Глава 4. Поттер качается так, будто выпил слишком много сливочного пива

Глава 4.

Поттер качается так, будто выпил слишком много сливочного пива. Драко кажется это ужасно знакомым, ведь в одну из прошлых их встреч тот тоже перебрал с выпивкой.
- Ты хочешь сказать…что… - Гарри качает головой, а затем тихо и грустно смеется, и этот звук громко отдается в ушах Драко.
- Я хочу сказать, просто оставь меня в покое!– говорит он, его голос снова начинает хрипеть. Он откашливается и продолжает. – Уйди, Поттер.
Он неимоверно устал. Он хочет дотянуться до своей палочки, но его рука будто налилась свинцом, и вместо того, чтобы подняться, опускается на кровать. Драко даже не помнит, где оставил ее. Может на кухне, когда почувствовал первую острую боль? Или в ванной комнате, где он три дня назад пытался заклинанием счистить с пола кровь, но вместо этого запятнал все еще больше.
Стоит только Поттеру закричать, как очки скатываются с его носа. Ребенок опять хнычет. Драко понимает, что еще кто-то находится в его квартире. Он слышит, как этот кто-то ходит по полу, и невольно съеживается, поскольку до одури ненавидит собак. И не у Поттера ли несколько лет назад была собака? Большой черный урод?
- Если он мой, тогда…
- Замолчи! – кричит Драко. – Ты разрушил мою жизнь! Ты уничтожил мою семью! А теперь ты и это хочешь уничтожить! Просто замолчи, Поттер! Я ненавижу тебя!
- Но ты… Не ты ли, Малфой, подмешал мне наркотики? Ты ненавидишь меня, но ты… и сейчас… - Поттер указывает на ребенка, его губа изгибается, а лоб прорезают морщины. – И сейчас у тебя есть это и…
- Не это, - резко замечает он. – А она!
Поттер замолкает. Его глаза горят от ярости, а губы плотно сжаты. Он подходит ближе, и Драко вжимается в спинку кровати, пытаясь взять девочку на руки, но Поттер первым оказывается рядом с ней.
Драко замирает. Его желудок начинает отторгать ту малую часть еды, что он нашел вчера в холодильнике – последнее из того, что он съел почти за неделю. Поттер не пытается взять младенца и аппарировать отсюда. Он лишь смотрит на девочку, а затем очень нежно касается своим пальцем ее щечки. Выражение его лица смягчается, когда ее темные замутненные глаза смотрят на него расфокусировано и непонимающе.
- Так она моя? – шепчет Поттер.
Комок в горле не дает Драко сказать ни слова в ответ. Он боится Поттера, боится, что он заберет ее, боится, что ему снова будет холодно и одиноко и что он вновь ослабеет. И все же он хоть раз, но кивает.

* * *

Поттер живет в лучшей части города, там, где деревьев и лужаек больше, чем безлюдных улочек; где автомобилей больше, чем ведьм; где есть дома, живые изгороди и магглы с портфелями. Драко наблюдает за ними, когда они к ужину возвращаются домой и их встречают жены и дети, и в каком-то смысле завидует тому, что у них есть.
Поттер приходит домой в обед. Первые несколько недель он приносит с собой странную еду, завернутую в грубую оберточную бумагу, и консервные банки, которые Драко никогда раньше не видел. Жареная еда, тушеная еда, странные конфеты в шуршащих обертках – желтые снаружи и безвкусные внутри. Чипсы, картофель-фри, карри и пиво. Ему нравится бисквиты Твинкис, а еще больше – Хобноб. Мама всегда говорила, что он любит сладкое.
В течение первых нескольких дней Драко почти ничего не делал. Он и раньше практически ничего не мог делать, кроме как лежать на кровати в своей квартире и стонать весь день. Он ужасно устал после родов. Он не мог спать – ребенок будил его, требуя есть, отрыгнуть, сменить подгузник или еще что-нибудь. Он ощущал себя зомби, был едва жив, но смерть не хотела принести ему облегчение, было лишь бесконечное полусознательное состояние, в котором было место только кричащим младенцам, воняющими дерьмом подгузникам, трескающимся соскам и кровотечением из…
Он не будет думать об этом. Он все еще вздрагивает, когда мочится. Его член и яички прикрывают это от чужих глаз, но это все еще там. Зелье было совершенно. Он слишком боится боли. Зелье – гораздо хуже, чем роды. Зелье разъело его живьем, а ребенок, по крайней мере, этого не делает.
Он рассеянно потирает свою грудь и ждет Поттера, который возвращается домой вечером. Мазь, купленная Поттером, немного помогает ему, но ребенок присасывается к его груди, словно брандспойт. Она ест, ест, затем тут же срыгивает, а потом начинает кричать, потому что хочет есть. На его рубашке уже образовалась корка от ее срыгиваний, и он не помнит, как давно она появилась.
Щелчок замка во входной двери заставляет его напрячься. Он встает и оборачивается к Поттеру, тот вопросительно приподнимает брови, пока опускает на пол свертки с сегодняшним ужином. Он расшнуровывает свои ботинки и идет в сторону Малфоя, глядя на ребенка, спящего в колыбельке рядом с бывшим слизеринцем.
- Как она? – спрашивает он.
- Хорошо, - отвечает Драко.
- Отлично, - говорит Поттер.
Общаясь друг с другом, они предельно вежливы, правда, нет между ними особой приветливости, но нет ссор и криков, полных ненависти, которые были раньше. Возможно, появление ребенка сделало Драко более мягким. Возможно из-за того факта, что Поттер взял его в свой теплый и безопасный дом, далекий от остального Магического мира, и осознание того, что здесь его никто не будет искать, Драко хотел здесь жить. Он не знает, что случится потом, куда он пойдет, что сделает, но пока все нормально. Да и Поттер нормальный.
Он приносит для ребенка небольшие подарки. Игрушки, детскую одежду и подгузники из магазина. Может, он и не хотел ее, может, и не знал о ней, но теперь, когда он все это делает, Драко думает, что он… Драко хочет думать, что Поттер не возражает, что она рядом с ним.
Поттер живет в небольшом доме, в одном из целого ряда таких же особняков, построенных из красного кирпича. У Поттера нет красиво подстриженной живой изгороди, как у некоторых его соседей, у него нет припаркованной на улице машины, никакой венок не украшает его входную дверь, и сосна перед домом не обвешана нитями гирлянд.
Через несколько дней будет Рождество. Сегодня пятница, а Рождество будет в понедельник. Драко уже несколько лет не разделял праздники с кем-то еще, обычно он проводит Рождество, держа в дрожащих руках очищенный апельсин и отпивая большими глотками пойло, которое он приобрел «из-под полы» у торговцев на Дрянной Аллее. Если закрыть глаза, он может вспомнить Рождество дома с двадцатифутовыми деревьями, украшенными белыми свечами, с которых капает воск и которые согревают комнату. Мать надела бы красно-белое платье и танцевала бы с отцом. Иногда приходил бы Фенрир Грейбэк или отец Нота, или родители Кребба или Гойла, и они ели бы гуся в клюквенном соусе, подогретое вино и только что вытащенные из духовки пироги с какой-нибудь начинкой. Это был бы прекрасный и сердечный праздник, заполненный Рождественскими песнями и большим количеством подарков, ярких и блестящих, запакованных для него.
У Поттера же есть лишь крошечное деревце высотой всего-то пять футов. Оно наклонено влево, и на его хилых ветках висит несколько с трудом найденных шариков. Он принес его несколько дней назад, и постоянно подающие на пол иголки заставляют Драко чихать. Да и кончики веток уже пожелтели.
Единственное, что у Поттера напоминает о празднике, так это коробка, разговаривающая и показывающая крошечных людей, поющих песни в промежутках между сообщениями человека с серьезным выражением лица об убийствах и автомобильных авариях на автомагистралях. Драко не понимает что это означает, поэтому он забирает ребенка в гостевую спальню и кормит ее там, если она захочет.
В доме Поттера две спальни. Гостевая спальня загромождена полупустыми коробками с учебниками из Хогвартса и Аврорской Академии. Когда у Драко выпадает свободная минутка, он просматривает аврорские учебники, но единственное, про что в них написано, так это про неуловимость Темных Заклинаний и про то, как им противостоять. И у него начинаю чесаться руки, так ему снова хочется пользоваться палочкой. Когда он спит, его пальцы, наверное, соединяются, готовые сделать сложное заклинание. Но до тех пор, пока он не исцелится, он не может сделать ничего больше скучных заклинаний.
Скоро, говорит он себе. Скоро.
Драко спит в гостевой спальне на полу рядом с узкой кроваткой, сделанной из маленькой корзинки, куда он кладет ребенка. Может, он и спал в одной кровати с Матерью и Отцом, но сейчас он боится, что может ночью откинуть руку в сторону и ударит ее. Она маленькая, и он не хочет делать ей больно. Никогда. Она – его семья. Его единственная семья теперь.
Поттер забирает ее и вручает Драко пакет с едой.
- Ты хочешь есть? – спрашивает он. – Сегодня на ужин китайская кухня.
Драко пожимает плечами. Он не любит маггловские продукты, которые покупает Поттер, но не умеет готовить.
Они едят практически в абсолютной тишине. Поттер слушает болтовню из коробки и обращает внимание на то, что Драко поглядывает на ребенка. Она сейчас необычайно тихая. Он ест так быстро, как может, подозревая, что очень даже скоро она будет кричать, требуя от него чего-нибудь.
Вместо этого она просто уставилась на него. Ее взгляд теперь сосредоточен, большие темные зрачки двигаются, стараясь разглядеть все вокруг. У нее черные взлохмаченные волосы. Ему нравится иногда гладить их, когда она спит. Они гораздо мягче, чем пух и пахнут, за исключением тех случаев, когда она не срыгивает, тальком и молоком. Так пахнет ребенок. Он думает, что скорее всего ему это нравится, внутри него просыпается отцовское чувство и от этого становится так тепло.
Когда она заснула, Драко оставляет ее в спальне и, не закрывая двери, дабы вовремя услышать ее крики, спускается вниз.
Поттер сидит на диване, пьет сливочное пиво и ест Хобнобс прямо из пакета. Он предлагает их Драко.
Он берет один и садится на противоположный край дивана. Поттер смотрит на крошечного говорящего маггла в коробке, пока внезапно не поворачивается к блондину, швыряя ему вытащенный из кармана своих брюк конверт.
- Это письмо мне сегодня принесла сова. С уведомлением, - говорит он.
Он кивает Драко, чтобы тот открыл письмо.
- Что это? – Драко хмурится и взламывает печать. Перед ним официальный бланк Министерства. Все внутри него переворачивается. Он опускает письмо до того, как успевает прочесть его. Они нашли его. Они все знают.
Нахмурившись, Поттер забирает у него уведомление.
- Кажется, Министерство считает… - медленно говорит он.
Драко ждет неизбежного. Он ощущает, как желчь, поднимаясь, сжигает его горло и вздрагивает.
- … что я должен зарегистрировать… хм… э… у них рождение маленького Поттера.
Драко моргает.
- Что?
- Они хотят зарегистрировать ее имя, Малфой, - он надвигает свои очки себе выше на нос и нажимает какие-то цветные кнопки на маленькой коробочке. Говорящий ящик звучат тише.
– Они не знают о тебе, - говорит он. – Они просто хотят узнать ее имя, - он кладет свою ладонь на руку, слегка успокаивая его.
- У нее нет име…
- Мы могли бы назвать ее Л…
- Пирра, - говорит Драко.

* * *

Поттер не очень нравится это имя, но все же он подписывает бумаги именно для Пирры. Драко чувствует удовлетворение, зная, что их семейное имя будет жить еще одно поколение. Если бы его предки узнали о ней, они бы не были взволнованы ее появлением на свет, ведь она не чистокровная. Но Драко все видит в другом свете – известность Поттера перевешивает ту частичку дурной крови, что есть в ней.
Поттер подзывает большую величественную белую птицу, и она не показывает заинтересованности, даже когда брюнет привязывает к ее ноге бумаги. Драко помнит ее еще со школьных дней. Он чешет ее между ушами, и она воркует ему в ответ. Поттер хмурится.
- Бумаги придут в следующую среду, поскольку до тех пор все Министерство в отпуске, - говорит он, наблюдая за исчезающей в небе совой.
Лондон сверкает, словно огни на Рождественском дереве. Однако Драко больше всего хочется остаться в доме Поттера, завернуться в одеяла, слегка отдающими чем-то, немного похожим на китайскую еду на вынос. Ему хотелось бы отдохнуть как следует, пока не придется уехать, как он думает, с наступлением весны.
Он также считает, что можно было бы в качестве благодарности что-нибудь сделать для Поттера на Рождество. У него нет с собой денег, и он особо не хочет просить об этом Поттера, поэтому пишет брюнету список и говорит:
- Сходи по магазинам и купи мне это.
- Зачем тебе индейка? – спрашивает Поттер, потирая висок. – Я думал, что закажу немного индейки с карри…
- Просто иди и купи! – настаивает Драко.
На его лице внезапно появляется румянец, ему становится как-то не по себе от своей просьбы. И сюрприз получается слегка испорченным, но если он что-то должен Поттеру, то… Мать всегда говорила, что хороший банкет списывает бОльшую часть долгов.
Под деревом стоят три маленькие коробки, обернутые в блестящую золотую бумагу с жалкими заколдованными тесемочками по бокам. Все они для ребенка – Драко проверил их, постучал по ним и даже попробовал открыть одну, когда Поттер спал, а он кормил Пирру. Она заснула, а он все не мог успокоиться и стал блуждать по дому, заглядывая в ящики и шкафы Поттера с помощью Lumos.
Он знает, что Поттер на самом деле не любит читать, если не считать ежеквартальник «Квиддитч», ведь ему приходится много изучать аврорские учебники. Он знает, что Поттер предпочитает бриться вручную, и что у него любимые трусы – зеленые, их у него несколько штук, и они всегда либо в стирающей коробке, либо в сушащей коробке. Он знает, что Поттер предпочитает есть на завтрак Cheery-Os, а на ланч – бутерброды с ветчиной. И что Поттер, должно быть, любил мелкую Уизли, потому что именно ее фотография стоит у его кровати.
От этой мысли Драко закипает и понимает, что ненавидит такое положение вещей. Он хочет, чтобы Поттер принадлежал ему, а мелкая Уизли напоминает о той безупречной жизни, которая ждет брюнета, когда они с Пиррой уйдут от него. Каждый раз, глядя на эту фотографию его душит ревность, особенно, когда он на цыпочках идет мимо комнаты Поттера, вернувшегося из Министерства.
В Сочельник Поттер ушел на весь день. Это еще больше съедает Драко изнутри. Он задается вопросом: не с мелкой ли Уизли сейчас Поттер вспоминает о прошлом? Или, может, с той блондинкой, что большими, широко распахнутыми глазами смотрит с других фотографий. Конечно, у него есть подруга на стороне.
В одной из коробок Драко нашел поваренную книгу. Он не понимает и половины инструкций, но ящик, что стоит на кухне, смог нагреться, когда он своей палочкой зажег внизу нее огонь, и большая липкая птица вроде бы нормально готовилась и так.
Он практически склоняется к тому, чтобы вызвать одного из старых малфоевский домовых эльфов, чтобы посмотреть, появятся ли они здесь, и будут ли готовить для него. Но они были давно конфискованы. Он скрежещет зубами и мирится с этим. Может, Поттер еще подумает дважды, когда съест этот ужин.
Драко опускает пальцы в картофельное пюре, затем вытаскивает их и пробует на вкус. Может, и нет.
Все сегодняшнее утро ребенок плачет, и у Драко от этого так болит голова, что он кричит ей в ответ, и она орет еще сильнее. Он хочет засунуть свою голову в унитаз, потому что испытывает головокружение и не слышит ничего, кроме ее воплей. От крика она ужасно раскраснелась, и Драко мечтает переложить заботы о ней на Поттера, которого нет дома.
Девочка засыпает после обеда. К тому времени индейка уже вкусно пахнет и истекает жиром; морковь, на первый взгляд, съедобна, а картофель… Ну, ладно, он недостаточно хорош для них, поэтому Драко перекладывает его в миску и ставит в духовку, надеясь, что большее время приготовления сделает картофель менее жидким и вполне съедобным. К этому моменту головная боль становится невыносимой и ему хочется только одного – чтобы боль прошла, но ребенок просыпается и снова плачет, И Драко понимает, что он больше не выдержит.
Он запирается в ванной комнате и закрывает уши поттеровскими полотенцами, пытаясь оградить себя от крика.
- Убейте меня, - бормочет он, просит, чтобы кто-нибудь сжалился над ним и прекратил его страдания.
Все расплывается перед глазами, и голова раскалывается как от ударов молотка, и, пока стук не становится еще сильнее, он кричит: «Черт, остановите это!».
Дверь ванной открывается, его ослепляет искусственный свет, от которого становится еще хуже, чем было, и он думает, что его вырвет тем немногим, что он успел сегодня поесть.
Поттер шепотом произносит слова заклинания и облегчает страдания Драко. Он резко опускается напротив ванны и лишь сидя так довольно долго чувствует, что голова постепенно прекращает трещать. Его живот все еще болит, но это, кажется, происходит постоянно. Такие бесконечные спазмы.
Запах чего-то горелого достигает его носа, и он стонет.
- О Боже, - он пытается встать и добраться до кухни так быстро, как только может, пройти мимо Поттера, загораживающего дверной проем. На брюнете все еще надето тяжелое пальто, его щеки румяны от мороза, одной рукой он держит Пирру, а в другой сжимает палочку.
Драко обижается, что девочка перестала кричать именно сейчас.
- Какого черта ты оставил ее одну? – шипит Поттер. – Я пришел домой и услышал, как она плачет, потому что тебя долго не было! И какого черта ты поставил в духовку пластмассу? Она полностью расплавилась… Чем ты занимался, Малфой?
Драко закрывает глаза. Он хочет сказать Поттеру, что не может больше делать все в одиночку, но он слишком взволнован. Он хочет сказать, насколько он обижен на него, ведь тот может выходить из дома, а он – нет, потому что должен Поттеру, которого ненавидит. Единственное что он в состоянии произнести это:
- У меня болела голова.
Ноздри бывшего гриффиндорца раздуваются, и он делает глубокий вдох. Драко вздрагивает и ждет, что он сейчас начнет орать, но вместо этого тот просто говорит сквозь зубы:
- Прекрасно, иди и вздремни или просто отдохни, - и выходит из комнаты, забирая с собой ребенка.
Через час он будет вынужден спустится вниз. Он лежит в темноте на узкой кровати, уставившись в потолок, и наблюдает за тем, как низко висящее солнце скользит по вершинам городских зданий. Его живот урчит, но резкий запах горелого «Бог знает чего» не особо повышает аппетит. Из-за своей груди он чувствует себя таким переполненным, что вот-вот взорвется. Он ненавидит то, что произошло с его телом. Больше всего он волнуется о том, как бы вернуться к своим прежним формам, но чувствует, что его титьки - как у двенадцатилетней хаффлпаффки: всегда опухшие, чувствительные, с заостренными налитыми и потрескавшимися сосками.
Ребенок кричит – это своеобразный зов, и его тело тут же на него отвечает.

* * *

По сравнению со вчерашним днем, Рождество проходит тихо. Никакие автомобили не патрулируют улицы, никто не бежит в магазин в последнюю минуту. Драко выглядывает из-за занавесок и видит улицу, усыпанную искрящимся снегом. Он убежден, что в Рождество обязательно что-то белое и мягкое как пух должно покрывать землю, и даже его родители в особо теплый год заколдовывали земли Поместья, и это очаровывало.
Драко держит Пирру на коленях, а Поттер открывает ее подарки. Ее глаза озадаченно оглядывают комнату, и девочка не кажется особо впечатленной даже тогда, когда Поттер заставляет ленты танцевать.
- Когда ты изучал это заклинание? – спрашивает Драко. – На первом курсе?
Он ухмыляется Поттеру, взмахивает своей палочкой, и теперь уже человечки из лент танцуют быстрый фокстрот. Драко очень устал после выполнения этого заклинания, но Пирра не заинтересовалась и этим.
Поттер закатывает глаза.
Он дарит Пирре немного одежды, куклы и книги с двигающимися фигурками, которые улыбаются ей. Он примеряет ей маленькую красную шапочку Санты, она очень идет ей, но девочка начинает кричать и молотить своими кулачками, и они ее снимают. Он дарит ей крошечный квиддитчный набор, в этот комплект входит и золотой снитч, который жужжит и летает по комнате, над ухом Драко, а потом под деревом. Драко хочет уже схватить его, когда он подлетает ближе, но Поттер успевает первым.
Его рука тепла и тверда. Драко немедленно отдергивает свою руку назад, словно обжегшись. Может, он и раньше трогал Поттера, но тогда он в этом нуждался.
Воцаряется неловкая тишина. Поттер кашляет, прочищает горло и выходит из комнаты, оставляя Драко с ощущением глупости из-за этого случайного контакта, в котором он совершенно не был виноват. Он чувствует отвратительный запах и уносит ребенка наверх, чтобы поменять ей подгузник. Он уже хорошо умеет скреплять его достаточно плотно, чтобы тот не упал через час, из-за чего ребенок может оказаться мокрым, если описается.
После кормления он укладывает ее спать и спускается вниз на кухню подкрепиться, выудить из шкафа Поттера несколько вкусный, обернутых в фантики маггловских конфет. Он берет коробку и чувствует, как что-то касается его бедра.
Поттер очень легко дотрагивается до него рукой, но даже сквозь свою толстую зимнюю мантию Драко ощущает каждый палец брюнета, словно клеймо.
Он оборачивает и, прищурившись, пристально смотрит на Поттера, пока не замечает в его свободной руке еще одну блестящую коробку, которой не было под деревом.
- Э… - говорит брюнет столь же красноречиво, что и косноязычный предсказатель. – Э… Я… купил это для тебя.
Одна часть Драко хочет сказать: «Зачем, Поттер, ты не должен был это делать!», - и ухмыльнуться. А другая часть хочет крикнуть: «Отвали!», - но он говорит так же красноречиво:
- Э… Почему?
Но, тем не менее, он открывает ее. Он любит подарки, особенно, те, что предназначены ему. Он рвет бумагу и снимает крышку с коробки. Внутри нее лежат мантии, много комплектов мантий. Он достает одну, кидает ее на пол и видит следующую.
- Ты купил бесконечную коробку? – спрашивает он.
Поттер пожимает плечами.
- Я думал, что ты… э, может, тебе нужно несколько новых. А то твой запах а-ля детская рвота ужасен.
- Заткнись, - бормочет Драко, но в душе он хотел сказать другое.
Вместо этого он просто уставился на полдюжины мантий, разложенных на линолеуме. Его любимого черного цвета, а также темно-синего и темно-зеленого, с белыми манжетами на одной и высоким воротником на другой.
- Они выглядят лучше, чем те, что ты носишь сам, - говорит он Поттеру.
На губах брюнета появляется небрежная улыбка.
- Я попросил помочь мне, - произносит он.
Он должен поблагодарить Поттера за подарок, но не может заставить себя сказать ни слова. Все, что он может сделать, так это оставаться на месте, смотреть на мантии и смущаться оттого, что рука Поттера не только не покинула его бедро, но еще удобнее устроилась там. Этот контакт заставляет внутренне встрепенуться Драко, и он чувствует головокружение. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но потом качает головой.
- Я… Ты останешься? – спрашивает его Поттер.
- Что? – говорит он. Это защитная реакция. Он ухмыляется и фыркает. – Что? – снова произносит он.
- Я хочу сказать… Ты и она. У нее должно быть двое родителей, семья…
Из холла слышится какой-то грохот, который сопровождается таким же громким возгласом: «Привет, Гарри!»
Он уже несколько лет не слышал этот голос, но никогда не сможет его забыть. Драко замирает и смотрит на удивленного Поттера. Он не знает, что делать, поэтому достает палочку и выходит из комнаты. Драко видит раздражающую вспышку рыжих волос и жуткую густую гриву мерзкой магглокровки, он знает, что они его заметили, но его это совершенно не волнует.
Он закрывает дверь в спальню и резко съезжает по стене. Пирра спит, ей не мешают ни его движения, ни громкие голоса внизу. Он прикладывает ухо к двери, надеясь узнать, что именно Поттер говорит Уизелу и Грязнокровки Грейнджер, но их голоса звучат приглушенно, а он боится приоткрыть дверь, поскольку сам не сможет ничего сделать с ними. Он все еще слаб, и его магия полностью восстановится только через несколько месяцев. Он даже сомневается, что сможет использовать заклинание Ватных Ног. Рука Драко сжимается в кулак, и он ударяет им дверь.
- Проклятье, - бормочет он.
Он понимает, что ничто из этого не сработает. Это была ужасная идея – ввести это Поттеру. Он должен был пойти и дать этот наркотик какому-нибудь другому несчастному дураку, тому, у кого, возможно, была бы кровь получше. Он никогда не должен был пить то зелье, не выяснив сначала, к чему это приведет. Он должен был умереть от голода или вызвать преждевременные роды, или что-то еще. Потому что также отчаянно, как он хочет получить все что он потерял, он может чувствовать, что Уизли отправиться в Министерство, и уже сегодня вечером ему вручат односторонний портключ в Азкабан.
Пирра шевелится в маленькой корзине, куда ее положил Драко. Она шумно вздыхает, ее влажные губы причмокивают, и ему становится трудно дышать. Он не может смотреть на нее, она обеспеченна…
Он берет со своей кровати скомканную подушку и держит ее в руках. Пирра маленькая, и он может просто положить на нее подушку, и она бы ничего не почувствовала, заснула бы и спала вечность. И потом она никогда бы не узнала, каково это не иметь се…
- Малфой?
Он замирает, все еще держа в руках подушку, словно толстый парус.
- Что ты делаешь? – осторожно спрашивает Поттер, входя в комнату и закрывая за собой дверь. Когда Драко не отвечает, он шипит: – Что ты собирался делать с этой чертовой подушкой? – Он взмахивает рукой, и она отлетает в другую часть комнаты.
Драко чувствует, как вибрирует магия и тихо шевелится ребенок. Она тоже должна это ощущать. Как будто сильное тепло волнами исходит от Поттера.
Ни тогда, когда брюнет пришел в его квартиру, ни тогда, когда он угрожал гриффиндорцу на пятом курсе, он никогда не видел Поттера таким разъяренным. Его лицо абсолютно побелело, и от этого мерцание его глаз стало еще более ярким, более темным. Он почти не дышит, он почти не шевелится, только выжидающе смотрит своими огромными сияющими глазами и…
Порыв ветра отбрасывает его спиной на кровать, Поттер встает перед ним разъяренный и мертвенно-бледный, словно привидение. Драко дотрагивается до своей палочки, но брюнет отшвыривает ее подальше. Его глаза потускнели, и Драко боится его. Ему кажется, что мог бы увидеть, как вокруг Поттера слегка переливается светом его мощная аура. Драко никогда не видел ни чего подобного прежде, он осознает, что это волшебник, который убил Темного Лорда, и теперь он знает, как Поттер сделал это.
Поттер зажимает его запястья по обе стороны от его головы. Драко не понимает что происходит до тех пор, пока не почувствовал, как колено гриффиндорца раздвигает ему ноги. Он пытается отползти выше на кровать, но не может сдвинуться с места. Поттер все еще пристально смотрит на него пока он не отводит глаза в сторону, будучи не в состоянии встретиться с ним взглядом.
Поттера охватила ярость, и его тело напряжено, будто перед прыжком, когда он наклоняется к нему. Драко чувствует сухие губы Поттера. Они только твердо прижимаются к его губам, не более.
- Ты и она, - говорит он сквозь зубы, - мои. И ты не смеешь ничего делать никому из вас двоих.
Драко чувствует дыхание Гарри, запах Cheery-Os, чая и апельсинов, бисквитов и даже яичный коктейль. Сладкий, мягкий и бодрящий с мускатным орехом из Южных Морей.
Что-то внутри него ломается. Он издает полустон, полувсхлип, вырывает запястья из хватки Поттера, обхватывает его спину руками, подтягивает свое тело к гриффиндорцу и целует его, проводя языком по чужим губам, пробуя его на вкус. Когда рот Поттера открывается навстречу его горячему, влажному рту, он вспоминает, почему мстит, почему, как предполагается, ненавидит Поттера, он смеется и отстраняется.
Он вытирает свой рот и садится на край кровати, недовольный собой, потому что знает, что ничего не сделает. Не сделает то, что должен был.
- Пойдем вниз, поужинаешь с нами, - говорит Поттер. – Рон с Гермионой принесли индейку с карри. И они хотят увидеть ее.
- Они знают? – у него внутри все встрепенулось.
- Я сказал им только что. Они хотят ее увидеть.
Драко неохотно берет Пирру и спускается вниз следом за Поттером.