Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с. Министром Иностранных Дел Франции Брианом

Париж, 24 мая 1927 г.

Разговор с Брианом сразу, с самого начала, каким-то образом перешел к вопросу о фальшивках. Мы ему очень подробно рассказали о мастерских фальшивок, о доказательст-

^й Кэулный нефтепромышленник. ** Си", док..\fe 19.

•230

вах подложности «письма Зиновьева» и пекинского документа и о наших опасениях, что могут появиться подложные документы в Лондоне*. Сам Бриан эти веши очень хорошо понимает, но это, разумеется, отнюдь не есть гарантия, что он при случае не будет делать вид, что верит каким-нибудь фальшивкам.

Весь последующи;! разговор с ним носил оживленный и очень беспорядочный характер, причем говорили большей частью о тех же вопросах, о которых говорили с Бертело**. за исключением второстепенных. Бриан от ответов не уклонялся.

Когда я сказал об английском конфликте***, что Франции теперь принадлежит умиротворяющая роль и что английская оффензива создает очень тревожное всеобщее положение, Бриан категорически заявил, что Франция ничем не связана, имеет свою собственную русскую политику, не присоединится в этом конфликте к Англии и будет заботиться о сохранении мира. Он сказал также, что не знал о намерении англичан с нами рвать. Бриан осторожно указал, что среди английских магнатов были разные мнения, в английском правительстве были, таким образом, колебания, Чемберлен до конца боролся. Он согласился с тем, что английская оффензива является тем более странной теперь, когда происходило некоторое общее успокоение, и в частности в тот момент, когда СССР участвовал о Женевской конференции ****, В связи с этим он сказал, что наше участие в Женевской конференции произвело прекрасное впечатление и что Лушер***** сказал ему, что был очень доволен нашим присутствием и что советская делегация сказала очень многое, заслуживающее внимания. Тут Бриан опять ввернул несколько обычных фраз о желательности участия СССР в Лиге наций, ибо в настоящее время интересы всех так связаны между собой, что неучастие в международных организациях приносит вред, и интересы отсутствующих страдают. Когда я сказал, что Лига наций бессильна сейчас остановить Англию, Бриан ответил мне, что в Лиге наций Англия отнюдь не господствует и что в очень многих случаях Лига наций мешала Англии выполнять ее планы (вследствие беспорядочности нашего разговора с Брианом я не могу сообщить ход разговора совершенно в той последовательности, в которой он происходил). Очень решительно и многократно заявляя, что Франция не будет поддерживать оффензиву

* См. т. VII, прим. 81 и док. № 88 101 _т 111. 127 135 настоящего тема.

** См. док. ЛЬ 130.

*!* ^См* Д°^к- •> 120, 123 126.

***** S"' *^ГЖ- ^{К9 U2}' ^И3- ^Пб- ¹²²- ^!29

Председатель французской делегации на Международной экономической конференции в Женеве..

Англии, Бриан, подобно Вертело, немного защищал Англию, утверждал, что он уверен, что она не имеет каких-нибудь воинственных намерений, и вообще успокаивал относительно дальнейшей английской политики.

Он заговорил об усиливающемся во Франции движении против коммунистов и против СССР, причем, по его словам, наши действия часто мешают ему бороться против антикоммунистического движения. То же, что говорил нам Пуанкаре в резком и угрожающем тоне'-⁸. Бриан сказал совершенно в иной форме: он-де вполне понимает отношение Советского правительства к Коминтерну; как бывший социалист, он хорошо знает все эти вещи; вообще он хорошо понимает наше положение; но ему чрезвычайно трудно растолковать это другим; другие министры и вообще политики никак этого не могут понять, смешивают Советское правительство с Коминтерном и во всех действиях коммунистов во Франции или в Китае усматривают действия Советского правительства. Я рассказал ему об авиньонской надписи, и он сказал, что французская революция действительно шла гораздо дальше нашей в деле вмешательства в жизнь других стран.

По поведу Китая я ему дал короче те же объяснения, которые давал Пуанкаре, и я ему сказал в общей форме, что происходит пробуждение Азии, мы хотим быть в дружбе с пробуждающимися азиатскими народами, интересы Англии сильно страдают от этого объективного исторического процесса, и Англия ищет виновного и производит диверсию, перенося внимание на нас. Бриан выражался иначе, чем Вертело, относительно китайского движения, согласился с моим сравнением китайского движения с итальянским рисорджименто*. но сказал, что, по его мнению, в Китае процесс будет совершаться дольше. Он согласился с моим указанием, что китайская почва содействует возникновению военных авантюристов, что Чан К^ай-ши представляет лишь новый пример такого авантюриста; между тем движение будет развиваться дальше. Он сказал, что также вполне в этом уверен. Франция, по его словам, совсем не заинтересована в тех или других деталях китайской политики, фактически относится с симпатией и с интересом к национальному движению, но официально дер-• жится выжидательной политики и Ждет, пока создастся новое правительство, которое будет иметь право говорить от имени китайского народа. Таким образом, политика Франции по отношению к китайскому движению выжидательная, но с оттенком симпатии. Отказ Франции следовать за Англией в Китае вызвал, по словам Бриана, большое неудовольствие Англии, которое дало себя чувствовать н лишь постепенно улеглось.

* — возрождением (итаз.).

Когда я в своих объяснениях сравнил наше отношение к Китаю с нашим отношением к Турции, причем т. Раковский упомянул о французской помощи туркам, Бриан пустился в ту же обвинительную речь против турок, которую мы слышали от Вертело, почти в тех же самых выражениях. Очевидно, французское правительство чем-то раздражено против турок и, очевидно, надеется, что мы доведем это до их сведения.

Когда я в ходе разговора упомянул о некоторых резких выпадах Пуанкаре, Бриан сказал т. Раковскому, что ему следовало бы чаше видеться с Пуанкаре, который придает этому серьезное значение и в особенности хочет лично следить за всеми деталями переговоров о долгах *.

Мы объясняли также Бриану, что Советский Союз из восстановительного периода переходит в период дальнейшей реконструкции. Тов. Раковский объяснил сущность наших широких планов Днепростроя, Волжско-Донского канала и Семиреченской железной дороги; все это показывает, что мы не можем желать войны и что угроза миру идет со стороны Англии, а не с нашей стороны. По поводу английской оффен-зивы я указал на непонятность отказа Англии от развития с нами отношений как раз в тот момент, когда у нас занимаются надолго экономические позиции.

В связи с этим я перешел к нашим переговорам о долгах и напомнил Бриану, что как раз на этом самом месте полтора года тому назад с ним было условлено **, что будут переговоры в трех областях. Тут я сказал ему то же,-что накануне Вертело, о том. что наше правительство приписывает очень серьезное значение политическому пакту с Францией***. Бриан сказал, что это действительно будет иметь очень серьезное значение и что Франция также считала бы очень важным сговориться с СССР в политическом отношении, но что прежде всего надо закончить дело о долгах. Тов. Раковский дал некоторые объяснения о нынешнем положении переговоров и сказал кое-что о новой программе кредитов, на что Бриан ответил, что Вертело подробно объяснил ему этот вопрос.

В связи с моими указаниями на удачный ход нашей внутренней строительной работы и с моей ссылкой на Эрбетта Бриан стал последнего сильно хвалить, Я со своей стороны сказал, что Эрбетт лучше меня изучает наши экономические Дела и что при всех моих свиданиях с ним его беседы являются для меня весьма поучительными, ибо я от него многое узнаю, чего сам не знал о нашей экономической работе. Бриав тогда сказал, что Эрбетт приезжает в Париж, куда

* См. док. Х° 19 66 fi9. 76. R2. ^ГМ

* г«_т ITT.. _:._..,.-

233-

поехал в отпуск. Я тут также упомянул о том, что мы в свое время условились обмениваться информацией * и что Эр-бетту я всегда даю информацию, которую он просит. Я надеюсь, что г. Раковскнй будет получать всю желательную информацию от Бриана и Вертело. Бриан ответил, что вся желательная информация г. Раковскому дается.

Говоря о создаваемой Англией опасности воины и о стоящей перед Францией задаче умиротворения, я подчеркнул особое значение Польши и необходимость удержания ее от авантюр. Произошел более кратко тот же разговор, как с Вертело, по поводу Польши и Литвы. Бриан также категорически заявлял, что Франция сдерживала и будет сдерживать Польщу, будет стараться и в Варшаве и в Ковно делать положение менее напряженным и будет удерживать также Польшу и от нападения на Литву; он подтвердил, что Макс Мюллер тоже вел умеренную линию, но он не возразил против моего указания на другие английские влияния; французская дипломатия указывает полякам, что литовцы не хотят идти и не пойдут на план унни, так что нечего хлопотать об этом. Франция также считает необходимой независимость Литвы. Бриан также успокаивал относительно английских замыслов и считал невероятным, чтобы Англия стала поднимать Польшу.

Тут же разговор, как и с Вертело, произошел и по поводу Румынии и Бессарабии. Бриан также сказал, что Франция была связана своей прежней ратификацией ** договора о Бессарабии. Я опять указал на то, что французская печать называет франко-румынский договор *** гарантией Бессарабии, Бриан в самой категорической форме сказал, что никакой там гарантии нет и что этот договор, в сущности, ничуть не связывает Францию и не имеет в действительности реального значения. Но тут Бриан прибавил, что следовало бы СССР когда-нибудь помириться с Румынией, на что я сказал ему, что мы можем помириться только на условиях плебисцита и что мы не можем идти на простой отказ от Бессарабии. Когда Бриан объяснил, что французское правительство особым письмом указало Румынии, что оно стоит на почве мира Румынии с СССР, то я указал, что наше положение иное, ибо Румыния является счастливым обладающим.

Бриан спросил, каковы теперь наши отношения с Италией, Я указал, что они совершенно изменились в результате ратификации бессарабского договора****. Тут я рассказал историю с Манцони, который передавал Муссолини диаметрально противоположное тому, что я ему говорил, так что мы получали от Керженцева сообщения, абсолютно расходившиеся с

* См. т. Vlil, прим. 128. ** См. т. VII, док. № 77.

*** См. т. IX, прим. 74. **** См. док.,\fc 43. 58.

тем, что мы говорили в Москве*. Бриан характеризовал итальянскую политику вообще как непоследовательную и зависящую от минутных импульсов. Тов. Раковскии также дал несколько штрихов в этой связи, указывая и на последнее поражение итальянской дипломатии на Балканах, и в частности в албанском вопросе. Все сошлись на том, что англоитальянское сближение является длительным фактом, причем Бриан указывал, что Италия не может не идти за Англией по своему положению. Италия на Балканах выступает, по выражению Бриана, как орудие Англии.

В этой связи говорили н о Югославии, и Бриан также опроверг сообщения о том, что будто бы французская дипломатия отсоветывает Югославии признать нас.

В связи с общим европейским положением Бриан вдруг начал резкую обвинительную речь против Германии (это было, может быть, самое замечательное место в его беседе). Он сказал, что много делал для улучшения отношений с Германией, но они совершенно не понимают положения, с ними невозможно ладить, они вдруг выступают с невыполнимыми требованиями, вдруг выдвигают всякие неуместные вопросы, в особенности националистические министры всячески мешают и устраивают всякие неприятности. (Бриан как будто хотел дать нам понять, что нет единого западного фронта.)

В самой общей форме Бриан говорил о том, что во Франции господствует самое глубокое желание мира, что Франция едва справилась с сирийскими и марокканскими делами, которые еще более усилили желание мира. Я ответил, что и с нашей стороны это есть основное стремление нашей политики. Я прибавил, что Франция есть господствующая держава на материке, и поэтому ее- политика имеет особо важное значение для всеобщего положения. Бриан заговорил о том, что во Франции очень большие симпатии к СССР, что у французов всегда были большие симпатии к русскому народу, но раньше этому мешал царизм, вызывавший плохие чувства у французов. Кроме того, у французов есть некоторые старые революционные настроения. Они гордятся своим революционным прошлым, и им нравится революционная страна. Он прибавил, что к СССР имеются большие симпатии и в высших слоях, в особенности среди французских генералов, которые не забыли старой совместной борьбы и которые очень хорошо относятся к Красной Армии и вообще к СССР.

Я закончил выражением надежды, что переговоры в их трех неразделимых областях скоро приведут к результату.

Чичерин

Печат. по арх.

* См. т. IX, док. ЛЬ 280, 286, 287.