Философские основания науки

Совокупность предпосылочного знания включает философские основания науки, научную картину исследуемой реальности, идеалы и нормы научного исследования. Она имеет еще два тождественных по смыслу названия — основания научного знания и основания на­учного поиска (B.C. Степин).

Философские основания науки — это форма предпосылочного знания, представляющая собой систему философских категорий, пред­ставлений и принципов, выражающих онтологические характерис­тики исследуемой реальности и общую направленность познаватель­ных процессов. Содержание философских оснований науки выража­ется, во-первых, в категориальной матрице, задающей онтологические характеристики исследуемого фрагмента реальности посредством категорий "вещь", "свойство", "отношение", "пространство", "время", "состояние", "процесс", "необходимость", "случайность" и других, а также в принципах взаимодействия, системности, детерминизма и других; во-вторых, в принципах наблюдаемости, воспроизводимости, данности сущности в явлениях, простоты и др. В содержании первых доминирует мировоззренческая функция, в содержании вторых — методологическая. Это блок наиболее общих представлений об ис­следуемой реальности, определяющий основные характеристики спо­соба ее познавательного освоения, которые конкретизируются в иде­алах, нормах и методах научного исследования, а также в формах предметного знания: научной картине исследуемой реальности, фун­даментальных теоретических конструктах, блоках понятий.

На уровне философских оснований науки заложены наиболее общие принципы научной рациональности, ориентирующие исследо­вателя на органическую сопряженность познавательных действий с характером исследуемой реальности и его познавательными целями.

При осмыслении специфики данного компонента традиционно в центре внимания оказываются вопросы о роли философско-мировоззренческих представлений в обосновании онтологических посту­латов науки, функциях философского знания в механизме интегра­ции научных представлений в культуру исторически определенной эпохи, об эвристической и прогностической функциях философско-мировоззренческих представлений в развитии научного знания.

Продуктивное значение философско-мировоззренческих построе­ний в обосновании онтологических представлений науки подтверж­дается ее историей, фиксирующей как прямые заимствования нау­кой такого рода представлений из сферы философского знания (ато­мизм, гегелевское учение о саморазвивающейся системе, современные философские представления о человекоразмерных системах), так и эвристическое воздействие философско-мировоззренческих постро­ений на генезис фундаментальных конструкций науки (влияние философского принципа единства материи и силы на формирование физического представления об электрическом и магнитном полях как материальных образованиях; роль принципа психофизиологи­ческого параллелизма как основного постулата нейрофизиологи, нейропсихологии, нейролингвистики и других дисциплин, изучаю­щие психические процессы; принцип несиловых взаимодействий, концепция связей между причинностью, потенциальной возможнос­тью и действительностью в их воздействии на концептуальные пост­роения современной космологии и физики элементарных частиц).

Роль философских знаний как связующего звена между культу­рой конкретной исторической эпохи и функционирующей в ней нау­кой раскрывается в результате анализа содержания универсалий куль­туры и его выражения в системе философского знания, а также про­цессов их воздействия на научное познание и обратно, т.е. воздействия научного знания на генезис и динамику универсалий культуры. Два последних аспекта анализа связаны с осмыслением закономерностей развития научного знания непосредственно. Содержание универса­лий (наиболее общих представлений) культуры находит отражение в системе категорий и принципов философии, за счет чего во многом обеспечивается ее связь с жизнью и накапливается мировоззренческо-эвристический потенциал. Если система философского знания не­достаточно интенсивно ассимилирует содержание универсалий куль­туры, в том числе вырабатываемых и средствами науки, она может выродится в набор абстрактных умозрительных конструкций, дале­ких от жизни и не обладающих продуктивным мировоззренческо-эвристическим потенциалом. Философская форма выражения уни­версалий культуры (рациональная, системная и логически последова­тельная) обеспечивает возможность трансляции их содержания по обезличенным информационным каналам, а соответственно и исполь­зования их мировоззренческо-эвристического потенциала в любой сфере человеческой деятельности, в том числе и в научном познании.

Система философских категорий и принципов, представляющая собой наиболее общий (универсальный) способ фрагментации и син­теза реальности, обеспечивает научное познание необходимым инст­рументом объектогенеза. Далеко не все материальные (а тем более духовные) образования и процессы предстают для познающего их человека в их подлинном и "удобном" для изучения виде (четко отдифференцированными друг от друга и среды (условий) их суще­ствования). Например, Млечный путь виделся как сплошная среда (континуальное образование), поверхность океанического дна в ее визуальном восприятии тоже представляется в виде сплошной сре­ды, и на первых этапах ее исследования непонятно, что наблюдается: фрагмент рельефа или неизвестное живое существо? Еще труднее выделить в совокупности "немотивированных" влечений и эмоцио­нальных состояний дифференцирующие эту совокупность составля­ющие (части, фрагменты), а также в повседневно наблюдаемых соци­ально-экономических процессах организованную систему деструк­тивно направленных действий (на передел собственности, изменение политического строя, геополитической ситуации и др.). Требуются сознательные и, как правило, напряженные усилия для того, чтобы вычленить объективно существующий фрагмент реальности, отдиф­ференцировав его характеристики от характеристик среды обита­ния. В ходе познавательных действий, направленных на достижение этой цели, осуществляется объективация исследуемой реальности. Объективация — это выделение в сфере исследуемой реальности дискретного содержания, позволяющее достаточно определенно раз­граничить ее фрагмент (предмет, явление, процесс) и среду (условия) его существования и представить данный фрагмент в качестве объекта рефлексивно осмысленной деятельности.

Процесс объективации и объектогенез как его результат определя­ются в конечном счете характером и степенью развитости всей сис­темы форм и способов освоения человеком окружающей реальности, специфичных для культуры определенной эпохи. Однако решающее значение имеют ориентации, задаваемые системой философских ка­тегорий и принципов. Они побуждают человека замечать, фиксировать одни характеристики реальности и игнорировать или расцени­вать как малосущественные другие. Так, сложившаяся в XVII в. си­стема философского знания включала "сетку" категорий, которые ориентировали исследователя на представление познаваемых объек­тов в виде малых механических систем с соответствующими им атрибутами (небольшим количеством одноуровневых неизменных элементов, наличием жесткой причинной зависимости в их взаимо­действиях, принципиальным разведением "вещных" и процессуаль­ных аспектов системы), хотя в окружающей реальности, как и в на­стоящее время, существовало множество самовоспроизводящихся, са­моразвивающихся и самоорганизующихся систем. Их специфика не просто игнорировалась — делались сознательные усилия для того, чтобы представить эти системы как объект исследования в виде ма­лых механических систем, поскольку на это ориентировали фило­софские основания науки.

Вместе с тем в русле философских поисков периодически созда­ются категориальные системы и принципы, задающие новые способы духовного освоения реальности, которые опережают практикуемые схемы познавательных и практических действий. В этом проявля­ется прогностическая функция философских оснований науки. Как такого рода события можно квалифицировать создание системы философских категорий и принципов, отражающей механизмы раз­вития и саморазвития, разработку "антропоразмерных" концепций в теории познания, ноосферного подхода и др. В настоящее время этот процесс все более интенсивно стимулируется и подпитывается раз­витием самой науки, прежде всего фундаментальной, все чаще осва­ивающей новые типы объектов, еще не вовлеченных в сферу других форм общественного сознания и производства.

В философских основаниях науки органично сопряжены про­блемно-тематические линии и философии науки и методологии науч­ного познания. Прежде всего, в контексте проблемы объектогенеза как выражения общей направленности познавательных процессов.

Однако при осмыслении этой проблемы на уровне философско-методологической рефлексии долгое время незамеченными остава­лись гуманитарные аспекты объективации, т.е. те каналы, по кото­рым общество влияет на динамику предметных ориентации науки.

В контексте объективации основной круг философско-методологических проблем достаточно очевидным образом связан с двумя ведущими тенденциями современного научного познания. Первая преемственно связана с ориентацией классической науки на поиск элементарных объектов и исследование наиболее глубоких уровней реальности с тем, чтобы открытые там законы могли объяснять свойства и поведение более масштабных систем. Вторая тенденция свя­зана с ориентацией на конструирование больших динамических сис­тем, в русле функционирования которых наблюдаются прямо проти­воположные эффекты — трансформация законов нижележащих уров­ней системы под воздействием ее вышележащих уровней.

Наиболее важный гуманитарный аспект во второй тенденции достаточно очевиден. Конструирование такого рода систем стиму­лируется экономическими и социально-политическими факторами, определяющими своеобразие их вышележащих уровней. Средствами их конструирования, как известно, являются системно-структурный, программный и сценарный подходы. Поэтому главной гуманитарной проблемой при разработке данных средств применительно не только к основным типам этих систем, но и к их единичным образцам является механизм представления цели в разрабатываемом сцена­рии, программе, варианте структурирования исследуемой системы.

Некоторыми авторами уже выражена озабоченность по поводу чрезмерно прямолинейного превалирования гуманитарно-целевого аспекта в упомянутых средствах, а также высказано мнение относи­тельно перспектив постнеклассической науки. В частности, одним из видных методологов И.Б. Новиком, утверждающим, что "в совре­менных системных исследованиях, когда структуризация систем произвольно меняется, когда теоретические концепции приобретают черты "адхокности", подгоняются под данную потребность и осоз­нанную цель, когда рекомендательные модели строятся с учетом индивидуального психологического склада лица, принимающего ре­шения, определяющее значение имеет включение этих исследований при всей их нетрадиционности в мировую тенденцию объективного знания — знания, адекватного реальности и формулирующего задачи, содействующие прогрессу человечества"1.

Не столь контрастно, но не менее остро обозначились гуманитар­ные проблемы при разработке средств познания в русле первой тра­диции. Сама по себе устремленность научного познания ко все более глубоким уровням реальности, на первый взгляд, никак не опреде­ляется гуманитарными факторами. Скорее, наоборот, стимулируется натуралистическими и космическими ориентациями на исследова­ние реальности такой, какая она есть безотносительно к человечес­кому познанию, какова она "в своих собственных характеристиках". Но здесь самое время вспомнить, что современная наука развивается хотя и в русле традиции, берущей начало в классическом естествознании, но все же преимущественно в рамках познавательной пара­дигмы неклассической науки. А эта парадигма основана на учете относительности исследуемого объекта к средствам познания как фундаментальном гносеологическом принципе и на мировоззрен­ческой посылке о том, что объект познания не тождественен иссле­дуемой реальности, что последняя выступает для субъекта в формах деятельности, выработанных историческим развитием общества.

Коррелятивно уровню объектов, вовлекаемых в сферу фундамен­тальных исследований (прежде всего "первого типа"), усложняются средства исследования и процедуры объективации исследуемой реаль­ности. Эта реальность все чаще представлена не в форме автономных элементарных объектов (носителей определенных свойств), а в форме взаимодействий и их "следов". Для регистрации данных взаимодей­ствий и их результатов создаются все более энерго- и материалоем-кие средства, что ощутимо сказывается на бюджете государств со всеми вытекающими отсюда последствиями гуманитарного плана.

В этом отношении наиболее показательна ситуация, связанная с ориентацией фундаментальных исследований "на изучение частиц". Особенно четко эта ориентация проявилась в послевоенные годы, что обусловлено несомненными достижениями как в теоретическом, так и в прикладном аспектах исследований в области атомной и ядер­ной физики, физической химии, астрофизики, астрохимии и др. Со­здание мощных средств ведения войны, атомной энергетики, косми­ческой связи, быстродействующих компактных ЭВМ с широким на­бором возможностей — аргументы, убеждающие в необходимости исследований, направленных "на изучение частиц", не только пред­ставителей властных структур, принимающих решения по вопросам развития науки, но и рядового гражданина.

Однако по мере продвижения в данном направлении возникли проблемы: накопление ядерного оружия в количестве, позволяющем уничтожить все живое на Земле несколько сот раз, частые аварии на атомных электростанциях и предприятиях по переработке радиоак­тивных материалов и как следствие радиационное загрязнение ок­ружающей среды, а также реальная угроза качеству человеческого генофонда. К этому необходимо добавить растущую дороговизну средств фундаментальных исследований, ориентированных "на изу­чение частиц" — проблема, о которой сравнительно с упомянутыми выше всегда говорилось с меньшими эмоциями, но которая, видимо, породила "решающие сомнения".

В итоге проекты, связанные с анализируемым направлением фун­даментальных исследований, стали замораживаться, а то и вовсе попа дать в разряд бесплодных научных идей. Пример со свертыванием работ по строительству самого мощного в мире ускорителя под Сер-пуховым, разумеется, может показаться тенденциозным, поскольку найдутся причины: развал СССР, а вместе с этим целостной скоор­динированной программы "Энергетика", в рамках которой создавался данный объект. Но как быть с тем фактом, что в 1986 г. в процвета­ющих Соединенных Штатах Америки была остановлена сразу же после завершения ее строительства установка для экспериментов по термоядерному синтезу, стоившая 242 млрд дол. США? Ее предпола­галось использовать для изучения альтернативного подхода к тер­моядерному синтезу в магнитном поле.

В сфере научного познания один из итогов такого рода развития событий —- стимул для ориентации "на исследование процессов" и "на исследование систем" в определенной мере в пику прежней ориен­тации "на исследование частиц". В этой связи обостряется ряд воп­росов в сфере философии науки: об адекватности в целом ее средств целям рефлексивной деятельности; о правомерности доминирова­ния европейской научной традиции, в русле которой оказались неиз­бежными разрывы в целостном осмыслении человека и мира; о до­стоверности предлагаемых ею представлений о мире (известно, что для подтверждения или опровержения наиболее фундаментальной теории "большой струны" необходимо построить ускоритель разме­рами, сопоставимыми с масштабами Солнечной системы) и др.

В сфере самой науки и научного познания они стимулируют ра­боту по философско-методологическому осмыслению еще двух бло­ков предпосылочного знания: научной картины исследуемой реаль­ности и идеалов и норм научного исследования, в содержании кото­рых конкретизируются представления и установки философских оснований науки.

9.2. Научная картина исследуемой реальности

В наиболее лаконичной форме статус упомянутых двух форм предпосылочного знания фиксируется в выражении: научная кар­тина исследуемой реальности — это схема познаваемого объекта, идеалы и нормы исследования — это схема метода. Эти устоявшиеся характеристики данных форм предпосылочного знания свидетель­ствуют об их фундаментальном значении для принятия исследова­телями определенного типа научной рациональности и выработки доминирующего стиля научного мышления. Механизм такого рода детерминации связан с их содержанием и функциями, выполняемыми в конкретном исследовании, научной коммуникации и взаимодей­ствии науки с другими социокультурными сферами.

Научная картина исследуемой реальности — это форма науч­ного знания, выражающая наиболее общие характеристики познава­тельно осваиваемых объектов, и типы их системной организации. Аналогом словосочетания "научная картина исследуемой реальности" является "научная картина мира". Это наиболее крупный блок предметного знания. Он имеет развитую внутреннюю структуру, вклю­чающую четыре типа представлений: 1) о фундаментальных объек­тах, из которых состоят все другие объекты исследуемой реальности; 2) о типологии изучаемых объектов; 3) об общих закономерностях их взаимодействий и характере причинно-следственных связей; 4) о пространственно-временной структуре исследуемой реальности1. Наи­более отчетливо их содержание представлено в механистической картине исследуемой реальности — исторически первой научной кар­тине мира, построенной на строго рациональных принципах. В ней полагается, что: 1) фундаментальными объектами являются недели­мые частицы (корпускулы); 2) из них состоят все объекты исследуемой реальности, отличающиеся друг от друга лишь размерами и геомет­рической формой; 3) взаимодействия между частицами и образован­ными из них телами осуществляются как мгновенная передача сил по кратчайшему расстоянию (по прямой), при этом между воздей­ствием (причиной) и его результатом (следствием) наблюдается од­нозначное соответствие; 4) частицы и образованные из них тела су­ществуют и перемещаются в независимом от них и их взаимодей­ствий в абсолютном пространстве и времени.

В науке второй половины XVII в., когда механистическая картина мира была единственной, считалось, что подобным образом устроена не только физическая реальность, но и вся природа. Последующее развитие наук показало ограниченность представлений, составляю­щих содержание механистической картины мира. Она оказалась неприменимой при исследовании многих явлений физической ре­альности, а также химических процессов, биологических и социальных объектов и была заменена другими представлениями. Однако остался в силе гносеологический принцип, согласно которому представления научной картины мира онтологизируются.

Считается, что так устроена природа. В этом состоит, прежде всего, мировоззренческая функция научной картины мира. Соответственно

уровню данной функции научной картины мира ее представления относятся ко всем группам объектов, явлений и процессов исследу­емой реальности и в этом смысле не имеют границ, пока их истин­ность не ставится под сомнение. Границы принятой научной картины мира начинают определяться достаточно четко тогда, когда в реаль­ности обнаруживаются фрагменты, характеристики которых не ук­ладываются в рамки образующих ее представлений и соответственно обнаруживается их онтологическая несостоятельность. Обычно это происходит в течение достаточно продолжительного временного ин­тервала (от нескольких десятилетий до нескольких веков).

Онтологическим статусом "по определению" не обладают абст­рактные конструкты теорий. Считается, что в идеале, в тенденции они должны воспроизводить исследуемую реальность "в ее собствен­ных характеристиках", но одновременно признается их условность, идеализирующий характер по отношению к самой реальности (в ней, как уже упоминалось, не бывает объектов и процессов, строго одно­значно соответствующих геометрическим фигурам, схемам "предель­ного случая", математическим зависимостям и т.д.). Однако абст­рактные конструкты теории должны соответствовать представлениям принятой научной картины реальности. Установление такого соот­ветствия носит название концептуальной интерпретации теории, в рамках которой научная картина мира выполняет по отношению к абстрактным конструктам теории концептуальную функцию. Так, соответствие концептуальной схемы ньютоновской теоретической механики представлениям механистической научной картины мира можно представить в следующем виде:

Наряду с мировоззренческой и концептуальной функциями науч­ная картина исследуемой реальности в определенных ситуациях выполняет эвристическую и объяснительную функции. А именно, в ситуациях, когда не создана теория исследуемого объекта, она слу­жит ориентиром, направляющим наблюдения и постановку экспе­риментов, а также общей схемой объяснения полученных результа­тов. В более общем контексте выделяют еще две методологические функции научной картины мира:

ü определение набора допустимых задач;

ü ориентацию в выборе средств их решения, позволяющих ее квалифицировать не только как схему объекта, но и как программу исследования.

В зависимости от характера четырех типов представлений об ис­следуемой реальности выделяют физическую, химическую, биологи­ческую, социальную, экономическую картину реальности. Этот ряд можно продолжить, назвав соответствующие представления специ­альной научной картиной исследуемой реальности. Далеко не в каж­дой из них можно выделить основные типы представлений с той же степенью отчетливости, что и в физической картине мира. Во мно­гих научных дисциплинах процесс осмысления содержания этого компонента только начался, хотя научная картина исследуемой ре­альности там существовала и выполняла свои функции. Так, науч­ная картина экономической реальности стала предметом методо­логического анализа лишь в последние полтора—два десятка лет. Од­нако как реальный компонент исследовательской деятельности и системы научного экономического знания она существует с XVIII ст. В то время сформировалась классическая картина экономической реальности, где доминирующее значение имели представления об экономических благах как предметах, образующих рукотворное и естественное богатство нации. Отсюда первоочередное внимание к движению этих предметов в ходе экономической деятельности, их производству и потреблению, смене собственников. В научной кар­тине экономической реальности, получившей название "историчес­кая" (XIX в.), основным является представление об определенной человеческой общности (народе) как целостном субъекте экономи­ческой деятельности, осуществляющем ее в формах, присущих именно ему и являющихся результатом длительного исторического разви­тия этого народа. В конце XIX в. сложилась "марджиналистская" картина экономической реальности, где основной компонент — субъект хозяйствования, принимающий рациональные решения (дела­ющий наилучший выбор). Иными словами, в первой научной картине экономической реальности ведущим является представление о мире богатства, во второй — о мире хозяйственной культуры, в третьей — о мире хозяйствующего субъекта.

В представлениях специальных картин исследуемой реальности имеется много общего, что является основанием для выделения в особые типы естественнонаучной и общенаучной картины мира. На формирование их содержания доминирующее воздействие оказывает наука-лидер или группа лидирующих наук. В XVII в. такой наукой была механика, поэтому ее теоретические конструкты составили ос­нову естественнонаучной и общенаучной картин мира. В настоящее время естественнонаучная и общенаучная картины мира продолжают свое формирование, с одной стороны, на основе представлений ранее разрабатываемых научных картин мира (прежде всего, вероятностно-статистической и квантово-релятивистской), с другой стороны, с уче­том теоретических представлений наук и подходов, в которых ак­центируются эволюционные аспекты и отыскиваются теоретичес­кие средства отражения процессов развития (прежде всего, общая теория систем и синергетика).

Содержание научной картины исследуемой реальности, особенно общенаучной картины мира, формируется не только на основе дан­ных науки. Мощное влияние на этот процесс оказывают представле­ния о реальности, сложившиеся в других сферах и формах обще­ственного сознания, прежде всего, в искусстве и религии. Как правило, это происходит не путем их непосредственного внедрения, а через идеалы и нормы научного исследования.