Заключение. Примененный нами метод парадигматического исследования эволюции научных взглядов может иметь более широкое применение

Примененный нами метод парадигматического исследования эволюции научных взглядов может иметь более широкое применение. Три сверхобобщающие парадигмы - сферы, луча и отрезка - описывают основные параметры онтологического и гносеологического подхода, несравнимо более широкого, нежели системы научных или (донаучных) взглядов. В сравнении с этими парадигмами наука предстает некоторой частностью. Тем не менее для изложения и иллюстрации самого парадигматического метода мы выбрали именно область научных теорий и концепций. Это обусловлено тем, что наука - как мы показали в самом начале исследования - стала наиболее концентрированным выражением основного содержания парадигмы отрезка, представляющей собой смысл и суть Нового времени (в его ортодоксальном аспекте). Инерция Нового времени все еще заставляет нас относиться к науке с пиететом и уважением, и другие сферы человеческого духа, а также изучение прошлого, кажутся нам достоверными только тогда, когда они рассмотрены в "научном" ключе. И никакие "революционные" подходы "эпистемологических анархистов" - П.Фейрабенда, К.Хюбнера, М.Фуко и т.д. - не в силах поколебать определенных сложившихся клише.

С другой стороны, нам было очень важно подчеркнуть, что нынешнее состояние самой науки отражает очень глубинные процессы парадигматического кризиса всей концептуальной ткани Нового времени, и та область, что в начале Нового времени было плацдармом для интеллектуального старта экспансивного развертывания парадигмы отрезка, в нашу эпоху становится обширным полем глубинного кризиса. Ни в какой другой области человеческого духа проследить очертания этого кризиса, оценить масштаб его глубины невозможно.

Акцент на "реализме" (позитивности) естественно-научного подхода, убедительности и внушительности его демонстраций и экспозиций был в свое время острием экспансии парадигмы отрезка; казалось, что нет ничего более убедительного, нежели резонанс между примарными рассудочными механизмами и расчлененной, механистически понятой материальной реальностью. Весомость такого "реализма" развенчивала мифы и догмы, верования и спиритуалистические конструкции. Парадигма отрезка презентовала и внедряла себя как очевидность - причем прикладываемые к этой пропаганде усилия энтузиастов модерна маскировались тем, что самоочевидность научных истин требует не веры и духовного напряжения, но здравого смысла, внимательности и наблюдательности. Многие наши современники до сих пор не утратили эту уверенность, восходящую к первой фазе Нового времени, к периоду, обозначенному нами как "этап экстенсивного развития современных научных представлений".

После серии "научных революций" конца XIX - начала XX веков сами ученые и мыслители поколебались в столь однозначной оценке, обнаружив вместе с теориями Энштейна и Бора новые вопросительные горизонты относительности и парадоксы "квантовой философии", где роль наблюдателя или инструмента измерения (т.е. позиция субъекта) оказывалась часто определяющей в вопросе реальности или нереальности физического процесса. Причем сфера субатомарного уровня и скоростей, приближающихся к скорости света, открывали новые горизонты мышления (соответственно, макромира и микромира), опрокидывающие казавшиеся ранее нерушимыми нормативы "здравого рассудка", чья компетентность и адекватность сохранялась лишь в строго определенных рамках - в рамках "мезомира". Бесконечно-большие (изучаемые астрономией и астрофизикой) и бесконечно-малые (рассматриваемые квантовой механикой, физикой частиц или теорией суперструн) требовали "иного рассудка", "иной логики". Взаимосвязь субъекта и объекта, духа и вещества вновь оказалась более сложной и неоднозначной, нежели считали оптимисты раннего позитивизма. И снова на повестке дня встали темы "логики мифа", "глубины бессознательного", "миров интуиции" и всего того, что было поспешно и высокомерно отброшено во времена, когда рушились последние оплоты мышления, свойственного традиционному обществу. И именно область науки в ее интенсивном, рефлективном, размышляющем о своих собственных основаниях периоде, стала зеркалом, где яснее всего отразилась парадигматическая природа человеческого сознания, выводящая понимание внутреннего и внешнего из некой потайной инстанции, старательно ускользающей от прямого контакта с людским умом. Иными словами, можно утверждать, что весь вес и объем сверхобобщающих парадигм мы можем схватить именно там, где пребывает то, что представляется людям максимально "объективным", "конкретным" и "наглядным", где четко проявлена связь между духом и материей, т.е. в области естествознания. Если и в этой естественно-научной сфере мы можем убедительно доказать влияние скрытых парадигм на весь строй развертывания научно-практической деятельности, то в более отвлеченных (гуманитарных) дисциплинах проделать нечто аналогичное вообще не составит никакого труда.

Конечно, рассмотрение научных представлений в данном труде выбрано в качестве примера. Но вместе с тем, пожалуй, это именно тот пример, который глубже и ярче всего демонстрирует то, о чем идет речь в парадигматическом методе. Можно сказать, вместе с Карлом Хюбнером, что "наука - это просто современная разновидность мифологии", и это будет почти точно, но важно также показать, на каких основаниях базируется эта "мифология", как она соотносится с принципиально иными мифологическими и догматическими системами, свойственными иным историческим, культурным и цивилизационным контекстам.

С учетом сказанного напрашивается целый спектр аналогичных исследований, которые применяли бы парадигматический метод к иным областям.

Парадигмы сферы, луча и отрезка описывают, конечно, не только предпосылки того или иного научного метода разных эпох. Они формируют всю совокупность представлений человека о мире и его месте в нем. То, что есть, и то, как есть то, что есть, полностью вытекает из структуры этих парадигм. Они предопределяют онтологию и гносеологию, а также все, что из них следует.

Огромное значение методология парадигм имеет для исследования истории религий, сравнительного религиоведения. Благодаря этому методу становится понятной основная логика многотысячелетней полемики между монотеистическими религиями (парадигма луча) и политеистскими (точнее сказать, манифестационистскими) традициями. В определенной степени этой темы касались многие философы, особенно немецкие романтики, Гегель, В.Отто и т.д. Наиболее емко эта тема развита в трудах Мирчи Элиаде и Рене Генона. Сопоставление этих парадигм в контексте православной метафизики проделано мною в книге "Метафизика Благой Вести" (А.Дугин, "Абсолютная Родина", М., 1999). Если продолжить эту тему применительно к различным течениям уже в рамках самих монотеистических религий, то в каждой из них мы найдем область, явно тяготеющую к сферической метафизике. В Православии - это мистический путь созерцания, Дионисий Ареопагит, отцы-каппадокийцы, исихазм. В католичестве - мистика Эриугены, Генриха Сузо, Мейстера Экхарта. В протестантизме - теософия Якова Беме, Гихтеля, Баадера и т.д. Но сама основа христианской догматики формировалась именно в пристальном разборе метафизических предпосылок иудаизма и тех потрясающих революционных импликаций, которые были заложены в Новом Завете.

В иудаизме, который является преимущественной формой лучевой теологии, первой исторической моделью такой теологии, в каббале, саббатаизме, хасидизме явно проступают черты парадигмы сферы. В исламской теологии крайние формы лучевой метафизики мы встречаем в радикальном суннизме - особенно в рамках ханбалитского мазхаба и в новомодных ваххабитских теориях, а также в некоторых крайних ответвлениях ханафизма. Парадигма сферы отчетливо вырисовывается в шиизме, суфизме, мистических практиках и тайных орденах.

Если правильно кодифицировать парадигматическое соответствие тех или иных религиозных учений, мы можем сделать еще один важный исследовательский шаг и подвергнуть субтильному социологическому анализу, учитывающему парадигмы, те общества, которые появились вследствие секуляризации того или иного религиозного ансамбля. В таком случае можно перейти к парадигматическому разбору современных пострелигиозных обществ. И в таком случае интуиции некоторых философов об определенной (часто парадоксальной) преемственности советского большевизма в отношении православной культуры (Н.Бердяев, Н.Устрялов, Н.С.Трубецкой, П.П.Савицкий, В.Г.Вернадский, Н.Кон и т.д.), а секулярного капиталистического западного общества в отношении крайних протестантских сект (М.Вебер, О.Шпанн) или даже томистской католической теологии (В.Зомбарт) получат фундаментальное обоснование. Парадигматическая преемственность может сохраняться даже в тех случаях, когда формальные идеологии, доминирующие в обществе, меняются на прямо противоположные. Пример этого мы видели и в некоторых течениях науки - в средневековом герметизме, в Возрождении, в устойчивости холизма, обнаружившегося как в германском Просвещении, так и на последнем, интенсивном этапе развития современных научных представлений.

От истории религий и социологии можно перейти к собственно философии, культуре, литературе, нарративу, гуманитарным наукам, искусству. Гуманитарная область знаний и искусства также напрямую зависят от парадигматических установок, выражая, укрепляя или расшатывая их на присущем этой сфере человеческой деятельности языке. Совокупность гуманитарного поля может быть схематически разбита на три круга - сфера, луч, отрезок, и в каждом случае мы получим законченный интеллектуальный континент смыслов, знаков, дискурсов, языков, взаимосвязей, с явной и развитой внутренней инфраструктурой, по основным параметрам фундаментально отличающейся от соответствующего строя двух других. Любопытно, что гуманитарные коды таких различных цивилизаций, как Индия, Китай, Япония, африканские народы, северо-американские индейцы, архаические культы Евразии и т.д. относятся к общей парадигме сферы, и все их невероятное разнообразие сводимо к единой глубинной матрице.

Культура монотеистических обществ, сформированных авраамическими религиями (парадигма луча), также будучи невероятно разнообразной, отмечена совершенно специфическим характером, в котором многомерно и увлекательно (абсолютно по-разному) осмысляется тревожная истина о бездне между Творцом и творении, о фундаментальной драме экзистенциальных условий "мира сего" и о грядущем эсхатологическом миге нового мессианского соединения.

Парадигма отрезка (Новое время) рождает свой гуманитарный ансамбль, где доминирует дискретная разомкнутость вещей и существ. От рационалистического оптимизма, через дерзостный гуманизм движется эта культура к осознанию собственной катастрофичности, обнаруженной в непревзойденной формуле "Бог умер!" Фридриха Ницше, этого теолога богооставленности. Трагизм отрезка, "тюрьмы без стен" (Ж.П.Сартр) пропитывает экзистенциалистскую философию, вдохновленное ею искусство XX века.

Если эту крайне упрощенную модель насытить нюансами, полутонами, - так как чистые выразители парадигматических начал в какой бы то ни было области встречаются крайне редко, - мы получим сложнейшую, увлекательную карту маршрутов человеческого духа, блуждающего по парадигматическим лабиринтам смыслов. История духа приобретет особую, не очевидную ранее логику, множество парадоксов и несообразностей будут приведены к стройной картине.

От науки и культуры парадигматика легко приводит и к таким областям, как политика и экономика. К парадигме сферы тяготеют крайние консерваторы и крайние революционеры-модернисты, у одних золотой век онтологии - в прошлом (и возврат к нему становится целью), у других - в будущем (тогда социальная революция обретает эсхатологический, мистический смысл). Парадигма луча свойственна "центру", "умеренным" политическим силам, балансирующим на грани постоянного компромисса. Парадигма отрезка дает модель атомарной демократии, основанной на принципе индивидуализма.

В экономике сфера проявляет себя через различные теории социальной справедливости - от социал-демократии до марксизма. В то же время архаические формы хозяйствования дают иную версию кастового распределения труда. И как показывает глубинный социологический анализ советского эксперимента, ультрамодернистическое большевистское общество во многих аспектах удивительно напоминало архаические режимы глубокой древности (Н.Кон, И.Шафаревич).

Противоположный коммунизму либерализм есть классическое проявление в экономике парадигмы отрезка. Механизмы свободного рынка мыслятся как прямая проекция демокритовских и галилеевских концепций на область хозяйства.

Парадигма луча лучше всего характеризует позиции умеренных прогрессистов - в настоящем они признают отчуждение и смиряются с ним, но в будущем не прочь видеть качественно лучшую реальность. От крайних революционных левых их отличает отсутствие эсхатологического пафоса, скептицизм относительно близости телеологической точки, где луч должен переродиться в сферу (на чем - причем "здесь и сейчас" - настаивают марксисты).

Парадигмы явно проступают в культурной географии народов, сопрягаются с основными принципами геополитики (См. А.Дугин "Основы Геополитики", М., 2000, и он же, "Абсолютная Родина", М., 1999). Восток - явно цитадель парадигмы сферы, Запад - особенно крайний, заатлантический Запад - парадигмы отрезка. Сама эта парадигма как раз и появилась именно там. На Востоке же по преданию находился рай. Монотеистические религии укореняются преимущественно между Востоком и Западом, и в них самих обязательно присутствуют парадигматические особенности: восточное христианство (православие), восточный ислам (иранский шиизм, суфизм) и восточный иудаизм (хасидизм, мистицизм, каббализм) несут на себе все признаки парадигмы сферы уже в авраамическом контексте. Западное христианство (католицизм, протестантизм), западного типа ислам (радикальный суннизм, ханбализм - это своего рода исламские формы протестантизма), рационалистический иудаизм (Маймонид, хаскала, современный реформизм), напротив, тяготеют к превращению лучевой парадигмы в пострелигиозную секулярную метафизику отрезка, становясь в пределе чисто светской социальной доктриной индивидуалистическо-рационалистического толка.

Привязка геополитического и географического контекстов к парадигмам сохраняется и тогда, когда различные религиозные общества отбрасывают догматические формы. Китайский коммунизм, индийская или японская демократии, русский большевизм (Восток) остаются по сути разновидностями традиционного общества и после смены официальной идеологии. Запад же остается верен лучевому, а потом и атомистскому, отрезочному началу, сменяя власть Ватикана, абсолютизма и схоластики на максимы Реформации или агностический атеизм современных либеральных демократий.

Приведенные примеры показывают, к каким фундаментальным выводам может привести развитие парадигматического метода, примененное к анализу столь разнообразных объектов исследования. В этом смысле можно рассматривать нашу работу как расширенное предисловие к необъятному труду, который еще только предстоит осуществить.

И последнее. Не остается сомнений, что преобладание парадигмы отрезка, которое длилось несколько последних веков, последовательно побеждая и вытесняя на периферию своих прямых и косвенных конкурентов (в какие бы формы - подчас парадоксальные - они ни облачались), подходит к логическому тупику. В разных областях этот тупик проявляется с разной силой и с разной степенью очевидности. В науке и философии, а также в культуре, искусстве он бросается в глаза и находится в центре внимания самых видных и глубоких персоналий. Область технологий, экономики, мировой политики, масс-медиа, коммуникаций, атлантического стратегического альянса, досуга и развлечений, бытовых обывательских клише, напротив, демонстрирует гипнотическую силу парадигмы отрезка, апологеты которой стремятся объявить свою победу вечной, а историю оконченной (Ф.Фукуяма). Вместе с тем, происходит новое возрождение монотеистических догматов (парадигма луча), приводящих в движение большие социальные массы - особенно в исламском мире.

Вместе с тем, все активнее осознает свою цивилизационную особость Восток, что логически ведет к новому усилению парадигмы сферы. К этой парадигме так или иначе тяготеют и те, кто ищет альтернативы "закату Европы" (О.Шпенглер).

Безусловно, мы стоим у важнейшей исторической черты. И парадигматический выбор, предлежащей человечеству на пороге нового тысячелетия, воистину впечатляет. То, что казалось, еще совсем недавно бездонным водоразделом ("правые и левые", "белые и красные", "прогрессисты и консерваторы"), обнаруживает типологическое парадигматическое родство. Многие считали, что схлестнулись силы света и тьмы, на самом деле речь шла о простой семейной ссоре. И наоборот - в рамках однородных семейств замечена линия жестокого противостояния - "брат на брата", "один берется, другой оставится". Как бы то ни было, с реальными безднами - безднами великих парадигм - человечеству еще только предстоит столкнуться.

Действительно, подчас создается впечатление, что содержание истории исчерпано, и нам осталось только рециклирование, все новые и новые посещения того, что уже было. Наверное, в чем-то это правильно, и лимит определенной исторической (оптимистической и пессимистической) наивности человечество исчерпало. Но битва за смысл истории еще отнюдь не завершена. Более того, только сегодня она может отлиться в абсолютные термины, приобрести свой окончательный концептуальный формат.

Эта битва - последнее столкновение парадигм. Никто не может знать, чем она закончится. С нас достаточно того, чтобы мы распознали призывной сигнал своего войска, своего горна, своей армии. И в этом выборе окопа состоит глубинная миссия нового человечества, призванного усвоить и запечатлеть в решающем духовном акте великую силу, движущую временами и континентами, пространствами и душами людей.