубли­кованной более тридцати лет назад (1964 г.], но и более поздних коллективных работ, таких как «Очерки социального развития Тувинской АССР» (1983 г.), «Молодежь Тувы: социальный портрет» (1988 г.), а также монографий известных историков-тувиноведов, в числе которых, для примера, назовем работу Ю.Л.Аранчина «Исторический путь тувинского народа» (1982 г.), монографию Н.А.Сердобова «История формирования тувин­ской нации» (1971 г.), книгу Л.В.Гребнева и В.Ч.Очура «Рабо­чий класс Тувы» (1971 г.), работу В.М. Иезуитова «От Тувы феодальной к Туве социалистической» (1956 г.) и т.д. (39).

Третий - с к. 80-х годов по настоящие дни - период, по вре­мени совпавший с началом «пробуждения» национального са­мосознания народов, отмечен не только конфликтом 1990 г., но и, как показали материалы наших этносоциологических опро­сов, достаточно устоявшейся напряженностью в отношениях между живущими в республике основными этническими груп­пами. Как показал опыт, в отдельные периоды, несмотря на комплексный характер причин, вызывающих напряженность, действие их неравномерно: если ослабевают одни, то усилива­ются другие.

1990-1992 г.г., названные всеми наблюдателями как период резкого обострения в Туве межнациональных отношений, отме­чены рядом фактов межэтнического противостояния, последствия которых не устранены до настоящего времени. На этом же отрезке времени произошли события, которые можно отнести к разряду коллективных травм. Нельзя не отметить, что этому процессу, правда, по мнению в основном русскоязычных жите­лей республики, способствовали некоторые стороны деятельно­сти возникшего в то время Народного фронта «Хостуг Тыва».

Имеющаяся межэтническая напряженность по своей сути имела социально-экономическую природу и была связана с процессами перераспределения общественных благ между различными этниче­скими группами населения. В этом проявился в целом распредели­тельный характер регулирования государством социальной сферы. Достаточно вспомнить, например, порядок получения квартир, мест в детских садах, даже процедура вступления в КПСС содер­жала элемент лимитированности. По ряду объективных причин, русскоязычное население республики было более полно обеспече­но в материально-бытовом плане и до определенного момента это ни у кого не вызывало недовольства. «Бомба взорвалась» в ходе первых открытых выборов 1989-1990 гг., когда часть кандидатов активно использовала социальное неравенство, придав ему нацио­нальную окраску, для собственных целей. Напряженность приоб­рела республиканский размах и ее последствия продолжают сказы­ваться, внося в межнациональные отношения постоянно дейст­вующий раздражитель.

На общем фоне явственно проявившейся межнациональной напряженности летом 1990 г. произошли открытые межэтнические столкновения в нескольких национально-смешанных районах рес­публики. Поводом для конфликта послужила начавшаяся во Двор­це культуры драка между русской и тувинской молодежью в п.г.т. Хову-Аксы Тандинского района, позже перенесенная на улицы по­селка и вылившаяся в конечном итоге в погромы и поджоги не­скольких домов русских. К сожалению, не обошлось без постра­давших. Слух об этом событии моментально распространился по всей республике, вызвав подобные столкновения, главным образом между молодежью, и в других местах.

Однако было бы слишком упрощенно объяснять инцидент только хулиганскими действиями молодых людей. В данном случае мы наблюдаем конкретный пример перерастания межэт­нической напряженности в открытый конфликт, когда не реша­ются или долгое время продолжают оставаться нерешенными накопившиеся на этой стадии проблемы Основными факторами данного межэтнического конфликта были все те же социальные вопросы. В частности, в этом промышленном поселке традици­онно практически все трудоспособное население работало на комбинате «Тувакобальт». Среди проживающих в поселке ту­винцы составляли 37,7%, русские - 56,8%, другие национально­сти - 5,5%. При этом (впрочем, во многом по объективным при­чинам) сложилось так, что ИТР, не говоря уже о руководящих должностях, состоял в основном из русских, а тувинцы на ком­бинате по большей части были заняты неквалифицированным трудом. По этой причине существенна была и разница в оплате труда. Кроме того, поскольку специалисты, работающие на ком­бинате, обеспечивались благоустроенным жильем, в итоге рус­ские по сравнению с тувинцами имели гораздо лучшие жилищ­ные условия. Все это жители поселка открыто высказывали на встречах как первым лицам республики, побывавшим в то время в Хову-Аксы, так и нам, научным сотрудникам, во время нашей полевой работы, как в период конфликта, так и после него.

В связи с создавшейся чрезвычайной обстановкой Президиум Верховного Совета республики счел необходимым созвать в эти дни вторую внеочередную сессию Верховного Совета, в работе которой приняли участие представители всех звеньев власти и правоохранительных органов. Практически все выступившие (например, председатель Совета Министров республики Ш.Д.Ооржак, министр МВД В.Б.Кара-Сал, прокурор республи­ки С.С.Зотов, председатель Верховного суда республики А.Д.Ховалыг, настоятель Троицкой церкви отец Алексий, сек­ретарь обкома КПСС А.К.Канзай, секретарь парткома комбина­та «Тувакобальт» С.Г.Поляков, народный депутат РСФСР К.А.Бичелдей и многие другие), единогласно признавая факт осложнения межнациональных отношений, говоря о том, что эти проблемы возникли «не вдруг» и «не случайно», все же вы­сказали разные мнения относительно причин возникновения. Одни в качестве главного фактора выдвигали резко возросшее число «праздно шатающейся, ничем незанятой молодежи», дру­гие считали, что всему виной рост преступности, третьи - нару­шение кадровой политики, четвертые - ухудшение социальных условий жизни населения и т.д. (40).

В республиканской прессе была также опубликована инфор­мация о заседании бюро обкома КПСС от 29 мая 1990 г., на ко­тором были даны поручения Госплану Тувинской АССР совме­стно с Министерством металлургии СССР и дирекцией комбината «Тувакобальт» рассмотреть вопросы о создании дополни­тельных рабочих мест и подготовке кадров из числа местной молодежи, о расширении жилищного строительства, укрепле­нии материальной базы службы быта, культурно-просветительских и школьных учреждений (41).

С просьбой поделиться своими соображениями об этих со­бытиях, об их истоках мы обратились к первому директору комбината «Тувакобальт» (60-70-е годы), тувинцу по нацио­нальности. Вот что он нам рассказал: «Почему же все-таки воз­никло межнациональное противостояние? Я думаю, во-первых, потому что в республике не было своих технических кадров. Все сложилось исторически. После вхождения в состав Совет­ского Союза мы готовили много гуманитариев. У нас тогда не было промышленности и не было необходимости в соотвествующих кадрах, да и возможности не было их готовить. А когда началось строительство асбестового и кобальтового комбина­тов, угольного разреза, домостроительного комбината подго­товленных тувинских кадров не оказалось. Стали приглашать специалистов из других регионов. Например, приглашаем ин­женеров из Украины, а те ставят условие обеспечить их кварти­рой, а иначе, мол, не поедут. Таким образом, русский специалист гюлучал сразу квартиру, а тувинцы, живя постоянно в Туве, такой возможности не имели. Во-вторых, может в какой-то мере повлияло и то, что на комбинате «Тувакобальт» на посту дирек­тора, как правило, всегда были русские. Например, когда я был директором на «Тувакобальте», тувинцы по квартирному вопро­су ко мне приходили, а к моим заместителям - к русским не об­ращались. Почему, спрашиваю, не идете к ним, они ведь зани­маются этими вопросами. Да вот, говорят, на родном языке как-то легче. Они шли ко мне как к родному человеку. И третье, вce-таки у руководства Хову-Аксынского комбината было какое-то безразличное отношение к национальной проблеме, т.е. они не­дооценивали национальный фактор. Они не думали о судьбе поселка, заботились только о себе. Такое отношение ощущалось и, естественно, вызывало определенную негативную реакцию со стороны тувинцев». В.И.Лебедев, директор одного из тувинских научных институтов СО РАН, «коренной» русский, вспоминает, что «изменения в национальных отношениях в республике он начал чувствовать с первой половины 70-х годов. Особенно это проявлялось среди молодежи, людей до 30 лет. В 30-60-е годы в Туву ехали энтузиасты, романтики, а в 70-е - «деловые», на за­работки». И местное население это почувствовало. Неприятие же началось где-то с середины 80-х» (42).

В этой связи следует назвать публикацию этнографа М.Я. Жорницкой, которая, побывав в этот период в Туве, фактически первая из исследователей попыталась дать объективный анализ сложившейся на тот период межнациональной ситуации. В ча­стности, в числе основных причин обострения межэтнических отношений в Туве, автор называет довольно высокий процент безработных среди тувинской молодежи, численность которой в возрасте 17-30 лет достигала 5000 человек (43).

И все же, по прошествии некоторого времени, переосмыслив эти события, нам бы хоетлось обратить внимание на следующее. По нашему глубокому убеждению, как бы ни были серьезны и обоснованны причины, население, в том числе и молодежь, в силу своей психологии, ментальности, само по себе не могло сорганизоваться и решиться на крайние формы конфликта. По­добное возможно, если есть «дирижер» и скорее всего главную роль здесь сыграла политическая элита, а именно отдельные лидеры популярных в то время национальных движений в Туве, хотя никто ни тогда и, тем более сейчас, открыто об этом не за­являл. В данном случае, на наш взгляд, в полной мере подтвер­ждается мысль, высказанная вначале норвежским ученым Ф.Бартом, затем В.А.Тишковым, о том, что на коллективные действия этнические группы мобилизует элита.

В этот период особую остроту межэтническому противо­стоянию придали также трагические события, происшедшие на берегу таежного озера летом 1990 г. – трое рыбаков и подросток (все русские) были убиты из охотничьего ружья приехавшим к ним местным жителем, тувинцем. Похороны погибших выли­лись в многолюдную акцию, сопровождавшуюся лозунгами и требованиями защитить русских Туве. Никто уже не принимал во внимание, что преступление было совершено на почве со­вместного пьянства и в качестве жертвы мог оказаться любой из его участников.

В дальнейшем каждое криминальное проявление, в котором пострадавшие и преступники были людьми разных националь­ностей, широко обсуждалось населением, как водится, обрастая слухами и новыми подробностями. Бесспорно, коллективному самочувствию не только русскоязычной, но и тувинской части населения была нанесена весьма чувствительная травма. Тем не менее это не получило впоследствии продолжения. И в настояшее время общественное мнение не склонно искать причины совершающихся в Туве преступлений причинами только этнического характера.

Итак, начиная с 1990 г. Республика Тыва продолжает оста­ваться одним из наиболее противоречивых и своеобразных регионов Российской Федерации. Происходящие в ней общест­венно-политические процессы, как правило, получают не впол­не объективную и достоверную оценку в российских средствах массовой информации. Публикуемые материалы, в своем боль­шинстве, имели характер негативной оценки межэтнической ситуации в Туве, действий органов государственной власти республики, политических партий и объединений, содержали ставшие традиционными обвинения в сепаратизме (44). Для примера достаточно назвать статью И.Клебанского, появившуюся в газете «Очевидец» (Красноярский край) под заголовком «Что ищем мы в Туве далекой?», которая начиналась с слов: «Тува... край махрового национализма» и заканчивалась следующим изречением: «Ясно пока лишь одно: на юге-осточных границах РФ, в непосредственной близости от Красноярского края, зреет источник будущих великих потрясений (45). Неудивительно, что многонациональное население республики выразило возмущение и протест против данной публикации. Красноречивым свидетельством тому являются многочисленные отклики на эту и другие подобные статьи, опубликованные в республиканских газетах, о содержании которых можно судить по их названиям «Покушение на суверенитет», «Воду мутить не надо», «Расцениваем как провокацию», «О публикациях в СМИ Красноярского края, разжигающих национальную и социальную нетерпимость» и многие другие (46).