Курская дуга

На Курской дуге Василий был уже связистом.

Весной 1943 года нас отправили на Курскую дугу. У меня, как у связиста, был напарник, т. к. с аппаратом положено два человека. Страшное дело было: немец откроет огонь, порвет всю связь, и ползешь под обстрелом. Рядом рвутся снаряды, а ты ползешь, потому что некуда деваться. Пули свистят.

Я был верующим человеком, а напарник мой был безнравственным… Ему было лет сорок пять, он был начальником цеха на заводе Сталина. Как провод порвется, так надо ползти. Мы должны были ползти поочередно, а он не идет. Ну, я за него и ползу. Ни в какую не идет. А куда деваться было? Ползешь, рядом снаряды рвутся, а жив остаешься. Много времени прошло, Бог хранил.

Когда мы наступали, собрались несколько человек. И неожиданно среди нас в полутора метрах оказался снаряд. Но не разорвался. Мы все потеряли сознание. Потом упали, думая, что снаряд разорвется позднее, но он не разорвался. Остались в живых.

Был еще случай. Немец открыл такой сильный огонь и порвал всю связь. Начальник штаба батальона меня посылает в одном направлении восстановить связь, а моего напарника — в другом направлении. Я пополз, далеко прополз, нашел порыв, а у нас своего провода не было, мы пользовались обычно немецкимипроводами: немец отступал и оставлял. Я прополз вокруг, но провода не нашел. Пополз в сторону немцев. Прополз, может, метров триста и обнаружил провод. Я восстановил связь, а остальной провод притащил начальнику штаба. Полкатушки намотал!

За отвагу!

За это мне дали медаль «За отвагу!», прямо на фронте наградили. Немец отступил, маленько затих. Начальник штаба собрал все четыре роты и стал говорить о том, кто как вел себя во время боя. Он сказал про меня: «Какой молодой, а как выполнил приказ командира. А этот коммунист не выполнил приказ и явился без ружья» — про моего напарника…

А он ружье бросил. Коммунист…

За что дали другие медали, отец Василий не рассказывает, отвечает кратко «Все по делам».

Коммунист и напарник Василия Брылева продолжал посылать его под обстрелы восстанавливать разрывы линии, сам же оставался в укрытии. Но это не помогло осторожному коммунисту.

Снова он меня отправил восстанавливать разрыв кабеля. Ну, я сам и пополз. Отполз, потом смотрю на это место, где он остался, — немец открыл такой огонь, все смешалось… Приполз обратно и не могу найти окоп, где напарник остался. Немного сориентировался и стал откапывать. На помощь приполз какой-то солдат. Откопали, а напарник мой без сознания. Мы его оттащили в медсанчасть. Вот так вышло, он меня посылал на смерть, а сам попал.

Когда я был на Курской дуге, я написал, что мы вступаем в бой. Мама опечалилась. А Татьяна сказала: «Не печалься, скоро он придет» Мне руку перебило, и все так и вышло, Господь дал. Так что и на фронте я был весь в Боге. В окопе молитву читал.

А знаете, один раз как было — рота шла по овражку, а небо чистое и ясное. Вдруг звук такой — надрывный — смотрим — черная точка — снаряд! Не успели даже залечь в овраг, а снаряд упал рядом с нами в нескольких метрах. Упал и не разорвался! Христос сохранил нас.

— На фронте Вы не скрывали, что верующий?

— Все знали, я не скрывал это. Я твердо веровал.

Вот под обстрелом ползешь, рядом рвутся снаряды. Или сидишь и мерзнешь в окопе, а рядом свистят пули. Но я был с Богом, читал молитву и надеялся. Под Ржевом был такой огонь! Мы там воевали всю зиму. Там я был простым солдатом, а на Курской дуге был уже связистом. Господь меня спас и сохранил. Господь допустил ранение. Монахиня сказала маме: «Драгоценная, не печалься, он скоро придет без одного крыла». И вскоре мне перебило руку.

Верующих мне немного приходилось встречать в огне под Ржевом и на Курской дуге. Были, конечно. Даже те, которые не верили, крестились и молились, но особо не были заметны верующие. Я и еще несколько человек открыто крестились и молились.

— А как Вы шли в атаку? Что кричали — «Ура», «За Родину» или «За Сталина»? И вообще, как это было?

— Что все, то и я. Кричали «Ура!» и «За Родину!», но «За Сталина!» я не кричал. У нас все отняли, отца посадили, поэтому я не мог кричать «за Сталина».

Я выполнял свой долг, за двух — за себя и за этого коммуниста. Я шел за Родину и все. Были по-разному настроены. Мне родители внушали, что нужно быть с Богом, что если будут принуждать, то нельзя отказываться, потому что Господь не будет долго терпеть безбожников. Я был с Богом.