Вводные замечания. 13 страница

Итак, синтетический облик каждого народа в его внутреннем естестве определяется и воспринимается нами исключительно в качествованиях пластического потока. Он раскрывается прежде всего в национальном характере как совокупности основных и общих устремлений, тональностей пассивных и активно-творческих отношений к жизни. Эта основополагающая пластическая природа народа является общей для всех индивидов и равно питающей все виды их проявлений и деятельности. Но, будучи общей всем, эта пластичность есть не генерическое единство множественного целого, т. е. она не входит постоянным составляющим элементом во все индивиды, которые затем уже самостоятельно и творчески строят из этого материала свои своеобразные индивидуальные качества. Напротив, внутренняя пластичность народа объемлет целиком все грандиозное многообразие единичных проявлений, независимо от их относительного иерархического порядка и мест среди других, она включает в себя всякое эмпирически возможное конкретное разнообразие, а потому есть единство синтетическое, с монадной точки зрения, и целокупная всеобщность — в действительности пластического естества. Отсюда вытекает, что духовная сущность народа одинаково обнаруживается в жизни и деятельности каждого гражданина, но достоинство этих обнаружений обусловливается его индивидуальным совершенством. Чем ниже иерархический уровень эмпирического сознания человека, тем менее он обладает своеобразными индивидуальными особенностями, тем более он обезличен и сливается с общей окружающей средой. Поэтому в каждом народе необходимо различать две составляющие: немногочисленное общество так или иначе выдающихся людей и всю их остальную численно подавляющую массу. Глубинные и наиболее индивидуальные оттенки духовной сущности народа обнаруживаются лишь в высочайших творческих достижениях наиболее выдающихся его граждан. Чем разнообразнее виды и сферы их творчества, тем полнее и многообразнее эмпирическое оплотнение пластической сущности народа. Поэтому эта его духовная аристократия действительно составляет душу народа, то начальное и основное, что и создает весь его облик, силу и величие. Именно она осуществляет воплощение вечных и надмирных идей в феноменальную природу в определенных тональностях и сочетаниях и тем выявляет данный народ как особую реальность среди всего человечества и его общей истории. Если призвание духовной аристократии заключается в творческом обнаружении основного устремления и тональностей вибраций пластической природы народа, то смысл существования остальной его человеческой массы сводится, с одной стороны, к выработке мелких и второстепенных деталей, а с другой — к образованию того общего фона и материала, на которые и опираются эмпирически выдающиеся достижения.

Таким образом, природа человеческого общества как целого ограничивается пластической стихией и категорически чужда обособленности и статической оформленности монадной самости. Соответственно этому и истинная история народов становится доступной действительному постижению лишь в пластической категории. Каждый народ определяется не совокупностью созданных им форм, но его живым динамическим устремлением, типом протекающего через его существо потокажизни. Поэтому и истинная история должна быть историей непосредственной жизни, а не хронологическим перечислением совершенных им деяний. Цепи последовательных фактов в действительности представляют собой лишь внешние мгновенные отпечатки и показатели внутренних процессов, они суть лишь путь к познанию истории, но ни в коем случае не составляют ее саму. История толькс тогда станет действительной наукой, когда она сумеет осознать пластические сущности народов в их непосредственной жизненности. Появление новогс народа на арене мира есть начало становления в предстоянии новых устремлений и сочетаний вибраций вселенской пластичности. По мере развития эмпирической истории этот единичный поток постепенно становится обнаружением пластической составляющей актуального конкретно-эмпирического. Когда этот процесс естественно заканчивается или народ утрачивает связь сс своей пластической первоосновой, то наступает его увядание и смерть. Юность, молодость, зрелость, старость и дряхлость народов и определяются соотношением их актуальных творчески-выразительных способностей к проходящему в глубине их природы пластическому потоку. Это и приводит нас к пониманию известного исторического факта, что гибель и разрушение государств в большинстве случаев наступает чрезвычайно скоро после наиболее пышного их расцвета. Ценность самой формы как таковой ничтожна: раз выявление внутренней сущности достигнуто, исторический процесс тем самым заканчивается, и место под солнцем должно бьггь уступлено новым рождающимся силам. Как цветы наиболее мощно наполняют воздух своим ароматом перед тем как завянуть, так и народы переживают наиболее яркую эпоху своей истории перед самым своим закатом.

Всякая целостная реальность необходимо обладает обеими основоположными составляющими. Обнаруживая на пути своей истории определенные вибрации и устремления пластического потока, каждый народ вместе с тем раскрывает также и некоторую трансцендентную реальность. Эта реальность, как было показано, не может быть монадной, но именно ее веяниями создается своеобразная динамическая конкретность пластического потока данного народа. Так как она одновременно макрокосмична и микрокосмична, то это непосредственно указует ее принадлежность ко второму царству идеального мира — к царству идей. Каждый народ в своем динамическом устремлении реализует некоторую целостную трансцендентную идею. Идея не обладает статически обособленной самостью, но, напротив, она существенно динамична и может одновременно раскрываться в конкретной деятельности бесчисленного ряда единичных существ и деятелей. Поэтому связь народа с его трансцендентной идеей существенно отлична от связи актуального эмпирического сознания человека с его монадой. Так как идея, соответствующая определенному народу, представляет собой своеобразное сочетание идей более частных порядков в некоторую иерархию, то это и дает основание эзотерическому учению об особых «ангелах народа», управляющих их судьбою, как это мы встречаем, например, у Дионисия Ареопагита в его «Небесной Иерархии».