Если Протагор рассматривает создание города как появление института, обеспечивающего выживание человечества, для которого он является условием воз-•можности существования общества, то христианская традиция, если не считать тех ее носителей, которые испытывали на себе влияние Аристотеля, видит в городе средоточие зла. Самый первый миф об этом — это миф о Каине, который, будучи основателем города, убивает своего брата, пастуха Авеля. Эта драма показывает природную склонность человека к насилию; подобную драму Августин усматривает в основании Рима и убийстве Рема Ромулом. Libido dominandi (что можно перевести как воля к власти) заложено в сердце человека-гражданина, изгнанного из града Божия, где мирно царствует взаимная любовь.
В этой перспективе, если признается необходимость отказаться от проекта немедленного создания на земле града Божия — а Лютер считает, что фанатизму свойствеТша именно эта идея, — нужно осмысливать град земной, политические связи, государство в логике наименьшего зла. По мнению немецкого реформатора, зло настолько владеет людьми, что они могут продолжать истреблять друг друга вплоть до полного исчезновения человечества, и помешать этому может только политическое принуждение. Существование политической власти, монополизирующей насилие (так определяет государство на современном языке Макс Вебер), соответствует естественному праву всех людей, имеющему уни-§ерсальную значимость и для христиан, и для турок. Поэтому мятежники, восстающие против государственной власти, т. е. не преступники, а те, кто хочет уничтожить государство как таковое (и тем самым оградить преступников от наказания), представляют собой самую большую опасность. Их истребление законно и необходимо. При этом Лютер считает, что долг правителей состоит в том, чтобы уничтожать банды фанатичных грабителей-иконоборцев, которые, если дать им свободу действий, разрушили бы государство и тем самым уничтожили бы само человечество.
|
|
Человек — политическое животное
Итак, Лютер вслед за Августином связывает необходимость государства (или гражданского общества) с общим положением человека, обреченного на зло вследствие грехопадения. Тем самым политическая власть наделяется сверхлегитимностью. Даже плохой политический режим предпочтительнее отсутствия политического режима. Августин Блаженный полагает, что, если Август лучше Нерона, то Нерон предпочтительнее отсутствия политической власти: несмотря на то, что его libido dominandi приводит к крайней жестокости, он может тем не менее обеспечить относительный мир — земной, но реальный (см. с. 287). Аналогичный подход свойственен Лютеру.