Примечания 6 страница. 117 на четвертом заседании подкомиссии ПО долгам 12 июля 1922 Г, советская делегация ответила на дополнительные вопросы представителей Бельгии

¹¹⁷ На четвертом заседании подкомиссии по долгам 12 июля 1922 г, советская делегация ответила на дополнительные вопросы представителей Бельгии, Дании, Италии и Японии относительно бюджета Советской России, аванса, предоставленного национализированным предприятиям, денежного обращения и др. При этом советская делегация заявила, что «если целью вопросов было дать возможность судить, сможет ли Российское правительство в ближайшем будущем возобновить уплату процентов, прежних долгов и других обязательств, которые бы оно признало, то Русская комиссия должна заявить, что состояние русских финансов этого не позволяет». — 491

¹¹⁸ Перечень концессионных объектов включал действующие и ранее действовавшие предприятия нефтяной, горной, лесной, бумажной, сахарной, цементной, химической и других отраслей промышленности с указанием наименования этих предприятий, местонахождения и краткой их характеристикой (см. «Гаагская конференция...», М., 1922, стр. 218—248). — 491

¹¹⁹ В протоколе заседания подкомиссии эта часть выступления M. M. Литвинова изложена так: «Русское правительство согласится на вознаграждение иностранных претендентов лишь при условии, что иностранные правительства выразят свою готовность возместить России убытки, причиненные действиями этих правительств в России. Русское правительство не отрекается от этого... Если бы были предоставлены долгосрочные кредиты, то Русское правительство согласилось бы рассмотреть вопрос о вознаграждении иностранных граждан. На это заявление не было получено никакого ответа. Если будет отказано в ответе, то нечего ждать сведений от Русской делегации. Если, как сказал председатель, Нерусская комиссия настаивает на том, что Правительства не могут дать кредитов, то это становится делом частных лиц. В таком случае Русское правительство не считает себя обязанным предоставлять возмещение. На этой основе Конференция не сможет прийти ни к каким удовлетворительным результатам» (см. «Гаагская конференция...», М., 1922, стр. 46). — 492

¹²⁰ На четвертом заседании подкомиссии по делам частной собственности председательствующий Ллойд-Грим (Великобритания) и представитель Бельгии Катье, касаясь представленного советской делегацией списка предприятий, намечаемых к сдаче в концессию, заявили, что «если упоминаемый слисок является последним словом Российского правительства

касательно имущества, которые оно предполагает возвратить, то он совершенно неприемлем» (Ллойд-Грим) и что «Российское правительство должно возвратить имущества или же дать действительную реальную компенсацию» (Катье).

Выступивший на заседании M. M. Литвинов указал, что, «пока России не будет оказана помощь теми, кто, по мнению Российского правительства, несет большую часть ответственности за разрушение хозяйственной жизни России, Российское правительство не чувствует себя обязанным давать компенсации иностранным подданным», «Российская делегация,— сказал он далее, — вполне готова обсудить этот вопрос, но не прежде, чем констатирует, что России даны средства восстановить свою хозяйственную жизнь. Тогда можно будет обсудить, какие имеются средства компенсировать иностранных подданных... Но в настоящий момент обсуждать этот иопрос было бы преждевременно».— 493

¹²¹ Упоминаемый меморандум английского правительства от 11 июня 1922 г. был направлен Франции н отпет па меморандум французского правительства от 2 июня 1922 г. относительно формы и методов работы будущей конференции в Гааге.

Во французском меморандуме от 2 нюня подчеркивалось, что советская делегация в Генуе в меморандуме от II мая 1922 г. (см. док. № 153) «отказалась возвратить имущество иностранцев, вознаградить их за понесенные убытки и признать долги». Французское правительство в своем меморандуме настаивало па том, чтобы «Советское правительство взяло обратно ответ от 11 мая». Отклоняя советские контрпретензии, правительство Франции требовало признания Советским правительством всех довоенных и военных долгов и возвращения национализированных иностранных предприятий и имущества бывшим владельцам. Согласно меморандуму предполагалось, что конференция в Гааге не будет носить политического характера и ограничится обсуждением трех вопросов: долги, частная собственность, кредиты. Кроме того французское правительство предлагало, чтобы совещание экспертов союзных держав, которое должно собраться накануне Гаагской конференции, заранее выработало план и методы ведения переговоров с советскими делегатами.

В отношении кредитов Советской России в меморандуме указывалось, что кредиты могут быть предоставлены Советскому правительству прежде всего для восстановления сельского хозяйства и производства сырья.

Английское правительство в меморандуме от 11 июня 1922 г. соглашалось с французской точкой зрения относительно совещательного характера Гаагской конференции, на которой правительства будут представлены только экспертами. В то же время английский меморандум содержал ряд возражении. Английское правительство высказывалось против предварительного обсуждения союзниками программы и методов работы Гаагских комиссий. Указывая, что советский меморандум от 11 мая 1922 г. вследствие решения заключительною пленарного заседания о созыве Гаагской конференции как бы утратил силу, английское правительство возражало против требования Франции, чтобы Россия взяла его обратно. По вопросу о частной соСсткенпостн английское правительство полагало необязательным требовать от Советской России реституции имущества. «Вернет ли российское правительство бывшим собственникам конфискованные имущества или даст in оно им возмещение, — указывалось в английском меморандуме, — diu ьонрос, исключительно подлежащий его ведению. Навязывать россш'ккиму правительству какой бы то ни было принцип было бы равносильно нарушению права, на что никогда не согласилось бы никакое суверенное государство».— 495

¹²² Согласно протоколу заседания подкомиссии M. M. Литвинов по вопросу о компенсациях заявил, что Российское правительство «прислало сюда в Гаагу свою делегацию с измененными взглядами по некоторым важным вопросам. Взять, например, вопрос о частной собственности, представляющий такой огромный интерес для нерусского мира. В Генуе,

как вы припомните, мы решительно отвергали возврат этой собственности. Мы ©тклонилн даже обсуждение вопроса о компенсации. Здесь, в Гааге, уы прошли еще один этап. Мы сказали, что, при условии достижения соглашения по другим вопросам, мы согласны обсудить вопрос о компенсации, с единственной оговоркой, что мы не можем точно ответить на вопрос о способе и условиях этой компенсации, пока мы не узнаем обстоятельнее, с какой быстротой пойдет восстановление России. Эти сведения могли бы в известной мере быть даны нам третьей подкомиссией, но в принципе мы выразили наше единодушное желание обсудить вопрос о компенсации» (см. «Гаагская конференция...», М., 1922, стр. 164). — 500

¹²³ В протоколе заседания подкомиссии эта часть выступления. M. M. Литвинова изложена так: «Я мог бы привести в виде примера Известное число газет, руководимых честными русскими, газет, которые стоят п политической оппозиции к русскому правительству, но которые, по своим убеждениям, по своей правдивости, желали воспротивиться этим мерам и дать Европе более верные сведения. Эти газеты были запрещены правительствами не потому, что они вели коммунистическую пропаганду, но потому, что они рассказывали правду о России. Эти случаи могли бы быть перечислены, и многие из присутствующих здесь знают это» (см. «Гаагская конференция...». М., 1922, стр. 166). — 500

¹²⁴ В протоколе заседания подкомиссии эта часть выступления M. M. Литвинова изложена так: «Согласно последнему меморандуму, представленному Российской делегацией в Генуе, казалось, что нерусские правительства готовы рассмотреть вопрос о вознаграждении за национализированную собственность, не настаивая на возврате ее. В промежутке между Генуей и Гаагой британское правительство сообщило французскому правительству меморандум, устанавливавший, что каждое правительство вправе национализировать собственность в своей стране, что не существует права на реституцию, но лишь на вознаграждение, и что форма вознаграждения должна быть предоставлена соглашению между правительством, национализировавшим собственность, и претендентами» (см. «Гаагская конференция...», М., 1922, стр. 167). Об английском меморандуме см. прим. 121. — 501

125 Нерусская комиссия не сочла возможным запросить свои правительства по поводу сделанного M. M. Литвиновым предложения и заявила, что высказанные в предположительной форме уступки со стороны советской делегации не являлись достаточной базой для заключения соглашения с Советской Россией. В связи с такой позицией Нерусской комиссии необходимость специального запроса Советского правительства со стороны советской делегации отпала.— 515

12S g _{тот же} день, 19 июля 1922 г., состоялось заключительное заседание Нерусской комиссии. В резолюции, принятой на этом заседании, говорилось, что Нерусская комиссия «с удовлетворением отмечает предложение Российской делегации довести до сведения своего правительства содержание заявления, сделанного г. Литвиновым на пленарном заседании 19 июля"*, и что «это заявление может служить делу создания благоприятной атмосферы при последующих переговорах». В то же время в резолюции указывалось, что «Нерусская комиссия не может найти в этом заявлении базу для соглашения».

После закрытия конференции, 20 июля 1922 г., вновь состоялось заседание Нерусской комиссии, на котором по предложению бельгийского делегата Катье была принята следующая резолюция по вопросу о национализированном Советским правительством имуществе:

«Конференция обращает внимание всех представленных здесь правительств на желательность, чтобы все правительства не поддерживали своих подданных в их попытках приобрести в России имущество, ранее принадлежавшее иностранным подданным н конфискованное после 1 ноября 1917 г. без согласия их иностранных владельцев или концессионеров,— при условии, чтобы всеми правительствами, принимавшими участие в Гаагской конференции, было на это обращено внимание всех не

представленных зд^сь пранптс-льетв и чтобы никакое решение не было принято иначе, как совместно с этими правительствами».

Выдвигая это предложение, Катье заявил, что он вносит его с одобрения правительства США и что он «уполномочен поверенным в делах Соединенных Штатов в Гааге заявить, что инструкции правительства США по этому вопросу сводились к тому, что оно решило не изменять политике, которой следовало до настоящего времени». — 520

¹²⁷ Имеется в виду декрет Совета Народных Комиссаров об отделении церкви от государства и школы от церкви от 23 января 1918 г. (см. «Собрание узаконении...», отдел первый, № 18, 26 января 1918 г., стр. 272—273). — 522

¹²⁸ Имеется и виду декрет Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета о порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих, от 23 февраля 1922 г.(см. «Собрание уза-конеиий...», отдел первый, № 19, 7 апреля 1922 г., стр. 297—298).

Сопротивление ксендзов изъятию церковных ценностей, в частности, на территории БССР, инспирировалось и поддерживалось польскими католическими кругами и официальными представителями польского правительства. Народны» комиссариат иностранных дел РСфСР нотой от 31 мая 1922 г., направленной в польское представительство в Москве, протестовал против действии председателя польской делегации в Смешанной согласительной комиссии К-^1Има, призывавшего католическое духовенство Белоруссии сопротивляться изъятию церковных ценностей. Поверенный в делах Польши в РСФСР Стефапский направил НКИД ноты от 27 апреля и 30 мая 1922 г., в которых подвергалась сомнению юридическая правомерность декрета ВЦИК от 23 января 1918 г. и связанных с ним постановлений советских властей, а также содержались обвинения против Советского правительства в нарушении ст. VII Рижского договора. НКИД РСФСР в нотах от 22 июля и 15 августа 1922 г. показал необоснованность и беспочвенность обвинений, содержавшихся в польских потах, и сказал на имевшие место факты преследования православного населения v православной церкви в Польше (снос православного собора н православной церкви и Варшаве, п.фыв церкви св. Кирилла н Мсфодня в Холме). — 524

¹²⁹ Успехи Народпо-револючиоппон армии, действовавшей при поддержке партизан, и рост международного авторитета Советской России, с одной стороны, обострение внутреннего положения Японии и империалистических противоречий на Дальнем Востоке, с другой, вынудили японское правительство опубликовать 24 июня 1922 г. решение эвакуировать свои войска с Дальнего Востока не позднее 1 ноябри того же года. Вместе с тем, согласившись на переговоры с РСФСР и ДВР, японское правительство стремилось затянуть эвакуацию войск. Однако Народно-революционная армия ДВР разгромила в начале октября 1922 г. под г. Спасском белогвардейские отряды, поддерживавшиеся японцами, и, развивая наступление, подошла к Владивостоку.

25 октября японские войска и остатки белогвардейцев были вынуждены очистить Владивосток; в город вступили части Народно-револЮ' ционной армии ДВР. — 529, 630

¹³⁰ Правительство РСФСР по советско-персидскому договору 1921 г. (см. т. III, док. № 305) безвозмездно передало в полную собственность персидского народа предприятия, финансовые средства, концессии и многие другие виды собственности, принадлежавшей правительству России и ее подданным на территории Персии. Среди даруемого имущества были все денежные суммы и ценности Учетно-Ссудпого банка Персии, а также принадлежавшее банку многочисленное движимое и недвижимое имущество.

По статье X договора 1921 года Советское правительство передало во владение персидского народа следующие русские сооружения: шоссейные дореги Энзсли—Тегеран и Казвин — Хамадан со всеми относящимися к этим дорогам землями п постройками; железнодорожные линии Джуль-фа — Таврнз и Софьян — Урмийсное озеро со всем железнодорожным

7Ö3

имуществом; пристани, товарные склады, все транспортные средства на Урмийском озере; все телеграфные и телефонные линии, проведенные царским правительством на территории Персии, со всем имуществом и зданиями; порт Энзели с товарными складами, электрической станцией и другими постройками.

Советское правительство отказалось также от всяких прав на займы, предоставленные Персии царским правительством, и от всех требований на пользование теми государственными доходами Персии, которыми гарантировались указанные займы.

Общая стоимость предприятий, имущества, концессий и других материальных благ, переданных Советской Россией народу Персии, составляла сумму в несколько сот миллионов рублей золотом.— 536

¹³¹ После вручения данной ноты и меморандума между полпредством РСФСР и министерством иностранных дел Персии продолжалась переписка по затронутым в ноте вопросам. Министр иностранных дел Персии Кавам-эс-Салтане в ответной ноте от 30 октября 1922 г. пытался оправдать действия персидского правительства в отношении имущества, передаваемого Советским правительством, ссылками на ноту народного комиссара иностранных дел РСФСР посланнику Персии от 14(27) января 1918 г. (см. т. I, док. № 54) и на обращение правительства РСФСР к правительству и народу Персии от 26 июня 1919 г. (см. т. II, док. N° 129). Кавам-эс-Салтане утверждал, что «после подписания договора 26 февраля 1921 г., согласно которому упомянутые учреждения снова были переданы в собственность Персии, персидское правительство получило полную возможность завладения эгими учреждениями». Далее, так же односторонне трактуя указанный выше договор, он писал: «Относительно заявления, согласно которому передача всех этих учреждений толкуется как дар и даяние, считаю своим долгом указать, что, согласно вступительной части ст. X договора 26 февраля 1921 г., упомянутые учреждения определенно передаются в безраздельную собственность Персии».

Что касается нарушений правил расчетов, увольнений и преследований русских служащих, то Кавам-эс-Салтане утверждал в своей ноте, что служащие Энзели-Тегеранской дороги якобы сами не явились за получением денег и «дорожное управление занято выполнением этого расчета»; что по поводу положения на Джульфа-Тавризской железной дороге «сделано представление министерству общественных работ» и «Министерство дало надлежащие инструкции начальнику Управления названной дороги».

Стремясь обойти затронутые в пунктах «Г» и «Д» советского меморандума вопросы о передаче персидскому правительству Урмийской флотилии и российских предприятий, министр иностранных дел Персии, произвольно толкуя ст. X и XXVI договора от 26 февраля 1921 г., также безосновательно утверждал, что вопрос об Урмийской флотилии «разрешен уже раньше» и что «ввиду выполнения значительной части ст. Х..< предложение об организации в центре и в провинциях смешанных комиссий по передаче русских предприятий ни в коей мере не вызывается необходимостью».

В отношении фактов нарушения имущественных прав российских граждан, приведенных во втором разделе советского меморандума, в поте Кавам-эс-Салтане говорилось, что этот вопрос якобы «выяснен с достаточной ясностью Персидско-Русским договором и что со стороны персидских властей в этом отношении проявляется полная мера справедливости и законности, что, разумеется, будет продолжаться и впредь».

В своем ответе от 20 ноября 1922 г. на эту ноту Министра иностранных дел Персии поверенный в делах РСФСР Б. 3. Шумяцкий Вторично подтвердил положения, которые были изложены в ноте от 7 августа 1922 г. и приложенном к ней меморандуме. Акт о передаче Учетно-Ссудного банка персидскому правительству, о чем говорится в разделе «В» комментируемого меморандума, был подписан 14 сентября 1922 г, — 541

¹³² По Версальскому мирному договору р. Неман с судоходными притоками и каналами объявлялась международной рекой от устья и до г. Гродно (ст. 331). Согласно ст. 342, судоходство по Неману было поставлено под управление и контроль Международной комиссии, которая включала по одному представителю от каждого из прибрежных государств и трех представителей иных государств, назначаемых Лигой наций. — 550

^|ВЭ «Крнгрессовой» Польшей именовались польские земли, вошедшие по решению Венского конгресса 1814 — 1815 гг. в состав Российской Империи и образовавшие Царство Польское, просуществовавшее вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции в России и создания независимого Польского государства.— 550

¹³⁴ Упоминаемое приглашение Советского правительства румынскому правительству было передано 19 июля 1922 г. M. M. Литвиновым через представителя Румынии на Гаагской конференции Диаманди.

Ответ правительства Румынии на это приглашение был передан M. M. Литвинову в устной форме через румынского посланника в Германии К- Нано. В письме M. M. Литвинова членам коллегии НКИД от 16 августа 1922 г. сказывалось, что в Берлине его посетил румынский посланник и показал телеграмму от своего правительства, в которой говорилось, что правительство Румынии принимает советское предложение об участии в конференции по разоружению, но считает необходимым, чтобы Советское правительство предварительно признало существующую между Россией и Румынией границу.

M. M. Литвинов заявил румынскому посланнику, что требование Румынии абсолютно беспочвенно и что вопрос о границах, наряду с другими спорными вопросами, может быть рассмотрен на особой конференции. Поскольку же «Румыния будет настаивать на условии предварительного признания нами (т. е. советской стороной. — Ред.) существующей границы, мы будем считать, что она наше приглашение па конференцию о разоружении отклоняет».

Текст заявления румынского правительства по вопросу об участии Румынии в Московской конференции в письменном виде был передан 28 августа 1922 г. румынским посланником в Германии полномочному представителю РСФСР в Германии (см. стр.,7)7). — 556, 557, 559, 596

¹³⁵ Г. В. Чичерин, ссылаясь на беседу с роИхсканцлсром Виртом, ответил, что нота направлена также ряду другцч стран с полно дружелюбно настроить по отношению к Германии правительства и общестпеннпо мнение этих стран и что Германия не прекращала вообще выполнение Версальского договора. Письмом от 1 сентября Вирт сообщил Г. В. Чичерину, что решение репарационной Комиссии оказалось лучше, чем он ожидал, и кризис потерял остроту. — 564

¹³⁶ Лидер партии радикал-социалистов, мэр г. Лиона Эдуард Эррио и сопровождавшие его лица прибыли в Москву 20 сентября. В беседе с заместителем народного комиссара иностранных дел Л. М. Караханом Эррио сообщил, что его поездка не носит характера правительственной миссии, что его особенно интересует экономическое положение страны, так как путем правильного освещения экономического положения в России можно легче всего прийти к сближению между Россией и Францией, и что цель его поездки состоит в содействии сближению обеих стран. Эррио указал на следующие два препятствия, которые, по его мнению, стоят иа пути франко-русского сближения: во-первых, это вопрос о мелких держателях русских займов и, во-вторых, вопрос о частной собственности французских граждан в России; но он выразил надежду, что оба эти вопроса получат удовлетворительное разрешение. Эррио высказал пожелание ознакомиться с условиями жизни населения, с ходом восстановления промышленности и сельского хозяйства страны.

Во время своего пребывания в России Эррио побывал в Москве, Петрограде, Нижнем Новгороде, посетил Путиловскип завод, Петроградскую торговую палату, Нижегородскую ярмарку, фабрики, заводы, музеи.

Эррио пригласил советские торговые организации принять участие в Лионской ярмарке 1923 г.

Делясь своими впечатлениями о пребывании в Советской России, Эррио отметил в интервью представителям советской печати, что он постоянно наблюдал за теми огромными усилиями, которые делаются русским правительством и народом для устранения последствий воины и разрухи, и что по возвращении во Францию он будет поддерживать две идеи: во-первых, идею немедленного возобновления торговых отношений с Россией и, во-вторых, идею о невозможности разрешить ближневосточный вопрос без России.

10 октября Эррио вые.хал из Москвы. Поездка Эррио в Советскую Россию и его деятельность в пользу урегулирования франко-советских отношений активизировали сторонников этого политического курса во Франции и явились важным этапом на пути установления нормальных политических и экономических отношений между обеими странами. — 565

¹³⁷ 27 июня 1922 г. народный комиссариат иностранных дел РСФСР направил Специальному делегату Китая в РСФСР Шэнь Чжун-сюню поту, в которой сообщалось, что «Российское Правительство для того, чтобы сделать более тесными узы дружбы, которые всегда существовали между Россией и Китаем, назначило тов, Адольфа Иоффе Чрезвычайным Пол_: номочным Представителем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики в Китае». Б ответной ноте Шэнь Чжун-сгоня от 10 июля 1922 г. говорилось, что китайское правительство согласно «при-пять г. Иоффе полуофициальным Представителем- Правительства РСФСР в Пекине».

А. А. Иоффе прибыл в Пекин в середине августа 1922 г- Он имел несколько встреч с министром иностранных дел пекинского правительства, и ходе которых было решено приступить к переговорам по урегулированию отношений между РСФСР и Китаем. Однако под давлением империалистических держав пекинское правительство уклонилось в это время от прямых переговоров (см. также прим. 25). Отношения между двумя странами были нормализованы только писле подписания 31 мая 1924 г. соглашения об общих принципах урегулирования вопросов между СССР и Китаем. — 566

138 р_{ечь идет 0} победах, одержанных турецкой армией под командованием Мустафы Кем ал я над греками. В ходе стремительного наступления, начавшегося 25 августа 1922 г., турецкая армия 30 августа выиграла решительное сражение у Домлу-пынара, 2 сентября освободила от интервентов город Ушак и продолжала успешно преследовать остатки разгромленных и деморализованных греческих войск в направлении Эгейского моря.

Поздравление Великому Национальному Собранию и правительству Турции направило также правительство УССР. В его телеграмме от 6 сентября указывалось, что правительство Советской Украины выражает Великому Национальному Собранию Турции и Совету Комиссаров Турции «свою радость и шлет свой горячий привет по случаю последних побед героической турецкой армии. Правительство Украины твердо убеждено в справедливости дела, за которое турецкая нация борется столь отважно в таких трудных условиях, и искренне желает того, чтобы в близком будущем победы турецкой армии увенчались признанием прав Турции и Прочным миром, который позволит опустошенной турецкой стране, истощенной неравной борьбой, посвятить себя труду и экономическому и социальному восстановлению. Советская Украина будет счастлива содействовать прогрессу дружественной Турции Великого Национального Собрания». — 567

¹³⁹ На первом заседании конференции, открывшейся 4 сентября 1922 г., обсуждались процедурные вопросы. Делегация РСФСР и ДВР предложила допустить на пленарные заседания представителей прессы. Японская делегация отклонила это предложение под тем предлогом, что якобы присутствие представителей прессы замедлит ход переговоров. — 570

¹⁴⁰ Еще до вручения данной ноты полномочный представитель РСФСР в Турции С. И. Аралов 16 августа 1922 г. направил на имя и. о. комиссара иностранных дел Турции Рсуф-бея ноту, в которой приводились многочисленные факты о препятствиях, чинимых турецкими властями молоканам, оптировавшим советское гражданство и возвращавшимся на родину. — 571

¹⁴¹ Предварительный концессионный договор с Л. Уркартом (см. т. IV, прим. 30) был подписан 9 сентября 1922 г. в Берлине народным комиссаром внешней торговли РСфСР Л. Б. Красиным. Согласно договору Уркарту предоставлялись в качестве концессии бывшие предприятия Русско-Азиатского объединенного общества на Урале и в Сибири (в районах Кыштыма, Таналыка, Риддера и Экибастуза) сроком на 99 лет (с правом Советского правительства по истечении 40 лет со дня подписания договора досрочно выкупить все концессионные предприятия).

Советская сторона изъявляла согласие оказать концессионеру материальное содействие для целей восстановления его оборотного капитала н самих предприятии в размере, который определялся по выяснении ущерба, понесенного концессионером в принадлежавших ему предприятиях в силу распоряжений, исходивших от Советского правительства. Однако оговаривалось, что общая сумма такого содействия «не будет превышать 20 млн. зол. руб.». В счет означенной суммы советская сторона соглашалась выдать концессионеру 150 тыс. ф. ст. в течение двух месяцев после окончательного утверждения договора. Остальная часть суммы выплачивалась концессионеру обязательствами 10 000-рублевого достоинства на гредъявителя сроком на 15 лет, считая со дня утверждения договора. Через 3 года по подписании договора должно было начаться начисление концессионеру процентов по этим обязательствам из расчета 3% годовых.

Концессионеру предоставлялось на территории концессии исключительное право использования лесных и ископаемых богатств, а также право продажи на определенных условиях добываемого сырья и производимых продуктов на внутреннем рынке (в РСФСР) или за границей. Концессионеру запрещалось: вывозить за границу концентраты, черную медь, шлихи, шла мы, шлаки, а также готовые изделия и полуфабрикат].!, не подлежащие вывозу на основании общих запрещений Советского правительства; вывозить за границу и продавать на внутреннем рынке руду и металлы, приобретенные им в пределах РСФСР; продавать на внутреннем рынке продукцию, изъятую из свободной продажи на основании распоряжений Советского правительства.

Концессионные предприятия освобождались от уплаты местных налогов и сборов, но подлежали обложению общими государственными налогами и сборами, установленными советским законодательством для предприятий государственной промышленности. Концессионер обязывался обеспечивать установленную для него минимальную норму выплавки металлов и непрерывно повышать производство в гарантированных размерах, периодически отчитываясь об этом перед Советским правительством.

В виде платы за предоставление концессии он обязывался ежегодно отчислять правительству РСФСР деньгами (в английской валюте) или натурой, по усмотрению Советского правительства: 6% от количества добываемых концессионером металлов и всякого рода ископаемых, идущих непосредственно в продажу; 6% от количества добываемых угля, торфа или сырья; 4% наличными деньгами от себестоимости остальных продуктов производства— «вырабатываемых материалов, фабрикатов, изделий и т. п.».

Советскому правительству предоставлялось право покупки у концессионера «до 50% вырабатываемых им металлов и продуктов, добываемых ископаемых и прочих производимых им товаров».

Советское правительство оставляло за собой также право по истечении 7 лет со дня заключения договора перейти на систему налогового обложения концессионных предприятии в соответствии с общими существующими для подобных предприятий нормами, с отменой системы долевого натурального отчисления.

75/

По истечении срока концессии все предприятия концессионера подлежали безвозмездной передаче в полном составе, в исправности и на ходу Советскому правительству.