Место и значение Вл. Соловьева в истории русской мысли

Величие творчества и личности Вл. Соловьева было очевидно мно­гим его современникам и непосредственным преемникам, на кото­рых мыслитель оказал значительное влияние. Однако в советское время наследие Вл. Соловьева замалчивалось и искажалось в угоду господ­ствующей идеологии. Достаточно напомнить, что первое послерево­люционное издание его сочинений (в двух томах) было осуществле­но только в 1989 г., т.е. во время «перестройки».

Место и значение творчества Вл. Соловьева в истории русской мысли определяются тем, что он явился завершителем и системати­затором русской философской классики. Его система — вершина русской классической философии. Без творчества Вл. Соловьева едва ли мы во­обще имели бы возможность говорить о русской классической филосо­фии как о реальном факте культуры. Реализуя принцип всеединства, он стремился к максимальному теоретическому обобщению опыта пред­шествующего философского и культурного развития. В его философии нашли отражение в переосмысленном виде идеи едва ли не всех выдаю­щихся западноевропейских и русских мыслителей. В то же время фило­софия Вл. Соловьева оказала значительное влияние на последующее развитие русской философской мысли и культуры. Влияние его на таких мыслителей XX в., как С. Булгаков, П. Флоренский. Н. Лос-ский, Л. Карсавин и др., весьма значительно.

Будучи явлением русской философской классики, философия Вл. Соловьева оказалась тесно связанной с русской художественной ли­тературой, а именно с русской классической литературой XIX в. Соловь-евские мотивы можно легко обнаружить в творчестве Ф. Достоевского, Ф. Тютчева, А. Фета, отчасти Л. Толстого и др. По предложению Вл. Со­ловьева Ф. Достоевский впервые посетил Оптину Пустынь, известный монастырь в Калужской области. Именно здесь у великого писателя ро­дился замысел романа «Братья Карамазовы». Старцы Оптиной Пустыни послужили прототипами старца Зосимы, выведенного в романе. Суще­ствуют предположения, что Вл. Соловьев явился прообразом Ивана Карамазова. Впрочем, темы «Вл. Соловьев и Ф. Достоевский», «Вл. Со­ловьев и Л. Толстой», «Вл. Соловьев и Ф. Тютчев» и другие могли бы стать предметом самостоятельного исследования. Не является случай­ным и тот факт, что сам Вл. Соловьев не мог обойтись без поэтического творчества. Многие свои идеи он излагал в стихотворной форме. Объе­диняет философию Вл. Соловьева с русской классической литературой и одинаково присущий им высокий нравственный пафос.

Общим для Вл. Соловьева и западноевропейской философской клас­сики явилась и постановка в центр философствования вопроса об идеале. Классическую философскую мысль интересует не столько воп­рос «что есть», сколько «что должно быть». Почему действительность

расходится с идеалом? — Именно ракурс рассмотрения, задаваемый этим вопросом, характерен для философии Вл. Соловьева, как и для европейской классической философии. Идеал определяется христи­анским мировоззрением, поэтому вполне очевиден и не требует осо­бых усилий, чтобы быть понятым. Это гармония души и тела, брат­ство и солидарность людей, любовь, сострадание и милосердие, стыд, совесть, благоговение перед высшим и другие ценности христианс­кого мировоззрения. Но почему наблюдаемая действительность столь далеко отстоит от идеала? Поисками ответа на этот вопрос занята философия Вл. Соловьева, как и философская классика в целом. Для нее, конечно, невозможно отвержение идеала, сколь бы далеко он ни отстоял от видимого бытия. Видимое бытие не исчерпывает всей реальности. Подлинная сущность реальности — в бытии невидимом. Оно открывается духовному взору человека. Неподлинное бытие под­лежит преображению — не отторжению, не революционной пере­стройке, а духовному освящению, т.е. выявлению подлинной сути, скрытой поверхностными искажениями. Подлинное бытие неизме­римо выше, поэтому неизмеримо сильнее бытия неподлинного. Ко­нечная победа будет за ним. Такая победа гарантирована самой сущ­ностью мира, его глубинной структурой.

Уверенность в конечном торжестве идеала над уродствами и бе­зобразиями видимого мира лежит в основе ощущения прочности бы­тия, его незыблемости перед лицом возможных катастроф и потря­сений. Ничто не может нарушить поступательного движения мира в целом, а следовательно, общественного развития, истории челове­чества. Историческая закономерность пробьет себе дорогу. Поэтому катастрофы и неурядицы носят временный, преходящий характер. Именно так рассуждает философская классика — достаточно вспом­нить философию Г. Гегеля, как и многих других мыслителей XIX в. В этом же русле развивается основная тенденция философского твор­чества Вл. Соловьева. Однако помимо основной тенденции в нем на­ходит свое выражение и существенно иная, отличная от классичес­кой. Это объясняется тем, что русский мыслитель создавал свои про­изведения в эпоху, отличную от той, в которую жили и творили отцы западноевропейской классической философии.

Вторая половина и конец XIX в. — время, во многом иное по сравнению с первой половины столетия. Все более нарастает тревога за судьбы христианской цивилизации. Уверенность в гарантирован­ное™ прогресса начинает подвергаться испытаниям. Вера в близкое торжество разума, свободы, равенства и братства, характерная для начала века, сменяется опасениями, настроениями тревоги и песси­мизма относительно способности человека победить разрушительное начало в собственной природе. Выясняется, что политическая свобо­да отнюдь не гарантия от злоупотреблений, от социального и инди­видуального зла. Вл. Соловьев, будучи хорошо осведомленным об осо-

24*

бенностях современного ему идейного развития Европы, не мог не отразить в своем творчестве характерных настроений времени.

Проблема зла в человеческой природе решается им двумя совер­шенно различными способами. Первый характерен для основного пери­ода творчества, второй — для самого последнего и выражен отчетливо в одной из работ, написанных незадолго перед смертью, — в произведе­нии «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории».

Радикальным средством для преодоления зла в основной период творчества для Вл. Соловьева являются самоотречение и самопожертво­вание. Самоотречение от собственной воли и последующее самопожерт­вование «во имя других», «на благо человечества» и т.д. выступают лей­тмотивом философии Вл. Соловьева во всех его главных трудах. По Вл. Со­ловьеву, зло может быть побеждено тем же, чем оно порождено. А порождено оно стремлением человека к самоутверждению. Неуем­ность человека, стремление его во что бы то ни стало утвердиться среди других неизбежно порождают раздор и борьбу. Но в действительности человек не в состоянии достигнуть желаемого — он лишь страдает от невозможности реализовать свои устремления. Воля, т.е. хотение, толка­ет человека к тому, чтобы вновь и вновь утвердить себя. И вновь и вновь человек убеждается в невозможности достигнуть поставленных целей. Этому противодействует весь мир, другие люди, стремящиеся к соб­ственному самоутверждению. Утвердиться можно не иначе, как за счет других. А это, по Вл. Соловьеву, не по-христиански, значит неправиль­но. Поэтому подлинный христианский героизм состоит не в том, чтобы проявить свою самость (от слова «сам»), а в том, чтобы суметь укротить свои хотения, пожертвовать собой ради других. В конечном итоге само­пожертвование обернется благом для того, irro решился на него. Чело­век избавится от страдания, причиняемого хотениями и невозможнос­тью полностью реализовать их. Он обретет душевное равновесие, а зна­чит, самоотречение воли есть подлинное благо человека.

Вл. Соловьев, по сути, следует за рассуждениями и выводами А. Шопенгауэра — любимого философа своей молодости. Шопенга­уэровская философия «страдающей воли» была очень популярной в Европе в середине XIX в. Вл. Соловьев возводит шопенгауэровское самоотречение воли в ранг христианской добродетели. Между тем, по мнению современных исследователей, идея А. Шопенгауэра не хрис­тианского, а буддистского происхождения. Вл. Соловьев, будучи ве­рен принципу всеединства, не отбрасывает ее, но и не принимает, как ему кажется, полностью, без соответствующих дополнений. Он модифицирует А. Шопенгауэра в том смысле, что самоотречение воли должно происходить не в пустоту, не в пользу абстрактных «других», не в пользу человечества как оно есть, а в пользу идеальных «других», в пользу Богочеловечества, во имя Бога. «Другие», человечество как оно есть столь же грешны, как и весь тварный мир, как и я. Поэтому они не заслуживают того, чтобы индивид или нация жертвовали со-

бой в их пользу. Жертва оправдана во имя идеала. Поскольку осуще­ствление идеала гарантировано, то жертвующему гарантированно воз­дается — сейчас или в будущем. Путь самопожертвования — путь наи­более достойный, поскольку он открывает возможность победить зло. «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории» и особенно приложение к этому произведению — «Краткая повесть об Антихристе» знаменуют собой радикальный поворот во взглядах Вл. Соловьева. Эта работа написана в 1899-1900 гг., в преддверии прибли­жающейся смерти философа. Однако вряд ли следует связывать прису­щее ей настроение и содержание работы с пессимизмом, якобы охва­тившим Вл. Соловьева в самый последний период жизни. В этой работе выражен не пессимизм, а новое для мыслителя понимание зла и осоз­нание необходимости более активного противодействия злу. Вл. Соловь­ев неожиданно обнаруживает сходство своих прежних воззрений с тол­стовским учением о непротивлении. Если раньше для него были оче­видны ложь и вред учения Л. Толстого об «опрощении», согласно которому истина не в образованности и культуре, а в невежестве, которое Л. Толстой превозносил как высшую добродетель, то теперь столь же очевидными становятся ложь и вред учения о непротивлении. Поздний Вл. Соловьев говорит не о самоотречении воли, а о необхо­димости крепить волю для противодействия злу. История гарантиро­ванно не идет к лучшему. Следовательно, для того чтобы остановить зло, потребны гораздо большие усилия, чем представлялось ранее. «Не следует стремиться построить рай на земле, — главное не допустить ада» — таково новое кредо Вл. Соловьева. В этом пункте его философия превосходит пределы философской классики. Она становится непос­редственной предтечей постклассической философии XX в.

ЛИТЕРАТУРА

Громов М.Н., Козлов Н.С. Русская философская мысль X-XVII веков. М., 1990.

Зернов Н.М. Три русских пророка. Хомяков. Достоевский. Соловьев. М., 1995.

Зеньковский В.В. История русской философии. Л., 1991.

Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990.

Лосский И.О. История русской философии. М., 1991.

Маслин М.А. Велико незнанье России... (Вступ. ст.)//Русская идея. М., 1992.

Шишкина В.И., Пурынычева Г.М. История русской философии. Йош­кар-Ола, 1998.

Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 234-332.

Хоружий С. С. После перерыва. Пути русской философии. СПб., 1994.