Введение. Мы написали эту книгу в ответ на многочисленные просьбы осветить идеи, установки и практики, известные как "нарративная* терапия"

Мы написали эту книгу в ответ на многочисленные просьбы осветить идеи, установки и практики, известные как "нарративная* терапия". Сделав этот обзор по возможности ясным, целостным и доступным,¹ мы искренне надеемся, что вы воспримете его не как единственный способ практики нарративной терапии, но как иллю­страцию некоторых способов**.

Эта книга концентрируется преимущественно на методах рабо­ты, сформировавшихся среди терапевтов, воодушевленных нова­торскими усилиями Майкла Уайта и Дэвида Эпсона, которые орга­низовали свое мышление с помощью двух метафор: нарратив (повествование) и социальный конструкт***. Семь из десяти глав посвящены специфическим клиническим практикам. Каждая прак­тика описана в сопряжении с идеями и установками, которые ле­жат в ее основе, и проиллюстрирована клиническими примерами.

Тем не менее, как будет подчеркиваться на протяжении всей книги, мы не рекомендуем подходить к этим практикам как к "тех­никам" или пытаться использовать их в отрыве от того мировоззре­ния, из которого они возникли. Поэтому главы 1 и 2 фокусируют­ся на исторических, философских и идеологических аспектах мировоззрения нарратива/социального конструктивизма. В главе 1 мы рассказываем историю нашего собственного развития как кон­кретных терапевтов в конкретной части мира в течение конкретно­го исторического периода. Мы надеемся, что, помещая себя в та­кой контекст, мы дадим вам некоторое представление о том, как воспринимать наши идеи, и побудим вас использовать практики, почерпнутые из этой книги, присущим вам способом, приспосаб-

*От англ. narrative — повествовательный. Сохранив этот термин в таком виде, мы взяли на себя смелость образовать "производные" от него: "нарратив", означа­ющий "повествование, рассказ, история". — Прим. ред.

"Возможно, нам следует написать о разнообразии нарративных терапий с тем, чтобы отразить различия, существующие в практике.

"""Несмотря на то, что данный термин (social counstruction) пишется несколь­ко иначе, чем тот, что принято переводить как "социальный конструкт" (social counstruct), исходя из контекста мы здесь и далее будем переводить его как "соци­альный конструкт". — Прим. ред.

ливая их к своим конкретным обстоятельствам и опыту. В главе 2 мы пытаемся дать ясный, сжатый и не слишком заумный обзор тех философских идей, которые сформировали "нарративный" метод работы.

Мы настоятельно рекомендуем вам прочитать две первые главы, прежде чем приниматься за клинический материал. Мы полагаем, что вы воспримете его по-другому, если сначала вникнете в те идеи и установки, которые представляют эти практики. Тем не менее некоторые люди сначала предпочитают испытать практики, а по­том изучать идеи, лежащие в их основе. В этом случае вы можете вернуться к первым двум главам, после того как ознакомитесь с клиническим материалом.

Главы 3—6 фокусируются на практиках, которые составляют основу нашей клинической работы. В главе 3 мы познакомим вас с тем, как мы вступаем в контакт с людьми, получая от них про­блемно-насыщенные истории; как мы выслушиваем их, побуждая воплощать проблемы, помещать их в социокультурные контексты и раскрывать пространство для новых историй; и если одного лишь выслушивания оказывается недостаточно — как создаем завязки для новых, менее проблематичных жизненных историй. В главе 4 мы описываем практики для расширения входа в значительные, запо­минающиеся истории с множеством поворотов, которые поддер­живают предпочтительные ценности, действия и направления в жизни людей. В главе 5 мы даем обзор процесса присоединения -выслушивания-деконструирования-реконструирования, обозначен­ного в главах 3 и 4 в контексте разнообразных вопросов, которые мы задаем в ходе этого процесса. Здесь содержится общая схема и предложения о том, что спрашивать и когда. Глава 6 состоит из трех достаточно объемных стенограмм реальных бесед, которые, как мы полагаем, дадут вам ощущение процесса "расплетения нитей" в действии.

В главах 7, 8 и 9 описаны различные практики для "уплотне­ния" новых нарративов и распространения их в местной культуре. В главе 7 мы описываем тот важный корпус практик, которые выросли вокруг идеи рефлексии, начиная с "групп наблюдателей". Кроме того, здесь рассматривается то, как терапевты могут осуще­ствлять рефлексию сами, без команд, и как можно предлагать лю­дям рефлексировать над своими собственными и чужими предпоч­тительными повествованиями. В главе 8 приводится обзор методов уплотнения предпочтительных историй с помощью таких средств,

как письма, документы, праздненства и особые практики опроса. Глава 9 описывает, как новые истории можно распространять в семьях, союзах, "заинтересованных сообществах" и т.д., чтобы волны локальных изменений в индивидуальных историях смогли распространиться на более крупное сообщество и оказать на него влияние.

В главе 10 мы снова увеличиваем масштаб подхода, рассматри­вая особую этику взаимоотношений, которая руководит нами при использовании специфических нарративных практик.

Обучая, мы пытаемся создать на наших занятиях и семинарах атмосферу взаимодействия — не только потому, что предпочитаем такой стиль. Из взаимодействия рождается нечто большее, чем то, что мы вносим просто как учителя. Итак, при написании этой книги вы, читатель, были рядом с нами. Нам было бы интересно узнать, что вас особенно заинтересует, о чем вы будете думать и что скажете в различных точках этого пути.