Глава 15

Он был так сосредоточен на Джоне Шутере, что в ту минуту, стоя в коридоре единственного оставшегося у семьи Рейни дома и прижимая к уху телефонную трубку, немедленно решил, что именно Шутер и поджег их дом. Мотив? Будьте любезны, офицер. Шутер поджег этот дом, старинный викторианский особняк стоимостью около 800 тысяч долларов, чтобы избавиться от одного журнала, а точнее, от июньского номера «Журнала мистических историй Эллери Квина» за 1980 год.

Но мог ли Шутер это сделать? Конечно, нет. Между Дерри и Тэшмором около сотни миль, а тело Бампа было все еще теплым, даже капельки крови на груди не успели засохнуть.

Если только он успел…

Да что с тобой, в самом-то деле? Скоро ты обвинишь Шутера в своем разводе и станешь думать, что спишь шестнадцать часов в сутки, потому что Шутер подсыпает тебе в еду фенобар-битал. А дальше? Может быть, ты обратишься в газеты с письмами о том, что королем американского кокаина является некий джентльмен, самое место которому в вороньей заднице, где-нибудь в штате Миссисипи, по имени Джон Шутер, что это он убил Джимми Хоффа и он же был вторым снайпером, стрелявшим в Кеннеди в ноябре 63-го. Хорошо, пусть Шутер сумасшедший… Неужели ты действительно думаешь: он отмахал сотню миль на север и сжег дотла твой чертов дом только для того, чтобы уничтожить журнал? Ведь этот журнал валяется по всей Америке! Будь серьезнее.

И все-таки… Если он каким-то образом успел…

Нет. Это просто смешно! И вдруг Морт понял, что в любом случае не сможет теперь предъявить Шутеру это чертово доказательство. Или все-таки сможет? Нет, если…

Его кабинет в Дерри находился в задней части дома – в пристроенном гараже.

– Эми, – произнес он в трубку.

– Это так ужасно! – заплакала она. – Я была у Теда и позвонила Изабелле.., она сказала, что по меньшей мере пятнадцать пожарных машин.., заливали из брандспойтов.., толпа.., ротозеи.., зеваки.., ты ведь знаешь, как я ненавижу, когда люди глазеют на наш дом, даже когда он не горит…

Моргу пришлось прикусить губу, чтобы подавить дикий приступ хохота. Засмеяться сейчас было бы хуже некуда, просто жестоко, потому что он действительно знал. Много лет он вел неустанную борьбу и все-таки добился успеха в своей профессии; порой он чувствовал себя путешественником, пробравшимся сквозь опасные джунгли, в которых погибло немало искателей приключений, а он преодолел все препятствия и был вознагражден за это. Эми была счастлива за него, во всяком случае, поначалу, но успех мужа означал для нее потерю собственной индивидуальности. Живя с Моргом, ей все труднее было оставаться независимой личностью.

– Да, да, – сказал он как можно мягче, все еще покусывая губу, чтобы не рассмеяться.

Не хотелось обижать Эми, просто рассмешила ее неудачная фраза, но она бы этого не поняла. Когда они жили вместе, жена часто неверно истолковывала его смех.

– Да, я понимаю, дорогая. Расскажи мне подробнее, что случилось.

– Кто-то сжег наш дом! – всхлипывая, повторила Эми. – Вот и все.

– Ничего не осталось?

– Ничего. Так сказал офицер пожарной команды. – Морг слышал, как она глотает воздух, чтобы сдержать рыдания. – Все сгорело до.., до.., дотла!

– Даже мой кабинет?

– Оттуда в-все и н-началось. – Эми снова заплакала. – Офицер сказал, что они так считают. И это совпадает с тем, что говорит Патти.

– Патти Чемпион?

Чемпионы жили в соседнем доме – справа от особняка Рейни; их участки были отделены друг от друга тисовыми деревьями, за которыми ни та, ни другая семья особенно не ухаживали.

– Да. Подожди секунду, Морт – Она громко всхлипнула, высморкалась и заговорила более спокойно:

– Патти сказала пожарным, что как раз вышла погулять с собакой. Только что стемнело. Она проходила мимо нашего дома и заметила возле него какую-то машину. Затем в доме раздался треск, а потом она увидела в окне твоего кабинета огонь.

– Она запомнила, какой марки была машина? – спросил Морт.

Он почувствовал холод в животе. До него постепенно доходило значение происшедшего, и история с Джоном Шутером начала отодвигаться на второй план. Речь шла не просто о проклятом июньском номере «Журнала мистических историй Эллери Квина» за 80-й год. Речь шла почти обо всех его рукописях, уже опубликованных, еще незаконченных, о первых публикациях, о зарубежных изданиях, об авторских экземплярах.

О, но это только начало! Потеряна библиотека, не меньше четырех тысяч томов. Если повреждения действительно столь серьезны, как говорила Эми, значит, сгорел весь ее гардероб: и от античной мебели, которую она коллекционировала – иногда с его помощью, но чаще самостоятельно, – остались лишь угли и зола. Драгоценности и их личные бумаги, вероятно, уцелели (они хранились под лестницей, в шкафу, который считался огнеупорным), зато превратились в пепел турецкие ковры, тысячи видеокассет стали грудой расплавленной пластмассы, аудио– и видеоаппаратура.., его одежда.., их фотографии.., тысячи мелочей…

Боже, а он еще думал о каком-то дурацком журнале!

– Нет, – ответила Эми на вопрос, о котором сам он почти забыл, пытаясь представить себе истинные размеры катастрофы. – Патти не смогла сказать, какой марки была машина. Она считает, что дом подожгли «коктейлем» Молотова или чем-то похожим, потому что сразу же после звука бьющегося стекла вспыхнуло пламя. Патти шла по дороге, а в это время открылась дверь кухни и оттуда выбежал человек. Бруно залаял на него, но Патти испугалась и оттащила его в сторону, хотя, как она говорит, пес чуть не вырвал у нее из рук поводок.

Этот человек сел в машину и включил фары, они почти ослепили Патти. Она подняла руки, чтобы прикрыть глаза, и машина выскочила на дорогу.., а она прижалась к нашему забору и изо всех сил тащила к себе Бруно, иначе он попал бы под колеса. Потом машина свернула за угол и исчезла.

– Значит, она не разглядела, что это была за машина?

– Нет. Во-первых, было темно, а потом, когда в окнах твоего кабинета вспыхнуло пламя, ее ослепил свет фар. Она побежала к себе и вызвала пожарных. Изабелла говорит, что они приехали очень быстро, но ты же знаешь, какой старый у нас дом.., каким он был старым.., и как быстро горит сухое дерево.., особенно если облить его бензином…

Да, он знал. Их старый, сухой деревянный дом был голубой мечтой поджигателя. Но кто это сделал? Если не Шутер, то кто? Эти ужасные новости, добавившись ко всем остальным событиям прошедшего дня, как отвратительный десерт после отвратительного обеда, окончательно парализовали его способность мыслить логически.

– Он сказал, что, вероятно, это был бензин.., то есть офицер пожарной команды.., он приехал туда первым, а потом полиция, и начали задавать вопросы, Морт, в основном о тебе.., о том, какие у тебя могли быть враги.., враги.., и я сказала, что вряд ли у тебя б-были враги.., я попыталась ответить на все их вопросы…

– Я уверен, ты сделала все что могла, – мягко сказал он.

Эми продолжала говорить, будто не слышала его, разрубая фразы, как оператор, сообщающий вслух зловещие новости в тот момент, когда они выскакивают с телетайпной ленты.

– Я даже не знала, как им сказать о том, что мы разведены.., и, конечно, они об этом не знали… Наконец пришлось Теду сказать им об этом… Морт… Библия моей матери.., она лежала на тумбочке в спальне.., там внутри были фотографии моей семьи.., и.., это была единственная вещь.., единственное, что мне от нее остав-валось…

Ее голос растворился в горестных рыданиях.

– Я буду утром, Эми. Если мне удастся выехать в семь, я буду в Дерри в девять тридцать. Может быть, в девять, вроде бы дороги сейчас пустые. Где ты останешься на ночь? У Теда?

– Да, – шмыгая носом, сказала она. – Я понимаю, Морт, что тебе он не нравится, но не знаю, что бы я делала без него сегодня ночью.., я бы не выдержала.., ты понимаешь.., все их вопросы…

– В таком случае я очень рад, что он был рядом с тобой, – твердо сказал Морт и был поражен своим спокойным и интеллигентным поведением. – Позаботься о себе. У тебя есть твои таблетки? – В течение последних шести лет Эми выписывали транквилизаторы, но она брала их с собой, только если предстоял перелет.., или надо было участвовать в каком-либо официальном мероприятии. Когда требовалось присутствие супруги.

– Они остались в медицинском шкафчике, – мрачно ответила она. – Не важно. Я в порядке. Просто болит сердце.

Морт чуть было не сказал ей, что все-таки они очень похожи друг на друга, но решил не делать этого.

– Я приеду как можно раньше. Но если ты думаешь, что мне лучше приехать сегодня ночью…

– Нет, – сказала Эми. – Где мы встретимся? У Теда?

Внезапно вопреки всякому желанию Морт увидел в своей руке служебный ключ от номера в мотеле. Увидел, как этот ключ поворачивается в замке. Увидел, как медленно открывается дверь. Увидел удивленные лица на простынях, лицо Эми слева, лицо Теда Милнера справа. Спросонья он растерял всю свою напыщенность и был похож на злого карлика из детской сказки. Лишь увидев его всклокоченные волосы, Морт впервые воспринял его как реального человека. Он видел их страх и их голые плечи. И неожиданно в его голове прозвучало: Женщина, укравшая вашу любовь, которая составляла единственную ценность вашей жизни, была уже не совсем женщиной…

– Нет, не у Теда. Может быть, в том маленьком кафе на Витчем-стрит?

– Ты предпочитаешь, чтобы я пришла одна? Ее голос звучал не сердито, но в нем была готовность рассердиться. «Как хорошо я ее знаю! – подумал он. – Каждое движение, каждую интонацию, каждый поворот фразы. И как хорошо она должна знать меня!»

– Нет. Приведи Теда. Это будет замечательно.

Замечательно или не замечательно, но Морт сможет это пережить. Он так решил.

– Значит, в девять тридцать, – сказала Эми, и он услышал, как она вздохнула. – В «Марчмане»?

– Это название кафе?

– Да. Ресторан «Марчман».

– Хорошо. В девять тридцать или чуть раньше… Если я приду первым, то сделаю пометку мелом на дверях…

–..а если я приду первой, то сотру ее, – закончила она их старую семейную шутку, и они оба грустно рассмеялись.

Морт почувствовал, что даже смех причиняет боль. Ну ладно, допустим, они действительно хорошо знали друг друга. Разве не для этого они провели столько лет вместе? И разве не поэтому так чертовски больно ощущать, что эта жизнь уже в прошлом?

Неожиданно он подумал о записке, которую нашел на крышке мусорного ящика: ПОМНИ, У ТЕБЯ ТРИ ДНЯ. Я НЕ ШУЧУ. И Морту захотелось сказать ей: А знаешь, Эми, у меня тут тоже кое-какие неприятности, но он понял, что не в силах усугублять ее страдания. С этими неприятностями ему следовало справиться самому.

– Случись это чуть позже, ты хотя бы сохранил свои рукописи, – сказала она. – Я с ужасом думаю, сколько ты их потерял. Если бы два года назад ты согласился купить те несгораемые ящики, которые предлагал тебе Херб, может быть…

– Ничего страшного, – сказал Морт. – Новый роман у меня здесь. – Он действительно был здесь. Целых четырнадцать страниц дерьма. – А остальное – черт с ним. Встретимся завтра, Эми. Я…

(люблю тебя) Он плотно сжал губы. Они развелись. Разве мог он все еще любить Эми? Это казалось чуть ли не извращением. И даже если так оно и было, имел ли Морт какое-нибудь право говорить ей об этом?

– Я чертовски сожалею, Эми, – вместо этого сказал он.

– Я тоже, Морт. Очень, очень жаль. – Она снова начала плакать, и ему было слышно, как какая-то женщина, вероятно Изабелла Фортин, стала утешать ее.

– Поспи немного, Эми.

– Ты тоже.

Он повесил трубку. Казалось, в доме стало еще тише, чем было в предыдущие ночи, – он не слышал ни единого звука, кроме завывания ветра и далекого крика гагары на озере. Морт достал из кармана записку, расправил ее и снова прочитал. Такие вещи следует хранить до прихода полиции. Лучше всего даже не прикасаться к ним, пока полицейские детально не изучат их. Эта записка была – оркестр, урежьте марш – УЛИКОЙ.

Что ж, хрен с ним, подумал Морт, снова комкая бумагу. Никакой полиции. Дейв Ньюсам, местный констебль, к обеду уже едва ли помнит, что ел на завтрак, и при этом ни за что не согласится передать дело окружному шерифу или полицейскому управлению. Да и на жизнь Морта пока никто не покушался; кто-то убил кота, но ведь кот – не личность. А после новостей, о которых сообщила Эми, появление Джона Шутера вообще перестало быть важным. Да, он был из Племени Безумцев, у него была навязчивая идея, и он мог быть опасен.., но Морту все сильнее и сильнее хотелось уладить это дело самостоятельно, даже если Шутер был опасен. Особенно если он был опасен.

Дом в Дерри оказался важнее Джона Шутера и его навязчивых идей. Дом был важнее даже того мерзавца, который бросил в окно бутылку с зажигательной смесью. Теперь уже все равно, был ли это Шутер или какой-то другой идиот, страдающий то ли от зависти, то ли от умственной неполноценности, или от того и другого сразу.

Дом оказался важнее. И Эми. Сейчас ей было плохо. Им обоим не повредило бы, если бы Морт предложил ей свою помощь. Может быть, Эми даже…

Он запретил себе думать на эту тему. Ни к чему хорошему такое не приведет.

Морт прошел в спальню, разделся и лег, заложив руки за голову. Где-то далеко снова отчаянно закричала гагара. В который раз он подумал о том, что Шутер мог быть где-то рядом. Представил себе, как Шутер пробирается в кустах и луна освещает его бледное лицо, увенчанное дурацкой черной шляпой. Шутер был крепкий орешек, и, хотя с Бампом он расправился голыми руками и отверткой, не исключено, что у него все-таки есть ружье.

«Нет, – подумал Морт, – вряд ли сейчас он где-то рядом».

Надо будет позвонить. По дороге в Дерри мне нужно будет сделать по крайней мере два звонка. Один Грегу Карстейерсу, а другой Хербу Грикмору. Если я собираюсь выехать в семь, то звонить отсюда слишком рано. Значит, надо это сделать по дороге, с заправочной станции.

Морт повернулся на бок, подумав, что вряд ли сможет уснуть после стольких событий… Сон сразу накрыл его мягкой темной волной, и если кто-нибудь приходил, чтобы взглянуть на него, Морт об этом даже не подозревал.