Деревянные кресты

Деревянные кресты, стоящие у дорог, деревень, в полях, по берегу моря —
явление, характерное для Русского Севера. Н. М. Теребихин (1993) считает
центральным символом религиозно-духовного движения русского населения к
берегам Студёного моря крест, который служит основным знаком сакрализа-
ции пространства. «Воздвижение креста на вновь открытой («обретённой»)
земле являлось исходным моментом формирования священной топографии».

Крест — предшественник часовни. Переходной формой от креста к часов-
не служит защитный футляр вокруг креста. Эти представления ещё живы в соз-
нании кенозеров. В Майлахте стояла часовня в честь Кирика и Улиты. Часовню
разрушили. Жительницы деревни на месте часовни поставили крест, затем ого-
родили его дощечками, а три года назад решили возродить часовню, «сделали
домик — амбарушечку, а лес заготовили, видела, брёвна лежат? Хотели из тёса
ставить, да не получилось, так домиком и оставили. Теперь старухи там молят-
ся, года три назад приезжал батюшка, тогда будто часовню освятили и крестили,
кто хотел» (М. И. Нифонтова). Такой же защитный футляр был сооружён и во-
круг старого креста у д. Зихново.

Крест же ставился на месте разрушенной часовни и мог дать основание воз-
ведению на этом же месте новой часовни. Потому и местоположение, и основ-
ные функции креста и часовни во многом совпадают.

Кенозерская традиция — это возведение крестов, как и часовен, на погра-
ничье, отделяющем деревню от полей и леса, то есть разграничение территории
на «свою» и «чужую». «Чужая» территория потенциально опасна. На этой тер-
ритории хозяйничает леший, обитают звери и змеи, могущие причинить вред
человеку. И потому на Кенозере у околицы, «на отставе» едва ли не у каждой де-
ревни можно видеть крест или часовню. У «пограничных» крестов, выходя за
пределы деревни, творили молитвы, благословляясь на дневные работы, ограж-
дая себя от неожиданных болезней, встречи во зверем, со змеями. Именно такое
объяснение назначения креста дали мне жители Зихнова о кресте, стоящем у де-
ревни — «этот крест общий был, на помоленье». Е. М. Мелехова на вопрос
«А зачем кресты ставят?» ответила: «А пойдёшь работать и Богушку помолишь-
ся, вот пойдёшь на работу, подойдёшь к кресту, к кресту подходишь и помо-
лишься: «Господи, меня благослови, святой Иисус Христос! На весь день госпо-
ден! Пособи, Господи, по-хорошему провести денёк, чтобы не заболеть и пора-
ботать.— Раньше ведь лечились Господом Богом».

Культурный ландшафт как объект наследия

Кресты, как и многие часовни,
принимают молитвы и «заветы».
А. Ф. Селуянова на вопрос о кре-
стах ответила поговоркой: «Крест
молитву бережёт».

Н. В. Капустина по-своему по-
нимает молитву у креста: по её
мнению, всякий, поклонившийся
кресту, молится и за тех, чьи «заве-
ты» принесены в это место.

Кресты, которые ставились
общиной, наиболее почитаемы.
Возможно, именно такие кресты
дали основание заветным рощам.
Традиция возведения крестов
по «завету» очень сильна на Кенозе-
ре, и люди хранят в памяти имена
тех, кто ставил кресты. «Кресты по
завету ставили. В Зихново на Мо-
лочной горе был крест» (Т. С. Фи-
липпова, 78 лет). «На Каменной
(другое название — «Лютый ка-
мень») на росстани сосна с крестом.
Василий Абрамов крест ставил, в начале века ставил, пелены были навешаны»
(М. В. Капустина). Такой же «заветный» крест стоял в 4 км от Зихнова. Клавдия
Михайловна Нифонтова (д. Щанниково) вспоминает: «Мой дедко ставил два
креста, в поле,— завечался. Кто завечался, ещё полотенце вешал».

А. С. Третьякова рассказывает: «В Семёнове тоже крест был, в поле стоял,
ныне его нет. В Тырышкине тоже крест был. Его ставил Филин Иван Иванович.
Я уж на Семёнове была, замужем (это значит, крест был поставлен в 1930-е го-
ды.— Н. В.), а он крест ставил на росстани. Одна дорога идёт в эту сторону, дру-
га — в другую, вот он на это место поставил. Вообще, на росстанях ставили, на-
верное, чтобы помолиться».

У дороги на Ошевенск при выходе из Майлахты стоят две могучие ели, под
одной из них, лишь приблизившись вплотную, можно увидеть старый крест, на
котором висят «заветы» — платки; крест этот «ставил Филипп Никитич Мерку-
шев, лет 50 назад» (З. П. Шуйгина, д. Майлахта) Рядом, тоже с «заветами», крест
поновее. По словам местных жителей, люди, отправляясь на моленье в Ошевен-
ский монастырь, здесь останавливались и творили молитву. В километре по той
же дороге на месте часовни можно видеть ещё три обетных креста. Один очень
старый, почерневший, поставленный по «завету» во искупление вины за распи-
ленную на дрова ель («святое» дерево), другой крест тоже давний, а тре-
тий — совсем новый, появился совсем недавно, летом 2001 года. Крест был по-
ставлен жителем Майлахты «за больную сестру», на кресте повешен красивый
платок («завет»). Анна Григорьевна Шишкина (д. Качикова Горка) у Макарьев-
ских крестов в прошлом году поставила свой крест.

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

Обетные кресты ставились на
святых местах — у святых деревь-
ев, на месте часовни, кресты стави-
ли также в полях, поскольку вери-
ли, что крест в поле оберегал уро-
жай. И ещё одно традиционное
место постановки крестов — пере-
сечение дорог (росстань).

Бытовая функция таких кре-
стов очевидна. Это — путевые мет-
ки, не позволяющие сбиться с пути.
Н. П. Капустин (д. Зихново) так по-
яснял назначение креста у деревни:
«Ставили, чтобы помолиться по
всем дорогам. Здесь две дороги
идут: одна на гору, в поля, а дру-
гая — под гору, к озеру». Крестпо
дороге от Горбачихи на Поржен-
ское также стоит на развилке лес-
ных дорог, одна дорога ведёт к Ху-
дозеру, другая — к озеру Долгому.

Росстань — место знаковое в
народной топографии. Это место
нечистое. На росстанях гадали в
святки, на росстанях заговаривали.
Крест на росстани очищал опасное место, обережная молитва здесь была особенно
значимой, а заговор наиболее действенным. Крест на росстани становился атрибу-
том обрядовой традиции. У крестов на росстани молитва переходит в заговор.

Анна Федоровна Спицына рассказала: «Пойдёшь в лес, перед крестом на
росстани перекрестишься и змеи никогда не увидишь; а сказать надо «Кирика-
Улиты, святому Адаму аминь». М. В. Капустина также у креста заговаривала се-
бя от змей.

Чтобы скот не потерялся в лесу, у креста на росстани читали заговор, сопро-
вождая слово магическим действом:

«Возьмешь ниточку золоту, одну конфеточку, в узялок завяжешь и на кре-
сты сходишь, там одна дорога так идёт, другая так, и скажешь: «Вот вам, хозя-
юшка и хозяин лесовые! Я вам принесла подарочек не простой, а золотой, воро-
тите мою скотинку (овечку ли, телёночку ли (всех приходилось ворожить —
и овечек, и телёночков). Напойте, накормите, на путь на правильный домой за-
воротите». Где дороги расходятся, повернёшься хребтом, спиной к лесу вста-
нешь, а лицом сюды (к деревне.— Н. В.), а узелок через лево плечо и бросишь ко
кресту» (Е. К. Мелехова).

В случае пропажи скотины у крестов на росстани также читали заговоры.
Скотину могли отыскать только люди «знающие». Таковой была Елена Кон-
стантиновна Мелехова, которой передала своё умение «готовить узелки» одна
из жительниц д. Спицыно.

Культурный ландшафт как объект наследия

«Вот корову искали — следов не могли найти. Утром она (соседка из Спи-
цына.— Н. В.) заколотилась: «Ой, тётя Лена, ради истинного Христа, отложи
дверь. Вот у коровы груди выпучило, ушла. Ночь с Иваном проискали. Вот, по-
ди!» Вот я села в лодку: через воду узялка не давают, переехала с Спицыно, сде-
лала узялок, бросила (у креста на росстани.— Н. В.). Сперва на след напали, а
потом пришли на поляну, а облако как раздвинулось. А сколько раз на этом
месте были! Не видели. И корова стоит — разродилась двумя, а телятки только
умерли».

А вот рассказ Никиты Максимовича Болознева: «Баранчик ушёл в Спицы-
но, убежал в поле, два или три дня не был. Я сходил к бабушке Маланье. Она че-
го-то наговорила, дала конфету: «Иди, на росстанях брось и скажи: «Царь Лес-
ной, царица Лесная с малыми детками, напойте, накормите мою животинку и
на путь правильный домой снарядите»,— и эту конфету брось через левое пле-
чо».А тут прямо у церкви и барашек стоит. Раньше много было таких женщин».

Разрушить крест считалось большим грехом. Об этом свидетельствуют
рассказы о зихновском кресте. М. В. Капустина рассказывает, что бывший пред-
седатель ободрал строение вокруг креста — и в то же лето у него пропало четы-
ре лошади. Никита Максимович Мелехов в 1950-е годы случайно, проезжая по
дороге, зацепил комбайном крест и повалил его. Рассказывают, что сноха его
увидела сон, где было сказано: пока крест не поставишь, счастья не будет. Это
подтвердил и Никита Максимович. Крест сделал новый, меньшего размера. Но
деревня приняла этот крести вновь на нём вешают«заветы». Сейчас националь-
ный парк реставрирует старый крест с тем, чтобы вернуть его на прежнее место.

В случае разрушения часовни или креста, деревья принимали на себя функ-
ции последних, то есть принимали «заветы». По дороге с Кенозера на Почу
можно видеть старое дерево, увешанное лоскутами — «заветами».

Таким образом, фольклорные материалы показывают, что церкви, часов-
ни, кресты, будучи значимыми визуальными приметами культурного ланд-
шафта Кенозера, являются и содержательными доминантами, выявляя опре-
делённые закономерности духовной организации пространства. В сакральной
географии Кенозерья особенно велика роль часовен и крестов. Их вклю-
чённость в обрядовые и бытовые традиции, подтверждённая преданиями, ле-
гендами, устными рассказами, делает их частью живой традиционной культуры
Кенозера.