Пошлая сцена

Супруги ужинают, любовники обедают. Если увидите парочку в бистро в полдень, попробуйте щелкнуть фотоаппаратом – нарветесь на неприятности. Попробуйте сделать то же самое с другой парочкой вечером – вам улыбнутся и примут картинные позы под вашей вспышкой.

Вернувшись после супружеских каникул, Алиса позвонила мне. Хорошенько поставив себя на ее место, вообразив, что происходит в ее головке, я холодно предложил вместе пообедать.

– Я принесу проектор для слайдов.

Она не нашла меня забавным, и слава богу, потому что я не собирался ее забавлять. Едва придя, она клянется мне, что это было ужасно, уверяет, что они ни разу не занимались любовью, но я перебиваю ее:

– У меня все прекрасно. Уезжаю на уик‑энд с Анной.

Мы‑то знаем, что это неправда, все знают, кроме Алисы, которая метко поражена баллистической ракетой.

– А…

– Ну, – как‑ни‑в‑чем‑не‑бывало‑продолжаю‑беседу‑я, – как съездили?

Алиса дает мне пощечину, но почему‑то сама разражается рыданиями. Я в последнее время прямо‑таки коллекционирую застольные мелодрамы. Удачно вышло: здесь у нас нет соседей. Неудачно вышло: и Алиса убежала. Скучно теперь будет в ресторане. Я могу сколько угодно смаковать свою месть, все равно «я остался один, с сердцем, полным подаяний» (Поль Моран[23]), и опять принимаюсь пить гектолитрами, так что вскоре уже на ногах не стою, да и не сижу. Пообедал, называется, опять ни крошки во рту. Месть – блюдо несъедобное.

Не то удивительно, что наша жизнь – пьеса, а то, что в ней так мало действующих лиц.

XLIV