Специфические особенности проверки научных теорий

Методы проверки, подтверждения и опровержения научных гипотез и теорий

В ходе изложения в предыдущих главах нам неоднократно приходилось касаться вопросов, связанных с установлением критериев научности гипотез, их подтверждением и опровер­жением. Однако речь там шла в основном об отдельных гипо­тезах, но когда они объединяются в рамках дедуктивных си! стем, тогда процесс их проверки усложняется.

Еще большие трудности возникают при проверке научных теорий, содержащих различные абстрактные понятия и утверж­дения, теоретичские и эмпирические законы. Поскольку все утверждения теории связаны отношениями логической дедук­ции, то убедиться в верности наиболее абстрактных ее посылок можно только путем проверки следствий, которые из них выте­кают и допускают эмпирическую интерпретацию. Именно по подтверждению или опровержению таких следствий косвенно судят о верности или ошибочности исходных посылок, а зна­чит, всей теории в целом. Но эти следствия выводятся не толь­ко из утверждений самой теории, но и из тех вспомогательных гипотез и допущений, которые обеспечивают применение тео­рии к конкретной ситуации. Все это еще больше затрудняет процесс проверки теории.

В связи с этим обсудим специфические особенности про­верки научных теорий и связанных с ними гипотез, которые вносят коррективы в прежние представления о подтверждении и опровержении гипотез и утверждений науки.

Важнейшим критерием, отличающим научные гипотезы и теории от ненаучных спекуляций в опытных и фактуальных науках является их эмпирическая проверяемость. Но сам способ проверки теории значительно отличается от проверки отдель­ных гипотез и утверждений.

Специфические особенности и связанные с ними труд­ности проверки научных теорий состоят в следующем.

Во-первых, в силу системного характера теории, в ней прихо­дится иметь дело не с отдельными гипотезами, утверждениями, законами и простой их совокупностью, а именно с логически орга­низованной системой. Хотя, строго говоря, на опыте проверяются отдельные следствия теории, но косвенно они свидетельствуют о подтверждении или опровержении теории в целом.

Во-вторых, в составе теории есть такие утверждения, которые выполняют вспомогательную роль в процессе определения поня­тий и дедукции следствий, и поэтому они не нуждаются в эмпи­рической проверке, хотя их обоснованность и правильность также должна контролироваться на концептуальном уровне.

В-третьих, степень проверяемости разных утверждений теории зависит от уровня их абстрактности. На самом верхнем уровне находятся наиболее абстрактные и общие принципы и законы теории, об обоснованности и истинности которых мы судим по выводимым из них следствиям. На самом же низу на­ходится эмпирический базис теории, т. е. те утверждения, ко­торые можно соотнести с результатами наблюдений и экспери­ментов и тем самым косвенно судить о верности исходных по

сылок теории.

В-четвертых, всякая теория возникает не на пустом месте. Она опирается на уже проверенное знание, которое существо­вало до ее создания и поэтому в принципе не должно противо­речить твердо установленным положениям в данной отрасли Науки. Речь, конечно, идет о теориях, радикально не изменяю­щих науку.

В-пятых, целый ряд теорий, представленных в абстрактной Математической форме, не говоря уже о самих математических Теориях, сначала необходимо интерпретировать с помощью эм-

лирических понятий и утверждений и только потом подвергать

проверке.

Все перечисленные особенности проверки теорий сводятся, таким образом, к двум важнейшим требова­ниям: концептуальной и эмпирической проверяемости.

Концептуальная проверяемость означает согласие новой тео­рии с наиболее фундаментальными принципами и законами соответствующей отрасли научного знания, а также с твердо установленными теоретическими истинами частного характера. В конечном итоге такая проверка должна установить, согласуется ли новая теория с предшествующим концептуальным знанием.

Эмпирическая проверяемость сводится к сопоставлению сле­дствий теории с результатами наблюдений, экспериментов и практики в целом, ибо научные наблюдения и эксперимент представляют собой специфические формы практической дея-j тельности в науке. Очевидно, что не все следствия теории до­пускают непосредственную проверку на опыте, а лишь те, ко| торым можно дать эмпирическую интерпретацию и тем самым сопоставить с результатами наблюдений и экспериментов. Од­нако не все теории можно проверить таким способом.

Наиболее общие и абстрактные теории, которые в значи­тельной мере схематизируют и идеализируют изучаемые про­цессы, чаще всего проверяются через свои частные подтеории, которые стоят ближе к миру опыта. Так, например, классиче­ская механика проверяется через такие свои подтеории, как теории колебаний, удара, падения тел и т. п., которые меньше абстрагируются от действительности и тем самым лучше прове­ряемы в эксперименте. Сами же исходные законы и принципы механики в силу своей общности отвлекаются от частных и] конкретных свойств и особенностей, которые изучаются в ее подтеориях, и поэтому именно через них общая теория находит свое подтверждение.

Степень проверяемости теории с гносеологической точки зре­ния существенно зависит от того, насколько глубоко она раскры­вает сущность исследуемых процессов. Это означает, что теории феноменологического типа, которые в основном лишь описывают явления, проверить легче и проще, чем объяснительные, или ин-терпретативные теории, раскрывающие структуру и механизм про­цессов. Очевидно также, что теории, содержащие большее число эмпирически интерпретируемых следствий, будут лучше прове­ряемы и контролируемы на опыте.

Поскольку проверка теорий зависит от эмпирически интер­претируемых их следствий, можно выделить по крайней мере три основных типа теорий по их проверяемости.

К первому типу относятся специфические, частные теории, которые обычно возникают на первом этапе исследования. Впоследствии они оказываются подтеориями более общих тео­рий, как например, теория Кеплера о движении планет по отно­шению к теории гравитации Ньютона или последняя — к общей теории относительности Эйнштейна. В принципе подтеории, как мы видели, лучше поддаются интерпретации в эмпириче­ских терминах и поэтому легче поддаются проверке.

Ко второму типу относятся теории, содержащие значительное число абстрактных понятий и утверждений. Поэтому их нельзя проверять как теории первого типа. Они становятся проверяе­мыми, в основном, через свои подтеории, которые связаны с основной теорией как «вид с родом». Поскольку область приме­нимости основной теории включает в себя области применения подтеории, то чем лучше будут проверены и подтверждены по­следние, тем правдоподобнее будет основная теория.

К третьему типу принадлежат теории весьма общего харак­тера, которые характеризуют хотя и различные, но в чем-то сходные классы явлений. К таким теориям относятся появив­шиеся в последние годы теории информации, анализа опера­ций, принятия решений, моделирования и другие, которые возникли на волне современного научно-технического прогрес­са и которые в значительной мере опираются на математиче­ские методы исследования. Такие теории особенно трудно под­даются проверке и не случайно поэтому иногда их квалифици­руют не как «истинные» и «ложные», а как «применимые» и «непри­менимые», «эффективные» и «неэффективные». Нетрудно понять, что применимость и неприменимость как раз и свидетельствует о том, верно или неверно теория отображает действительность, а следовательно, является ли она истинной или ложной.

Общий подход к проблеме проверки теорий во многом за­висит также от философской позиции исследователей. С точки зрения эмпиризма и позитивизма проверка теорий сводится к редукции теоретических терминов и утверждений к эмпириче­ским. Если радикальные эмпиристы связывают такую проверку с редукцией теоретического к непосредственным чувственным Воприятиям, то позитивисты допускают возможность использо­вания для этого «чистого» языка наблюдений. Главное, что

объединяет эмпиристов и позитивистов в вопросе о проверке теории, заключается в том, что все они признают возможность эмпирической проверки изолированных утверждений теории, игнорируя тем самым целостный, системный характер теории.

Критикуя такой подход, известный американский ло­гик У.В.О. Куайн квалифицирует его как редукционистскую догму, опирающуюся на философию эмпиризма. «Догма редук­ционизма, — указывает он, — имеет право на существование только при предположении, что каждое утверждение теории, взятое изолированно от других, может допускать подтвержде­ние или опровержение. Мое противоположное мнение сводит­ся к тому, что наши утверждения сталкиваются с трибуналом чувственного опыта не индивидуально, а только в целом»¹. Вся наука, по его мнению, образно может быть представлена в виде силового поля, граничными условиями которого служат резуль­таты опыта. Противоречие с опытом на периферии поля ока­зывает воздействие на все поле. Вследствие этого приходится переосмысливать истинность некоторых утверждений теории, а поскольку они логически связаны с другими утверждениями, то! это влечет переосмысление остальных утверждений. Таким об- j разом, системный подход к теории как единому, целостному; концептуальному образованию в ее рамках различных понятий и утверждений, значительно усложняет процесс ее проверки. Во всяком случае, теории проверяются совсем иначе, чем от­дельные, изолированные гипотезы или утверждения.