Тем же человеком указывало бы, до известной степени, насколько

_На ^0ичива в нем та или иная функция. Если данный человек убил

нич£^В°^{ем век}У ЮО человек, то ясно, что убить 101-го для него уже "чего не стоит.

боле "^{Т0М сл}У^чае акт убийства для данного человека несравненно с_аМо^е ^^тествен", чем для убийцы, убившего одного человека. Отсюда в п_еп^{Со й} следует, что искоренить его "склонность" гораздо труднее ^НесРав °^{М сл}У^чае> ^{чем во} втором. И нужна для этого искоренения Факт ^Ненно более сильная кара или награда, чем для второго. Этот ^3аконы^{аВНО УЖе замечен}' ^и недаром уже древние карательные Нед_апо ^За повторение преступления назначали более ужасную кару. ^м также еще в древности было обращено внимание на

наследственность преступлений, и целые семьи объявлялись нечисты*, и изгонялись из обществ или же на них налагалось проклят до пятого колена. ^

Однако между прирожденным и случайным преступником нет солютной грани, а вся разница между ними в конечном счете сводив к тому же числу повторений, индивидуальных или наследственно при₀? ретенных — безразлично. Ввиду того что акты преступления (наприме убийства) не есть абсолютно необходимая потребность человеческой организма (это доказывается существованием людей не убийц) и ввил° того что убийства и преступления вызваны не абсолютно необходимым^ для всех людей и времен условиями, а условиями в известном смысле случайными, которые могут быть удалены, то само собой отсюда стано­вится ясным излишний пессимизм о неисправимости данной категории преступников. Нет! И они исправимы, но исправимы, как видно из сказанного, с гораздо большим трудом, чем "случайные" преступники.

Дрессировка животных дает еще более ясные доказательства данного положения. Нет надобности доказывать, что дрессировать животных гораздо труднее, чем "дрессировать" (воспитывать) людей... Спрашива­ется, почему? Потому, что шаблоны их поведения чрезвычайно устой­чивы (инстинкты). А устойчивость их, в свою очередь, объясняется многочисленностью родового и индивидуального повторения при одно­образных условиях. Человека можно отучить от мясной пищи и при­учить к растительной, но сделать то же со львом или тигром несравнен­но труднее и даже едва ли возможно, по крайней мере, в течение одного или немногих поколений.

То же приложимо и ко всякой привычке. Отучить "привычного" пьяницу от вина гораздо труднее, чем человека, только еще приуча­ющегося выпивать, привычного развратника, чем только что павшего, привыкшего к чаю, чем не привыкшего, привычного игрока, чем случайного, привычного вора, чем в первый раз совершившего кражу, и т. д. Все эти и бесчисленные другие факты служат одновременно и доказательством и иллюстрацией вышеприведенного положения об устойчивости "должных" норм поведения и отношения к этому факта повторения.

III. Теперь возьмем третий случай. Допустим, что у нас имеется один и тот же индивид и различные кары и награды. Спрашивается, от чего зависит то обстоятельство, что не все кары и награды давят одинаково на поведение данного индивида, а одни влияют сильнее, а другие — сла­бее. Чем обусловливается это обстоятельство? Дать общий ответ на этот вопрос совершенно невозможно...

Правда, можно сформулировать этот ответ в таком виде:

Из двух или большего числа карательных актов та кара имеет большее влияние, которая кажется данному индивиду более страшной, жестокой, страдательной — вообще большей и количественно и качест­ венно. Из двух или большего числа наградных актов та награда имеет большее мотивационное влияние, которая в данный момент является для него более желательной, приятной, нужной и вообще — лучшей и качест­ венно и количественно. -

Но это положение, будучи верным в общем, все же содержит в сео ряд иксов, которые для точности необходимо было бы раскрыть. из таких иксов является вопрос: в силу чего тот или иной акт кар^ кажется данному индивиду более страшным, чем другой? и почему ^т0 или иной наградной акт является для него более желательным, ^че всякий другой? Могут на это ответить, что данный вид кары, напрИ^ У смертная казнь или сдирание кожи и вырывание ногтей, причин*

нее страдание, чем всякий другой, например лишение чести или ^°^Лючение в тюрьме. И наоборот, данная награда более желательна (а ^заКЛ MV и более сильно влияет на поведение индивида), потому что она ^п°^т°_леТворяет более интенсивную потребность его... У¹¹⁰Но _все это, будучи в общем приемлемым, тем не менее содержит бе ряд неясностей и многочисленных исключений. Начнем с кар. и ^омненно, что кары можно по их материальному содержанию клас- гЬиЦир°^{вать в} определенный порядок — по степени уменьшения их ^С стокости. Так, уголовные кодексы почти всех стран указывают, что _ыМ жестоким видом кары является смертная казнь в ее различных °идах (сожжение, утопление, сдирание кожи, четвертование, вытягивание шпок, колесование, кипячение в масле, вине, воде, удушение, побитие ^К_амнями, низвержение со скалы, отдача на съедение зверям, зарывание в землю', повешение, расстрел, гильотинирование и т. д.). Так как смертная казнь отнимает все блага жизни и самое жизнь — то, конечно, она в большинстве случаев и всего сильнее может подействовать на