Приложения. 1. Отчет Народного Комиссариата Иностранных Дел РСФСРvii Съезду Советов за период с ноября 1918 г

1. Отчет Народного Комиссариата Иностранных Дел РСФСР VII Съезду Советов за период с ноября 1918 г. по декабрь 1919 г.*

5—9 декабря 1919 г. **

Больше года прошло со времени последнего Всероссийского Съезда Советов. Главным вопросом в области внешней политики за это время был вопрос о заключении нами мира с нападающими на нас державами Антанты, поддерживающими контрреволюцию в России и старающимися задушить Советскую власть при помощи голодной блокады. 7 ноября прошлого года 6-й Съезд Советов сделал державам Антанты торжественное предложение о начатии мирных переговоров и поручил Народному Комиссариату по Иностранным Делам предпринимать все необходимые шаги для проведения этого решения в жизнь. Больше года Советское Правительство делало все, что могло, чтобы добиться прекращения войны и блокады, но до сих пор, однако, мировая реакция в лице держав Антанты и их наемных убийц, царских генералов, напрягает все силы и пускает в ход все средства, пытаясь покончить с воплощенной в лице Советской России рабочей революцией.

Сейчас же после заявления Съезда Советов от 7 ноября [1918 г.] Народным Комиссариатом был делегирован в Швецию тов. Литвинов, которому было поручено вступить в сношения с правительствами Антанты для подготовки мирных переговоров. В Стокгольме тов. Литвинов дал интервью корреспонденту «Дейли Ньюс» Рансому о нашей готовности на уступки союзникам в области фииаисово-экоиомической. Это интервью оживленно комментировалось английской печатью и способствовало начинавшей в то время развиваться в Англии оппозиции против вмешательства, непрерывно с тех пор возраставшей и в настоящее время, по истечении года, достигшей серьезнейших размеров. 18 декабря тов. Литвинову были отправлены полномочия для вступления в предварительные пе-

* Печатается с сокращениями. ** Даты;работы Съезда.

реговоры о соглашении с державами Антанты. 23 декабря тов. Литвинов разослал циркулярную ноту представителям держав Антанты в Стокгольме, напоминая о постановлении Съезда Советов и предлагая начатие предварительных переговоров о мире. В дополнение к этому циркуляру тов. Литвинов послал телеграмму президенту Вильсону, находившемуся в тот момент в Лондоне, в которой указал на неизбежные последствия продолжения интервенции и снова предложил переговоры о соглашении, которое включило бы оказание России экономической и технической помощи. Он подчеркнул, что наши противники имеют возможность беспрепятственно распространять про нас ложь и клевету и составлять подложные документы, между тем как мы не имеем возможности даже противодействовать этим махинациям и раскрывать обман.

Как раз в это время, однако, успехи Колчака и, в частности, взятие им Перми окрылили надежды мировой реакции и помогли противникам соглашения с Советской Россией. В последних числах декабря в Париже состоялось важное совещание о внешней политике, на котором министр иностранных дел Пишон подробно обсудил вопрос о вмешательстве союзников в России. Он объяснил, что интервенция началась с целью помешать Германии оттянуть войска с Восточного на Западный фронт. Но тут же Пишон прибавил, что интервенция должна была «дать возможность русским, оставшимся верными союзникам, организоваться и бороться с разрушением и анархией, последствия которых могли бы коснуться самой Франции, последняя же защищает в России свои права, нарушенные большевиками». Пншон сообщил о данных Клемансо французским генералам инструкциях, в которых выдвигалась цель: обеспечить русским противникам большевиков техническое превосходство над ними. В телеграмме Клемансо от 21 декабря было сказано: «План союзников заключается в том, чтобы экономически окружить большевиков. Осуществление этого плана будет происходить немедленно». При обсуждении предложения тов. Литвинова английская печать упоминала о заявлении Пишона, сказавшего в палате депутатов в начале января, что союзники решили положить конец большевизму путем экономического окружения.

12 января [1919 г.], узнав нз американского радио о заявлениях председателя комитета иностранных дел американского сената Хичкока по поводу причин, вызвавших участие Соединенных Штатов в интервенции в России, Народный Комиссариат отправил радиотелеграмму американскому правительству, в которой указывал, что как бы ни смотреть на указанные причины, в данный момент они, во всяком случае, не имеют места в действительности; Комиссариат ввиду этого просил американское правительство указать место и время для начатия переговоров о мнре.

Тогда же под влиянием растущего массового движения против интервенции правительства Антанты сделали заявление о том, что отказываются от военного вмешательства в России. В середине января Французская генеральная конфедерация труда и Постоянная административная комиссия Социалистической партии приняли резолюции, с удовлетворением принимающие к сведению эти заявления правительств. Ввиду этого 17 января Народный Комиссариат отправил радиотелеграмму правительствам Антанты, указывающую, что в действительности интервенция в России продолжается, и спрашивающую о том, когда именно будут проведены в жизнь заявления правительств, упомянутые рабочими организациями, и когда могут начаться мирные переговоры с нами.

В это время все определеннее выступало различие между политикой французского правительства, нежелавшего и слышать о каких-либо компромиссах с нами, и политической линией Ллойд-Джорджа, предложившего Антанте обратиться к воюющим в России сторонам с приглашением заключить перемирие и начать между собой переговоры о соглашении. Французское правительство ответило самым резким отказом. 14 января Народный Комиссар напомнил тов. Литвинову о начавшихся летом прошлого года переговорах с Англией об экономическом соглашении с нею и предложил тов. Литвинову вступить в переговоры с Антантой с целью, между прочим, устранить противодействие французского правительства, особенно недовольного аннулированием нами займов. Народный Комиссар прибавлял, что мы готовы изыскать вместе с французским правительством способ соглашения, который бы дал Франции удовлетворение.

На мирной конференции в Париже временно одержала верх линия Ллойд-Джорджа и Вильсона. 23 января наши радиостанции перехватили парижское радио, отправленное без обозначения адреса с сообщением о том, что мирная конференция предлагает всем воюющим сторонам в России заключить перемирие и послать на Прннцевы острова, близ Константинополя, представителей, которые при участии представителей держав Согласия вели бы переговоры о соглашении. 28 января Народный Комиссар Иностранных Дел послал радио на имя президента Вильсона, указывая, что Советское Правительство не получило никакого приглашения на конференцию на Принцевых островах. Однако такое приглашение так н не было непосредственно нам адресовано.

4 февраля Советское Правительство послало правительствам Антанты ноту, которая вслед за тем была одобрена ВЦИК. Во всех предыдущих своих мирных попытках Советское Правительство предлагало начатие переговоров о мире, не выставляя никаких конкретных предложений. В ноте 4 февраля впервые такие конкретные предложения были выстав-

лены. В ней было указано, что ради заключения мира мы готовы идти на самые серьезные уступки, причем, однако, размер этих уступок будет зависеть от нашего военного положения в самый момент заключения соглашения. В это время наше военное положение быстро улучшалось, и на всех фронтах советские войска с чрезвычайной быстротой продвигались вперед. Нота 4 февраля предлагала уступки по 4-м пунктам: 1) признание финансовых обязательств по отношению к кредиторам из стран Антанты; 2) уплату процентов по государственным займам сырьем; 3) предоставление антантовскому капиталу концессий в России с тем, однако, чтобы внутренние порядки этих концессий не наносили ущерба советскому строю, и 4) территориальные уступки, под которыми следовало подразумевать занятие тех нли других областей, входивших в состав Российской империи, какими-либо войсками, получающими помощь от Антанты. В случае заключения соглашения с державами Антанты мы были готовы, как указывала нота 4 февраля, включить в это соглашение обязательство о невмешательстве во внутренние дела этих держав. На этих основаниях Советское Правительство выражало соглашение вступить в переговоры или со всеми державами Антанты, или с отдельными державами из их числа, или же с теми политическими группировками, которые укажут державы Аитанты, в том месте, какое последние назначат, хотя бы и на Принцевых островах.

Нота 4 февраля произвела сильное впечатление во всем политическом мире Запада и Америки и усилила позицию противников интервенции. Орган наших злейших врагов в Англии «Дейли Мейл» писал 8 февраля, что, по мнению французских политических кругов, ответ Советского Правительства сделал атмосферу более ясной. Однако контрреволюционные российские группировки отказались от конференции на Принцевых островах, и французское правительство поддержало их упорство.

В первых числах марта в Россию секретно приехал начальник политического информационного отдела американской мирной делегации Буллит с предложением соглашения, исходившим от президента Вильсона и составленным с ведома Ллойд-Джорджа. Это предложение было внимательно рассмотрено Советским Правительством, и 12 марта, после принятия Буллитом поправок, признанных им вполне приемлемыми, с ним был окончательно выработан проект соглашения, который Советское Правительство обязывалось принять, если он будет предложен до 10 апреля. По этому проекту должна была быть созвана специальная конференция для заключения соглашения на основании определенных, заранее установленных принципов: воюющие стороны в России перестали бы стремиться свергать друг друга силою, сохраняя имеющиеся

в их распоряжении территории, за исключением таких территориальных перемещений, какие были бы произведены этой конференцией, причем само население этих территорий могло бы вслед за тем изменить у себя политический строй; блокада была бы снята, и Советская Россия получила бы свободу товарообмена н сношений с другими странами; Антанта обязалась бы прекратить оказание какой бы то ни было помощи борющимся против Советского Правительства политическим группировкам; все воюющие стороны провели бы у себя политическую амнистию; между Советскими Республиками н государствами Антанты были бы восстановлены дипломатические сношения.

Как стало позднее известно из разоблачений Буллита, его план после его возвращения в Париж сначала встретил самое решительное одобрение со стороны Ллойд-Джорджа, но затем за кулисами произошло какое-то изменение положения и о проекте соглашения с нами как будто забыли. В палате общин в Англии Ллойд-Джордж даже отрекался от того, чтобы ему было что-нибудь известно о поездке Буллита. Надо заметить, что как раз в это время происходило новое наступление Колчака, быстро одерживавшего крупные успехи на Восточном фронте, и правительственная печать стран Антанты уже видела в нем всероссийского диктатора. В Англии одержала верх линия наших крайних врагов с Черчиллем во главе. По позднейшим известиям, кроме того, образование в середине марта Венгерской Советской Республики так напугало антантовские правящие круги и, в частности, президента Вильсона, что способствовало их отказу от плана соглашения с Советской Россией.

3 апреля известный норвежский путешественник Наисен предложил Совету Четырех организовать в России снабжение продовольствием и медикаментами, причем то и другое распределялось бы комиссией из нейтральных членов. 17 апреля Совет Четырех ответил согласием с оговоркой, что этот план предполагал бы приостановление военных действий в определенных областях, в которых начала бы функционировать нейтральная комиссия. Только 4 мая сообщение об этом было получено Советским Правительством, причем выяснилось, что все правительства отказывались это сообщение переслать. Оно, наконец, было получено от норвежской миссии в Берлине. Надо заметить, что план Нансена не давал никаких гарантий того, что приостановление нами военных действий не было бы использовано контрреволюционными царскими генералами для своего укрепления и для подготовки решительного удара против Советской России. Ради самосохранения Советская Россия могла идти на это лишь под условием определенных гарантий, которые могли бы быть выработаны только с заинтересованными правительствами. 7 мая Народный Комиссар

по Иностранным Делам ответил Нансену, что Советское Правительство с благодарностью принимает его план и просит его указать место и время для встречи его комиссии с нашими делегатами, но при этом указал, что переговоры о приостановлении военных действий могут вестись лишь с самими правительствами Антанты. Такие переговоры Советское Правительство желало вести, и Нансену было заявлено, что оно с величайшей радостью к таким переговорам приступит.

От Нансена получился ответ, что наше сообщение будет передано правительствам Антанты. Таким образом, последним еще раз было через Нансена передано предложение о переговорах с целью прекращения военных действий. Но никакого ответа на него не последовало.

В общем и целом программа, выработанная нами с Буллитом, сохраняла для нас силу и потом в течение некоторого времени, конечно, с теми изменениями, какие могли быть вызваны переменой обстоятельств. Так нами и заявлялось неоднократно летом этого года, когда к нам по этому поводу обращались с запросами политические или литературные деятели стран Антанты.

При отсутствии нормальных сношений с правительствами Антанты, мы неоднократно обращались с воззваниями к самим трудящимся массам стран Антанты, протестуя против тех или других варварских, беззаконных действий их правительств, разъясняя им наше положение и наши стремления и призывая их к содействию в нашей борьбе за мир и за возможность труда. 18 апреля * Народный Комиссар по Иностранным Делам в воззвании к трудящимся Антанты призывал их быть настороже, не поддаваться обманчивым уверениям их правительств о якобы прекращении интервенции и продолжать борьбу, чтобы помешать последним задушить рабоче-крестьянскую революцию в России. 17 июля, в тот момент, когда ожидались назначенные на 21 июля демонстрации против интервенции во всех странах Антанты, Народный Комиссар опять обратился с воззванием к рабочим организациям стран Антанты, выясняя им, как упорно Советское Правительство старалось добиться мира, и указывая им, что от них зависит принудить свои правительства к прекращению дальнейших попыток задушить революцию в России. 27 сентября в обращении к трудящимся Антанты Народный Комиссар призывал их оказать давление на свои правительства, чтобы оии не мешали балтийским правительствам заключить мнр с нами. 30 октября в воззвании к трудящимся Франции, Англии и Эстляндии Народный Комиссар указал на участие эстонских войск в нападении Юденича иа Петроград, призывая положить конец продолжающимся махинациям мировой реакции.

* В тексте ошибочно— 19 апреля, см. док. № 89.

Много раз мы обращались по радио с протестами ко всем правительствам Антаиты илн к отдельным из них. Так, например, 21 января мы протестовали против задержания ими наших военнопленных в Германии и против насильственного вербования их в контрреволюционные банды. 18 февраля Народный Комиссар заявил правительствам Антанты протест по поводу наступления польских легионеров, действующих по указке Антанты. 16 апреля Народный Комиссар послал британскому правительству протест против произведенного при непосредственном участии английских агентов в Персии насилия над советским представительством. 21 апреля Народный Комиссар обратился к английскому правительству с протестом по поводу зверского расстрела бакинских комиссаров в Средней Азии при участии английских агентов. Вторично о том же был послан Англии протест 14 июня, когда получились в Москве подлинные документальные данные о подробностях этого злодеяния. 13 августа Народный Комиссар протестовал против зверств, чинимых англичанами над нашими пленными на севере. 10 ноября Народный Комиссар отправил радио всем правительствам Антанты с протестом по поводу злодеяний их наемных убийц, контрреволюционных генералов, по отношению к пленным красноармейцам и в частности по поводу убийства взятых в плен тт. Николаева и Станкевича.

С правительствами Антанты велись по радио переговоры н об отдельных вопросах, так, например, с Англией — об обмене пленными и с Францией — о возвращении русских солдат.

[...] С целью подготовки и проведения общего обмена, собирания сведений о желавших вернуться к нам нз Англии гражданах и получения от них их жалоб мы требовали допущения нашей комиссии в Лондон или хотя бы в нейтральную страну. 29 июня лорд Керзон отверг план общего обмена, распространяющийся на всех союзников, и предложил обмен офицеров и солдат, голова за голову, и вслед затем гражданских пленных, голова за голову. Вместо нашей комиссии он соглашался допустить в пределы Англии каких-либо нейтралов, но непременно высокопоставленных. Мы ответили 3 июля, что наше понятие о высокопоставленности совершенно отличается от понятия английского правительства и что для контроля над обменом и, в частности, для отбирания сведений о желавших вернуться наших гражданах, от которых мы давно были совершенно оторваны, мы считаем необходимым допущение в Англию или хотя бы в нейтральную страну наших непосредственных представителей. Мы заканчивали заявлением, что всякие другие предложения по этому вопросу мы считаем неприемлемыми. 19 июля лорд Керзон начал уступать и поставил нам вопрос, можно ли понять наше заявление в том смысле, что мы приступим к обмену пленных англичан, если российский краснокрестный представитель будет допущен в

нейтральную страну для выяснения положения советских граждан, находящихся во власти Англии. 30-го июля мы подробно изложили британскому правительству те условия, на которых мы предлагали организацию поездки нашей комиссии в нейтральную страну. Ответ Англии сильно замедлился. Между тем на север стали прибывать английские добровольные войска, и мы заявили, что к английским пленным, добровольно отправившимся для борьбы против российских народных масс, мы будем относиться иначе, чем к английским солдатам, отправленным против нас насильно- 10-го августа лорд Керзон ответил личными угрозами против членов Советского Правительства в случае, если что-нибудь случится с английскими пленными. 13-го августа мы отправили английскому правительству негодующий протест по поводу зверского обращения с нашими пленными на Северном фронте и заявили, что мы принуждены отнять у английских офицеров предоставленные им раньше льготы; если британское правительство будет опять обращаться к нам с недопустимыми личными угрозами, мы прекратим с ним в будущем какие бы то ни было переговоры даже по вопросу об обмене пленных. Несколько дней спустя нами было взято в плен у Кронштадта несколько английских офицеров и моряков, так что количество их пленных еще увеличилось.

15-го сентября получилось, наконец, от лорда Керзона согласие на предоставление нашей комиссии возможности отправиться в нейтральную страну, каковою была указана Дания, причем несколько ограничивались требуемые нами условия пребывания там нашей комиссии. 19-го сентября мы заявили, что вместо Дании предпочитаем Норвегию или Швецию, и потребовали некоторых изменений в условиях пребывания нашей комиссии в нейтральной стране. В качестве нашего делегата мы назвали тов. Литвинова. Почти месяц спустя, 15-го октября, получился ответ от лорда Керзона, настаивавшего на том, чтобы местом встречи комиссий обеих стран была именно Дания, но соглашавшегося на предлагаемые нами изменения в условиях пребывания комиссии. 16-го октября мы ответили согласием. В связи, очевидно, с наступлением Юденича наступила новая отсрочка, и только 7-го ноября получилось от лорда Керзона окончательное приглашение на отправку тов. Литвинова в Данию через Эстляндию.

После того как Советская Россия вышла из империалистической войны, отправленные царским правительством во Францию русские солдаты, отказывавшиеся продолжать войну после заключения Россией мира, стали подвергаться самым варварским преследованиям со стороны французских властей •и поддерживаемых -ими 'русских офицеров, всячески пытавшихся принудить наших товарищей во Франции идти.на фронт. Позднее русских солдат во Франции подвергали преследова-

ниям, чтобы заставить их вступить в контрреволюционные банды Деникина и Юденича. Также поступали с русскими войсками, посланными царским правительством в Македонию и поступившими затем в распоряжение французского правительства, чтобы сломить непреклонную волю наших товарищей. Многих из них послали в африканские владения Франции, где подвергали их всевозможным истязаниям. Тех из числа наших товарищей, которых французские власти считали особенно опасными, последние заключали в каменные мешки военных тюрем, где онн переживали самые тяжелые страдания. Еще 16 января Народный Комиссар послал французскому правительству протест по поводу его злодеяний по отношению к нашим солдатам в Македонии. 10 марта заместитель Народного Комиссара тов. Карахан послал протест по поводу ужасов, творимых во Франции над русскими солдатами. Подобные же протесты нам приходилось посылать и позже. О возвращении наших солдат из Франции и Македонии велись переговоры с самого начала существования Советской Республики, причем от Франции не удавалось добиться ничего, кроме неопределенных обещаний. При обмене оставшихся в России дипломатических и военных представителей Антанты в конце прошлого года было условлено, что французская военная миссия будет обменена на наших солдат, причем наша Краснокрестная комиссия должна была поехать во Францию для контроля над проведением в жизнь возвращения наших солдат. После продолжительных переговоров с французским правительством к концу января удалось урегулировать все вопросы, касавшиеся поездки во Францию нашей Красно-крестной комиссии, состоящей из тт. Мануильского, Арманд и Давтяна. В начале февраля одновременно с прибытием первых возвращаемых из Франции наших солдат, главным образом больных и инвалидов, на том же пароходе отправилась во Францию наша Краснокрестная комиссия. Последняя, однако, не могла во Франции ничего сделать. Она была изолирована в почетном заключении на острове Сен-Мало и не была допущена до осуществления контроля над возвращением русских граждан из Франции на родину. Половина французской военной миссии была нами отпущена в момент отъезда нашей Краснокрестной комиссии, причем мы заявили, что другая половина будет нами отпущена лишь тогда, когда возвращение наших солдат будет фактически налажено и мы убедимся, что оно происходит па деле и будет доведено до конца. Между тем французское правительство в первых числах апреля потребовало немедленного возвращения нами всех остающихся еще в России французских военных. Из 35 000 русских солдат во Франции и в Африке оно соглашалось возвратить 900, давая ничем не гарантированное словесное обещание вернуть остальных. Мы требовали, чтобы наша Красио-

крестная комиссия могла посетить все места заключения, где находились наши товарищи, чтобы убедиться, что им не препятствуют вернуться в Россию. Мы также требовали, чтобы ей было предоставлено практически выработать исчерпывающий план возвращения наших солдат на родину и приняться за немедленное осуществление этого плана. Ввиду нашего отказа немедленно выпустить остальных французских военных французское правительство 12 апреля заявило нам, что отсылает обратно нашу Краснокрестную комиссию вместе с тысячью наших солдат и что оно будет продолжать возвращать на родину русских солдат, независимо от каких-либо соглашений с Советским Правительством. 15 апреля мы указали французскому правительству, что насильственное возвращение нашей Краснокрестной мисснн является нарушением всех наших предыдущих соглашений и что в результате у Советского Правительства развязаны руки. После этого французское правительство вернуло еще несколько тысяч наших солдат через Одессу. Когда же началось на юге деникинское наступление, оно, как недавно стало известно, стало посылать наших солдат в распоряжение Деникина, который подвергает их всевозможным насилиям, чтобы заставить их бороться против трудящихся масс России. 20 ноября Народный Комиссар обратился к французскому правительству с негодующим протестом по поводу выдачи им русских солдат контрреволюционным российским палачам.

Американскому правительству мы послали 20 июня протест по поводу ареста Российского Представителя тов. Мар-тенса, причем мы грозили репрессалиями по отношению к американским гражданам в России. Американское правительство в ответ заявило, что тов. Мартене не арестован. По полученным дополнительным сведениям выяснилось, что он был задержан в течение нескольких часов, пока в помещении нашей миссии в Нью-Йорке происходил обыск. Этот обыск послужил поворотным пунктом в отношении американского правительства к нашему представителю. До этого момента оно не препятствовало его работе, и он деятельно сносился с американским торгово-промышленным миром, подготовляя товарообмен для момента снятия блокады. Произведенный в нашем представительстве обыск нанес сильный удар этой строго деловой работе тов. Мартенса, причем американское правительство заявило, что не будет оказывать покровительства сделкам своих граждан с Советской Россией. При значительно более тяжелой обстановке наш представитель продолжал, однако, свою работу в Америке, оказывая в то же время содействие политическим деятелям, выступающим против интервенции в России. Между тем, чем дальше, тем больше свирепствовала в Соединенных Штатах реакция. 20 ноября ввиду сообщений английских радио об аресте тов. Мартенса Народный Комис-

cap снова послал протест американскому правительству с угрозой репрессалиями и с требованием немедленно освободить тов. Мартенса и дать ему удовлетворение, а также прекратить всякие преследования против верных Советской власти российских граждан и дать удовлетворение тем, которые таким преследованиям подверглись.

Скандинавских странкасается наше выступление по вопросу об Аландских островах. Нотою 2 октября мы заявили протест такназываемому Верховному совету Антанты против произвольного разрешения им вопроса об Аландских островах, прибавляя, что не признаем верховной власти этого совета и силы его решений.

Антантовская программа полной изоляции России со всех сторон требовала прекращения всяких сношений также и между скандинавскими государствами и Россией. На основании того, что якобы была найдена агитационная литература у некоторых курьеров Советского Правительства, посольства Антаиты ультимативно потребовали разрыва отношений Швеции с Советской Россией. 7-го декабря [1918 г.] шведский министр иностранных дел заявил полномочному представителю Советской России тов. Воровскому, что шведское правительство вынуждено лишить его права посылки курьеров и права шифра и «предполагает, что Российское представительство покинет Швецию». Когда в конце декабря тов. Боровский пожелал съездить в Данию для свидания с заместителем полномочного представителя в Копенгагене тов. Сурицом, датское правительство отказало ему в визе его паспорта. В письме к тов. Воровскому от 21-го января шведский министр иностранных дел потребовал, чтобы он уехал 25-го. Тов. Боровский протестовал против этого требования; вслед за тем он уехал из Стокгольма 30 января. Вместе с ним возвратился в Россию находившийся в Швеции тов. Литвинов, а также заместитель полномочного представителя в Копенгагене тов. Суриц.

Дипломатические и консульские представительства скандинавских государств в Советской России ликвидировались постепенно путем целого ряда последовательных отъездов, по большей части неофициального характера. За посланниками уезжали секретари миссий, за миссиями уезжали консулы. И, наконец, остался только датский Красный Крест, взявший на себя в то же время защиту интересов граждан скандинавских и других западноевропейских государств и Соединенных Штатов Америки. Существование полудипломатической защиты для граждан государств, отказывавших у себя во всякой защите нашим гражданам, было явлением ненормальным, которому Советское Правительство решило положить конец. Датский Красный Крест, со своей стороны, имел какие-то основания для отзыва своих представителей из Советской России. Отъезд датского Красного Креста, окончательно порвавший

всякие сношения между Советской Россией и Западной Европой, состоялся 9 июля этого года.

Ввиду состоявшегося разрыва сношений и ввиду полного отсутствия какой-либо защиты для наших граждан в Швеции у нас не было никаких оснований ставить шведских граждан в России в лучшее положение по сравнению с нашими гражданами в Швеции. Из получаемых из Швеции известий видно, что навязанный ей Антантой разрыв с Советской Россией крайне тяжело отзывается на шведской промышленности и торговле и что деловые круги сильно желали бы возобновления с Россией нормальных сношений. В то же время со стороны рабочих масс скандинавских государств оказывается на их правительства самое энергичное давление в пользу установления с Советской Россией дружественных сношений. 20 октября в Стокгольме состоялась грандиозная демонстрация в знак протеста против требования Антанты о присоединении нейтральных государств к блокаде Советской России и с требованием немедленного возобновления сношений с последней. Делегации демонстрантов министр иностранных дел ответил, что в этом вопросе имеются еще и другие обстоятельства, которые также приходится принимать во внимание, намекая на давление со стороны Антанты.

Отношения наши с Швейцарией прервались со дня высылки нашей миссии из Берна. Непродолжительное время связь еще поддерживалась через швейцарского посланника Жюно, которого мы некоторое время задерживали в России, пока не получили гарантию на свободный выезд и проезд в Россию многих тысяч русских граждан из Швейцарии. Но дальнейшее усиление блокады и невыполнение швейцарским правительством обязательства обеспечить проезд в Россию русским гражданам задержал их до настоящего времени в Швейцарии, где они живут во враждебной и тяжелой обстановке. В настоящее время переговоры с Швейцарией о возвращении русских граждан почти не ведутся, так как федеральное правительство оставляло без ответа наши запросы по этому поводу. Швейцарские граждане в России в силу этого обстоятельства не получают разрешения на возвращение к себе на родину.

Дипломатический разрыв с Германией произошел за 3 дня до германской революции. В багаже курьера, поехавшего из Москвы к нашему полномочному представителю тов. Иоффе, был ящик, странным образом развалившийся на вокзале в Берлине, причем в этом ящике оказались немецкие революционные листки, которых мы в него никогда не клали. На этом основании ввиду якобы нарушения ст. 2 Брестского договора о запрещении договаривающимся правительствам агитировать против учреждений другой страны, а также на основании того, что убийцы графа Мирбаха не были найдены и не

были подвергнуты суду, германское правительство выслало 5-го ноября [1918 г.] наше представительство со всеми комиссиями из Германии и отозвало из России германское представительство и все комиссии. В момент германской революции германские рабочие и солдаты в Петрограде, в Москве и в других городах избрали свои советы, заменившие представительства германского старого режима; Московские и Петроградские германские советы приняли участие в деле организации отъезда германских консульств. Нам необходимо было тщательно следить за тем, чтобы под видом якобы подсобного персонала вместе с консульством не уехали контрреволюционные российские граждане и в то же время необходим был контроль над увозимым персоналом консульств имуществом. Пока все это происходило, поезд с нашим представительством, возвращавшимся из Германии, стоял у демаркационной линии близ Борисова, а затем у станции Витгенштейновская. Наконец, германские консульства отправились в путь, и на демаркационной линии состоялся обмен. Тогда же вернулось высланное из Швейцарии наше полномочное представительство.

Германские революционные массы с первого же момента революции стали требовать возвращения в Берлин тов. Иоффе и возобновления с Советской Россией нормальных сношений. Но создавшееся в момент революции новое правительство в Германии, состоявшее наполовину из шейдемановцев и наполовину из трусливых и двуличных независимцев н стремившееся, по совету Каутского, «кокетничать» с Антантой, делало все, что могло, чтобы помешать возобновлению с нами сношений, а тем более — скреплению дружбы между двумя республиками.

17-го ноября [1918 г.] германское правительство заявило, что отказывается от хлеба, посланного нами на помощь голодающим германским массам. Германский совет народных уполномоченных всячески тянул с восстановлением сношений. 21-го ноября он поставил условием определенное признание нами нового германского правительства, а также возвращение всех германских консульств. 26-го ноября [1918 г.] Советское Правительство заявило, что признает всякое фактическое правительство и что германские консульства и комиссии уже находятся на пути в Германию и будут обменены на наше представительство и на наши комиссии.

Между тем новое германское правительство всячески обостряло положение между Германией и Россией, пользуясь при этом контрреволюционным настроением немецких офицеров на Восточном фронте и создавшихся в первый момент под их влиянием и с их участием солдатских советов в главнейших пунктах оккупированных местностей. После поражения германского империализма Антанта взяла на себя задачу борьбы против революционного очага в Советской России, и иа гер-

манские войска Восточного фронта она возложила задачу продолжения оккупации до того момента, пока их сменят антантовские или подчиненные Антанте контрреволюционные силы. Этот план Аитанты был определенно высказан, например, на Украине французским консулом Энио. Он же был выдвинут английским морским командованием в переговорах с немецким комиссаром Виннигом в Прибалтике. По плану Антанты немецкие войска должны были продолжать свою жандармскую службу, пока прибудут для их смены ее силы. Впоследствии нз признаний Каутского на Люцернском конгрессе стало известным, что в договоре о перемирии между Антантой и Германией имелся секретный пункт, обязывавший Германию держать войска для борьбы против большевизма на востоке до прибытия Антанты. Эту политику рабских услуг мировой реакции проводил Каутский, приставленный к официальному статс-секретарю иностранных дел Зольфу. Германские войска, однако, ни в коем случае не соглашались ждать и бурным, стихийным движением двинулись на родину. Советские войска двигались вслед за ними, занимая оставляемые ими местности и избегая столкновений с ними. Последнее, однако, не всегда удавалось ввиду ярко контрреволюционного настроения офицерства и тех элементов в войсках, которые были под офицерским влиянием. Постепенно созданные в первый момент полуофицерские советы заменялись настоящими солдатскими советами н в той же мере отношения между ними и красными войсками улучшались. Но, например, в Ковно, где была ставка, остался непереизбранным ярко контрреволюционный полуофицерский совет. Эти элементы всячески провоцировали столкновения с советскими войсками, в особенности с советскими войсками Украины. Центральное же германское правительство пользовалось этими столкновениями, чтобы портить отношения с Советской Россией и стараться мешать установлению с ней дружбы. В то же время отходящие германские войска самым безудержным образом грабили оставляемые местности, причем больше' всего в этом отношении отличались офицеры и вообще командование. Нам приходилось протестовать, германское же правительство брало под свою защиту не только свое грабительское офицерство, но и остающиеся после ухода немцев белогвардейские банды, против которых советские войска принуждены были вести борьбу. 4 декабря, между прочим, германское правительство протестовало против наступления русских войск под Псковом, т. е. брало под свою "защиту хулиганские белогвардейские банды, от которых советские войска должны были очистить Псков силою. Германское правительство старалось, таким образом, представить нас как нападающую сторону и внушить германским массам представление о том, будто Советское Правительство ведет наступление на Германию. Та«была создана

легенда, усиленно раздувавшаяся германским правительством в течение многих месяцев, о якобы стремлениях Советского Правительства вторгнуться в пределы Германии. Все было пущено в ход, чтобы отравить чувства германских масс по отношению к Советской России. Тогда же по всей Германии велась правительственными агентами грандиозная антибольшевистская пропаганда и распространялась всевозможная клевета на Советскую власть, на т. Иоффе и других советских деятелей. Еще 13-го ноября на заседании ВЦИК единогласно было принято постановление об аннулировании Брестского договора. Против этого решения германское правительство не протестовало.

5-го декабря выехала в Берлин на Съезд Советов делегация ВЦИК в составе тт. Бухарина, Иоффе, Раковского, Игнатова и Радека. Берлинский Исполком прислал радиотелеграмму, приветствующую предстоящий приезд этой делегации. Через демаркационную линию она была пропущена, однако при ее дальнейшем следовании ярко контрреволюционный Кр-венский Центральный совет Восточного фронта самовольно задержал ее и 5-го декабря заявил, что не пропустит ее на Съезд Советов. Наша делегация была задержана в-самой недостойной форме, причем на вагон, где она находилась, был направлен пулемет. 17-го декабря, по возвращении в Москву, тов. Иоффе послал протест Берлинскому Съезду Советов от имени всей делегации. В Берлине Съезд сначала принял резолюцию, осуждавшую действия правительства по отношению к нашей делегации и предлагавшую Российскому Советскому Правительству немедленно прислать делегатов, но затем соединенный съезд германских рабочих и солдатских депутатов примирился с фактом отсутствия нашей делегации. Съезд укрепил положение шейдемановцев. Реакция в Германии становилась все сильнее, и 23 декабря германское правительство заявило нам о своем отказе допустить какое бы то ни было представительство от нас в Германию, даже Краснокрестную комиссию. В течение 1919 года наше Правительство много раз заявляло о своей готовности возобновить нормальные сношения с Германией, но до сих пор безрезультатно.

Вследствие удаления из Германии всех наших комиссий германское правительство передало заботу о русских военнопленных частному бюро, состоявшему из таких элементов, за которые наше Правительство не могло взять на себя ответственность. Поведение германских правительственных кругов становилось все более разнузданным. Здание посольства было передано контрреволюционному священнику и оставшиеся после нашего представительства бумаги попали в руки редакций издававшихся в Берлине русских белогвардейских листков. 11 января [1919 г.] было разгромлено помещение Роста в Берлине, а некоторое время спустя было даже разгромлено

созданное самим же германским правительством частное бюро о русских военнопленных.

Столкновения на Восточном фронте с советскими войсками были искусственно вызываемы германским контрреволюционным офицерством. Всякий раз, когда нам удавалось устранять средостение контрреволюционного германского командования и входить в непосредственный контакт с немецкими солдатами, с последними устанавливались самые дружественные отношения, передача нам очищаемых местностей происходила вполне мирно и очень часто у самих германских солдатских масс обнаруживалось вполне спартаковское настроение. Например, эвакуация германских частей из украинских городов неоднократно происходила при содействии советских войск, и германские солдаты обнаруживали ярко революционное настроение и проявляли полную солидарность с нашими товарищами. Некоторые германские части, возвращаясь домой, проходили через территорию Российской Республики, так как проезд через молодую Польскую Республику был для них или невозможен или опасен.

По мере того, однако, как немецкие солдатские массы, представлявшие готовую почву для революционного настроения, возвращались на родину, в прилегающих к Германии областях, в особенности в Курляндии и Литве, оставались одни лишь определенно контрреволюционные элементы. Германское командование стало заменять уходящие части своей старой армии новыми добровольческими белогвардейскими образованиями. В Курляндии оно действовало заодно с местными баронами, которым бывший рабочий лидер социал-демократ Винниг, ныне правительственный комиссар, публично произнес похвальное слово. «Железная дивизия» и «ланде-свер» в Прибалтике и добровольческие немецкие части в Ковно послужили базисом для последовавшего затем нового наступления контрреволюции.

12 февраля в Берлине был арестован тов. Радек. Два дня спустя Науэнская станция разослала радио с утверждением, будто при аресте тов. Радека были найдены документы, доказывающие намерение Российского Советского Правительства вызвать в Германии переворот и одновременно совершить нападение на германскую территорию. 15 февраля нами было послано радио германскому правительству, центральному совету и всем советам Германии с протестом против этих лживых утверждений и против распространяемой германским правительством клеветы о якобы агрессивных стремлениях Советской России против Германии. Несмотря на наше заявление, германская правительственная печать продолжала трубить о наших стремлениях вторгнуться в Германию. Реакция пугала немецкие народные массы тем, что якобы, в случае революционного движения, в Германию придут русские вой-

ска и поработят ее. 17 апреля мы еще раз отправили радио германскому правительству с протестом против этой клеветы и с самым определенным заявлением о полном отсутствии каких-либо агрессивных намерений с нашей стороны.

Между тем крайне остро стоял вопрос о русских военнопленных в Германии. С первых же дней германской революции началось стихийное движение наших военнопленных на родину, причем германское правительство частью оставляло наших военнопленных на произвол судьбы, в результате чего они гибли массами на больших дорогах, частью подвергало ях зверским репрессиям и расстреливало за отказ от принудительных работ, например, в шахтах. Вслед за появлением в Берлине антантовских агентов последние взяли под свой контроль русских военнопленных и заявили, что не будут допускать возвращения их в Советскую Россию. Уже 21 января мы заявили германскому правительству, что мы рассматриваем присоединение Германии к этому постановлению как враждебный шаг, направленный против Советской России. Стало происходить усиленное вербование наших военнопленных для контрреволюционных банд. Антанта кормила их и надеялась таким путем приобрести их симпатии для контрреволюции. Эти надежды, однако, в подавляющем большинстве случаев оказались обманчивыми, и наши товарищи военнопленные с большой твердостью противостояли всем попыткам завербовать их для борьбы против своих трудящихся братьев. В течение всего 1919 г. эта борьба продолжалась частью приманками, частью угрозами. Антанта и рабски покорное ей германское правительство продолжали эту политику. Вопрос о возвращении наших военнопленных на родину прошел тем не менее через различные фазисы. 10 апреля союзническая комиссия по перемирию выразила согласие иа возвращение их на родину. Однако на самом деле лишь небольшое число их могло пробраться домой, т. к. вновь образовавшиеся окраинные государства сплошною стеной отделяли Германию от России и или отказывались пропускать пленных, или, принимая их, принуждали их к вступлению в белогвардейские банды, или же интернировали их. Вопрос о пропуске их остался до сих пор не разрешенным с Польшей, Литвой и Латвией. По поводу же продолжающейся вербовки их или даже насильственной отсылки к Деникину или Юденичу нами неоднократно заявлялись протесты. В связи с этим Советским Правительством было приостановлено возвращение германских военнопленных из России на родину.

•Преемник Зольфа статс-секретарь иностранных дел граф Брокдорф-Ранцау в своей речи в Веймаре 15 февраля сказал об отношениях Германии к России: «У нас теперь нет с нею ни договора, нн дипломатических сношений. Мы находимся с ней в состоянии фактической войны». Полученные нами

в15

осенью документы, в частности письмо находившегося в Берлине белогвардейского генерала Потоцкого, неопровержимо доказали, что германское правительство не только способствовало созданию белогвардейских войск на нашем Западном фронте, но что войска Ливена находились даже на жало-ваньи германского правительства. Царский сенатор Бельгард служил посредником при переговорах русских белогвардейцев с германским правительством, которое согласилось организовать им поддержку, и в Германии функционировала целая сеть учреждений для создания белогвардейских войск, борющихся против нас на нашем Западном фронте. В обращении от 11-го сентября к рабочим массам Народный Комиссариат писал: «Носке и Черчилль — эти два 'столпа международной жандармерии — подали друг другу руку и за спиною своих собственных народов организовали тайный дьявольский союз против мирового пролетариата». Как известно, наступательная политика германской реакции на востоке и явные признаки усиления германской ориентации в руководящих сферах русской контрреволюции испугали, наконец, даже правительства Антанты, которые в настоящее время ликвидировали авантюру германских реакционеров и русских белогвардейцев, руководимых Гольцем и Аваловым-Бермонтом в Прибалтике. При этом, однако, правительства Антанты обнаруживали и до сих пор обнаруживают двойственность и отсутствие полного согласия между собою, так что и в этой области мы еще можем ждать сюрпризов. Известно также, что'германское правительство ответило отказом на требование Антанты об официальном присоединении Германии к блокаде Советской России. Реального значения этот отказ не имеет, т. к. Советская Россия с Германией ие соприкасается [...]

Вопрос о возвращении военнопленных играл большую роль и в наших отношениях с Австрией. В первый момент революции в Австрии и Венгрии русские военнопленные и там хлынули стихийным потоком на родину, и новые правительства, создавшиеся на месте двуединой монархии, отнеслись к нашим военнопленным с самой преступной небрежностью, в результате чего и там они погибали массами. Затем на них и там обратили внимание антантовские представители, и большое число русских военнопленных было отправлено на Балканский полуостров, где их подвергали насилиям, принуждая вступать в армию Деникина. Наша комиссия попечения о военнопленных и краснокрестные представители в Австро-Венгрии и Чехословакии подвергались всевозможным преследованиям. Некоторые были высланы немедленно, другие оставались долго под арестом или в тюремном заключении. Часть нашей комиссии в Австрии до сих пор не вернулась на родину.

Мощно развивающийся революционный процесс в Центральной Европе выразился в создании 21 марта Венгерской

Советской Республики, а затем и Баварской и Словацкой. Как известно, мировая реакция направила все силы на их уничтожение, и эти небольшие республики не были в состоянии долго держаться. Главным орудием мировой реакции против красной Венгрии послужила Румыния, которая и против Советской России выступила как непримиримый враг. В занятой Румынией Бессарабии господствовал безудержный, варварский белогвардейский террор и политика дикой румынизации, а также простого грабежа. 1 мая два советских правительства — Российское и Украинское потребовали немедленной эвакуации румынских войск, чиновников и агентов из всей Бессарабии, предания народному суду всех нарушителей закона в этой области, возвращения захваченного Румынией военного имущества в России и на Украине и возвращения жителям Бессарабии конфискованного у них имущества. Начавшееся вскоре после этого наступление Деникина отвлекло силы Советских Республик от борьбы против Румынии, что и дало последней возможность сыграть известную роль палача по отношению к красной Венгрии.

30 марта товарищ министра иностранных дел Франции Абрами заявил в палате депутатов, что правительства Аитанты намерены оказать деятельную помощь против большевизма окраинным национальностям путем доставки им оружия, денег, обмундирования, экипировки и продовольствия. Концентрические наступления на Советскую Россию окраинных государств и поддерживаемых Антантой царских генералов Колчака, Деникина и Юденича характеризуют последний период нашей борьбы, еще не изжитый нами. Из числа окраинных государств Финляндия обнаружила особенную активность в первой половине 1919 г., когда у власти еще были крайние милитаристы, возглавляемые Маннергеймом. Весною реакционная печать Финляндии, выражавшая взгляды ее тогдашних правительственных кругов, усиленно ратовала за наступление на Петроград. Против этого боролись органы так называемого центра, т. е. те именно политические группировки, которые находятся у власти в Финляндии в настоящее время. Еще 22 марта орган центра «Гельсинкин Саномат» выдвинул политический лозунг: «ни мир, ии война». В тот момент, однако, у власти были другие элементы, и Финляндия усиленно готовилась к войне против нас. В апреле произошло вторжение финляндских добровольцев, перемешанных с регулярными частями, в Олонецкую губернию. Между Финляндией и нами начался обмен нот[ами], в которых финляндское правительство всячески старалось представить Советское Правительство в виде нападающей стороны, между тем как мы разоблачали лживость этих обвинений и указывали на постоянные нападения на нас Финляндии. Финляндская военная экспедиция боролась на советской территории в Олонецкой губернии, фин-

ляндские аэропланы совершали налеты на Петроград, финляндские батареи обстреливали наш флот. Вся эта кампания со стороны Финляндии, однако, кончилась ничем. Ее войска обнаруживали такое определенное нежелание нападать на Петроград, что подготовлявшаяся 'весною экспедиция не состоялась. Олонецкая кампания кончилась для финляндских империалистов полной неудачей. Наконец, достигший господства центр стал проводить сформулированную им уже раньше политику: «ни мир, ни война».

Более серьезным было наступление со стороны Польши, которой удалось почти совсем раздавить красную Литовско-Белорусскую Советскую Республику. Контрреволюционная окраинная политика Антанты всей своей тяжестью обрушилась иа вновь образовавшиеся на западе и юге Советские Республики. После ухода германских войск, 24 декабря [1918 г.] ВЦИК была торжественно признана независимость Эстонской, Латышской и Литовской Советских Республик, Украинское же Советское Правительство манифестом от 28 января [1919 г.] предложило всем народам вступить с ним в дипломатические сношения. Как раз в то время мы вели переговоры с представителем петлюровского правительства Мазу-ренко и предлагали свое посредничество с целью прекращения военных действий между Украинской Советской Республикой и правительством Петлюры. Последнее, однако, потеряв почти всю свою территорию, подпало под власть реакционных элементов, сделавших в тот момент соглашение невозможным. Одновременно с германской революцией возникла Польская республика, которой первое социал-патриотическое правительство начало сношения с Советской Россией в крайне враждебном тоне. В момент польской революции сами польские рабочие массы в Москве заменили делегацию прежнего Регентского совета, органа германской оккупационной власти в Польше, избранным польским представительством. Социал-патриотическое правительство Морачевского протестовало против устранения агентов Регентского совета. Начались переговоры о возвращении последних в Польшу, на которое Советское Правительство принципиально согласилось. Но 2 января произошло зверское убийство высланной из Польши нашей краснокрестнои миссии в Высоко-Мазовецком уезде. 19 января у власти стало чисто буржуазное правительство Падеревского, которое, однако, заняло менее враждебную позицию по отношению к Советской России. В Москву приехал его представитель Венцковский для улажения разнообразных спорных вопросов': о ликвидации дела убийства краснокрестнои миссии, об обмене заложников, о возвращении беженцев и т. д. Им было передано Советскому Правительству заявление Центрального] Рабочего комитета ППС о якобы наступательной политике Советской России против Польши. Мы ответили

заявлением, что никаких наступательных намерений не имеем, и указанием на -нашу готовность заключить с Польшей соглашение на основе голосования трудящихся в спорных местностях и предложить это соглашение Литовскому Советскому Правительству. В апреле, однако, началось наступление Польши на красную Литовско-Белорусскую Республику, и 25-го апреля Народный Комиссар по Иностранным Делам обратился к Венцковскому с нотою, указав ему на предательское нападение польских войск на Вильно, характеризовавшее истинное отношение польского правительства к нашим предложениям, и в связи с этим предложил ему выехать из Советской России. При этом Народным Комиссаром было заявлено, что Советское Правительство готово в любой момент вступить в переговоры о соглашении, как только Польша приостановит военные действия. В настоящее время тов. Мархлевский, представитель Российского Общества Красного Креста, ведет переговоры с Польским Красным Крестом об обмене пленными и беженцами; соглашения об обмене заложниками и гражданскими пленными им уже заключены.

Новое наступление контрреволюции повело к уничтожению Эстонской Советской Республики и почти полному уничтожению Латышской Советской Республики. Борьба Советской России против наступающих врагов была, однако, настолько удачна, что Советское Правительство нашло возможным предложить переговоры о мире 31-го августа белой Эстляпдии и 1Ьго сентября белой Литве, белой Латвии и Финляндии. Начавшиеся в сентябре переговоры с Эстляндией были ею прерваны, с тем чтобы возобновить их вместе с другими балтийскими государствами. Определенно отказалась от переговоров с нами только Финляндия. Белое эстляндское правительство фактически оказало помощь Юденичу при его наступлении на Петроград, но все время поддерживало фикцию подготовки новых мирных переговоров с нами. Разгром Юденича превратил эту фикцию в действительность.

На Востоке Советское Правительство пожинает плоды своей честной, открытой и дальновидной политики, установленной с первых дней вступления своего во власть. Внешним образом обстоятельства складывались для нас неблагоприятно. Мы были отрезаны от стран Дальнего Востока. Сношения со Средним н Ближним Востоком прерывались захватом белогвардейцами путей на Туркестан, через Кавказ и Черное море. Наши официальные представители, несмотря на склонность некоторых азиатских правительств установить (например, в Китае) с нами сношения, не допускались под давлением Антанты или преследовались, арестовывались и изгонялись (как было в Персии). Специально против нашего проникновения создавались кордоны. Многочисленные содержащиеся на средства Антанты туземные и европейские органы

печати запугивали восточные правительства ужасами большевистского движения. Но несмотря на это, идеи русской революции оказались для Востока, для огромных масс порабощенного европейским и американским капиталом народа, могучим средством пробуждения от вековой спячки. Не только из заявлений отдельных представителей революционных организаций на Востоке, в Китае, Индии, Персии и даже Японии, но и из восточной печати мы теперь знаем, какое огромное влияние на умы восточных народов имела Октябрьская революция, наши лозунги о самоопределении народов и наши обращения к мусульманам, китайцам, корейцам, монголам и другим народам Востока[...]

Мы обратились к правительствам Южного и Северного Китая, к автономному монгольскому правительству, к персидскому правительству и к революционным организациям Кореи с изложением нашей конкретной программы и ликвидировали все наследие царского правительства и продолжения его правительства Керенского. Мы торжественно оповестили турецкий и другие мусульманские народы о нашем искреннем желании оказать помощь мусульманскому миру в борьбе его за возвращение утерянной свободы.

В начале 1919 года в единственном ныне независимом мусульманском государстве — Афганистане произошел переворот, англофильское правительство Хабибулла-хана было свергнуто. В стране введена конституция. Против Англии были начаты военные действия, которые, благодаря поддержке афганцев индийскими революционерами, привели к заключению беспримерного для британских империалистов позорного мира в августе 1919 года. Англичанам пришлось признать полную независимость Афганистана и дать обязательство не вмешиваться ни во внутренние дела, ни во внешние сношения Афганистана, то есть отказаться от тех обязательств, которые являлись краеугольным камнем британской политики в Центральной Азии в течение последнего полустолетия. Несмотря на заключение мира, некоторые независимые союзные Афганистану племена продолжают занимать британскую территорию, и из афганских источников мы знаем, что борьба за освобождение центральноазиатскнх народов и Индии от британского владычества затихла лишь на время.

В 'октя'бре * 1919 года в Москву прибыло специальное афганское посольство для установления с Советской Россией договорных отношений н для оповещения других иностранных правительств о независимости Афганистана. Посольство это не было пропущено Антантой из России в Европу. Но наши совместные переговоры выяснили полное тождество наших интересов в борьбе азиатских народов за самоопределение,

* В тексте ошибочно — в ноябре.

против хищного и беспринципного поработителя. Наши представители находятся в настоящее время уже в Кабуле.

В какую бы страну на Востоке мы нн бросили свой взор, будь то Персия, Китай, Корея, Турция, Египет, мы видим глубокое брожение, все более и более выливающееся в конкретные формы: движение против европейско-американского капитализма, И эти движения неизменно питаются нашими лозунгами, стремятся к нашим достижениям.

Печат. по брошюре «Отчет Народного Комиссариата по Иностранным Делам Седьмому Съезду Советов* (ноябрь 1918 г. — декабрь 1919 г.), Гиз, M. i919.