Три мотива страха производят три различных образа внешнего проявления или выражения напористой мании к раздражению

Страх перед опустошенностью (перед пустотой) и скукой (минус «синий») ведет к мании раздражения (плюс «красный»). И поскольку опустошенность душев­ных отношений, отсутствие внутренней обращенности к кому-либо и недостаток сердечной привязанности и единения должны быть восполнены искомым раздраже­нием, человек начинает испытывать особую потребность в интимных отношениях, как в раздражающем средстве. Интимность может переживаться либо в психологизированном окружении заботой душевно подавленных спутников или попутчиков, либо, в процессе «ближнего рукопашного боя» ловеласа в баре или в постели. В таких случаях все оформление жизни, от эротизирующей обстановки жилища (обнаженные негритянские фигурки, купленные в магазине) и вплоть до выбора профессии, может быть пронизано этим мотивом знойной и дурманящей «любви к ближнему».

Голод по раздражению может возникнуть также из страха не быть ценимым другими (минус «зеленый»). Тот, кто сам себя заставляет, принуждает и ставит под давление с целью добиться собственного самоутвержде­ния или значимости силой, как, например, обожаемые публикой виртуозы шоу-бизнеса в спорте, в искусстве или в политике, тот находится в состоянии чувства постоянной принужденности.

И поскольку такие типы сами не выходят из состояния напряжения, они пытаются добиться разрядки своей напряженности через внешнее раздражение. Но так как при этом они постоянно нуждаются во все новых и новых раздражениях, они неизбежно оказыва­ются под принуждением быть постоянно активными. Их каиновой печатью является форсированное стрем­ление к предприимчивости. Они стремятся к достиже­ниям и в большом, и в малом, к пользе окружающих или во вред им.

Если, например, стремление к предприимчивости «подпитывается» только физической силой, то они ввязываются в потасовку и драку с первым встречным, или, если они честолюбивы и тщеславны, то они становятся ведущими олимпийскими спортсменами, что­бы повергнуть на колени даже другие нации.

Третий вид страха, который также компенсируется раздражением, это страх перед потерянностью, перед заброшенностью, перед отсутствием связей и отноше­ний, перед изолированностью (минус «желтый»).

Тот, кто ощущает себя, как это часто бывает у подростков и юных людей, в качестве одинокой песчинки на широком берегу жизни, тот ощущает или осознает свою ничтожность в рамках мировых событий. Лишенная всяких надежд потерянность и изолирован­ность может породить панический страх и вызвать поэтому сильное стремление к стимулирующим раздра­жениям, к громоподобной музыке или просто к шуму. Тот, кто испытывает страх в темном лесу, тот обычно поет во всю глотку. Когда же чувство потерянности возникает в четырёх стенах, то необходимый поток чрезмерного раздражения обеспечивает стереоустановка.

Из страха перед изолированностью возникает без­оговорочная занятость какой-либо одной темой, каким-либо одним интересом. Человек начинает чем-либо «безумно» интересоваться, становится просто одержи­мым в этом плане, отдается этому интересу душой и телом, воспламеняется и опьяняет себя пламенем собственного воодушевления,(«Мы смеялись, как сума­сшедшие»). Вызывающий страх простор и лишенное всяких отношений внутреннее одиночество заполняется стимулирующим раздражением (плюс «красный»).

Эта одержимость, это усиленное стремление к «очарованию» и «ослеплению» является попыткой защитить себя от отсутствия отношений, от потерян­ности.

Если стремление к очарованности и ослепленности происходит в период юности, то мания к раздражению интерпретируется в поиски обильного стола (обильной пищи). Такая обильная пища оказывается на столе тех, кто хотел бы не просто кормиться и существовать, но кто хотел бы видеть исполнение смысла своего существования в культивированном потреблении, в радости жизни. Три их добродетели гласят: «наслаж­дение», «богатство», «независимость». Если же эти добродетели имитирует духовный обыватель, то на его жаргоне эмансипации они звучат уже как «секс», «деньги» и «оппозиция» или «анархия». Их наслажде­ния сводятся к безучастному функционированию их организма. Этих неудавшихся и испорченных прожигателей жизни по праву называют «плейбоями».