История Оливера 5 страница

– Анита, мне кто-нибудь звонил?

– Да, вам звонили, – ответила Анита, закатив глаза.

– Отлично… Кто?

– Ваш доктор. Будет дома этим вечером после восьми.

С чего бы Лондону понадобилось звонить мне в офис? Неужели у меня все настолько плохо, что, так как мы не смогли в тот день встретиться, он решил принять меня у себя дома?

– Что конкретно он сказал? – стал я донимать Аниту.

– Господи боже мой, я же сказала! Она просто просила передать… – стала объяснять та.

– Это была женщина? – изумился я.

– Можно я договорю до конца? Так вот, она просто просила передать вам: «Доктор Стайн этим вечером будет дома», – закончила Анита.

– Стайн… – разочарованно протянул я. Значит, звонила Джоанна.

– А вы думали, кто? Джонас Солк [29]? – съязвила Анита.

Я на секунду задумался. Так, может быть, сейчас мне необходима именно дружеская беседа с кем-нибудь вроде Джоанны? Но это будет нечестно. Она слишком… цельная натура для такого мужчины, как я.

– Больше ничего? – жалобно спросил я.

– Я оставила несколько записок. Все насчет внутренних дел компании. Я могу идти? – сказала Анита.

– Да, да… – отмахнулся я.

Я ринулся к рабочему столу. Все Анитины записки, как я и думал, относились к делам, которые вела фирма. Ни слова от Марси.

Прошло два дня. Новая напасть – теперь старик Джонас пригласил меня на совещание в свой офис. Черт! Я пообещал Аните оплатить ей ланч, если она посидит пока в офисе. С Джонасом и Маршем мы стали обсуждать дело Гарольда Бэя. Он работал в ФБР – занимался прослушкой телефонных переговоров. Только однажды внезапно понял, что прослушивают его самого. «Жучки» были в те дни весьма распространенным явлением. Но Гарольд и сам мог рассказать кучу историй о слежке за многими известными политическими деятелями в Белом доме. Естественно, с деньгами у него было негусто. Но Джонас посчитал это дело важным – «общество должно быть в курсе, что творится сейчас в Вашингтоне».

Совещание закончилось, и ровно через секунду я уже был у дверей своего кабинета. И снова донимал Аниту:

– Ну как, были звонки?

– Звонили из Вашингтона, – ответила она. Судя по всему, это произвело на нее впечатление. – Директор Бюро экономических перспектив.

– Ну надо же, – сказал я без особого энтузиазма. – Кто-нибудь еще звонил?

– А кого вы хотели услышать-то? Неужели Жаклин Онассис? – язвительно уточнила Анита.

– Не шути так больше, милочка, – отрезал я и с грохотом захлопнул дверь.

Я успел, однако, расслышать, как Анита удивленно пробормотала:

– И какая муха его укусила?

Конечно, я не только сидел и ждал звонка, но и каждое утро играл в теннис. Если Симпсон не мог играть, я брал «уроки» у Пэтти Кларка, тамошнего тренера-ветерана:

– Слушай, сынок, Пэтти учил всех. Отсюда его ученики шли прямиком на Уимблдон!

– Может, вы помните и Марси Нэш?

– Ты о той маленькой красотке…

– Да, да…

– … которая в паре с этой рыжей выиграла в сорок восьмом году?

– Проехали, Пэтти. Забудьте.

– Честно говоря, не помню даже, занимались мы с ней или нет.

Несмотря на то, что я стал полноправным членом теннисного клуба «Готхэм» (шансы быть принятым в который были пропорциональны толщине кошелька), помогать мне там не стали. Клуб не предоставлял никому никакой информации о своих членах.

– Вы хотите сказать, что у вас нет списков? – ошарашенно спросил я.

– Они только для внутреннего пользования. Прошу прощения, мистер Барретт.

У меня даже в какой-то момент была мысль попросить Гарольда Бэя поставить их телефон на прослушку. Конечно, я этого не сделал, но теперь вы понимаете, в каком я был тогда состоянии?

К тому же, я каждый день бегал в парке. Пытаясь разглядеть лица бегущих мне навстречу людей. Безрезультатно. Чем бы ни занималась Марси, должно быть, она проводила в разъездах много времени. Но я не сдавался.

Мне думалось, что неплохо бы проверить все счета в «21», потому что, когда я попытался выяснить у метрдотеля Дмитрия, с кем я ужинал в тот день, у того начался приступ неконтролируемой амнезии.

Естественно, я заходил и в «Биннендейл». Выдумав довольно плохонькую историю о богатой тете и ее наследстве, я выяснил, что среди персонала числятся трое по фамилии Нэш. С каждым из них я побеседовал лично.

С первой, в отделе женской обуви, мне удалось встретиться с Присциллой Нэш. Приятная пожилая женщина проработала в магазине больше сорока лет. Она никогда не была замужем, из родственников у нее был только дядя Хэнк, который жил в Джорджии, а в квартире она ютилась с котом по кличке Агамемнон. Вся эта информация обошлась мне в восемьдесят баксов – ровно столько стоила пара женских сапожек, которые я купил якобы «в подарок на день рождения для моей сестры». Сапожки я подарил Аните, и, похоже, она окончательно убедилась, что я сбрендил.

В отделе мужской одежды работала девушка по имени Элви Нэш, шикарная и очень симпатичная чернокожая красотка.

– Вам помочь? – просияла она. Да уж, помогите мне!

Начала она с того, что поведала мне главную модную тенденцию – сочетать рубашки со свитерами. Я не успел глазом моргнуть, как стал обладателем целых шести комплектов. Которые обошлись мне в триста с лишним долларов.

– Теперь девушки на вас будут просто вешаться. Вы выглядите просто потрясающе! – похвалила меня мисс Элви напоследок. И я удалился, выглядя просто потрясающе. Но, к сожалению, только выглядя.

К счастью для моих финансов, третьим и последним из Нэшей оказался байер Родни П. Нэш, который, к тому же, последние шесть недель отдыхал где-то в Европе.

– И что мы в итоге имеем? – спрашивал Стив, который прямо-таки стоически терпел утренние игры в теннис со мной.

– Ничего, – сокрушался я.

А еще меня изводил постоянно повторяющийся кошмар.

Каждый раз я заново переживал мучительную ссору с Дженни, произошедшую в первый год нашего брака. Тогда Дженнифер начала убеждать меня, что мне нужно встретиться с отцом или хотя бы помириться с ним по телефону. До сих пор мурашки по коже, стоит лишь вспомнить, как я кричал на нее. Прямо словно с цепи сорвался! Испугавшись, она ушла из дому бог знает куда. Я искал ее по всему Кембриджу – безуспешно. Но когда я вернулся домой, Дженни сидела на ступеньках и ждала меня.

Все это снилось мне каждую ночь. С одной только поправкой: в моих снах она не возвращалась. Я сбивал ноги с тем же рвением. Я возвращался в таком же отчаянии. А в конце никто не ждал меня на крыльце.

Что это, черт возьми, значит? Я боюсь, что потерял Дженни?

Или хочу (!) ее потерять?

Доктор Лондон предположил: может быть, эта ситуация напоминает то, что у меня произошло с другой девушкой, которую я обидел так же, как и Дженни?

Да. Я разыскиваю Марси Нэш.

Но что общего у Марси и Дженни?

Конечно, ничего.

Через три недели я сдался. Марси (или как там ее на самом деле зовут) не позвонит. Да и в чем тут ее вина? Между тем, жесткий график тренировок уже грозил свести меня в могилу. Не говоря уж о постоянном ожидании звонка. Конечно, на работе дела тоже шли отвратительно – если на них вообще оставалось время. Все катилось к чертям! За исключением настроения, которое уже и без того было ниже плинтуса. С этим надо кончать. К трехнедельному юбилею моего поражения при «Le Méchant Loup» я сказал себе: дело закрыто. Завтра снова становлюсь нормальным человеком. И, чтобы достойно отметить это великое достижение, я решил слегка расслабиться.

– Где вас искать, если будете нужны? – спросила Анита, которая смертельно устала от меня за эти три недели.

– Никому я не нужен, – ответил я. И с гордо поднятой головой отправился домой.

Теперь меня больше не будут мучить видения: нет, это не Марси в двух шагах впереди – это просто очередная блондинка высокого роста. Как-то я даже увидел одну такую с ракеткой в руках. Мне стоило немалых усилий ее догнать – это оказалась еще одна копия Марси. Кажется, Нью-Йорк прямо-таки кишит ими.

Когда дойду до 50-й авеню, надо обязательно пройти мимо «Биннендейл». Так, как было три недели назад, – спокойно. С приятными мыслями – за какое новое дело взяться или что купить на ужин. Больше никаких дорогостоящих расследований, никакого систематического прочесывания отделов в надежде наткнуться на Марси во «Все для тенниса» или «Женском белье». Просто брошу взгляд на витрину и пройду мимо.

Так. Стоп. С моего последнего (то есть вчерашнего) посещения тут, похоже, что-то изменилось. Новая вывеска гласит: «ЭКСКЛЮЗИВ – ТОЛЬКО ЧТО ИЗ ИТАЛИИ. НОВИНКА ОТ ЭМИЛИО АСКАРЕЛЛИ».

Мощный торс манекена был затянут в кашемировый свитер. Черный. С эмблемой «Альфа-Ромео». Я мог хоть сейчас привлечь владельцев за лжесвидетельство, предъявив в качестве вещественного доказательства собственное тело. По странному совпадению облаченное в такой же свитер. Который я получил несколько недель назад. Три, если быть точным.

Вот тебе и зацепка! Кто-то подарил или продал его Марси, и этот кто-то, видимо, занимается импортом таких вещичек. С этими данными на руках можно было снова идти на штурм цитадели – потребовать ответы и наконец получить их.

Остановись, Оливер. Ты говорил, что инцидент исчерпан, и он на самом деле исчерпан. Жизнь продолжается. Дело о чертовом кашемировом свитере закрыто.

Через несколько минут я уже был дома и перебирал свою обширную коллекцию спортивных костюмов, планируя пробежку в Центральном парке. Выбор носков уже сузился до трех или четырех, когда зазвонил телефон.

Ну и пусть себе звонят, пока не надоест. Сейчас мне важнее выйти пробежаться.

Что-то им не надоедало. Скорее всего Анита с каким-нибудь очередным важным вопросом из Вашингтона.

Я взял трубку и сообщил:

– Барретта нет дома.

– Да? Вероятно, он вышел со своим клиентом в открытый космос?

Черт меня подери, это была Марси.

– Э-э… – И почему в такой момент это все, на что оказалось способно мое красноречие?!

– Чем занимаешься? – спросила она довольно деликатно.

– Собираюсь побегать в Центральном парке, – ответил я.

– Жаль. Я могла бы присоединиться, но уже бегала утром.

Теперь понятно, почему у меня не получалось встретиться с ней на пробежке по вечерам.

– Вот оно как, – протянул я. И торопливо добавил: – Жаль.

– Я звонила тебе в офис, хотела узнать, не хочешь ли ты со мной пообедать. Но если ты собираешься…

– Честно говоря, я немного проголодался, – тут же пошел я на попятную.

Марси немного помолчала, а потом произнесла:

– Это хорошо.

– Где встретимся? – спросил я.

– Можешь забрать меня? – ответила она вопросом на вопрос.

Я могу – что?!

– А где ты? – поинтересовался я.

– В «Биннендейл». Мой офис на верхнем этаже. Просто скажи, что ты к…

– О’кей. Когда? – перебил я Марси.

– Не торопись. Когда тебе удобно. Я подожду, – ответила она.

– О’кей.

Трубки мы положили одновременно.

Передо мной встал вопрос, что делать: отправиться прямо так? Или вначале побриться и принять душ?

Я нашел компромисс: сначала душ, потом взять такси. Через пятнадцать минут я уже был у «Биннендейл».

Сначала я хотел подняться по лестнице, но потом рассудил, что появиться с пожарной лестницы – как-то не солидно. Пришлось дожидаться лифта. И ползти на нем на самый верх.

Когда двери раскрылись, я попал в самый настоящий рай. Ковер лежал, словно огромный участок девственно-прекрасного песчаного пляжа. И был таким же мягким на ощупь. У самой кромки «берега» сидела секретарша. За спиной у нее виднелась Америка – карта Соединенных Штатов с маленькими флажками, которые указывали расположение филиалов сети «Биннендейл».

– Вам помочь, сэр? – спросила секретарша.

– Э… Да. Меня зовут Барретт… – промямлил я.

– Да. Вы к Марси, – подсказала она.

– Э… Верно, – кивнул я.

– Пройдите по вот этому коридору до конца, – указала секретарша.

Я рванул вперед, но тут же заставил себя притормозить. Барретт, не беги. Иди как можно медленнее.

Коридор был удивительно красивым и казался почти бесконечным. Впрочем, компания подобралась славная.

Вначале я миновал офис Уильяма Эшворта (главный менеджер по маркетингу).

Потом Арнольда Х. Сандела, казначея.

Затем Стивена Николса-младшего, первого вице-президента.

Наконец коридор закончился. Я оказался в просторной приемной, где сидели сразу две секретарши.

Когда я вошел, позади них распахнулись высоченные двери.

И появилась Марси.

Я застыл на месте.

Марси смотрела на меня, а я на нее. Никакие подобающие ситуации слова на ум не приходили.

– Заходи, – наконец сказала она (первый приз за самообладание).

Мы вошли. И оказались вдвоем в огромном, элегантно обставленном кабинете. Ну, теперь мне все стало ясно.

После долгой паузы она заговорила:

– Последние три недели были скверными.

– Да уж. Я почти разорился в этих бутиках, пока пытался найти тебя.

Марси улыбнулась.

– Послушай, – сказал я, – кажется, я был чересчур нетерпелив.

– Понимаю, – ответила она. – Я тоже была чересчур скрытной.

Но теперь загадка разрешилась.

– Это не ты работаешь в «Биннендейл». Скорее он работает на тебя, – подытожил я.

Марси кивнула. Почти смущенно.

– Мне надо было сказать тебе раньше, – произнесла она.

– Все нормально. Теперь я все понимаю.

Марси вздохнула с облегчением, как будто у нее гора с плеч свалилась.

– Ты даже не представляешь, как мне это знакомо. Когда ты богат, то всегда задаешь себе идиотский вопрос: «Они любят меня или мои деньги?» Знакомо ведь? – спросил я.

– Знакомо…

Мне хотелось сказать больше. Например: «Ты же красива. Умна. У тебя есть тысячи достоинств, которые привели бы в восторг любого парня». Но я не мог. Пока.

Кто-то должен был сделать первый шаг.

– Пойдем отсюда, – предложил я.

Она кивнула. Покопалась в верхнем ящике стола и кинула мне ключ.

– Машина припаркована внизу.

– Хочешь, чтобы вел я? – улыбнулся я.

Марси улыбнулась в ответ и опять кивнула:

– Но пожалуйста, Оливер, будь осторожен. Мои инструменты не менее хрупкие, чем твои.

Кажется, я видел это в газетах пару лет назад. Уолтер Биннендейл, основатель сети магазинов «Биннендейл», внезапно скончался, и его империю магазинов в 11 городах унаследовала совсем юная дочь Марси.

Когда-то у нее был старший брат. Любители гонок помнят, как в 1965 году Бин Биннендейл разбился у Зандфорта всего через несколько секунд после того, как обошел Буасье и стал лидером гонки. Так что Марси осталась единственной наследницей. Всезнающие журналюги, конечно, предсказывали, что юная мисс Биннендейл продаст фирму и заживет, как полагается богатой наследнице. Однако двадцатичетырехлетняя Марси решила заняться бизнесом и продолжить дело своего отца.

Эксперты злорадно посмеивались. То, что Марси Нэш взяла на себя управление компанией, несомненно, должно было привести ее к разорению. Только вот дела «Биннендейл» почему-то шли на удивление хорошо. Настолько, что через два года была открыта новая сеть филиалов на западном побережье. В прессе такое положение вещей охарактеризовали фразой: «Новичкам всегда везет», думая, что это везение продлится недолго. Когда новый, семнадцатый, филиал открылся в Лос-Анджелесе, прибыль Биннендейлов удвоилась. Может, конечно, Марси просто повезло, но теперь те, кто раньше втихаря смеялся над ней, поняли, с кем имеют дело.

Периодически я читал что-то о невероятном успехе торговой сети «Биннендейл». Но имя той, кто стоял во главе компании, упоминалось совсем невзначай. О Марси практически не писали. Ее лицо оставалось неизвестным для широкой публики – ни одной фотографии в газетах. Никакой скандальной хроники брака в журнале «People», никаких подробностей о разводе – ничего. Подобная анонимность почти нереальна, если ты входишь в число богатейших людей страны. А уж если еще и являешься по совместительству одной из красивейших женщин – тем более. Так что я даже не особенно удивился бы, если бы узнал, что Марси платит за то, чтобы о ней не писали.

Таков был ход моих мыслей, пока я вел белый «Мерседес» Марси вдоль по Меррит-Парквей. Перед тем, как мы выехали, я воспользовался телефоном в ее кабинете – отменил визит к доктору Лондону. А Марси попросила секретаршу «послать куда подальше все сегодняшние встречи». Мы сели в машину, и я вдавил педаль газа.

Марси улыбалась, наблюдая, как я глумлюсь над ее частной собственностью:

– Оливер, сама не понимаю, почему, но ты мне нравишься. Только ты до крайности импульсивен!

– Знаешь, ты ничуть не лучше. Если бы ты с самого начала сказала: «Моя фамилия Биннендейл», мы бы избежали стольких проблем! Я бы ответил: «Ну и что? Это восхищает меня намного меньше, чем твоя попка», – сказал я с улыбкой.

Ее взгляд говорил, что она поверила.

– Слушай, я знаю, что это немного отдает паранойей. Но ты же помнишь, что мне уже однажды не повезло, – пролепетала она.

– Что же такого натворил твой бывший муж? – спросил я.

– Мне? Или кому-то еще? Поточнее, пожалуйста, – сказала Марси.

– Например, что он делает сейчас? – задал я очередной вопрос.

– Ничего, – ответила она.

– Ничего?

– Хорошо, скажем так, он… в шоколаде, – сказала Марси.

Очень странным тоном. Стоп… Не имела же она в виду то, что я сейчас подумал?..

– То есть ты… платишь ему, ты хотела сказать?

– Я не «хотела сказать». Я сказала. Теперь он богатый разведенный муж.

Поразительно! Как же так вышло, что из всех людей именно Марси пришлось так обмануться в человеке?

Я даже не спрашивал, но она все рассказала. Потому что хотела, чтобы ее выслушали.

– Я училась в колледже и сама толком не понимала, в чем моя роль в этой жизни. И тут, откуда ни возьмись, появляется парень – такой красивый, такой харизматичный…

Мне захотелось побыстрее проскочить эту часть рассказа.

– … который говорит то, во что я так хотела поверить. – Она замолчала. И продолжила через мгновение: – Я была ребенком. И влюбилась, как сумасшедшая.

– Что же было потом? – спросил я.

– Ну, папа все еще надеялся уговорить брата вылезти из сиденья болида и присоединиться к совету директоров. Конечно, Бин не собирался внимать папиным мольбам и наставлениям. Так что, когда я представила ему Майкла, папа обалдел от настолько шикарной партии. Он казался отцу чем-то средним между Иисусом Христом и Альбертом Эйнштейном – разве что прическа у Майкла была поскромнее. В общем, папа счел его абсолютным совершенством, и даже если бы я очень захотела, в обратном я бы его убедить не смогла. Думаю, он даже меня полюбил сильнее, когда я привела вот такого неотразимого «нового сына». Во время свадьбы я была уверена, что он даже «Согласен» скажет за меня.

– А Бин как реагировал? – прервал ее я.

– Возненавидел Майкла с первого взгляда. Надо сказать, это у них было взаимно. Брат всегда говорил мне, что мой парень – «барракуда в костюме», – ответила Марси.

– Видимо, это и правда было так? – уточнил я.

– Ну… Это не совсем справедливо. Я имею в виду, по отношению к барракудам, – сказала она.

Похоже, Марси шутила так не в первый раз. И прозвучало это далеко не весело.

– Так все-таки почему вы расстались? – задал я главный вопрос.

– Майкл не любил меня.

Марси сказала это таким голосом, словно ей было все равно.

– То есть? – настаивал я.

– Думаю, Майкл просек, что даже несмотря на то, как к нему относился Уолтер, рано или поздно Бин возьмется за ум и станет боссом. Идея быть дублером его не вдохновила, и он самоустранился.

– Вот гад, – глубокомысленно резюмировал я.

– Да. Всего-то надо было потерпеть чуть меньше, чем полгода… – она не договорила. Даже не пожелала Майклу гореть в аду.

Я вообще не знал, как отреагировать на ее рассказ. Ну не говорить же: «Мне жаль, что он с тобой так поступил?» Так что я просто молчал и следил за дорогой. Под музыку Джоан Баэз [30].

Потом мне вдруг пришел в голову новый вопрос:

– Марси, скажи, а почему ты думаешь, что со мной будет иначе?

– Не знаю. Я просто надеюсь…

Марси запнулась. И коснулась моей руки. По спине побежали мурашки. Это было больше, чем обычное общение. Так, нужно приступать к решительным действиям.

– Марси, а у тебя не возникало никаких ассоциаций в контексте моей фамилии? – спросил я.

– Нет. А должны были? – Тут ее осенило: – Постой, Барретт… Инвестиционный банк? Заводы? Так это твои родственники?

– Дальний родственник. Мой отец.

Некоторое время мы ехали молча. Потом она тихо произнесла:

– Я не знала.

Признаюсь, мне было приятно.

Мы ехали все дальше – в ночной бархат, опустившийся на город.

Я уже не сомневался в своих намерениях. Просто искал подходящее место.

– По-моему, там должен быть камин.

– Да, Оливер.

Мы остановились в «Хижинах дяди Эбнера» в Вермонте. Они были расположены прямо на берегу озера Кенауоки. Шестнадцать с половиной долларов ночь – дрова для камина были включены в стоимость. Мы перекусили в ближайшем бистро «Говард Джонсонс» – я решил, что перед тем, как провести незабываемую ночь перед камином, устрою Марси классный ужин.

За едой мы вспоминали детство.

Я доконал Марси историей своего преклонения перед отцом, смешанного с моим вечным стремлением идти ему наперекор. Она, в свою очередь, рассказала о своей вариации на тему: оказывается, все, что она делала в жизни, было вызовом ее Большому Папочке.

– Честно говоря, он вообще вспомнил о моем существовании, только когда Бин погиб, – закончила Марси свою тираду.

Наш разговор напоминал беседу актеров, сравнивающих свою игру в разных постановках «Гамлета». Только вот Марси не желала играть Офелию. Она, как и я, была меланхоличным принцем. Мне всегда казалось, что женщины соперничают со своими матерями. Но свою мать Марси не упомянула в разговоре ни разу.

– А мама у тебя есть? – наконец не выдержал я.

– Да, – ответила она совершенно ровным голосом.

– Она жива? – спросил я.

Марси кивнула.

– Они с Уолтером развелись в 1956-м. Она не добивалась родительских прав. Вышла замуж за торговца недвижимостью из Сан-Диего.

– Ты ее никогда не видела? – изумился я.

– Почему же, она пришла на нашу с Майклом свадьбу.

Марси скорчила подобие улыбки, но это не убедило меня, что разговор о матери не вызывает у нее никаких эмоций.

– Прости. Не надо было об этом.

– Я бы все равно рассказала. Твоя очередь, – подтолкнула меня Марси.

– Что? – не понял я.

– Расскажи что-нибудь ужасное о своем прошлом, – попросила она.

Я задумался на минуту. А потом признался:

– Ну, я не всегда соблюдал правила, когда играл в хоккей.

– В самом деле? – загорелась Марси.

– Угу.

– Оливер, я хочу подробностей.

Она на самом деле хотела их. Полчаса я рассказывал всякие истории из моего хоккейного прошлого, но Марси все было мало. И тогда я легонько прикоснулся указательным пальцем к ее губам:

– Давай завтра, Марси.

Когда я расплачивался, она заметила:

– Это был лучший ужин в моей жизни.

Почему-то я решил, что речь идет не о макаронах и мороженом.

Рука в руке, мы вернулись в «Хижины».

Зажгли камин.

И помогли друг другу снять напряжение этого вечера.

Потом произошло самое приятное – как-то само по себе. После чего мы заснули в объятиях друг друга.

Хотя Марси проснулась рано, я уже сидел на берегу и наблюдал восход солнца. В плаще и с растрепанными волосами Марси подошла, села рядом и прошептала (хотя вокруг не было ни души):

– Как ты, Оливер?

– О’кей. – Я коснулся ее руки. Зная, что и голос, и глаза выдали то, что я чувствовал на самом деле.

– Тебя что-то беспокоит?

Я кивнул.

– Потому что ты думал о… Дженни?

– Нет, – сказал я и посмотрел в сторону озера. – Потому что не думал.

Потом мы встали и двинулись в «Говард Джонсонс» завтракать.

– Какие чувства вы испытываете?

– Неужели по мне не видно, доктор?

На моем лице сияла улыбка до ушей. Интересно, какие еще симптомы нужны доктору Лондону, чтобы поставить диагноз «абсолютно счастлив»? Мне что, станцевать прямо в его кабинете?

– Я не могу определить это с медицинской точки зрения – похоже, не существует медицинского эквивалента слова «счастлив», – улыбнулся я.

Доктор по-прежнему хранил молчание. Мог бы хотя бы поздравить.

– Доктор, я на седьмом небе от счастья – выше, чем флаг на 4 июля [31]!

Конечно, это шаблонная фраза. Но, черт побери, меня переполняло счастье, и мне очень хотелось даже не просто поделиться им, а прямо-таки кричать о нем на каждом углу. После долгих месяцев полного отупения я испытывал что-то, напоминающее нормальные человеческие эмоции. Как же так сформулировать, чтобы мой психоаналитик понял?

– Послушайте, доктор, мы с Марси нравимся друг другу и намерены развивать наши отношения. В каменной статуе потекла живая кровь, – заверил я.

– Это – в общем, – предположил доктор Лондон.

– Это главное, – настаивал я. – Как вы не понимаете, что мне, наконец, хорошо?

Лондон молчал. Почему человек, который так хорошо понимал мою боль, теперь остается глухим к моему счастью? Я посмотрел ему в глаза.

Доктор произнес только одну фразу: «Встречаемся завтра в пять».

Я кивнул и выскочил на улицу.

Из Вермонта мы выехали в семь сорок пять. Пара остановок на кофе, заправку и поцелуи, в полдвенадцатого мы уже остановились перед крепостью в стиле «барокко» – домом Марси. Машину поручили швейцару. Я взял Марси за руку и привлек на расстояние приятной близости.

– На нас же смотрят! – запротестовала она. Впрочем, не слишком настойчиво.

– Мы же в Нью-Йорке. Всем до лампочки! – ответил я.

И поцеловал ее. Как я и предсказывал, никому в городе не было до нас дела. Кроме нас самих.

– Пообедаем вместе? – предложил я.

– Но сейчас время обеда, – ответила Марси.

– Отлично! Мы как раз вовремя.

– Я вообще-то занята, – сказала Марси.

– Не переживай! С твоим шефом мы договоримся, – подмигнул я.

– Но у тебя тоже есть обязанности. Кто стоял на страже гражданских прав, пока нас не было в городе?

Вот уж это она мне не впаяет!

– Марси, а я тут вообще-то реализую свое фундаментальное право на счастье. – Я взял ее за руку.

– Не на улице же! – одернула меня Марси.

– Хорошо. Поднимемся наверх и что-нибудь съедим, а? – предложил я.

– Мистер Барретт, будьте так добры, идите в свой офис и займитесь делом. К ужину вернетесь! – напутствовала Марси Нэш.

– Когда? – нетерпеливо спросил я.

– К ужину, – повторила она и попыталась вырваться. Но я не отпускал ее руку.

– А я уже голоден.

– Придется подождать до девяти! – поддразнила она меня.

– Шесть тридцать, – сделал я свою ставку.

– Полдевятого.

– Семь, – настаивал я.

– Восемь – и это последнее слово! – прикрикнула Марси.

– Ты безжалостна! – с грустью сказал я.

– Да, я безжалостная стерва, – ответила она. Потом улыбнулась и устремилась к своему невероятному замку.

Зевать я начал, когда зашел в лифт на работе. Мы почти не спали этой ночью, и сейчас усталость начинала сказываться. И вид у меня был помятый. В одном из автоматов на заправке я купил дешевую бритву и попытался побриться. К сожалению, рубашек там не нашлось. Поэтому я все равно выглядел так, будто всю ночь занимался тем, чем занимался.

– Здравствуйте, господин Ромео, – завопила Анита, увидев меня.

Откуда она, черт возьми, узнала?!

– Прочитала у вас на свитере: «Альфа-Ромео» и решила, что это Ваше имя. Ведь вы точно не мистер Барретт. Тот появляется в офисе с первыми лучами солнца.

– Я проспал, – сказал я и попытался укрыться у себя в кабинете.

– Оливер, там вас ждет сюрприз, – остановила меня Анита.

Я застыл на месте.

– Что такое?

– Ваш кабинет атаковали разносчики цветов.

– Кто?

– А вы разве не чувствуете запах?

Я вошел в свой кабинет… точнее, то, что было им еще вчера. Сейчас я угодил в теплицу. Повсюду меня окружали цветы. Даже рабочий стол превратился в огромную подставку для роз.

– Кто-то вас очень любит, – сказала Анита, с наслаждением вдыхая тонкие ароматы.

– Было письмо? – спросил я, от души надеясь, что она не вскрывала его.

– На ваших розах – то есть у вас на столе.

Я схватил конверт. К счастью, он был запечатан и помечен: «Личное».

– Очень плотная бумага, – сказала Анита. – Даже на просвет ни слова не смогла разобрать.

– Можете идти на обед, – сказал я, подарив ей не самый дружелюбный взгляд.

– Что случилось, Оливер? – спросила она, пристально разглядывая меня. А что такое – выгляжу я нормально, подумаешь, рубашка слегка помялась.

– В каком смысле? – не понял я.

– Вы забыли поинтересоваться, были ли сообщения.

Я еще раз посоветовал ей идти. И повесить на мою дверь табличку «Не беспокоить».

– Мы что, в отеле, что ли? – захлопнула она за собой дверь.