Ясность

Старое правило гласит: оратор должен говорить так, чтобы его не только можно было понять, но и невозможно было не понять. В ясной и четкой речи нет места какому бы то ни было недоразумению. (Мольтке в 1870 г. сказал своим офицерам: «Приказ, который может быть неправильно понят, всегда и понимается неправильно». Это справедливо также и для утверждений, высказываемых в речи.) Теодор Хеусс стремился лишний раз просмотреть наброски речей, чтобы упростить формулировки, если они казались ему высокопарными. Этот процесс он называл «избавлением от Хеусса», как об этом сообщает его племянница Наина Фрейлингхаус в рассказах о Хеуссе. Правда, нередко неясность даже входит в «систему» оратора. К сожалению, иногда умалчивают или говорят неясно, потому что хотят скрыть свое истинное мнение. Фридрих Науманн сказал о «сбросе балласта»: «Сбрасывать нужно все, что не соответствует ясному мышлению, хотя подлежащее сбрасыванию может быть очень привлекательным. Отсекайте все, что трудно понять слушателям. При этом не слишком дорожите своими собственными пристрастиями. Ведь оратор говорит не для себя, а для других».

«Непонятное» не означает исполненное глубокого смысла. Пауль Хейсе иронически рекомендует: «Учитесь упражняться в тех уловках, которые вам обеспечат успех; в мелких местах нужно мутить, чтобы думали: вода глубока».

Многие недоразумения возникают из-за путаницы в понятиях. Некоторые слова и понятия многозначны^[22][8] – их мы уточняем с помощью определений. Если в дискуссии каждый участник не представит свое определение, дальнейшее обсуждение вопросов неплодотворно, так как неясны основные положения.

В основе некоторых недоразумений – многозначность употребляемых слов. Поразительный пример приведем из событий последней мировой войны: английский премьер-министр Антони Иден во время выступления по радио сердито отбивался от обступивших его фотографов со словами: «Don’t shoot, please!», что означало: «Не фотографируйте именно теперь, когда я должен сосредоточиться» (shoot – стрелять, фотографировать. – Прим. пер.). На следующее утро немецкое радио, торжествуя, сообщило, что на Идена, английского премьер-министра, было совершено покушение. Мы опять и опять констатируем: при многозначности слов мы невольно выбираем те значения, которые соответствуют нашим субъективным желаниям. Само собой разумеется, что для ясности речи существенна логика. Мы обращаем внимание на логическое соединение деталей и основных положений, равно как и на кристальную ясность выражения.

Что касается ясности и понятности, то риторические возможности многих преподавателей высшей школы оставляют желать лучшего. Лекции одного преподавателя химии студенты плохо понимали. Он говорил невнятно, путано, растягивая слова так, что слушатели приходили в отчаяние. Его преемником, напротив, был блестящий оратор и педагог. После первой же лекции один студент заметил: «Надо отдать должное новому профессору: химия сама лезет в голову!»

В письме студента И.Б. Германна к приятелю Жану Паулю так рассказано о знаменитом профессоре математики Геттингенского университета Абрахаме Готтхельфе Кестнере (1719–1800): «Доброжелательность своих слушателей он поддерживал своеобразным образом. Кестнер – человек старого закала. Его лекции никто не хвалит, потому что для тех, кто математику понимает, они слишком пространны, а для начинающих – слишком тяжелы, он использует строгие методы доказательства, чтобы сделать понятными арифметические или геометрические определения, и, разумеется, продолжает это до тех пор, пока сам не устанет. Поскольку сам он понимает, но преподнести математический метод в занимательной форме не может, то усердно заботится о том, чтобы на столах лежало определенное количество книг (ведь не все слушатели могут (!) разогнать скуку во время его лекций). Это, например, могут быть книги басен с гравюрами, описания путешествий, Вергилий с гравюрами и многое тому подобное...»