Проблемы языка

Язык – это наш главный инструмент для описания наших ощущений. Во все времена он считался зеркалом реальности. «Мы приписывали ему слишком большую власть, и отсюда большое число наших несчастий. Тот, кто говорит «зеркало», на самом деле, хочет сказать «верное отражение». Итак, мы не смогли увидеть дистанцию, различия, которые отделяют прожитую, наблюдаемую данность от того, что мы могли сказать по её поводу. Мы идентифицировали эту прожитую данность с тем, что мы о ней говорили, и, во многих случаях, мы позволили одержать верх тому, что было сказано над тем, что мы могли наблюдать и прожить. Язык не имеет права претендовать на способность дать точную картину фактов, а его право претендовать на истинность этой картины ещё меньше. В итоге, он делает ни что иное, как чертит линии на «словесной карте». По аналогии со сказанным о карте, мы можем сказать: слово – это не тождественно тому, что оно обозначает; слово не изображает все факты». (Bulla de Villaret 1992, 22).

Всё это мы можем тут же применить к остеопатии. «Мы должны хорошо понять, что, когда мы говорим: «Вот левая торсия; вот блок плеча», это всего лишь ярлыки, которые мы навешиваем на вещи. Внутренняя функция – это картина, меняющаяся в процессе коррекции. Ярлыки по-своему полезны. Вы имеете права создавать ваши собственные этикетки. У меня есть длинный список ярлыков, которые я навешиваю на различные вещи, которые имеют, по моему мнению, одну и ту же типовую схему. Но имя всего лишь помогает мне теоретически вспомнить о вещи, над которой я работаю. Ярлык – это не скрытая патология». (Brooks, изд.1997, 224).

К тому же, поскольку в языке слова выстраиваются одно за другим, каждое представляет собой отдельную единицу, то, в конце концов, мы начинаем думать, что и мир тоже образован из отдельных деталей, кусков, а словам поручено быть их представителями. Такая фрагментация мира не исходит из природы слов. Она вызвана самой структурой языка, фрагментарностью его письменности. «Однако, вещи довольствуются тем, что они есть. Это человек их анализирует, их разделяет, отгораживает друг от друга, и всегда не бескорыстно. Сначала, столкнувшись с кажущейся хаотичностью мира, он классифицировал, раскладывал по полочкам, по ящичкам, по главам. Он внедрил порядок в саму природу, даже не заметив, что это его порядок, созданный на основе его собственных критериев, а сами критерии были результатом функционирования системы, позволяющей ему контактировать с миром: его нервной системы». (Laborit, 1976, 12).

Понятийное причинно-следственное отношение, например, которое так дорого остеопатам, присуще структуре фразы, в которой подлежащие действует на предмет (дополнение) посредством глагола (сказуемое). Но это может оказаться очень несовершенной картиной того, что происходит в реальной жизни, особенно в случаях взаимодействий. Самой своей структурой язык обеспечивает линейное и последовательное расположение письменных знаков, в то время как жизнь преподносит нам явления одновременно и в большом количестве. Значит, язык неминуемо подводит нас к необходимости фрагментации вселенной, которая, по сути своей, является единством динамических отношений.

И, наконец, каким образом слова получают свой смысл? Главным образом через импрегнацию нашей окружающей среды, к примеру, семейной и школьной. Дома, в школе, мама, папа, учительница называют ребенку предметы и показывают на них, что позволяет детям познакомиться с словами, называющими предметы их ближайшего окружения и практической жизни, усвоить базовую и, чаще всего, правильную номенклатуру. но что же происходит с тонкими понятиями, которые добавляются к бытовому языку? Ребенок учит их скопом, самостоятельно устанавливая связи и необходимые корреляции между тем, что он проживает и тем, что говорится; это приводит к ошибкам в оценке и к соскальзыванию смыслов. В жизни ребенка интеграция слова и опыта происходит очень рано. При создании своего словаря ситуаций он неосознанно добавляет к эксплицитным значениям слов их эмоциональную окраску и имплицитные, скрытые смыслы, которые он большей частью не осознает, но всё же добавляет к базовым значениям. Поскольку данная интеграция происходит на этапе раннего детства ребенка, слова, по его мнению, сохраняют некие скрытые смыслы, и попытки ребенка прояснить их не всегда оканчиваются успехом.

В заключении добавим, что слова – это единицы, связанные с жизнью, и что их смысл изменяется во времени и в пространстве: смысл слова меняется и искажается, в зависимости от эпохи, географии и культуры. Как не удивиться, что одно и то же слово может скрывать несколько разных смыслов для разных людей, порождая у них разного рода иррациональные идеи, являющиеся источниками больших трудностей для процесса коммуникации, даже само простого. «Между тем, что я думаю, что я хочу сказать и что я считаю, что сказал, что я говорю и что вы хотите услышать, что вы считаете, что услышали, что вы слышали, что вы желаете понять, что вы считаете что поняли, существуют десятки возможностей для помех в коммуникации. Несмотря на это попытаемся общаться». (Werbwr, 2000, 34). И снова мы заблудились, но уже в коммуникативном океане!