Политика по предотвращению катастроф

Для некоторых типов катастроф, таких как автокатастрофы и шторма, частота падает столь быстро с разрушительностью, что большие события можно игнорировать; они просто не происходят. Для других типов катастроф, таких как наводнения, торнадо, и террористические атаки, частота падает достаточно быстро, чтобы катастрофы, достаточно большие, чтобы привести к серьёзному социальному ущербу, можно было бы в основном игнорировать – они являются крайне редкими. Но ещё для одного типа катастроф, таких как пожары, ураганы, землетрясения, войны и эпидемии, наибольший ущерб приходится на редкие, но крупнейшие события, которые причинят ущерб большей части населения Земли. Так что если мы хотим инвестировать средства в предотвращение событий такого типа, кажется, что мы должны вкладываться в наибольшей мере в предотвращение и в подготовку к крупнейшим событиям. (Конечно, это соображение отменяется, если есть другие преимущества в подготовке к малым событиям, преимущества, которые просто не применимы к большим событиям.) При некоторых типах событий, такие как войны и эпидемии, большие события вырастают из малых, которые пошли наперекосяк, так что подготовка к малым событиям и предотвращение их может быть наилучшим способом для предотвращения больших событий. Но иногда подготовка к малым событиям в корне отличается от подготовки к большим событиям. Например, наилучшей реакцией при маленьком пожаре в большом здании является оставаться на месте, пока не разрешат спускаться, но гибель Всемирного Торгового Центра научила, что это плохой совет при сильном пожаре. Также позволение государствам иметь ядерное оружие может отвратить их от малых войн, но побудить к большим войнам. Точно также, обычный совет при землетрясениях состоит в том, чтобы «нырнуть и накрыться» под столом или в дверном проёме. Это хороший совет для малых землетрясений, где основной риск состоит в том, что вас ударят падающие предметы со стен и с потолка. Но некоторые утверждают, что при больших землетрясениях, когда здания обрушиваются, прятание под столом скорее всего приведёт к тому, что вы будете раздавлены под этим столом; в этом случае лучшим вариантом является прятание под чем-то несжимаемым, таким как шкафы с папками, полные бумаг (Copp, 2000).

К сожалению, наши политические системы вознаграждают за подготовку к обычным ситуациям, а не к крупнейшим ожидаемым ситуациям ущерба. Для некоторых видов разрушающих воздействий, таких как удары астероидов, мы можем трудится над уменьшением частоты и силы событий. Для других типов разрушений, таких как ураганы, наводнения и землетрясения мы можем спроектировать наши материальные сооружения, так, чтобы они лучше противостояли разрушениям, например, сделать так, чтобы здания раскачивались, а не трескались, и строить дома за пределами затопляемых равнин. Мы также можем предотвратить ядерное распространение и уменьшить существующие ядерные арсеналы. Мы можем также так спроектировать наши социальные системы, чтобы они лучше противостояли ущербу. Мы можем предусмотреть различные кризисные ситуации заранее и принять решения, как бороться с ними. Мы можем определить, кто будет в ответе и за что, и кому будут принадлежать права собственности. Мы можем создать специальный страховые или управляющие кризисами организации, которые специально будут заниматься такими ситуациями. Если они могут рассчитывать на сохранение прав собственности в условиях кризиса, то частные организации будут иметь побудительную причину запасать ту частную собственность, которую они считают ценной в таких ситуациях. В отношении общественных благ или товаров с большой внешней полезностью правительства могут субсидировать организации, которые накапливают такие товары, готовясь к катастрофе. К сожалению, тот факт, что такие катастрофы редки, делает сложным исследование заявлений о том, какие именно механизмы потребуются в случае катастрофы. Строительная организация может утверждать, что плотина обрушится раз в столетие, и полиция может утверждать, что она сохранит спокойствие даже в случае серьёзного социального коллапса, но исторические данные не имеют большой пользы для подтверждения таких заявлений.

Если мы ценим будущие поколения человечества, мы можем желать предпринять дополнительные усилия для предотвращения вымирания человечества. Однако для тех типов катастроф, в которых вариации индивидуальной способности противостоять разрушающим воздействиям минимальны, нет большого смысла явным образом готовится к возможностям человеческого вымирания. Просто потому что почти что нет шансов на то, что событие такого типа поставит нас на грань вымирания.

Лучшее, что мы тут можем сделать – это пытаться предотвратить все большие разрушающие воздействия. Разумеется, могут быть не связанные с вымиранием причины готовится к таким разрушающим воздействиям. С другой стороны, может быть такой тип катастроф, в которых вариации способности противостоять разрушениям может быть важен. Если так, то может быть значительный шанс, что популяция после катастрофы будет лишь немного больше, или немного меньше порога, необходимого для сохранения человечества. В этом случае имеет смысл желать узнать, что мы можем сейчас сделать, чтобы изменить шансы. Наиболее очевидным решением было бы создать убежища со значительными ресурсами, которые могли бы сохранить небольшие групп людей при очень больших разрушающих воздействиях, при последующем социальном коллапсе и в переходный период пост-катастрофического общество. Если отчаявшиеся люди, пытающиеся пережить социальный коллапс, будут угрожать долгосрочной живучести убежища, например, разграбляя запасы, то тогда убежища должны быть изолированы, хорошо укреплены или достаточно засекречены, чтобы пережить такие угрозы. В действительности мы разработали такие убежища для защиты политических элит в эпоху холодной войны (McCamley, 2007). Хотя ядерные убежища сконструированы без учёта других угроз человеческого вымирания, вероятно стоит подумать о том, как их можно адаптировать к неядерным катастрофам. Также следует подумать о создании разнообразного набора убежищ, на случай других видов катастроф. Я могу представить себе секретные помещения в шахте, хорошо снабжённые запасами, и имеющие некоторые способы наблюдать события на поверхности и блокировать вход.

Важный вопрос здесь в том смогут ли убежища сохранить достаточно людей, чтобы сохранить достаточное генетическое разнообразие для пост-катастрофического сообщества. Если нет, то убежища должны либо рассчитывать открыться в правильный момент, чтобы сохранить достаточно людей из пространства за пределами убежища, или им потребуется некая устойчивая технология хранения генов и имплантирования их. Возможно, достаточно будет банка спермы. Развитие живучей генетической технологии может быть сложной задачей: устройства должны дожить до того момента, когда человеческая популяция достигнет достаточного размера, чтобы поддерживать достаточное генетическое разнообразие сама по себе. Но благодаря этому можно будет значительно снизить требуемую популяцию после коллапса, возможно, до одной фертильной женщины. С точки зрения задачи сохранения человечества уменьшение требуемой популяции с одной тысячи до десяти человек эквивалентно умножению текущей популяции в 100 раз, или снижению разрушительности воздействия в 100 раз. В примере на рисунке 1 это равносильно снижению частоты события в 50 раз. Убежища могут содержать много ресурсов, которые могут облегчить и ускорить реставрацию продуктивного человеческого общества. Они могут сохранять библиотеки, машины, семена и многое другое. Но наиболее важными ресурсами будут те, которые позволят человечеству выжить. С космической точки зрения не имеет большого значения потребуется ли одна тысяча или сто тысяч лет для возвращения на нынешний уровень развития.

Таким образом, главным приоритетом должны быть ресурсы, необходимые для возвращения хотя бы на уровень охотников собирателей. Важно понимать, что общество, отстраивающееся после почти полного вымирания, будет иметь гораздо меньший размер, чем наше общество; совершенно другие типы и пропорции капитала потребуются. Создание убежища, наполненного теми видами капитала, которые мы считаем ценным сейчас, может быть даже менее полезно, чем ненужные книги, медицинские препараты и компьютеры, которые посылают страны первого мира странам третьего сейчас. Машины быстро придут в негодность, а книги будут нести знания, несущие мало практической ценности. Вместо этого следует принять, что очень маленькая человеческая популяция вынуждена будет пройти по пути наших предков. Сто человек не могут поддерживать нынешнее индустриальное сообщество, ни даже, наверное, земледельческое сообщество. Они должны начать с охоты и собирательства, пока они не достигнут того уровня, на котором простое земледелие является возможным. И только когда их фермерское сообщество станет достаточно большим и развитым, они могут думать о том, чтобы вернуться к индустрии. Так что может иметь смысл держать в убежище реальных охотников-собирателей, фермеров, работающих на самопропитание, вместе с теми инструментами, которые они могут использовать. Конечно, такие люди должны быть достаточно дисциплинированы, чтобы мирно ждать своего времени в убежище, пока не произойдёт катастрофа. Возможно, должна иметь место ротация таких людей из защищённой области в те места, где они могут жить простой жизнью и поддерживать свои навыки. И, возможно, нам следует протестировать наши концепции убежищ, изолировав реальных людей на длительные промежутки времени, чтобы посмотреть, как хорошо конкретные типы убежищ срабатывают в деле возвращения к простому самоподдерживающемуся стилю жизни.