Тут псалтирь рифмотворная 2 страница

силенъ есть достизаяй до лbтъ осмидесятъ.

Аще выше, то труд есть и болезнь велика,

мех болезнbй непщую того человbка.

Яко кротость прииде на ны, накажемся,

отъ лукавых налога дbлесъ распряжемся.

Гнева твоего крbпость кто можетъ познати

и отъ страха ярость ти под число обяти?

Десницу твою тако изволь ми сказати

и наказанно сердцb во мудрости дати.

Доколb, боже, годb? Уже обратися,

рабомъ твоимъ смирbннымъ умоленъ явися.

Утро милости твоя, боже, получихоме,

вbселия, радости исполнbни быхом;

Вся дни вbселихомся за дни смирbния

и за лbта лютаго отъ врагъ плbнения.

Призри на рабы твоя и на дbла своя,

и настави сыны их, буди милость твоя.

И буди свbтлость на насъ господа нашего,

яко мы уповаемъ на благодать его.

Дела рук нашихъ на нас, боже наш, исправи

и все дbло рук нашихъ утверди, управи.

ПСАЛОМЪ 100

Милость ти и суд, боже, прославляю,

чистъ путь шествуя, пою, да познаю.

Когда ты ко мнb хощеши приити,

тайны святые рабу ти явити.

Незлобно сердцb хранихъ в моемъ дому,

не желах вещи отеяти никому.

Иже законъ твой дbлы преступаху,

во нbнависти тии моей бяху.

Сердце лукаво мнb не прилепися,

презрbхъ, кто отъ насъ к злобе уклонися.

Иже ближнихъ си тай оклевbташе,

из моихъ лика изгонимь бываше.

Со гордымъ окомъ пищъ не причастихся,

съ несытнымъ сердцемъ хлbбомъ не сытихся.

Очеса моя верных муж искаху,

мнъ сицевии вездb присbдаху.

И непорочнымъ кто путемъ хождаше,

сей в двор моемъ рабъ мнb честенъ бяше.

Творяй гордыню, не жилъ в моемъ дому,

лживому спbти дах ни единому.

Грbшныя тщахся скоро избивати

из земля, дабы имъ не постояти,

Вси, иже законъ дbлы прbступаху,

з града господня истреблени бяху.

Слава.

ПСАЛОМЪ 102

Душе моя, господа да благословиши,

утробо моя, имя его да славиши.

Благослови, о душе моя! пресвятаго,

не забывай всbх благихъ творений онаго,

Иже беззакония твоя очищаетъ

и вся недуги твоя скоро исцbляетъ.

Отъ истлbния жизнь ти избавляющаго,

милостию, щедроты тя вbнчающаго;

Иже ти желание в благихъ исполняетъ,

в юность тя, яко орла ветха, обновляетъ.

Творяй милостыню богъ и суд обидимымъ,

отъ врагов нечестивых жестоко томимымъ,

Сказа пути Моисию си изволения,

сыномъ израилевымъ своя хотbния.

Щедр и милостив господь и долготерпящий,

и кающимся милость многую творящий,

Не в конецъ гнbвается, ни вbчно враждуетъ,

не по беззакониемъ нашымъ казнь дbйствуетъ.

Ни по грbхомъ нашымъ намъ изволилъ воздати,

но елико отъ земля небу отстояти,

Утвердилъ есть милость си над страх имущими

и прbсвятое имя егово чтущими.

Елико отъ запада восток удаленны,

толико злобы наша отъ насъ отринbнны

Богомъ, иже якоже отецъ ущедряетъ

сыны, боящимся и милость проявляетъ.

Ибо той создание наше совершенно

позна, яко персть есмы, творение тлbнно,

Человbк яко трава, а вbкъ исчезаетъ,

якоже цвbтъ на селb скоро отцвbтаетъ,

Ибо духу изшедшу съ него не бываетъ,

к тому мbста своего в мирb не познаетъ.

Милость же господня есть отъ вbка до вbка

на право боящася его человbка,

Правда его на чадbх чяд имать пребыти,

хранящихъ завbтъ тщивых заповbдь творити.

Господь в небbси прbстолъ себb утвердилъ есть

и вся царствия власти своей подчинилъ есть.

Вси аггели силнии, ублагословит

бога, иже в крbпости гласъ его творите.

Благословите бога и вся силы его,

слузи, творящии гласъ господа своего.

Благословите бога, вся его дbлеса,

вся, яже мир содержитъ и яже небbса.

На всяцемъ мbстb, имъ же господь обладаетъ,

душа моя господа да благословляетъ.

РУССКАЯ ФИЛОСОФСКАЯ МЫСЛЬ

XVIII в.

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ XVIII ВЕКА

С конца XVII - начала XVIII вв. наступил новый этап в истории России. Он был отмечен прежде всего объективно назревшими преобразованиями, осуществлёнными Петром Великим и открывшими путь к европеизации страны. Идеологическое обоснование Петровских реформ проводилось постепенно и своё законченное выражение получило лишь после смерти великого преобразователя.

В силу особенностей перехода страны от Средневековья к эпохе Нового времени, миновавшей ряд культурно-цивилизационных стадий, пройденных развитыми западноевропейскими странами, например Ренессанс и Реформацию, а также под влиянием установившихся тесных культурных связей со странами Запада в русской мысли XVIII века проявилось сложное сочетание старого и нового, самобытного, оригинального и заимствованного. Такое состояние культуры в целом и философии, её части характеризуется определением "цветущая сложность", принадлежащим К.Н. Леонтьеву. В XVIII в. Россия начинает испытывать вместе с Западом, можно сказать, синхронно влияние идей Просвещения. Однако назвать эту эпоху русской истории "веком Просвещения" (по аналогии с французской) нет оснований. С одной стороны, в обществе распространяются идеи новоевропейской рационалистической философии (Декарт, Локк, Гердер, Вольтер, Гельвеций, Гольбах и другие) с другой - России происходит подъём православной богословско-философской мысли, представленной школой выдающегося церковного иерарха митрополита Московского Платона (Левшина). Публикуется осуществлённый Паисием Величковским перевод "Добротолюбия" - сборника творений восточных отцов церкви. Впоследствии, в XIX-XX вв. святоотеческое наследие станет важнейшим источником для развития русской религиозной философии, начиная со славянофилов. Открывается знаменитый монастырь Оптина пустынь (1792), куда совершали паломничества многие русские философы и писатели 19 века - Н.В. Гоголь, И.В. Киреевский, В.С. Соловьёв, К.Н. Леонтьев, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой и другие.

XVIII век придаёт качественно новые характеристики отечественной мысли. Если на этапе своего становления русская мысль выступала в значительной степени как часть общеславянской культуры, то теперь она начинает развиваться на своей собственной основе, осмысливая и усваивая обширный опыт западноевропейской философии и науки.

В этот период происходит секуляризация, "обмирщение" культуры в целом, и в этом смысле начинается становление светского типа философствования и философского образования. Зарождается университетская философия в университете при Петербургской Академии наук (1724) и Московском университете (1755). Впоследствии, в 19 веке, университетское философское образование стало развиваться также в Казани, Харькове, Киеве, Одессе, Варшаве, Томске и Саратове.

Университетская философия становится особой отраслью философской культуры и важным направлением отечественной мысли. Она сформировалась при решающей роли русско-немецких связей и под влиянием философии Г. Лейбница и Х. Вольфа. Позднее в России работали в качестве профессоров философии И.Б. Шад, И.М. Шаден, Ф.Х. Рейнгард, И.Ф. Буле и другие учёные, приехавшие из Германии. Ярким примером философского творчества этого периода является книга князя А.И. Вяземского (отца поэта П.А. Вяземского) "Наблюдения о человеческом духе и его отношении к миру", опубликованная по-немецки под псевдонимом в Германии (1790) и получившая высокую оценку в немецкой печати (впервые переведена на русский язык в 2003 г. В.В. Васильевым).

Утверждение в России светской философии европейского типа - процесс достаточно длительный, не сводившийся к единовременному восприятию западноевропейских университетских традиций. Так, уставные документы Российской Академии наук предписывали ведение учебного процесса в духе, не противоречащем "православной греко-российской вере, форме правительства и добронравию".

Больше новаций наблюдалось в развитии общественно-политической мысли (В.Н. Татищев, Н.И. Новиков, С.Е. Десницкий, И.А. Третьяков, И.Т. Посошков), поскольку это отвечало потребности модернизации старомосковского самодержавного строя в духе новой европеизированной Российской империи. Широко использовались с этой целью западноевропейские теории естественного права и общественного договора.

Эта тенденция вызывала реакцию со стороны идеологов дворянско-аристократической оппозиции. Особенно ярко она проявилась в творчестве историка и социального мыслителя консервативного направления Михаила Михайловича Щербатова (1733-1790), критика политики просвещённого абсолютизма Екатерины II, автора острого памфлета "О повреждении нравов в России" (ок. 1787).

Значительное распространение в аристократических кругах получили идеи европейского мистицизма. Сочинения Ф. Парацельса, Я. Бёме, Э. Сведенборга, К. Эккартсгаузена, Л.К. Сен-Мартена широко обсуждались и комментировались в кругах русского масонства, имевшего своих представителей практически во всех известных дворянских фамилиях.

Являясь в некоторых отношениях продолжением прежних эпох, философская мысль в России XVIII века представляла собой новый этап в русской интеллектуальной истории. В ней наметились черты её будущего развития, например обозначилось столь характерное для XIX века противостояние западнических и славянофильских умонастроений.

М. Маслин

ДИМИТРИЙ РОСТОВСКИЙ

Об авторе

ДИМИТРИЙ РОСТОВСКИЙ

(в миру Даниил Саввич Туптало)

Димитрий Ростовский (в миру Даниил Саввич Туптало) (1651 - 28.10 (8.11). 1709) - церковный деятель, богослов, митрополит Ростовский и Ярославский. Причислен к лику святых Русской православной церковью. Философию в соответствии с традицией исихазма представлял как вид особого духовного опыта.

ДЕСЯТЬ ГОРЬКИХ ГРОЗДОВ ПЬЯНСТВА

Знаменитый у древних эллинов мудрец Анахарсис говорит, что виноградная лоза приносит три грозда: первый грозд - услаждение, второй - упоение, а третий - печаль. Философ это толковал так: умеренное употребление вина служит человеку в удовольствие и во здравие, ибо и жажду утоляет, и желудок укрепляет, и сердце веселит; неумеренное же порождает ссоры, возжигает гнев, возбуждает на брань и побои, затем следует, обыкновенно, немало скорбей. А мы, если захотим внимательно рассмотреть силу пьянства и если назовем ее виноградной лозой, то найдем на ней не три нравственных грозда, приносящих человеку вред и печаль, а гораздо больше, а именно десять. Первый грозд есть помрачение ума, потемнение рассудка, потеря сознания, ибо от желудка, переполненного вином, винные пары поднимаются в голову, действуют на мозг и возмущают ум. Поэтому многие в состоянии опьянения не помнят себя, сами не знают, что делают и что говорят, точно безумные, и какое бы ни случилось с ними зло, бесчестие ли, или побои, назавтра они ничего не помнят. Над таковыми исполняется писанное в притчах: "Биша мя, и не поболех, и поругашася ми, аз же не разумех". (Книга притчей Соломоновых 23, 35.)

Второй грозд есть бесстыдство: пьяный никогда не стыдится, но, потеряв совесть, произносит скверные, хульные, нелепые, оскорбительные для целомудренного слуха, речи; уста его бывают подобно стойлищу скотскому, наполненному смрадною нечистотою, а язык - лопате, которая выбрасывает эту нечистоту... Что же другое сердце такого человека, как не вместилище многих зол, из которого не может ничего входить, кроме зла, по слову Евангелия: "Злый человек от злато сокровища сердца своего износит злое: от избытка бо сердца глаголют уста его". (Книга Евангелие от Луки 6, 45.)

Третий грозд с лозы пьянства есть несоблюдение тайны. Пьяный откровенно рассказывает всем и каждому все те тайны, свои или чужие, которые тщательно сокрывал в глубине души своей, сохраняя их в молчании, когда был трезв. Этого мало: что давно уже прошло и предано забвению - и то он припоминает и аки мертвеца воскрешает из гроба. И как обычно пьяному извергать пищу из желудка, так же обычно и тайны открывать; и то и другое - и пища, и тайны - в пьяном не держатся.

Четвертый грозд содомской лозы пьянства есть возбуждение плотской похоти, почему и увещает Апостол: "Не упивайтеся вином, в немже есть блуд". (Послание к Ефесянам св. ап. Павла 5, 18.)

Пятый грозд, полный яда змеиного, есть ярость, гнев, вражда, ссоры, брань и кровопролития. Упившись вином, люди восстают с яростью друг против друга. Вот почему и говорит Приточник: "Кому горе; кому молва; кому судове; кому горести и свары; кому сокрушения вотще; кому сини очи; не пребывающим ли в вине; и не назираюшим ли, где пирове бывают?". (Книга притчей Соломоновых 23; 29-30.) И премудрый сын Сирахов увещевает: "В вине не мужайся, многих бо погуби вино. Полезно вино животу человечу, аще пиеши е в меру его; горесть души вино пиемо много в распри и клевете". (Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова 31; 29,31,34.)

Шестый желчный грозд с лозы пьянства есть повреждение здоровья, изнеможение телесных сил, дрожание рук, головная боль, ослабление зрения, страдание желудка, стоны, немощи, преждевременная старость, умаление лет жизни и несчастная смерть.

Седьмой грозд - расточение имущества, потеря богатства, лишение выгод. "Делатель пиянивый, - говорит сын Сирахов, - не будет богат". Как много людей, которые из-за пьянства от большого богатства пришли в последнюю нищету! Пример сему - блудный сын, описанный в Евангельской притче.

Восьмой горький грозд - утрата спасения. Как вещественное богатство, так и духовные сокровища расточаются от пьянства, потому что пьяный имеет дерзость на все грехи. Какого греха трезвый гнушается, боится или стыдится, того самого греха не стыдится делать, не боится, не гнушается, когда бывает пьян. Есть повесть в книге "Отечник" (или "Патерик") об одном египетском пустынножителе, которому бес обещал, что не будет более тревожить его никакими искушениями, если он однажды сделает который-нибудь из трех грехов, и предлагал на выбор: убийство, блуд и пьянство... "Один какой-нибудь из них сделай, - говорил бес, - или убей человека, или соблуди, или упейся однажды, - и будешь после того жить в мире: я уже не буду искушать тебя никакими соблазнами". И рассуждал сам с собою пустынник тот: "Человека убить страшно, ибо это - большое зло, и за него угрожает казнь смертная и по Божию, и по человеческому суду. Сотворить блуд - стыдно, да и жаль осквернить хранимую дотоле чистоту телесную: мерзко оскверниться человеку, когда он еще не познал этой скверны. А напиться однажды, кажется, небольшой грех, ведь человек скоро сном отрезвляется. Пойду напьюсь, чтобы бес не докучал мне больше и чтобы после спокойно было жить в пустыне". И вот взял он свое рукоделие, пошел в город, продал его, вошел в корчму и стал пить и напился; по действию сатаны, пришлось ему разговаривать с одной бесстыдной женщиной, и он прельстился и согрешил с нею... Вдруг приходит муж сей женщины и, застав пустынника в грехе с нею, стал бить его, а он в свою очередь схватился с ним, одолел его и убил... И сделал пустынник тут все три греха: блуд и убийство, а начал с пьянства! И те грехи, коих боялся и гнушался трезвый, - теперь без страха совершил, будучи пьян, и погубил многолетние труды свои... Так пьянство дерзает на все грехи и лишает спасения, погубляет добродетель. Хорошо о сем говорит Св. Златоуст: "Если в ком пьяном найдется и целомудрие, и стыдливость, и благоразумие, и смиренномудрие, оно все повергает в пучину законопреступления! А человек, который через пьянство лишился всех добродетелей, разве не лишает себя спасения и не отчуждает себя от Небесного наследия?" Справедливо говорит Апостол: "Пьяницы Царствия Божия не наследят". (Первое послание к Коринфянам св. ап. Павла 6, 10.)

Девятый желчный грозд - гнев Божий: пьяница, преступая заповеди Божий, возбуждает на гнев Самого Бога своими грехами. Вот почему вопиет Исаия-Пророк: "Горе возстающим заутра и сикер гонящим, ждущим вечера: вино бо сожжет я". (Книга пророка Исаии 5, 11.)

Десятый - самый горький плод пьянства - есть всеконечная погибель души... Другие грешники, когда настанет их смертный час, могут каяться и сожалеть о грехах своих, потому что их ум трезв, а умирающий пьяница как может покаяться, когда он не помнит себя, когда он не сознает, что наступает его смерть, которой он вовсе не ожидал? А для умирающего без покаяния геенна неизбежна!

Вот каковы нравственные грозды сего содомского винограда, то есть пьянства; хотя на вкус они и кажутся вначале сладкими, но потом эта сладость превращается в горечь желчи, в яд змеев и аспидов. Справедливо Св. Златоуст считает пьяниц хуже псов и других бессловесных животных. "Никакое животное, - говорит он, - не ест и не пьет более того, сколько нужно, и никто не может его принудить есть и пить более, чем сколько требует его природа. А пьяница и без принуждения все больше и больше наполняет свое чрево, пока не повредит сам себе".

СМИРЕНИЕМ ПОБЕЖДАЙ ВРАЖДУ

Иаков, желая умиротворить своего гордого брата Исава и примириться с ним, сначала послал ему перед собою дары; потом, увидев его еще издали, семь раз смиренно поклонился ему, а к сему присовокупил и слово любви. "Я увидел лицо твое, - говорил он, - как будто лицо Божие". Так из зверя сделал он агнца. Отсюда каждый может научиться, как умиротворять гневающихся, укрощать жестоких, примирять враждующих, делать любящими друзьями людей, не имеющих любви. Хочешь ли своего врага сделать себе другом? Будь кроток, смирен, оказывай ему любовь, не воздавай зла за зло, досаждение за досаждение, потому что огнем огня не погасишь, злом зла не победишь, враждою вражды не уничтожишь, а только еще больше раздражишь; кротостью же, любовью и смирением легко преодолеешь всякую неприязнь. Справедливо говорит Святое Писание: "Гнев губит и разумный; ответ же смирен отвращает ярость, а слово жестоко возвизает гневы" (Книга притчей Соломоновых 15, 1.). Вот что пишет в "Луге Духовном" Святейший Софроний, патриарх Иерусалимский: "Два епископа, находившиеся в весьма близком расстоянии один от другого, некогда поссорились между собою. Один из них был богат, а другой очень беден. Богатый изыскивал случая нанесть зло другому. Но бедный, услышав о сем (зная, что хочет делать), сказал своему клиру: "Мы победим благодатью Христовой". Клир отвечал ему: "Кто может, Владыко, устоять против него?" - "Подождите и увидите", - сказал он им. Епископ дождался времени. Когда его товарищ совершал торжество в честь Святых Мучеников, то он взял свой клир и говорит: "Идите за мною, и мы победим". Клирики же говорили про себя: "Что хочет он делать?" Он приходит к тому епископу, и когда сей шел со всем народом, то он, приблизившись к нему, пал к ногам его (вместе со своим клиром) и говорил: "Прости нас, Владыко, мы рабы твои". Тот, пораженный сим поступком, с сокрушенным духом (потому что Бог изменил его сердце) сам объемлет его ноги и говорит: "Ты - мой Владыка и отец!" И с того времени между ними была великая любовь. Епископ же сказал клиру своему: "Не говорил ли я вам, что мы победим благодатью Божией? И вы, когда имеете вражду между собою, делайте то же друг с другом - и победите".

Из сего повествования видно, как смиренное слово и покорность уничтожает гнев, побеждает вражду, примиряет и из врага делает друга. Напротив, слово грубое возбуждает гнев. Вот что рассказывается в житии Макария Египетского: "В одно время, когда Преподобный шел из скита в гору Нитрийскую и уже был недалеко, он сказал ученику своему: "Ступай впереди меня". Ученик пошел и на пути встретил идольского жреца, который шел поспешно, неся на плечах большое бревно. Увидев его, брат закричал ему: "Слышишь, демон! Куда ты идешь?" Жрец бросился на него, избил его до того, что оставил еле жива и, взяв свое бревно, побежал. Спустя немного встретил его Авва Макарий и сказал ему приветливо: "Спасайся, трудолюбче, спасайся!" Идолопоклонник удивился и сказал старцу: "Что ты видишь во мне доброго, что так приветствуешь меня?" - "Я вижу, что ты трудишься", - отвечал старец. Тогда жрец сказал: "Отче! Я умилился от твоих слов и вижу, что ты человек Божий; а вот сейчас другой монах встретил меня и досадил мне: я избил его до смерти". И припал жрец к ногам Святого старца, взывая: "Я не отстану от тебя, пока не сделаешь меня христианином и монахом". И он пошел со Св. Макарием. На пути они подняли избитого брата и отнесли в церковь, находящуюся в горе Нитрийской. Удивились обитавшие там святые отцы, увидев с Преподобным Макарием идольского жреца, они сподобили его Св. Крещения и сделали монахом, а по его примеру и много других язычников уверовало во Христа. И говорил Авва Макарий: "Злое слово и добрых делает злыми, а доброе слово и злых делает добрыми".

ПОУЧИТЕЛЬНЫЕ УРОКИ ИЗ ИСТОРИИ ВСЕМИРНОГО ПОТОПА

Потоп всемирный был образом будущего Страшного Суда Божия, о чем говорит и Христос Господь наш во Св. Евангелии: "Якоже бысть во дни Ноевы: тако будет и пришествие Сына Человеческого. Ядяху, пияху, женяхуся, посягаху, до негоже дне вниде Ноев ковчег: и прииде потоп, и погуби вся". И поистине страшное зрелище представляет собою потоп. Когда воды прибывали и вдруг затопляли селения, города, все высочайшие здания, леса и горы, то люди бежали туда и сюда; сидевшие за брачным пиром быстро поднимались из-за стола; в ужасе, с побледневшими лицами они искали убежища; жених и невеста выбегали вон из брачного чертога, и, спасаясь от воды, бросали друг друга; тут и там видны были несчастные матери с грудными младенцами на руках, - они бегали повсюду, не зная, где укрыться от воды... Одни всходили на высокие здания и башни; другие взлезали на большие деревья, иные спешили на высокие горы и вершины гор, но все было напрасно: никому невозможно было избежать сего грозного напора водной стихии... И те, у кого имелись тогда лодки, и которые садились в них, скоро были опрокидываемы страшными волнами и погибали... Повсюду был страх, повсюду ужас, везде пред очами - одна смерть! О, как сожалели и раскаивались тогда люди, что не слушали они Ноя, который всем проповедовал о грядущем потопе, а они только смеялись над ним! Они, конечно, говорили тогда: "О Ное, Ное! Как ты был мудр, что позаботился устроить для себя ковчег! О, мы, окаянные! Как мы были безумны и бессмысленны, не вняв твоей пророческой проповеди! О, если бы можно было нам войти теперь в ковчег твой. Как желали бы мы хотя бы и на всю жизнь быть заключенными там! Да, мы могли войти туда, но не хотели; а теперь и хотели бы, да не можем"... Так, взывая, люди убегали от преследовавшей их повсюду смерти, опережали друг друга, теснились на возвышенных местах и толкали один другого в воду... О, как велик был страх и трепет тех, которые стояли на горах и высоких холмах и смотрели, как вода покрывала всю поверхность земную, все ниспровергала, поглощала людей и животных, разрушала города и крепости, затопляла вершины гор, подходила к ним самим и заливала и их сначала по колена, потом по пояс и, наконец, по шею...

Смотри, человече, - вот какое великое зло грех, который на весь мир навлек такую гибель! И если так страшен был потоп водный, то каков же будет потоп огненный после Второго Христова Пришествия! Подумай только, как страшен будет Бог, когда Он будет судить, - Бог, Который ныне только Милосерд, когда Он милует нас! Тесно тогда будет тебе, грешник, отовсюду: в высоте Небесной будет виден Судия грозный, пред лицом Которого вострепещут небо и земля; под ногами увидишь ты страшную пропасть геенскую; с одной стороны предстанут тебе грехи, обличающие тебя, с другой - множество демонов, один вид которых уже страшнее всякого мучения... Внутри тебя будет угрызать и точно огнем жечь - совесть твоя, а вокруг тебя весь мир будет во пламени, пожираемый стихией огненной, - "Небеса жегома разорятся, и стихии опаляемы растаются"... Бедный грешник! Отовсюду окружен ты будешь бедами лютыми и страхом несказанным, и куда ты укроешься от них? Скрыться тебе будет невозможно; а если предстать лицу Божию - то не вынести тебе Его гнева великого! Спросишь: "Кто же будет свидетелем против меня?" Отвечаю: да все стихии! Когда прогневан Создатель, все создание мстит прогневавшему Его..

"И помянул Бог Ноя", - говорит Писание, - не потому так говорит оно, чтобы Бог забыл его в это страшное время, когда он носился в своем ковчеге по водам потопным, находясь среди жизни и смерти; но потому, что настал уже час утешить раба Своего умалением вод потопных. Ибо нет у праведных печали, которая не претворялась бы в радость, как нет и у грешников радости, которая не обращалась бы в печаль. Мы знаем уже, как все утехи и ликования грешников перед потопом сменились внезапно горьким плачем и вечною гибелью; теперь посмотрим, как все скорби праведного Ноя, который находился в таком страшном положении, обратились для него в радость и веселье, когда, по милосердию Божию, его миновала эта страшная всемирная казнь потопная, и он вышел на сушу здрав и невредим, со всеми бывшими с ним в ковчеге. О, как тогда возрадовался он, а с ним и дети его, и все животные, звери и птицы!.. И помянул Бог Ноя, которого никогда не забывал. Да и как Он мог забыть угодника Своего, когда Сам же сказал: "Еда забудет жена отроча свое, еже не помиловати изчадия чрева своего? Аще же и забудет сих жена, но Аз не забуду тебе!"

Чтобы узнать, убывает ли вода потопная, Ной выпускал сначала ворона, потом голубя. Ворон не возвратился в ковчег, голубь возвратился. Здесь мы можем видеть изображение человека грешного и человека праведного. Ворон - это человек грешный, который отлагает покаяние со дня на день и не возвращается к своему ковчегу, то есть ко спасению, к своему Ною, то есть Спасителю. А праведный, если когда-нибудь и удалится от ковчега своей праведной жизни, если по действию вражию и впадет в некое прегрешение, однако же, нимало не медля, тотчас же восстает, возвращается к Богу с сокрушенным стенанием, аки голубица, имея во устах, как бы сучец масличный, слезную и Богоприятную молитву и смиренное исповедание своих грехов с надеждою на прощение их, по слову Псалмопевца: "Рех, исповем на мя беззаконие мое Господеви, и Ты оставил еси нечестие сердца моего". Ворону подобен человек грешный: как ворон питается гнилою падалью, так и он любит насыщать свою душу мерзкими грехами сладострастия, которые смердят хуже трупов гниющих... А голубице подобен человек добродетельный: он презирает дела богопротивные, как гниющие трупы, и гнушается ими, он тщательно изучает образ Богоугодной жизни людей праведных, как голубица облетает масличные деревья и собирает себе от них душевную пользу, как Ноева голубица - ветви масличные. Можем и еще сделать уподобление для своего духовного назидания: Ной - это образ Христа, ковчег - это образ Церкви Христовой, а потоп - это гонение на Церковь. Не погрузил потоп ковчега Ноева, - и гонения никогда не одолеют Церкви Божией: "Врата адова не одолеют ей". В ковчеге вместе находились и дети Ноевы, и животные бессловесные: так и в Христовой Церкви вместе пребывают и добрые христиане, и злые, то есть и праведные, и грешные. И как в ковчеге Ноевом ради людей были спасены от потопа и бессловесные животные, так и в Святой Церкви ради праведных бывают хранимы и покрываемы милосердием Божиим и грешные. Вороны - это еретики, из ковчега Церкви Божией излетающие, удаляющиеся и невозвращающиеся; а голубица есть образ Духа Святого; сучец масличный в ее устах - это благодать и милосердие Господне, а конец потопа - это последний день сего мира.

Наконец, ковчег может означать вообще человека; Ной - это душа человеческая, потоп - это мир, во зле лежащий и преисполненный различных искушений; бессловесные животные в ковчеге - это душевные и телесные страсти в человеке. Душевными страстями я называю ярость, гнев, злобу, ненависть и подобные им; а телесными - блудную похоть, лакомство, пьянство и им подобные. Вороны, питающиеся трупами, - это злые помыслы, услаждающиеся греховными воображениями; а голубица, томно воркующая, - это совесть; масличный же сучец - это разум, всем управляющий и смиряющий страсти.

О ДОЛГЕ МАТЕРЕЙ КОРМИТЬ ДЕТЕЙ СОБСТВЕННЫМ МОЛОКОМ

"Рече же Сарра: смех мне сотвори Господь: иже бо аще услышит, обрадуется со мною. И рече: кто возвестит Аврааму, яко млеком питает отроча Сарра, яко родих сына в старости моей? И возрасте отроча, и отдоено бысть: и сотвори Авраам учреждение велие, в онь-же день отдоися Исаак сын его". "Доит детище Сарра". С разрешением неплодства, Господь Бог чудесно даровал Сарре и обильное млеко в персях ее. Да научатся отсель матери, что они сами должны питать младенцев своими сосцами, а не отдавать их иным женам - кормилицам; эту должность наложил на них и Бог, и природа, давши им сосцы, как некие сосуды полные, да питают свое рождение. И не без греха бывает тем матерям, которые, без каких-нибудь уважительных причин, отдают младенцев своих кормилицам, а сами не хотят питать. Не без греха: потому что отсюда происходит великий вред. Младенец, питающийся молоком не своей матери, а иной жены, бывает нездоров и скоро умирает; а хотя и будет жив, однако будет немощен: потому что чужое молоко не свойственно младенцу; оно от иного (хотя и тожественного) тела, а не от того, от которого младенец родился, и не так полезно, как молоко истой матери! Напротив, питаемый млеком собственной матери, младенец бывает здоров и когда вырастает, бывает крепок телом и остроумен: так утверждают естествоиспытатели (Плиний, книга 28-я, гл. 9). Младенцы, сосущие сосцы кормилиц, вместе с молоком сосут и недуги их, и дурные навыки, и обычаи их; будет больная кормилица, будет больной и младенец, ею питаемый. Если кормилица гневлива, яра, злобна, другоненавистна - таков будет и тот, кого она сосцами кормит. Если кормилица пиянива, любострастна, бесстыдна, похотлива - таков поистине будет и питомец ее, когда приидет в возраст. Дитя, воспитанное не матерним млеком, пришедши в возраст, не будет иметь к матери такой любви, какую имеют воспитанные млеком собственных матерей. А дети, мало имеющие любви к матери, мало отдают ей и почтения. Да пристыдят матерей, не своим молоком питающих детей своих, бессловесные животные: каждый скот, каждый зверь, всяк из них не вверяет своих исчадий иному питать, но которая родила, та и кормит своими сосцами; а род человеческий оставляется от собственных матерей, неведомо для чего!