Мы разработали набор вопросов, помогающих нам поддерживать нарративную/социально-конструктивистскую позицию. Работая с людьми, мы время от времени мы задаем себе эти вопросы и побуждаем обучающихся с нами терапевтов задавать эти вопросы себе. Вопросы продолжают развиваться, поэтому мы определенно не уверены, что, к тому времени, когда вы прочтете это, наш личный список будет в точности соответствовать предложенному здесь.
На самом деле, то, что сейчас представляет собой список вопросов, начиналось как список “направляющих принципов”, которые были сформулированы как рекомендательные, но в достаточной мере предписательные высказывания. Формулировка их в форме вопросов делает их менее предписательными. Понимаете ли вы, почему меньшая степень предписательности более соответствует нашему постмодернистскому мировоззрению?
Вот эти вопросы:
1. Требуется ли мне описание более чем одной реальности?
2. Слушаю ли я так, чтобы понять, как эмпирическая реальность этого человека была социально сконструирована?
|
|
3. Чей язык здесь находится в привилегированном положении? Пытаюсь ли я принять и понять лингвистические описания этого человека? Если я предлагаю распознавание или типизацию на моем языке, то почему я делаю это? Каковы эффекты разнообразных лингвистических распознаваний, которые возникают в ходе терапевтической беседы?
4. Что за истории поддерживают проблемы этого человека? Есть ли такие доминирующие истории, которые подавляют или ограничивают жизнь этого человека? Что вытеснило на обочину те истории, которые я выслушиваю? Есть ли ключи к вытесненным историям, которые еще не были проговорены? Как я могу побудить этого человека участвовать в “восстании знаний” вокруг этих вытесненных историй?
5. Фокусируюсь ли я на смысле, а не на “фактах”?
6. Оцениваю ли я этого человека или предлагаю ему оценить широкий диапазон вещей (напр., как проходит терапия, предпочтительные направления в жизни)?
7. Помещаю ли я свои мнения в обстоятельства своего личного опыта? Достаточно ли я прозрачен в отношении моего контекста, моих ценностей и намерений, чтобы этот человек мог оценить влияние моих пристрастий?
8. Не скатываюсь ли я в патологизирование или нормативное мышление? Проявляем ли мы дух сотрудничества при определении проблем, основываясь на том, что проблематично в опыте этого человека? Держусь ли я в стороне от гипотез и теорий “эксперта”?