Телеграмма Временного Поверенного в Делах СССР в

Турции в Народный Комиссариат Иностранных Дел

СССР

Немедленно 25 июня 1935 г.

Передаю вкратце беседу с Арасом относительно пакта*. Я сказал, что Литвинов имел возможность поставить на обсуждение Советского правительства предложение Араса, высказанное в Женеве, о заключении двустороннего пакта о взаимопомощи на случай агрессии со стороны Германии, и я счастлив сообщить, что это предложение не встретило возражений у Советского правительства. Советско-турецкий пакт был бы, таким образом, аналогичен франко-советскому и советско-чехословацкому**. В своем ответе Арас выразил удовлетворение по позоду того, что своим решением Советское правительство выразило желание поставить Турцию в равное положение в вопросе взаимной помощи. Упомянув о своих женевских беседах с Литвиновым***, Арас указал, что Турцию больше всего устраивал бы генеральный пакт о взаимопомощи с СССР. Но поскольку СССР может вступить в такие обязательства лишь в мере испытываемой им самим необходимости, Арас высказался в Женеве за пакт против Германии, так как этим были бы созданы более тесные взаимоотношения с СССР, хотя такой пакт скорее необходим СССР, ввиду неактуальности для Турции германской угрозы. Однако по мысли Араса, высказанной им также в Женеве, советско-турецкий пакт взаимопомощи, ограниченный случаем агрессии со стороны Германии, может быть заключен лишь в рамках многостороннего, с участием СССР и Турции, консультативного пакта. Арас при этом пояснил, что так же понял и Литвинов, он не хотел бы, чтобы советско-турецкий пакт был бы по внешности направлен против третьей державы. Задача консультативного пакта завуалировать острие и по существу служить предлогом для заключения советско-турецкого пакта о взаимопомощи. Я заметил, что Литвинов, по всей вероятности, так и понял Араса, как он сказал, а именно, что консультативный пакт является лишь предлогом, так как мне он ничего не сообщал о том, что Арас обусловливал один пакт другим-Арас далее заявил, что займется изучением франко-советского пакта под углом его применения к советско-турецким отношениям, а также анализом последствий, могущих возникнуть в результате заключения пакта, причем высказал сомнение. не облегчит ли он сближение между Италией и Германией,

^к См. дох Ли 282. ** См. лак. N& 205. 223. *•* См. док. Nfc 278,

относительно которого Арас высказывал в другом контексте большое опасение.

Мое впечатление таково, что Арас сначала принял мое сообщение без восхищения. Но далее он сообразил, что решение Советского правительства является все же значительным шагом вперед к укреплению международного положения Турции. Однако Арас видит в реализации пакта взаимопомощи вне рамок консультативного пакта значительные трудности, так как пакт не решает вопроса безопасности Турции со стороны Италии, создавая одновременно угрозу осложнением отношении с Германией. Для меня остается еще неясно, является ли идея Араса относительно консультативного пакта следствием его нежелания заключать вообще пакт, направленный только против Германии, или же он хочет лишь скрыть антигерманское острие. По словам Араса, он руководствуется последним.

Через 2—3 дня Арас уезжает с Иненю в месячную поездку по Восточной Турции. Разговоры смогут возобновиться после его приезда. Я не предложил запросить из Москвы проект изменений к франко-советскому пакту, чтобы не вызвать впечатления настойчивости, да и практически это с отъездом Араса бесполезно.

Срочно сообщите, не считаете ли целесообразным, чтобы я также узедомнл Иненю о решении после обсуждения по поводу пакта, попросив свидания в связи с его предстоящим отъездом *.

Залкинд

Печот, г_о арХ-

287. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Японии К. К. Юренева Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Б. С. Стомонякову

Немедленно 26 июня №35 г.

Сегодня ^исполнил Ваше пооученяе**. Выслушав мое заявление, Хирота сказал, что он поручит срочно расследовать на месте указанные факты и немедленно сообщит о них в военное министерство. Поблагодарив Хирота за это, я напомнил ему о том, что мой протест от 26 апреля *** остался без ответа. К этому я добавил, что сделанное им мне 4 июня сообщение о том, что инцидент улажен на месте ^1&% не отвечает действительности, и что министр был, очевидно, введен в заблуждение своими информаторами. Напомнив Хирота о протестах Райви-

* См, дэк. M 292.

** См. док. Л* 281.

*** См. док. > 199.

4Н

да перед Того ¹⁵⁵, я выразил надежду, что министр примет все зависящие от него меры для недопущения в будущем подобных действий. Хирота ответил, что надо найти способы предотвращения таких инцидентов. Я сказал, что способы очень просты,—нужно, чтобы центральные военные власти дали категорическое предписание частям на местах не нарушать неприкосновенность советской границы и территории. Хирота сказал, что в условиях, когда советская сторона имеет во много раз больше сил, чем Маньчжоу-Го, и когда эти силы угрожают Японии и Маньчжоу-Го, то иужио иметь смелость дать приказание «не стреляйте». Лучшим методом урегулирования инцидентов Хирота считает переговоры на месте и ие понимает, почему мы от этого отказываемся. Я ответил, что мы спокойны за свои войска, они выполняют приказы центра. Если японо-маньчжурские войска не имеют предписания не стрелять, то это крайне печально. Вопрос не в том, у кого больше войск, а в том, находимся ли мы в состоянии мира или войны. Основное внимание должно быть обращено на недопущение «инцидентов», а не иа их улаживание. Что касается вопроса о Haiu;ix вооруженных силах на границе, то министр хорошо знает нашу точку зрения н аргументации. На это Хирота вновь заявил, что мы держим иа границе слишком большие силы и что поэтому вполне естественно, если более сильные, т. е. мы, прибегаем к насилиям. Японская армия так же инструктирована, как и наша, однако при наличии общих границ инциденты неизбежны. Поэтому Советский Союз имеет с некоторыми из стран соглашения об урегулировании инцидентов, Я ответил, что Хирота хорошо известно, почему мы приняли оборонительные меры иа границе, и решительно отвел его заявления насчет наших «насилии». Пограничные инциденты, вообще говоря, возможны, но их надо предотвращать. Что касается урегулирования инцидентов, то мы действительно имеем с некоторыми странами, в том числе и с Румынией, особые соглашения*. Всякое предложение японской стороны, подлинно направленное к поддержанию мира, будет нами выслушано и обсуждено. Хирота ответил: 1) надо сделать наши мирные отношения настолько ясными, чтобы об этом было известно и войскам, в результате чего наступит улучшение обстановки на границе, и 2) ликвидировать большие армии на границах. Что касается способов урегулирования конфликтов, то Япония ие имеет в этой области опыта, и это скорее Советский Союз мог бы придумать проект улаживания конфликтов. Я ответил, что войска должны при всех условиях осуществлять волю правительства, а не заниматься «политикой». Далее я напомнил Хирота нашу политику в отношения Японии — предложение пак-

* См. т, VI, дох-МЗМ.

та*, заявление народного комиссара от 14 марта** и т. д. Что касается вопроса об урегулировании погранконфликтов, то Япония также имеет опыт и, в частности, вела с нами в 1933 г. переговоры о пограничных комитетах ^:Е6. Хирота ответил, что он за пакт, но что прежде надо урегулировать спорные вопросы, и что, пока мы держим на границах большую армию, нельзя думать о пакте. О переговорах с Арита Хирота зиает, но думает, что проект положения о задачах погранко-митетов должен быть предложен нами как стороной, имеющей большой в этом деле опыт. Японская сторона готоза обсудить наш проект. Я ответил, что если министр хочет продолжать прерванные переговоры, то я сообщу об этом моему правительству; лично я не вижу против этого возражений. В связи с этим я спросил у Хирота, верно ли сообщение газет о том, что он дал Ота директиву насчет ведения с Советским правительством переговоров о пограничных комитетах и т. д. Хирота ответил, что японское правительство не против переговоров о комитетах, и необходимо, чтобы мы предложили наш проект положения о них. Инструкций Ота он не посылал и не посылает. Он говорил ему перед возвращением в Союз, чтобы тот вступил с нами в переговоры о положении на границе. Не излагая Вам длинной дискуссии по вопросам о пакте и нашей армии, я лишь отмечу мое заявление о том, что наша политика вооружений, как это теперь всем ясно, спасла мир между Японией и СССР, что Япония лихорадочно вооружается и что здесь и до сих пор имеются влиятельные, стоящие за войну с нами элементы, В заключение Хирота сформулировал свои высказывания о пограничных комЕ1тетах следующим образом: «Для предотвращения и улаживания конфликтов, могущих возникнуть на границе заинтересованных государств, продолжение (возобновление) переговоров, которые велись ранее, является кратчайшим путем». Я ответил, что передам его предложение Советскому празительстзу **"*. а пока вновь подчеркивал необходимость принятия японской стороной эффективных мер для недопущения з будущем известных ему событий на границе. Хирота сказал, что он того же ждет и от нас и думает, что инцидент, как, например, тот, о котором Райвид говорил Того, надо разрешать на местах, В связи с этим заявлением Хирота завязалась дискуссия по вопросу о выдаче нам тела убитого пограничника. Хирота, настаивая на ведении «переговоров иа место о выдаче тела, так и ие дал согласия иа это.

Полпред

Кечат. по арх.

* См. т. XIV, док..\ь 401; т. XVI. док, Л*2 2 *^в См. док. > 111. *** С«, док. Л=э 306.

288. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Франции в СССР Альфаном

26 июня 1935 г.

Альфан приходил по поручению Лаваля с целью осведомить меня о разговорах Лаваля с Иденом и прочитал мне соответственное сообщение Лаваля, сводящееся к следующему.

Повторив французские оговорки, сделанные в ноте английскому правительству по поводу англо-германского морского соглашения*, Лаваль отверг настойчивые требования Англии о скорейшем вступлении в переговоры французских и английских морских экспертов. Лаваль говорил, что если требуются переговоры для подготовки в конце этого года предусмотренной Вашингтонским договором ** конференции, то не наступил еще момент для определения даты конференции. Напомнив о Лондонском и Стрезенском соглашениях***, Лаваль указывал, насколько реализация этих соглашении в целом затруднена нынешним англо-германским морским соглашением. Он предостерег Идез;а против маневров Германии, пытающейся двусторонними догозорами обеспечить себе наибольшие преимущества, и подчеркивал необходимость противопоставления этой тактике немцев принципа неделимости мира не только на словах, но и на деле. Воздушная конвенция остается единственным средством давления на Германию, чтобы она умерила свои сухопутные вооружения, что чрезвычайно важно как для Франции, так и для СССР. Многостороннее воздушное соглашение необходимо, по мнению Лаваля, дополнить двусторонними, сколько бы немцы ни возражали против этого. Заключение воздушной конвенции еще больше затруднило бы заключение Дунайского и Восточного пактов.

Идеи зазернл Лаваля, что британское правительство в принципе согласно рассматривать различные проблемы Лондонского соглашения, как связанные между собою аспекты одного целого, и что оно откажется от сепаратного заключения воздушной конвенции с Германией. Идеи резервировал за собою право выдзинуть новые идеи и предложения после переговоров в Риме и нового обсуждения вопроса в Лондоне, Лаваль поручил Альфану к вышеизложенному добавить, что он вполне уверен в том, что, в случае поступления к СССР предложения послать морских экспертов в Лондон, Советское правительство подтвердит свою солидарность с Францией з деле обеспечения мира и будет избегать всего того, что позво-

* См. «Сборник документов по международной политике...», вып. X,

Я. 1936, стр. 27S— 280,

** См. т, IV. щ-_\ъ\. 3S, а такжй док. JV; 27 настоящего тома. *"* См. ï.0*.. V? 4В_г 183,

лило бы порвать связи, существующие между различными элементами происходящих переговоров.

Я просил Альфана передать мою благодарность Лавалю за сообщение и заверить его в том, что мы отнюдь не будем спешить с посылкой наших экспертов в Лондон,

Пользуясь случаем, я сообщил Альфану о предложении Шахта и о мотивах отклонения нами этого предложения ¹⁵⁷.

Литвинов

Печат. по срх.

289. Письмо Полномочного Представителя СССР во Франции Народному Комиссару Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову

26 июня 1935 г.

Глубокоуважаемый Максим Максимович.

В настоящем письме постараюсь кратко информировать Вас о положении актуальнейших вопросов здешней нашей работы.

1. Восточный пакт. Как Вам иззестно, 3 июня Лаваль вручил Кестеру меморандум, предлагающий Германии заключить Восточный пакт на основаниях, намеченных самими немцами в пору конференции в Стрезе*. До сего дня Берлин ничем не отозвался на эту акцию. 18 нюня Лаваль мне сообщил, что французский поверенный в делах уже осведомился у Бюлова, когда последует ответ па переданный Кестеру меморандум. Бюлов заявил, что правительство рейха само ожидает ответа Франции на германский меморандум относительно франко-советского пакта**. Только по получении этого документа оно сможет высказаться по существу французского предложения, касающегося Восточного пакта.

По-видимому, немцы пытаются вновь шантажировать французов, притом не без некоторых шансоз на успех. Можно сказать, что кое-что ими уже достигнуто. Во-перзых, Лаваль изо всех сил старается успокоить немцев насчет франко-советского пакта, выхолащивая его обязательства и подчеркивая его подчиненность Локарнскому договору. Во-вторых, пока немцы еще не успокоились, он медлит с ратификацией пакта 2 мая.

2. Французский о т в ет на немецкий меморандум о франко-советском пакте. 14 июня я имел объяснение с Леже по поводу врученного мне проекта

* См. док. JN& 18-3, 254.

** См. док. M 205.

ответа Франции на германский меморандум о франко-советском пакте. Я подробно развил наши возражения против этого документа. В заключение мною была вручена Леже краткая записка, фиксирующая мои основные аргументы '^Л2. Как Вы знаете из моей телеграммы от 14 июня*, Леже довольно упрямо защищал французский проект. Однако дня два спустя мы узнали от Одэна и Бонкура-младшего, что наши аргументы встретили поддержку со стороны Масснгли и некоторых других представителей руководящего персонала МИД. Все они находили, что Бадеван переусердствовал по части юридического анализа франко-советского пакта, а Лаваль излишне резко подчеркнул подчиненность догозора 2 мая Локарнским соглашениям. Когда 18 июня я свиделся с Лавалем, я не встретил с его стороны такого отпора нашим возражениям против французского проекта, на какой натолкнулся при объяснении с Леже. Лаваль, правда, попенял мне на чрезмерную категоричность моей записки. Однако он обещал мне учесть наши аргументы и устранить из французского проекта брутальные формулы и слишком резкие акценты. Несомненно, известную роль в этом деле, помимо наших возражений, сыграли еще два обстоятельства. Во-первых, я передал Лавалю, что, по моим сведениям, итальянцы не усматривают никакого противоречия между нашим пактом и Локарнским договором и даже не собираются отвечать на германский меморандум. Во-зторых, непосредственно передо мною Лаваль принял Кларка, который вручил ему заключение своего правительства относительно французского ответа немцам. В этом заключении англичане также отрицали несовместимость нашего пакта с обязательствами Локарно и отводили от себя задачу интерпретации договора, заключенного между СССР и Францией. Лаваль при мне отдал Роша ** распоряжение — вновь представить ему проект ответа вместе с моей запиской и ничего he посылать немцам до нового свидания со мною. Для памяти Лаваль отметил в своем блокноте наиболее одиозные формулы французского проекта,'вызвавшие наши возражения.

21 июня Эррио рассказал мне, что на утреннем заседании совета министров Лазаль информировал своих коллег о разногласиях, возникших между нами по поводу проекта французского ответа на германский меморандум, и заявил о своем намерении учесть наши возражения при окончательном редактировании этого документа. С тех пор наши переговоры по этому вопросу не возобновлялись. Известно, что Лаваль должен был с Иденом обсудить в Париже и этот предмет. Ни вче-

* См. док..\'з 259. ** Начальшщ кабинета министра иностранных дел Франции.

pa, ии сегодня мне не удалось видеть ни самого Лаваля, ни Леже. Думаю, во всяком случае, что Л аваль сдержит свое слово и ознакомит меня с последней редакцией своего ответа немцам до отсылки этого документа по назначению. Я намерен выдерживать нашу позицию, т. е. настаивать по-прежнему на самом лаконичном ответе на провокационный германский документ. Конечно, Лавалю трудно будет согласиться на его радикальную переработку в этом духе, поскольку он уже успел ознакомить с ним англичан и итальянцев. Бее же кое-что будет достигнуто, если он устранит из бадевановскон стряпни те элементы, которые были наиболее одиозными.

3. Ратификация нашего пакта. Пока немцы не удовлетворились заверениями Лаваля относительно безобидности нашего пакта, а гаранты Локарно не признали окончательно его полной совместимости со своими обязательствами, Лаваль медлит с ратификацией договора 2 мая. Вы помните, что 6 июня Леже сообщил мне о намерении Лаваля провести эту ратификацию в ускоренном порядке. Предполагалось, что министру иностранных дел придется в ближайшие дни давать в палате объяснения на интерпелляцию о внешней политике нынешнего кабинета. При этом Лаваль рассчитывал подробно коснуться франко-советского пакта, с тем чтобы получить одобрение палатой этого договора в общей резолюции, выражающей удовлетворение большинства палаты объяснениями нынешнего председателя совета министров. Это не означало бы, разумеется, что палата уже высказалась за ратификацию пакта 2 мая. Наш договор и прн этих условиях должен был бы подвергнуться обсуждению в комиссиях палаты и сената по иностранным делам, после чего уже в законодательном порядке договор 2 мая мог бы быть ратифицирован. Преимущество первоначального плана Лаваля заключалось в том, что принципиально палата уже высказалась бы в пользу франко-советского пакта, так что дальненшее его прохождение, вплоть До ратификации, свелось бы более или менее к формальной процедуре. Несмотря на все эти соображения, Лаваль заявил 19 нюня в собрании комиссии палаты по иностранным делам, что ратификацию нашего пакта придется произвести уже после парламентских каникул, вероятно, не ранее октября месяца. Вы зиаете, в каком свете представил мне такое решение Эррио в нашем разговоре 21 июня. Он доказывал мне, что правительство избрало наиболее «почетный» способ ратификации пакта 2 мая. Оно-де вносит его в виде готового законопроекта, заранее принимая его на свою ответственность и Даже обрекая себя на отставку, если законодательные органы потребуют сколько-нибудь существенных изменений проекта или его отвергнут. Вне всякого сомнения, в этих заверениях Эррио сказалось желание позолотить для нас пилюлю. Ду-

маю, что у Лаваля имеется два мотива, вынуждающие сто не спешить с ратификацией нашего пакта. Во-первых, как указано выше, он еще не договорился о нем. окончательно с немцами и с гарантами Локарно. Поэтому согласно своему правилу— быть «элегантным» в отношении своих внешнеполитических партнеров и не ставить их перед совершившимся фактом—он предпочитает повременить с окончательные утверждением франко-советского договора вотумом законодательных учреждений. Во-вторых, как дал мне понять Леже, запрошенный мною по поводу вышеприведенного заявления Лаваля в комиссии иностранных дел, нынешний председатель совета министров считает несвоевременным открытие широких прений в палате по вопросу о внешней политике Франции. Не трудно понять и в данном вопросе мотивы Лаваля. Англо-германское морское соглашение от 18 июня* явилось той ложкой дегтя, которая испортила весь мед недавних успехов Лаваля в области внешней политики. Лавры Лаваля, увенчавшие его в Риме, Женеве, Лондоне, Москве, сразу поблекли после 18 нюня. Общественное мнение Франции было постазлено перед фактом нового триумфа Гитлера, открытого предательства Англии, тягчайшего удара по международному престижу своей страны. При таких условиях открытые дебаты о внешней политике Франции в палате, где у нынешнего кабинета нет еще вполне прочного большинства, естественно, могли бы представить опасность для правительства Лаваля. Всегда осторожный, всегда чутко приспосабливающийся к обстоятельствам, нынешний глава кабинета предпочел отложить эти дебаты до осени. Свое обещание относительно ратификации нашего пакта он сдержал только наполовину. Законопроект, необходимый для этой ратификации, уже заготовлен. Леже и Эрриэ заверили меня, что он будет внесен в самые ближайшие дни.

4. Судьба Лондонских соглашений 3 фев-р а л я¹⁸. Поражение, понесенное Францией в результате англо-германского морского сговора, тем более тяжело, чем более уверенно заявляли недавно французы о неделимости лондонской программы 3 февраля и о полной согласованности политики Парижа и Лондона. Я Вам сообщал, что Лаваль, запрошенный мной относительно позиции французского правительства в деле переговоров о воздушной конвенции, заявил мне, что Франция не будет уклоняться от этих переговоров, но что заключение конвенции она обусловит выполнением остальных частей плана 3 февраля **. Неизвестно, какими путями это заявление воспроизведено было в газете «Тайме». При свида-

* Сг,:, док, № 2&8_ ** Си. док. Ki 54, 56.

4ÎS

нии моем с Леже 6 июня мой собеседник осведомился у меня, верно ли сообщение указанной газеты о заявлении, сделанном мне Лавалем. На мои утвердительный ответ Леже выразил полное удовлетворение, подчеркнув, что формулированная Лавалем позиция должна выдерживаться во что бы то ни стало, пока оба правительства, заключившие Лондонское соглашение, не придут к согласованному решению о необходимости пересмотра программы 3 февраля. Накануне 18 июня вся руководящая французская печать решительно поддерживала тезнс неделимости Лондонских соглашении. Понятно разочарование французов, когда телеграф принес известие об англогерманском морском соглашении. Прием, оказанный французами Идену, приехавшему в Париж после этого события, отразил в себе недовольство французского общественного мнения против англичан, нарушивших обязательство о согласованном il точном выполнении программы 3 февраля. Казалось бы, наилучшим отзетом на предательство Лондона могла бы язнться демонстративная ратификация франко-советского пакта 2 мая. Но Лаваль менее всех способен на такие жесты. Уступая напору общественного мнения, возмущенного действиями Англии, он дал некоторый крен в сторону Италии, также недозольной англо-германским соглашением. Отсюда — демонстративное оживление итало-французских переговоров, визит Шамбрена* к Муссолини на другой день по приезде Идена в Рим, лансирование плана «албанизации» Абиссинии с установлением над ней фактического протектората Италии. Несомненно, Муссолини постарается извлечь свои барыш из поддержки, оказываемой ему Францией. Что извлечет из этого флирта с Италией сам Лаваль, сказать очень трудно. Думается, что в конце концов он все же предпочтет проглотить пнлюлю, поднесенную ему англичанами, и, быть может, попробует сам договариваться с немцами, которые недаром за-нвляют сейчас о своем намерении после 18 июня вступить в прямой контакт с Парижем, чтобы таким путем прийти к соглашению со своим непосредственным соседом.

5. Страх перед Германией. Этот непосредственный сосед — Франция продолжает испытывать перед Германией постоянный и все возрастающий страх. Лаваль и Леже с тревогой говорили мне о намерениях Германии денонсировать Локарнский договор. Оба сигнализировали усиленную военную работу Германии в демилитаризованной зоне. Последнее подтвердили мне Гамелен и Жорж**. По их мнению, Германия собирается если не напасть на Францию с этойсто-

* Посол Франции гч Италии. Соответственно начальник генерального штаба и генерал фрзкил-з- скои армии, член высшего совета национальной обороны,

роны, то, во всяком случае, запереть ее линией мощных укреплений, дабы обеспечить себе свободу военных действий в других направлениях — на восток, юго-восток и юг. Наиболее угрожаемым участком этого другого фронта Германии оба генерала признают Чехословакию. Что касается Австрии, то, по общему мнению, Германии незачем пытаться осуществить насильственное присоединение этого государства к рейху. Аншлюс будет достигнут сам собой с приходом к власти австрийских национал-социалистов. Во всех этих рассуждениях сказывается тот страх перед мощью Германии, который граничит с сознанием своего бессилия и даже обреченности на ту или другую форму капитуляции. Это, бесспорно, вреднейшее и опаснейшее для нас настроение, которому необходимо активно противодействовать.

6. Наш военный контакт с Францией. Я уже сообщал Вам, что Лаваль до последнего времени медлил с реализацией своего собственного предложения, сделанного нам в Москве, касательно делового контакта между генеральными штабами Франции и СССР. Мне пришлось констатировать, что высшее командование даже не информировано нынешним председателем совета министров о его разговорах на эту тему с нашим правительством. Между тем, со стороны Га-мелена и Жоржа мне ясно дано было понять, что французский генштаб заинтересован в установлении делового сотрудничества с нашим и что он ожидает лишь указаний на этот счет со стороны Лаваля. Три дня тому назад я виделся на ипподроме с нозым военным министром Фабри. Он сам отыскал меня, выразил желание позавтракать со мною и заявил, что ему придется говорить со мною по ряду интересующих его вопросов. Мы отвечаем на эту инициативу, стараясь не проявлять слишком большой заинтересованности, которая могла бы быть истолкована ке в нашу пользу. Зазтра в самом интимном порядке я принимаю у себя министра авиации Денена с начальником его штаба¹⁵⁸. 2 июля у меня завтракает Фабри. Эррио, с которым я виделся на днях, также заговорил о желательности нашего сотрудничества в военной области. Как я Вам сообщал, он крайне пренебрежительно отозвался о нынешнем военном атташе Франции в Москве, считая его явно несоответствующим своему назначению.

7. Усиление антисоветской работы. Новые успехи германской политики и замедление в деле закрепления и практической реализации франко-советского сотрудничества сопровождаются заметным усилением деятельности враждебных нам элементов. Французская печать буржуазного направления вопит об угрожающих успехах единого фронта. В политических салонах идут разговоры о росте нашего влияния во внутренней жизни Франции после московского визита

Лаваля. Министерство внутренних дел и военное ведомство докладывают совету министров данные, якобы свидетельствующие о подготовке революционных выступлений единого фронта и о работе компартии над разложением французской армии. Небезызвестный Пфейфер* печатает в «Репюблик» провокационную статью, пугающую французов возможностью восстания в Индокитае в результате активизации там деятельности Коминтерна.

8. П о с л е д н и и жест «лояльности» со стороны Лаваля. Несколько напряженная атмосфера последних дней иллюстрируется жестом Лаваля, оглашенным только что полученными утренними газетами. Оказывается, вчера Лаваль вручил германскому поверенному в делах' свой ответ на немецкий меморандум о франко-советском пакте. Как Вы знаете, тот же Лаваль при моем последнем разгозоре с ним 18 июня отдал в моем присутствии распоряжение Роша — до передачи немцам ответа на их меморандум еще раз представить министру этот документ и пригласить меня для нового собеседования с Лавалем. Два последних дня я добивался свидания с Лавалем. Под различными предлогами он уклонялся. Как видите, у него нашлось время, чтобы принять немца и прямо нарушить данное мне обещание. Само собой разумеется, что я не постесняюсь высказать Лавалю все, что думаю о таких его действиях. Кончаю на этом свое письмо, чтобы сегодня же добиться нужного мне объяснения ^I5S. С товарищеским приветом

В. Потемкин

Печаг. no spx.

290. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Румынии М. С. Островскому

27 июня 1935 г.

На Вашу телеграмму от 24 нюня **. Ссылка Титулеску иа разговоры Бенеша со мною совершенно неосновательна. С Беиешем мы не говорили ни о советско-румынском пакте, ни тем более об обусловливании такого пакта признанием румынской восточной границы,

Литвинов

Печат. по арх.

См. также т. XV, прим, 147. * Сы. док. Лв 283.

291. Письмо Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Чехословакии С. С. Александровскому

27 июня 19-35 г.

Уважаемый Сергей Сергеевич,

Из посылаемой Вам копии письма на амя т. Сурипа ^]6С1 Вы узнаете все то, что произошло в области внешнеполитических сношений после Вашего отъезда из Москвы. Было бы полезно официально сообщить Бенешу о предложении, сделанном нам одним из членов германского правительства по поручению самого правительства касательно предоставления нам финансового кредита в миллиард марок сроком на десять лет с тем, чтобы мы расплачивались рудой, нефтью и марганцем. К этому надо добавить, что, заподозрив в этом предложении герман-кий маневр и не нуждаясь в предлагаемом кредите, мы это предложение отклонили ¹⁵⁷.

Немало беспокоит меня заявление Титулеску Островскому о получении им от короля согласия на заключение с нами пакта о взаимной помощи *, о чем он собирается говорить со мной при ближайшей встрече. По мысли Титулеску, пакт в отличие от советско-чехослозадкого и советско-французского не должен ограничивать помощь случаями нападения со стороны Германии, а иметь в виду также агрессию со стороны Венгрии, причем, однако, Румыния не должна обязаться оказывать нам помощь против Польши, несмотря на то что Титулеску хочет настаивать при этом на окончательном разрешении бессарабской проблемы. Ничего подобного, конечно, мне Титулеску раньше не предлагал, но он полагает, очевидно, что мы настолько заинтересованы в транзите через Румынию в применении к советско-чехословацкому пакту, что он может диктовать нам любые условия. Само собою, что его проекты для нас совершенно неприемлемы. Титулеску говорил Островскому, будто бы Бенеш говорил с нами в Москве о невозможности для Румынии заключить с нами пакт о взаимной помощи при неопределенности границ**. Вы присутствовали при всех наших беседах с Бекешей и Вы знаете, что эта тема никогда не затрагивалась ни Бенешем, ни мною. Я пишу Вам все это пока лишь для Вашей ориентации, ибо считал бы преждевременным вектилирозать эти вопросы в разговорах с Бенешем. Желательно получать от Вас регулярные сведения о положении дел в Югославии.

Литвинов

* См. г-к. X? 2S3-** См. док. Мь 290.

292. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Временному Поверенному в Делах СССР в Турции Г. А. Залкинду

27 июня 1935 г.

На телеграмму от 2,5 июня *. Если Арас еще не уехал, скажите ему от моего имени, что он в Женеве абсолютно ничем не обусловливал свое предложение о двустороннем пакте. Напомните ему, что об этом у нас шла речь при нашем прощальном свидании и что еще до этого он заявил, что не намерен требовать своего участия в Восточном консультативном пакте, если он не выйдет за пределы ранее намеченных участников. Заявите еще раз, что речь не идет о каком-либо нашем предложении, а только об ответе на предложение Араса **. С военной точки зрения такой пакт не представляет никакого интереса ни для нас, ни для Турции, но я полагал, что, предлагая этот пакт, Арас имел в виду лишь политический эффект-Мы, однако, этого пакта отнюдь не добиваемся и предоставляем Турции решить, следует ли давать дальнейший ход предложению Араса. По своей инициативе больше к этому вопросу не возвращайтесь ц также не требуйте специально для этого свидания с Иненю. Надо, однако, при подходящем случае поставить Иненю з известность о действительной истории этого вопроса, дабы у него не было превратных представлений о том, будто бы мы добивались чего-либо невыгодного для Турции.

Литвинов

Печат. г.о арх.

293. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Посланником Болгарии в СССР Мнхалчевым

28 июня 1935 г.

Михалчез сообщил, что болгарский совет министров одобрил проект конвенции о почтовых посылках и прислал ему полномочия на подписание ***.

Мнхалчев по своей инициативе заговорил о визите Геринга в Болгарию, заверив меня в том, что визит не имел никакого иолнтического значения и Геринг никаких обещаний от болгарского правительства не дс-бился. По мнению Михалчева, слишком жизьг еще в Болгарии воспоминания о 13-м, 14-м н 19-м годах, когда сотрудничество с Германией ничего, кроме

* Си. доч. Né 286.

"* С>:. ярк_ M 27S. 296. *** См, газ. «Известия», И июля 1935 г.

несчастья, Болгарии не принесло. Заинтересованность Германии в ревизионизме, естественно, приятна Болгарии, но из этого никаких практических выводов Болгария не делает. Торжественный прием Герингу с участием короля объясняется наличием в свите Геринга родственников короля. Сообщив, что он собирается в отпуск, Мнхалчев просил сказать ему что-нибудь о нашем отношении к Болгарии. Я ответил, что на эту тему я уже имел случай говорить с ним ^ш и что за это время наше отношение к Болгарин не изменилось. Мы не имеем никаких особых интересов ни в Болгарии, ни в других странах Балкан, мы ничего от них не добиваемся, и наше отношение к другим странам определяется исключительно вопросом об отношении этих стран к вопросу о мире или войне, а потому пас особенно интересует отношение этих стран к Германии.

На вопрос Михалчева, как мы относимся к вопросу о довооружении, я ответил, что свою точку зрения изложил в Женеве при обсуждении вопроса о нарушении Германией Версальского договора *. Нам иет дела до формальных обязательств по Версальскому. Сен-Жерменскому, "Грианонскому, Нейискому и другим договорам. Каждое государство, по нашему [мнению], имеет право на вооружение в качестве оборонных средств. Когда, однако, государство открыто заявляет о сзоих стремлениях к насильственной экспансии и к завоеваниям, то оно теряет право на одобрение довооружения. Это относится как к Германии, так и к другим странам.

Коснувшись непосредственно советско-болгарских взаимоотношении, я отметил продолжающуюся борьбу болгарских властей- с симпатиями населения к СССР и благосклонное отношение к белоэмигрантам. Одним из проявлений такого отношения язляется случай с портье миссии, избитым в каком-то ресторане белогвардейцами **. На жалобу т. Раскольннкова болгарское правительство ответило обвинением против портье. Очевидно, болгарское правительство больше верит хулиганам, избивавшим портье, чем полпредству. Михалчез ответил, что ему об этом случае ничего не известно, но он знает, что наш полпред в Болгарии пользуется уважением общества, везде принимается, избирается председателем всяческих обществ и что поэтому не стоит, по его мнению, обращать внимание на какой-то инцидент с портье.

Литвинов

Печат. л о прх.

* См. док. № 186. ** См. газ. «Известия», 8 июня 1935 г.

294. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Монгольской Народной Республике В. X. Таирову

28 июня 1935 г.

Передайте по назначению следующую телеграмму.

«Председателю Совета Министров МНР Гендуну.

Ваше ходатайство об оказании помощи со стороны СССР в деле восстановления сгоревшего промкомбината в Улан-Баторе Правительством СССР удовлетворено. Шлю привет. Молотов».

Стомоняков

Печат.. то срх.

Публикуемая выше телеграмма была направлена в ответ на обращение правительства МНР к Советскому правительству от 23 нюня 1935 г.:

«Шлем зам. i:am самый искренний привет. Одновременно сообщаем о нижеследующем: 9 нюня с. г. ночью на промкомбинате в Улан-Баторе возник пожар, уничтожившей псмещеяия и самое ценное оборудование нескольких цехов суконной фабрики, причинив, таким образом, нашей стране огромные убытки.

Все мы особенно глубоко опечалены и сожалеем по этому случаю, ибо данный промкомбинат, выстроенный в результате той большой помощи и поддержки, которые искренне оказывались с вашей стороны, являясь могучим средством в деле укрепления национальной независимости и процветания нашей страны, имел огромное политическое значение,

Несмотря на неисаность материалов расследования, ведущегося для выяснения причин этого пожара, мы все же имеем данные, на основании которых можно судить о наличии момента вредительства со стороны агентов японского империализма и местных враждебных элементов.

Это обстоятельство заставляет нас еше более пристально н глубоко расследовать дело для того, чтобы дать вредительским элементам должный отпор.

В связи с этим задача восстановления з кратчайший срок сгоревших цехов полностью, а также быстрейший пуск полностью зойлочно-пинакатной фабрики является для нас вопросом большой политической важности, Поэтому мы, сообщая о зыше изложен ном, обращаемся к вам с просьбой оказать нам веемерЕСую и быстрейшую помощь путем предоставления нам необходимых строительных материалов и лучшего производственного оборудования.

Быстрейшее восстановление егорезших цехов и пуск их является, политической задачей для аратских масс:4ашеи страны, и особенно для работников промкомбината.

В деле незамедлительного снабжения нас и беспрепятственной транспортировка необходимых материалов и оборудования мы надеемся исключительно на вашу помощь и содействие.

8 заключение сообщаем, что перечень необходимых материалов и оборудования будет представлен особо» ^И2.