Философия в современном обществе

Аннотация

Автор ― Марков Борис Васильевич, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой Философской антропологии СПбГУ ― предпринял попытку анализа современности в перспективе человеческого существования. В монографии реконструированы основные метафоры описания современного общества, используемые в либеральных и консервативных теориях. Многие из них — «отчуждение», «бытие к смерти» и т. д. — являются порождением эпохи нужды, войн и чрезвычайных ситуаций. Современные технологии позволяют жить лучше и свободнее, чем раньше. В этой связи исследуется трансформация условий человеческого существования в истории культуры. Ответ на вопрос о том, где мы располагаемся в этом мире, сегодня дают инженеры, экономисты, психологи, архитекторы, дизайнеры, создающие искусственную окружающую среду, которая формирует человеческие качества. Изучению ее антропогенных последствий и посвящена данная работа, предлагаемая философам, культурологам, экономистам, социологам, всем, кого интересует положение человека в современном мире.

Издательство СПбГУ

Б. В. Марков. Человек в условиях современности.

«Ни одна эпоха не имела столько разнообразных знаний о человеке, как нынешняя. Ни одна эпоха не могла так быстро и легко получить эти знания, как нынешняя. Ни одна эпоха не знала так мало о том, что такое человек, как нынешняя. Никогда человек не был до такой степени проблемой, как в нашу эпоху».

Хайдеггер М. Кант и проблема метафизики, § 37.

Философия в современном обществе

Общим местом информационной культуры стало представление о доминирующей роли масс-медиа, формирующих человека нового типа, для которого лекции и письменные тексты принимают вторичный, маргинальный характер. Проходит великая иллюзия, что воспитание человека и духовное единство общества достигаются благодаря книге, образованию. На место «всемирной литературы» приходят новые транснациональные информационные структуры.

Распространение Интернета модифицировало всю культурную ситуацию современного мира. Медийные инструменты давно уже определяют сущностные черты жизни современного человека не только в сфере литературы и искусства, они преобразуют науку, философию и политику. Интернет серьезно претендует на то, чтобы связать человечество в некое мировое сообщество. Меняется привычный способ восприятия мира, стиль мышления, пересматриваются многие фундаментальные основы жизни. Реакция на эти процессы российского философского сообщества неоднозначна. Старшее поколение видит в них признак разложения высокой культуры и потому расценивает как нечто враждебное, чему следует активно противостоять, прежде всего, административными ресурсами ― укреплять традиционную систему образования. Молодые исследователи реагируют более гибко. Медийные средства становятся для них основным источником информации и средством управления сознанием. У молодого поколения преобладает так называемое клиповое сознание — быстро сменяющийся ряд визуальных образов, не предполагающих внимательного отношения.

Аргументы как противников, так и защитников электронных медиумов (посредников) хорошо известны. Прежде всего, они указывают на проблему обучения: книга учит думать, а экран ― манипулировать. Самые серьезные опасения вызывает политическое использование новых медиумов. Газеты и журналы всегда использовались для массированного воздействия на общественное мнение. Однако письменные тексты — идеологии — становились объектом критики, и таким образом от них можно было дистанцироваться. Современные средства массовой информации мало приспособлены для обсуждения теоретических проблем. Конечно, дискуссии свободной общественности еще присутствуют на телевидении, но и здесь происходит, скорее, не возрождение прямой демократии, а появление еще одного жанра — шоу, зрелища, что делает малопродуктивными попытки серьезной аналитической работы.

Вместе с тем современные коммуникативные медиумы не только разрушают традиционные формы солидарности, но и открывают новые возможности объединения людей. Необходимо описать и проанализировать существующие формы коммуникации, общения, коллективности, чтобы сознательно планировать и эффективно проводить социальные реформы. Для этого требуются серьезные теоретико-философские методы осмысления новой информационной реальности, в окружении которой живет современный человек.

Падение престижа философии и науки в жизни общества сопровождается реформой образования. Кризис системы образования ― главное событие российской действительности. Вузовская наука всегда имела во многом прикладной характер и ориентировалась на нужды народного хозяйства. Застой в промышленности привел к падению спроса на научные разработки. Поскольку государство не может в прежнем объеме финансировать научно-технические проекты, ведущие профильные и специальные кафедры технических университетов оказались в стагнации.

И все же не следует призывать к восстановлению того, что было, в прежнем виде. Конечно, экономический, утилитарный подход тоже не обеспечивает плюрализма и свободы, но надо самокритично оценить и прежний идеал науки и образования. Крушение фундаментальной науки было предопределено распадом СССР. Поскольку реальная экономика не развивается, постольку отсутствует нужда не только в фундаментальных, но и в прикладных исследованиях. Государства во всем мире переживают кризис и теряют рычаги своего влияния. Финансы, экономика, информация ― все это уже не контролируется и не регулируется государством. Даже если бы оно захотело сохранить такие символы своей мощи, как наука, образование и культура, то у него уже нет для этого средств. Гражданское общество не может сохранить все эти институты на прежнем уровне. Наука, образование, культура предоставлены самим себе и сами должны искать средства существования. Знание становится товаром, который должен найти спрос на рынке. Тот, кто привык считать критерием научности истину, а не спрос на рынке, отвергает подобную перспективу. Однако если вдуматься, то с истиной всегда много проблем. Релятивистская физика, где образ мира зависит от приборов и экспериментальных установок, уже не претендует на постижение реальности. Но точно так же нужно относиться и к практическим потребностям, которые определяют спрос, — ведь это тоже модус бытия.

Заказ рынка опаснее для гуманитарных наук: доведенные до отчаяния соотечественники испытывают нужду не в научной критике, а в мифе и религии. Это тоже вызов серьезным ученым. Они должны понять, что «критика предрассудков», на которой они специализировались, обрела разрушительный характер. Надо меньше рефлексировать о собственной сущности, следует сказать людям и что-то утвердительное, в том числе и о будущем России. Благодаря этому истина совпадет с практической потребностью и найдет спрос.

Философия как царица наук, как производитель метода, как законодатель рациональности ― это славное прошлое. Философская профессия оказалась под угрозой (неизвестно, что будет с нею после завершения Болонского процесса), потому что никто не слушает философов. Они уже не нужны современному государству, как не нужны ему университеты, театры и все то, что было символом амбиций нации. Теперь оно от всего этого освобождается. С распадом «самого холодного из чудовищ», как его определил Ницше, трудные времена наступают и для философии. Какую роль играет философия в открытом обществе? Как идеология она уже вряд ли нужна; как методологии ее роль тоже сомнительна. Вряд ли философы знают то, чего не знают другие. Может быть, философия должна снова вернуться к идеалу мудрости и играть культурно-воспитательную роль?

Сегодня учат и воспитывают не книги и лекции, а масс-медиа, поэтому прежние практики классического образования оказываются невостребованными. Философские факультеты испытывают дефицит абитуриентов, которые теперь выбирают культурологию, политологию или религиоведение. Труд философа мало оплачивается, ибо не производит товары широкого спроса. Но мы, профессиональные философы, должны не только приспосабливаться к рынку, но и создавать его. Поэтому следует начать широкие дискуссии философов и общественности о том, какую пользу принесет изучение философии. Бренд философии сложился в борьбе с невежеством и поисках истины. Хотя сегодня отношения конкретных наук и философии далеки от идеала, однако никто не может оспорить, что они так или иначе связаны с нею. Думается, что и сегодня мировоззренческая и методологическая функции философии не вызывают сомнений. Вместе с тем, философы заботились о воспитании государственных добродетелей людей и даже стремились к управлению государством. Конечно, намерение управлять или указывать место ученым, политикам, художникам сегодня кажется слишком ортодоксальным, однако воспитательное предназначение философии не следует отбрасывать. В последнее столетие она в основном развивалась как критика идеологии, опровергающая позитивные формы власти. Даже экзистенциальные философы концентрировали свое внимание скорее на негативных, чем на позитивных переживаниях людей. Если у Аристотеля источником философии было удивление, то у Хайдеггера ― ужас. Очевидно, что такая философия играет скорее деструктивную, чем поддерживающую функцию.

Среди основных тенденций эпохи глобализации несомненно изменение места и роли философии как формы мышления, как совокупности приемов интеллектуально-психологического освоения культурного наследия («живой души культуры»), форм и методов инновационного поиска, существенно снижающего риски общественного развития. Опасность неустойчивого развития, возрастающая цена возможных управленческих ошибок, не говоря о деструктивности корыстных интересов и их возможных проявлений в практике принятия государственных решений, настойчиво взывают к переосмыслению призвания философии, ее возможностей в изменяющейся России.

Все это требует пересмотра сложившегося еще в XIX в. образа философии, которая в отличие от идеологии занимает критическую в отношении государства позицию. Государство нуждается не только в военной и экономической, но и в символической защите, придающей устойчивый смысл существованию. Конструктивная философская критика способствует оздоровлению общества и не дает ему впадать в спячку. По мнению интеллигенции, философия ― это форма свободомыслия, рассчитанная на воспитание свободных умов. Для нее государство «необходимости и рассудка» скорее препятствие, чем условие творчества. Всякая государственная философия расценивается при этом как идеология. На самом деле философа должна заботить диагностика общества и современной цивилизации. Ведь даже политические противники имеют множество общих убеждений, ибо заботятся о благе людей.

Нельзя запретить выражение своих убеждений, но не всякий человек способен занимать государственную или общественную позицию. Этому должны научиться, прежде всего, философы. Поскольку никто не знает, какая философия нужна, нельзя диктовать от имени философской элиты ее необходимую форму и содержание. Возьмем для примера ситуацию с общественным мнением: на него ссылаются как на основу и одновременно его формируют. Какая философия формируется сейчас в головах наших современников, и какой бы мы хотели ее видеть? Раньше поддержка философии определялась верой в то, что она способствует воспитанию государственных добродетелей людей. Постепенно ее стали понимать как идеологию. Некий баланс достигался в рамках академической свободы: государство не указывает, какая философия нужна, а профессор удерживается от пропаганды своих политических убеждений в стенах университета. Разумеется, этот баланс никем не контролировался, однако в рамках классического гуманитарного образования в целом преподавание философии выполняло задачу воспитания «государственного животного» (zoon politikon) — так определял человека Аристотель.

Однако способен ли сам профессор держать дистанцию по отношению к актуальной политике? Можно ли беспечно верить в патриотизм бюрократического аппарата, в самоотверженность милиции или бескорыстность хранителей культурного наследия, в мужество военных, объективность преподавателей и беспристрастное служение истине ученых; разве не верно, что каждый старается извлечь выгоды из своего положения? Можно ли смоделировать общество, которое бы не зависело бы от аскетизма или коррумпированности, глупости или гениальности людей?