Трудно стать преемником Джека

Я давно понял, что Уэлч не выберет, как это сделал Редж, кого‑то, кто будет его противоположностью по темпераменту. Скорее он выберет противоположность себе по физическим данным – человека крупного, высокого и с пышной шевелюрой.

В числе характерных особенностей лидера на этапе преобразований Уэлч называл перевес. Мы пытались найти определение этого слова, чтобы понять его истинный смысл, но у нас ничего не вышло: когда мы подбирали личностные характеристики для описания этого понятия, получалось, что мы описываем Джека.

Я свел это значение к определению «как Джек». Поначалу Уэлча это позабавило, а потом он устроил мне разгон за то, что я нашел такую до неприличия нескромную формулировку. Но многие продолжали пользоваться моим определением.

Но пока еще, как я полагал, у нас в колоде не было другого Джека, по крайней мере среди оставшихся трех карт в игре на преемника.

Все три кандидатуры, вышедшие в финал в борьбе за пост CEO, были трудоголиками; но это был ничего не значащий факт. Эта черта присуща всем, кто считается лучшим, иначе они бы не оказались в их числе.

Назначение Джима Макнерни, которому я очень симпатизировал, было бы довольно интересным выбором.

Но Джиму в отличие от других недоставало внутреннего стремления к большой работе. У него не было того мессианского мышления, которое позволило бы ему ощутить себя номером один в компании, человеком, от которого будет зависеть ее будущее.

Джим пришел на предприятие Aircraf Engines GE, уже имея опыт работы на производстве. Он сумел расширить наши ценности. К моему удивлению, краткое выступление в «Бока‑Рато‑не» было подготовлено им самим. Оно было примерно таким: «Два года назад я был одним из ведущих в мире экспертов в GE Asia‑Pacif c. В прошлом году здесь же я выступал, будучи главным экспертом компании GE Lighting. А сегодня я эксперт глобального масштаба в отделении авиадвигателей и уже имею четырехмесячный опыт работы в этом бизнесе».

И на следующий день в его выступлении не было скромности (хотя надо было). Кандидата в гонке за пост CEO это ставило в невыгодное положение. По словам Уэлча, Джим, узнав о победе Джеффа за это место, пошутил, что надо провести пересчет голосов.

Иммельт же обладал подкупающей чертой – не воспринимать себя слишком серьезно. Может быть, поэтому он у всех вызывал симпатию.

А вот Боб Нарделли воспринимал себя очень серьезно и был в чем‑то противоположностью Джеку, полагаясь больше на железную дисциплину и упорную работу ради достижения нужных результатов. Он действительно их достигал. Как рассказывал однажды Уэлч, Нарделли, узнав новость о том, что он не прошел на высокий пост, помрачнел и сказал: «Что же еще мне нужно было сделать?»

Итак, как многие из нас и предполагали, Джефф Иммельт получил эту должность потому, что с нашей точки зрения во многом был похож на Джека. В последние дни перед объявлением о решении некоторые приближенные к кругам аналитиков заявляли, что Джефф проиграет. Мы просили не говорить этого, чтобы не навредить интересу дела; но они оставались при своем. А Джек вел себя очень мудро – ни намека, ни обмолвки, ни зацепки.

Человеком, который больше всех был похож на Джека, но никогда не входил в тройку финалистов, был Дейв Кэлхун. Его запечатлели на обложке журнала Fortune как номер один в мире среди не‑CEO в бизнесе. Он был вице‑председателем в GE; потом получил должность CEO в Nielson.

Дейв не проходил отборочный тур, хотя был в любимчиках у Джека (и тот говорил ему еще в самом начале, что хотел бы видеть его здесь). Он страдал диабетом, а это серьезный аргумент, когда речь идет о предполагаемом двадцатилетнем периоде пребывания на должности CEO GE (но абсолютно не препятствует тому, чтобы претендовать на пост президента Америки). Как‑то потом Дейв сказал мне, что не это сыграло решающую роль. Кэлхун уже попробовал себя в трех компаниях – Lighting (старой, без роста), Reinsurance (страховой компании, испытавшей трудности в связи с рядом ураганов, последовавших один за другим, будто притянутых магнитом) и Aircraf Engines в период событий 11 сентября.

На собрании в «Бока‑Ратоне» спустя почти четыре месяца после того страшного сентябрьского дня сто пятьдесят человек из GE, игроков в гольф, должны были проходить строжайший контроль в отеле. Нам было сказано иметь удостоверения личности, которые проверяли даже тогда, когда мы шли в душ после игры, а также на обед и прием, который давал мэр Нью‑Йорка Руди Джулиани.

В тот день я не играл с Кэлхуном в гольф, но мы вместе проходили через контроль. Дейв забыл свое удостоверение личности, и я решил услужливо поручиться за него охраннику, сказав: «Я знаю этого человека. Это Мохаммед Аль Кэлхун из Сирии». Дейв не увидел в этом ничего смешного, но дружный смех окружающих и его светлые волосы позволили нам удачно выйти из ситуации и успеть на аперитив, ужин, а также послушать выступление «мэра Америки», смысл которого заключался в том, чтобы лишить Ясира Арафата Нобелевской премии за мир. Почему он решил, что нам это может быть интересно, я так и не понял.

Каждый из двадцати трех человек, оказавшихся в первоначальном списке возможных кандидатов на пост CEO GE, был более или менее хорошим оратором и мастером презентаций. У некоторых были слабости – например, любовь к использованию PowerPoint, но ни одно из их выступлений нельзя было бы назвать провальным.