Исчезновение

Прождав лишние пятнадцать минут, Андо забеспокоился. Достал ежедневник и на всякий случай еще раз проверил запись, сделанную напротив сегодняшней даты: «Пятница, 9 ноября – в шесть часов на станции Шибуя (западный выход), у памятника Моаи».

Он ничего не перепутал. Все верно. Они с Маи договорились встретиться, чтобы вместе поужинать, именно в это время и именно здесь.

Андо еще немного покрутился в толпе возле станции. Он несколько раз подходил к девушкам, издали казавшимся ему похожими на Маи, но каждый раз выяснялось, что это не она.

Прошло еще пятнадцать минут. Андо ждал уже целых полчаса. В какой-то момент он подумал, что Маи, возможно, забыла об их договоренности, и решил ей позвонить. Он зашел в телефонную будку и набрал ее номер. Шесть звонков, семь... В прошлый раз у них шел разговор про квартиры. «У меня крохотная комната, – между прочим сказала тогда Маи, – даже меньше, чем пять татами».

Десятый звонок. Значит, ее нет дома. Андо опустил трубку. Наверное, Маи просто не рассчитала время, мало ли что могло случиться по дороге. «Она с минуты на минуту здесь появится» – с этой мыслью он повесил трубку на рычаг.

Андо ждал, то и дело поглядывая на часы. Маи опаздывала почти на целый час. «Еще немного подожду, – подумал Андо, – и пойду домой. Если на целый час опаздывает, то, наверное, уже не придет». Он так давно не назначал свидания девушке, что толком и не помнил, сколько нужно ждать. Впрочем, с ним еще ни разу не случалось такого, чтобы девушка пообещала прийти и не пришла. Когда он ухаживал за своей будущей женой, несколько раз бывало, что опаздывал он сам, но никогда наоборот – во всем, что касалось времени, его жена была очень педантичной.

Андо ненадолго погрузился в воспоминания о романтических переживаниях юности, и когда снова взглянул на часы, то было уже семь. Напрасно потерянное время. Целый час. И все же... Он никак не мог заставить себя уйти. Все еще надеялся на то, что Маи вот-вот появится где-нибудь неподалеку. «Еще пять минут, и все» – в который раз сказал он сам себе. Он целую неделю ждал этого свидания, и ему было очень непросто смириться с тем, что встреча с Маи не состоится.

Он простоял у станции час и тридцать три минуты. Но девушка так и не появилась.

* * *

Андо зашел в гостиницу и прямиком направился к регистрационной стойке, чтобы узнать у администратора, в каком зале проходят проводы Фунакоши. Того самого Фунакоши, который получил по наследству от отца клинику и уволился из университетской больницы. На прошлой неделе Андо отказался от участия в проводах, но так как свидание с Маи не состоялось, то он подумал, почему бы не сходить, не взглянуть в последний раз на теперь уже бывшего сослуживца. Сначала он собирался поехать домой, но на фоне шумной, веселой толпы, захлестнувшей вечернюю Шибую, мысль о вечере в собственной пустой квартире тяготила его. Он чувствовал себя заброшенным и одиноким. «Раз так, пойду тогда повеселюсь с друзьями, надо же хоть как-то утешиться». С этой мыслью он и направился на проводы Фунакоши. К тому моменту, как Андо вошел в зал, официальная часть вечера уже подошла к концу, и теперь все присутствующие, разбившись на небольшие группы, неспешно двинулись в сторону бара, где должна была проходить вторая, неформальная часть проводов – с обильной выпивкой и закуской.

Мияшта первым заметил Андо и с улыбкой пошел к нему навстречу.

– Ты откуда здесь взялся? У тебя же вроде как свидание сегодня? – С этими словами он похлопал Андо по плечу.

– Свидание – до свидания. Она не пришла, – нарочито бодрым голосом сказал Андо.

– Обидно, конечно... Знаешь что, иди-ка сюда, – с этими словами Мияшта схватил Андо за рукав и потащил в сторону двери. Было похоже на то, что он взволнован, и отнюдь не любовными неудачами друга, а чем-то более серьезным.

– Ты чего? – удивленно спросил Андо. Только Мияшта открыл рот, чтобы ответить, как мимо них величаво проплыл профессор Ясукава из второго хирургического отделения. Наклонившись к Андо, Мияшта скороговоркой зашептал ему на ухо:

– Слушай, ты ведь пока не уходишь?

– Да я только пришел.

– Ну вот и ладно. Тогда позже поговорим. Я бы хотел кое-что с тобой обсудить, – он подмигнул Андо и поспешил вслед за профессором. Догнав Ясукаву, Мияшта поблагодарил его за участие в банкете, рассказал какую-то шутку и сам же засмеялся, отчего его толстое лицо забавно сморщилось.

Андо всегда поражало это умение Мияшты располагать к себе людей, а уж профессоров в особенности. Будь на месте толстяка кто-нибудь другой, его бы уже давным-давно поставили на место. Но Мияште прощалось все.

Прислонившись к стене, Андо ждал, пока Мияшта закончит разговор с профессором. Некоторые из проходивших мимо сослуживцев, заметив стоящего у двери Андо, кивали ему в знак приветствия, но ни один из них не подошел и не заговорил с ним.

С тех пор как летом прошлого года утонул его сын, Андо растерял почти всех своих друзей. Он не винил тех, кто отвернулся от него. Андо отлично знал, что сам во всем виноват. Первые месяцы после трагедии друзья не отходили от него ни на шаг, пытались хоть как-то его поддержать, предлагали помощь. Но Андо был настолько убит горем, что даже не мог толком разговаривать с окружающими. Он начал сторониться людей и ходил все время с потерянным видом, глядя на всех тоскливыми глазами. Бесконечные призывы «не вешать нос» и «держаться молодцом» казались ему чуть ли не издевкой. Как он мог держаться молодцом, потеряв сына?

Один за другим друзья покидали его. И в какой-то момент Андо обнаружил, что единственный, кто остался с ним, – это Мияшта. Не обращая внимания на кислую физиономию друга, Мияшта продолжал шутить. Совершенно непонятно, как ему это удавалось. Он умел находить смешное в абсолютно несмешных и даже трагических вещах. Рядом с Мияштой Андо удавалось иногда хоть ненадолго забыть о своем горе.

И только теперь, когда после смерти сына прошло уже больше года, он наконец-то понял, чем именно Мияшта отличался от всех остальных. В то время как другие хотели во что бы то ни стало развеселить Андо, Мияшта просто хотел веселиться вместе с ним.

Нет ничего бессмысленней фразы «держись молодцом». Если ты по-настоящему хочешь, чтобы кто-то держался молодцом, ты отвлечешь его и тем самым поможешь ему хоть на время забыть о горе. А без конца повторяя: «не вешай нос», ты только добьешься обратного, потому что эта фраза автоматически заставляет человека вновь и вновь переживать случившееся с ним несчастье.

Андо знал наверняка, что за последние полтора года он ни разу не выглядел радостным и беззаботным. Он попытался поставить себя на место Маи Такано. Девушку вполне можно было понять: кто ж захочет ужинать с таким угрюмым типом?

...Наверное, она именно поэтому и не пришла...

Ему стало жаль себя. Полтора года назад он был совсем другим, уверенным в своих силах человеком. У него было будущее, была верная жена и любимый сын. И кроме того – квартира в Южной Аояме, «БМВ» с кожаными сиденьями и перспектива стать владельцем крупной клиники... Но, как выяснилось, всем этим он был обязан жене, вернее, авторитету и славе ее отца. И судьба его распорядилась так, что он потерял все. У него не осталось ровным счетом ничего...

Мияшта все еще продолжал разговаривать с профессором. От нечего делать Андо принялся осматриваться но сторонам. Через открытую дверь он разглядел в фойе три телефона-автомата. На ходу доставая телефонную карту, он двинулся к телефонам. Ему захотелось еще раз позвонить Маи. «Последний раз попробую», – подумал он и снял трубку. Поддерживая трубку плечом, он начал набирать номер, то и дело поглядывая в сторону Мияшты. Не стоит терять его из виду, все-таки он здесь за главного, и рядом с ним Андо не будет чувствовать себя изгоем.

На восьмом звонке Андо повесил трубку. Машинально посмотрел на часы. Скоро девять. То есть прошло уже три часа с тех пор, как они с Маи должны были встретиться, а ее все еще не было дома.

...Интересно, где она пропадает?..

Андо начал беспокоиться.

Но вот Мияшта вежливо поклонился профессору. Похоже, разговор закончился. Профессор направился к выходу, Мияшта некоторое время смотрел ему вслед.

Андо подошел к приятелю и встал с ним рядом.

– Ты заждался уже наверное, извини, – по-дружески сказал Мияшта. С профессором он разговаривал совсем другим тоном.

– Да ладно.

Мияшта достал из кармана клочок бумаги и протянул Андо:

– Это адрес бара. Дорогу знаешь? Тут недалеко, в третьем квартале. Иди пока без меня. Я просто должен сначала навести здесь порядок, – он махнул рукой и уже собирался отойти, но Андо удержал его за локоть.

– Погоди.

Мияшта вопросительно взглянул на него.

– Ты, кажется, хотел со мной о чем-то поговорить, – многозначительно сказал Андо.

Мияшта облизнулся, на мгновение показав толстый язык – наверное, просто слизнул жир, оставшийся в уголках рта от одного из тех ростбифов, которыми угощали гостей на банкете. А потом раздвинув свои красные блестящие губы, вытолкнул два слова:

– Его обнаружили.

– Кого его?

– Вирус.

– Вирус?

– Сегодня мне позвонили из той больницы, куда отправили трупы парня и девчонки. Ты понимаешь, о ком я?

– Те двое, которых нашли в машине? У них еще сердце одновременно остановилось.

– Ага, те самые. Так вот – у них в образцах ткани обнаружили один и тот же вирус.

– Какой?

Мияшта сморщился, потом громко фыркнул.

– Ты не поверишь, но у них нашли вирус оспы.

Андо изумленно взглянул на него.

Мияшта продолжал:

– Выходит, что старик Сэки не ошибся. Ему даже микроскоп не понадобился. Просто посмотрел на слизистую в глотке и сразу сказал, что это оспа.

– Этого не может быть, – буркнул Андо.

– Ну как знаешь. Только у меня такое предчувствие, что мы и у Такаямы в результате анализов обнаружим вирус оспы. И тогда тебе придется поверить в то, чего не может быть.

Судя по его раскрасневшемуся лицу, Мияшта успел поднять как минимум пару бокалов за своего отбывающего на родину приятеля. И алкоголь, похоже, уже начал действовать. Иначе было непонятно, отчего Мияшта так радостно улыбается, рассказывая об опаснейшем вирусе. А может быть, для ученого радость открытия гораздо важнее, чем ужасные последствия, которые это открытие может повлечь за собой?

Как бы то ни было, сенсационная новость про вирус оспы не особенно обрадовала Андо. Он начал по-настоящему беспокоиться. Почему Маи не подходит к телефону? Эта мысль не давала ему покоя. У него появилось дурное предчувствие, что исчезновение девушки каким-то образом связано с этим самым вирусом.

...А вдруг с ней сейчас происходит то же самое, что с Рюдзи? Или даже уже произошло?..

В фойе гостиницы толпился подвыпивший народ. Люди стояли небольшими группками и довольно громко переговаривались. Неожиданно Андо услышал звонкий детский смех, на несколько мгновений перекрывший шум и гул толпы.

«Ребенок? Здесь? В такое время?» – Андо с удивлением огляделся по сторонам, но не увидел ни одного ребенка.

Среда, 14 ноября

Андо отправился в центральный кампус с одной-единственной целью: выяснить у преподавателей на кафедре философии, когда они последний раз видели Маи Такано на занятиях. Все, с кем он разговаривал, в один голос завили, что они не видели Маи уже целую неделю. Слишком уж мало было девушек на философском, чтобы не заметить отсутствие такого прелестного создания, как Маи Такано.

Начиная с прошлой пятницы Андо звонил девушке по два-три раза в день. Но она не подходила к телефону. Визит в университет и результаты расспросов только усилили его беспокойство. Побродив немного перед зданием филфака, Андо отправился в секретариат, чтобы узнать адрес родителей Маи, – он решил, что девушка вполне могла поехать на несколько дней к родителям. В секретариате после недолгих переговоров ему все-таки дали нужный адрес.

Родители Маи жили в префектуре Сидзуока, в небольшом городке Тоёда. На скоростном экспрессе туда можно было добраться за два-три часа. Чтобы не забыть, Андо записал адрес и номер телефона в свой ежедневник.

Вернувшись домой с работы, он первым делом набрал номер родителей Маи. К телефону подошла мать девушки. Стоило Андо объяснить, кто он и откуда, как женщина на том конце провода охнула. Услышав, что ей звонят с медицинского факультета того университета, где учится ее дочь, мать Маи запаниковала. Что мог означать этот звонок? Только одно – что ее дочь заболела чем-то очень серьезным. Андо физически почувствовал, как женщина напряглась, подготавливая себя к худшему. Она знала, что каждый студент может пройти бесплатное обследование в больнице при своем университете, и решила, что дочь обратилась к врачу, не сказав ей ни слова...

Андо поспешил успокоить ее. Но женщина все равно никак не могла взять в толк, почему этот странный врач ей позвонил. Они с дочерью беседовали по телефону два-три раза в месяц. Когда она звонила Маи в последний раз, той не оказалось дома То есть получалось, что она не разговаривала с дочкой уже три недели. И вдруг абсолютно незнакомый человек, который преподает на медицинском факультете в том же университете, где учится ее дочь, звонит к ним домой только потому, что за последнюю неделю ни разу не видел Маи. Андо отчетливо слышал в голосе женщины подозрительность, смешанную с беспокойством.

– Вы говорите, что, когда звонили дочери на прошлой неделе, она вам не ответила. – Андо нахмурился. Он-то рассчитывал услышать, что Маи всю эту неделю гостила дома.

– Совершенно верно. Мне кажется, вы зря волнуетесь. Как-то раз мы с дочкой не могли дозвониться друг до друга целых два месяца. И ничего.

Андо начал по-настоящему нервничать. Даже если бы он очень захотел, то все равно не смог бы объяснить этой женщине всю сложность ситуации. Вчера из лаборатории вернулись образцы тканей Рюдзи Такаямы. Как и пророчил Мияшта, анализ выявил в этих образцах вирус оспы. Идентичный тому, что нашли у парня и девушки, умерших одновременно.

Пока что так и не удалось обнаружить, каким именно образом произошло заражение, и вопрос о том, как вирус попал в организм, до сих пор остается открытым. Очень может быть, что, когда ответ на этот вопрос будет найден, вся информация будет передана СМИ. Но Андо считал себя не вправе посвящать женщину в эти дела.

– Простите за бестактный вопрос, но мне очень важно знать, часто ли ваша дочь ночует не дома?

– Я уверена, что никогда, – без тени сомнения ответила женщина.

– А вы, случайно, не помните, в какой день вы ей звонили?

Женщина на мгновение задумалась, а потом сказала:

– Во вторник.

Во вторник. Значит, Маи не отвечала на телефонные звонки уже во вторник. А сегодня среда. Прошло чуть больше недели.

– Как вы думаете, могла ли она поехать куда-нибудь отдохнуть?

– Нет, – женщина сказала это настолько категорично, что Андо не удержался и спросил:

– Почему вы так думаете?

– Маи все время повторяет, что не хочет быть для нас обузой. Поэтому она решила, что по крайней мере на свое проживание будет зарабатывать самостоятельно. Она дает частные уроки, а этим много не заработаешь. Так что у нее просто нет денег, чтобы позволить себе такую поездку.

И вот в этот-то момент Андо вдруг окончательно понял, что с Маи случилось что-то очень нехорошее. В пятницу девушка не пришла на свидание. Не пришла – ну и ладно, они же взрослые люди, может быть, ей расхотелось с ним встречаться. Но почему она не позвонила и не предупредила за день до этого? Почему? Теперь он знал ответ на этот вопрос – с ней случилось что-то такое, из-за чего она просто не могла этого сделать. Физически не могла. Неожиданно Андо вспомнил тот снимок, на котором был изображен мертвый Рюдзи, лежавший широко раскинув руки и ноги. Он попытался отогнать от себя назойливое видение, но образ застывшего в виде пятиконечной звезды мертвого тела так и стоял у него перед глазами.

– Скажите, вы не могли бы завтра приехать в Токио и встретиться со мной? – высказав свою просьбу, Андо инстинктивно поклонился, хотя его собеседница и не могла увидеть этот вежливый жест.

– Я не уверена, что смогу приехать. Вы знаете, все это так неожиданно... – вздохнув, женщина замолчала.

Разумеется, Андо догадывался, что убедить мать Маи в исключительной важности происходящего, не рассказывая обо всех подробностях, будет непросто. И тем не менее ему показалось, что женщина как-то чересчур легкомысленно отнеслась к его звонку. Ему захотелось сказать ей, что как раз легкомыслие и есть самый верный способ потерять любимого человека. Ты только что слышал за спиной его голос, обернулся, но он уже исчез...

– Ну хорошо, и что я буду делать, когда приеду в Токио? Я должна буду подать заявление в полицию? – собеседница Андо наконец-то прервала неприятно затянувшуюся паузу.

– Давайте для начала мы с вами сходим в квартиру Маи, а там уже посмотрим, подавать заявление или нет, – ответил Андо, а про себя подумал, что заявление подавать, наверное, все-таки не стоит. Не тот случай.

– Скажите... а это обязательно нужно сделать завтра? – похоже, женщина никак не могла решиться на поездку. Неужели у нее есть дела поважнее, чем поиск собственной пропавшей и, может быть, даже погибшей, дочери? У Андо больше не было сил уговаривать ее.

– Хорошо, тогда завтра я пойду туда один. Насколько я понял ваша дочь жила... живет в маленькой однокомнатной квартире недалеко от университета. Это что-то вроде общежития? Там кто-нибудь сидит на входе?

– Да, там есть вахтер. Он меня помнит, я помогала Маи с переездом.

– Тогда я бы попросил вас позвонить ему и предупредить о моем визите. Скажите ему, что Мицуо Андо придет проверить квартиру вашей дочери во второй половине дня. Скажем, между двумя и тремя часами. Разумеется, я буду осматривать комнату в его присутствии.

– Ну... – она замолчала на полуслове.

– Я вас очень прошу! Вы же понимаете, что вахтер не станет давать ключ неизвестно кому.

– Хорошо, раз вы так настаиваете, я предупрежу вахтера.

– Спасибо! Я обязательно перезвоню вам, если узнаю какие-нибудь новые подробности.

Андо уже собирался повесить трубку, когда женщина на том конце провода сказала:

– Подождите.

– Да?

– Если увидите дочку, передайте ей привет от меня.

...Она так ничего и не поняла...

С тяжелым сердцем Андо повесил трубку.

От университета до квартиры Маи пути – пара остановок на метро. Без пересадки. Андо вышел из станции и – с картой в левой руке и ежедневником, в который он записал адрес, в правой – отправился на поиски нужного дома.

По той же самой улице чуть впереди него неторопливо шла семья: мама, папа и дочка – девочка, одетая в яркое оранжевое кимоно. Андо вспомнил, что сегодня отмечают праздник Ситигосан. Обогнав эту троицу, он обернулся и посмотрел на девочку. Довольно высокая и тоненькая, не по-детски грациозная – на вид ей было немногим больше семи. Ее праздничное одеяние поблескивало и переливалось в неярких лучах ноябрьского солнца. На ногах у девочки были непривычные для нее лакированные тэта – она нетвердым шагом шла между родителями, крепко ухватившись за материнскую руку. Девочка была прелестна. Андо уже успел уйти довольно далеко вперед, но не переставал оглядываться на ребенка. Он мечтательно думал о том, что лет через пятнадцать эта девочка вырастет и станет такой же прекрасной, как Маи Такано.

Наконец он нашел то, что искал – большой семиэтажный дом прямо напротив торговой улицы. Сверился с адресом в ежедневнике – все правильно. Снаружи дом выглядел очень прилично, но с первого взгляда было понятно, что квартирки в нем крохотные. Обычное дело – чем больше квартир, тем меньше цена за съем. Вот хозяева и набивают дом под завязку...

Вахтеру полагалось две комнаты. Когда Андо нажал на кнопку звонка, пожилой мужчина вышел откуда-то из внутреннего помещения и вопросительно на него посмотрел через толстое стекло. Андо кивнул и, подождав пока мужчина приоткроет небольшое окошечко в стеклянной стене, назвал свое имя.

– Ах да, – невозмутимо сказал вахтер, – меня предупредили, что вы придете, – позвякивая тяжелой связкой ключей, он вышел в коридор.

– Огромное вам спасибо. – Андо действительно был ему благодарен.

– Это вам спасибо, что пришли, – ответил вахтер. – Боюсь, что у девочки какие-то серьезные проблемы...

...Интересно, что он знает? Что именно ему сказала мать девушки?..

– Навряд ли у нее могут быть серьезные проблемы, – на всякий случай сказал Андо и двинулся вслед за вахтером.

По дороге к лифту они шли мимо почтовых ящиков. Из одного ящика во все стороны торчали газеты. Уже догадавшись, чье имя он прочтет на наклейке, Андо подошел поближе. Так и есть. На наклейке было написано «Такано».

– Раньше до такого никогда не доходило, – мрачно сказал вахтер.

Андо достал из ящика ворох газет. Проверил даты. Самая давняя – утренний выпуск за четверг, восьмого ноября. С тех пор прошла неделя. Значит, целую неделю Маи не проверяла почтовый ящик. Может быть, она на время переехала куда-нибудь? В это было трудно поверить. Скорее всего, она всю неделю просидела у себя в комнате. Но почему?

– Хорошо, вы готовы? – прервал его мысли вахтер. Он задал свой вопрос таким тоном, будто бы заподозрил Андо в нерешительности или даже в трусости.

– Разумеется! – собравшись духом, бодро ответил Андо и шагнул в лифт вслед за пожилым мужчиной.

Маи жила на третьем этаже в квартире номер 303. Вахтер достал связку ключей, быстро просмотрев ее, выбрал один и засунул его в замочную скважину. Андо невольно сделал шаг назад.

...Надо было взять резиновые перчатки...

Он был уверен, что вирус, от которого умер Рюдзи, не передавался воздушно-капельным путем. Скорее, это должно было быть что-то, чем не так-то легко заразиться, что-то вроде СПИДа... И все-таки надо быть поосторожней, когда имеешь дело с неизвестным вирусом. Андо не то чтобы хотел жить – он просто не хотел умирать. Пока. По крайней мере до тех пор, пока он не поймет, что происходит...

С громким щелчком замок открылся. Андо отошел еще на один шаг назад. Он напряженно вглядывался в темноту за дверью, принюхивался к ней. Ему ли не знать, как пахнет смерть. Середина ноября – довольно сухой сезон, но даже в ноябре за неделю однокомнатная квартирка должна была пропитаться запахом разлагающегося трупа. Андо постоял немного в стороне, пока вдруг не осознал, что, независимо от того, что обнаружится в квартире Маи, он выстоит, справится со своими чувствами. После этого он сделал шаг к двери.

Дверь приоткрылась, и через небольшую щель – сантиметров десять, не больше – вырвалась сильная воздушная струя. Судя по всему, окно в комнате было открыто. Струя ударила ему прямо в лицо. Он глубоко вдохнул, пытаясь уловить характерный запах гниения – запах, который ни с чем не спутаешь, – но ничего такого не почувствовал. На всякий случай он еще несколько раз вдохнул и выдохнул этот воздух – воздух из квартиры номер 303. Нет – • в этом воздухе не было ничего необычного.

Андо почувствовал такое облегчение, что на миг ему показалось, что сейчас он либо взлетит, либо упадет в обморок. Чтобы устоять на ногах, ему пришлось опереться о стену.

– Проходите, – не терпящим возражений тоном сказал вахтер, придерживая дверь и пропуская Андо вперед.

Все пространство квартиры было открыто взгляду прямо с порога. И девушки здесь не было, ни мертвой, ни живой. На этот раз предчувствие обмануло Андо. Он немного расслабился и глубоко вздохнул. Затем снял ботинки и вошел в комнату.

– Куда же она подевалась? – услышал он позади себя недоуменное бормотание вахтера.

Андо вдруг охватило беспокойство. Он чувствовал, как воздух сгущается вокруг него. То облегчение, которое он на секунду испытал в коридоре, куда-то улетучилось. Сердце билось часто-часто, и казалось, вот-вот выскочит из груди. Что-то в это квартире было не так. Но Андо никак не мог понять, что именно.

Посмотрев по сторонам, он пришел к выводу, что за всю эту неделю девушка ни разу не появилась у себя дома.

...Где же она может быть?!.

Обернувшись, он заметил сбоку от входной двери дверь в небольшую ванную. На всякий случай он заглянул туда и убедился, что там тоже пусто. Андо снова вернулся на середину комнаты и принялся осматриваться по сторонам.

Было видно, что девушка пыталась использовать крохотную жилую площадь квартирки максимально эффективно. Tyrо скрученный футон лежал в углу. В комнате не было места для кровати, а в маленьком стенном шкафчике не было места для футона – вот и приходилось держать матрас снаружи. В другом углу стоял небольшой столик с прикрепленным к нижней части столешницы обогревателем. Девушка использовала этот столик и как письменный стол, и как обеденный, и заодно как средство для обогрева в зимнее время. На столике лежал ворох отпечатанных на принтере листов. Немного сбоку, на сложенном в восемь раз листе бумаги стояла чашка, на четверть наполненная молоком. Вдоль стены тянулись книжные полки. На одной из них Маи освободила место для видеодвойки – экран телевизора с обеих сторон был зажат книгами. Для всех остальных приспособлений и приборов девушка так удачно нашла место, что казалось, будто бы они были с встроены сюда со времени отделки квартиры. Но это всего лишь говорило о том, что Маи очень тщательно выбирала вещи, обставляя свою крошечную комнату.

Рядом с маленьким столиком, немного накренившись назад, стояло кресло без ножек, обитое тканью с узором из маленьких пингвинов. На спинке висели скомканная пижама, лифчик и трусики.

...Наверное, это оттого, что я без спросу зашел в квартиру молодой и красивой девушки...

Андо пытался понять причину своего беспокойства. Ему было трудно дышать. Сердце бешено колотилось. «Может быть, я латентный фетишист?» – думал он, глядя на нижнее белье Маи.

– Ну что, доктор? – вахтер все еще стоял в дверях. Похоже, он не собирался заходить в квартиру. Даже обувь не снял. Судя по всему, он пришел к выводу, что раз девушки здесь нет, значит, им здесь тоже делать больше нечего.

Андо не ответил на его вопрос. Вместо этого он двинулся в кухонный блок. В кухонном блоке пол был деревянным, но почему-то у Андо создалось впечатление, что он идет по толстому ковру. Над мойкой горела флюоресцентная десятиваттная лампочка. По-видимому, до этого мешал солнечный свет, проникающий в комнату через тонкие кружевные занавески, и Андо только сейчас заметил, что Маи не выключила свет над раковиной. В мойке стояли два стакана.

Он открыл кран, и через пару секунд в раковину потекла нагретая газовой колонкой вода. Андо закрыл кран, потом, задумчиво потянув за шнурок, выключил свет над раковиной и побрел к двери. Стоило свету погаснуть, и Андо по непонятной причине содрогнулся всем телом, как от озноба...

Ничего из увиденного в комнате не дало ему никакой зацепки. Он не знал, где искать Маи.

– Я уже ухожу, – сказал Андо, не глядя на вахтера, быстро обулся и вышел из квартиры. Шнурки завязывал уже в коридоре. Завязав, выпрямился и направился к лифту. Вахтер запер дверь. Звук повернувшегося в замке ключа показался Андо неестественно громким.

Пока они вдвоем с вахтером ждали лифта, Андо неожиданно вспомнил случай, который произошел с ним этим летом. Во время одного из своих дежурств он проводил вскрытие задушенной девушки. К тому моменту как тело доставили в Палату медэкспертизы, девушка была мертва уже в течение одиннадцати часов, и тем не менее, когда Андо вскрыл грудную клетку и начал обследовать внутренние органы, оказалось, что они до сих пор сохраняют температуру, близкую к нормальной температуре тела.

Обычно после смерти человека температура каждый час падает в среднем на один градус. Понятно, что средняя величина – это абстракция, и в каждом конкретном случае существует множество дополнительных факторов, например погода или местность. И все-таки... и все-таки это было нечто из ряда вон выходящее. Андо был поражен, обнаружив, что внутренние органы девушки в течение одиннадцати часов после смерти сохраняли свою температуру.

Лифт наконец-то добрался до третьего этажа и открыл перед ними двери. Андо засомневался.

– Секундочку! – сказал он. Пока оставались хоть какие-то сомнения, уходить было нельзя.

Почему, когда он вошел в квартиру Маи, ему стало трудно дышать? Почему, ступив на деревянный пол кухни, он почувствовал себя так, словно идет по толстому ковру? Он не мог этого объяснить, но знал наверняка, что эти неприятные ощущения были сродни тем, что он испытал в тот раз, стоя над телом задушенной одиннадцать часов назад девушки...

Лифт все еще стоял с открытыми дверьми, но Андо не спешил заходить внутрь. Придерживая двери лифта рукой, он перегородил вахтеру проход, так что тот тоже при всем желании не мог попасть в лифт.

– Вы заходите или нет? – слегка раздраженно спросил вахтер.

Вместо ответа Андо задал встречный вопрос:

– А вы уверены, что не видели ее всю эту неделю? – с этими словами он опустил руку, и лифт, закрыв двери, уехал вниз.

– Если бы я ее видел хоть раз за последнюю неделю, мы бы с вами сейчас здесь не стояли. Уж поверьте мне! – Похоже, вахтер начинал сердиться.

Получается, что в течение недели Маи не появлялась не только на занятиях (чего раньше никогда не бывало), но и дома. Она не ответила ни на один его звонок. Ее почтовый ящик был до отказа забит газетами. Все указывает на то, что она ушла из дома в прошлый четверг... Но! Но Андо тем не менее был уверен, что дело обстоит совсем иначе. Эта квартира... С ней что-то не так. Ну не похожа она на квартиру, хозяин которой отсутствовал целую неделю! Слишком уж там было тепло. Не в смысле температуры – просто в воздухе буквально ощущалось чье-то присутствие. Как будто тот, кто находился в комнате Маи, вышел за секунду до того, как туда вошел Андо.

– Знаете, я пожалуй вернусь в номер 303. Мне надо еще кое-что проверить, – наконец произнес он, пристально глядя на вахтера. Тот сперва удивился, потом забеспокоился, а под конец даже как будто испугался, но быстро справился с собой и с независимым видом принялся звенеть ключами.

Андо успел заметить мимолетный страх, отразившийся на лице старого вахтера. «Э-э-э, да старик, похоже, чего-то боится», – подумал он.

Вахтер протянул Андо ключ от квартиры со словами:

– Когда будете возвращаться, занесите ключи мне на вахту. – Глаза его, однако, говорили совсем другое: «Хочешь еще раз осмотреть эту комнату – пожалуйста, осматривай сколько угодно, только меня не впутывай».

Андо хотел спросить у старика, что он думает по поводу квартиры 303, но решил не приставать к человеку с лишними вопросами. Все равно вахтер навряд ли сможет внятно ответить на этот вопрос. Андо пришло в голову, что и он сам, если бы его спросили, не смог бы толком описать ощущение, оставшееся у него после посещения комнаты Маи Такано.

– Обязательно занесу. – Андо взял у вахтера ключ и решительно направился в сторону нужной двери. Медлить было нельзя. Секундное замешательство может привести к тому, что он испугается и бросит всю эту затею. Перед тем как открыть дверь, Андо пообещал себе убраться отсюда, как только поймет, что в этой комнате ему не нравится.

Он повернул ключ, дверь открылась. Он с удовольствием оставил бы дверь открытой на все то время, что ему придется провести в квартире, но увы – дверь закрылась автоматически, стоило ему ее отпустить. В тот самый момент, когда дверь закрылась, воздух в комнате стал неподвижным. Андо снял ботинки и подошел к окну. Закрыв окно, он раздвинул кружевные занавески так широко, как только было возможно.

Окно выходило на юг. За окном стоял погожий ноябрьский день. Самое начало четвертого. Андо развернулся и, освещаемый со спины мягкими солнечными лучами, еще раз осмотрел комнату. Странная комната. Не сразу понятно, мужчина здесь живет или женщина. Только кресло с пингвинами наводило на мысль о женщине.

Андо опустился на пол рядом с креслом и взял в руки трусики, лежавшие на спинке. Поднес их к лицу, понюхал. Потом снова понюхал, но уже держа на вытянутой руке. Трусики пахли молоком. Точно так же пахли распашонки Таканори, когда он еще был грудным младенцем.

Андо положил трусики обратно на спинку кресла и продолжил осмотр. Наконец его взгляд упал на видеодвойку. Внизу горел красный огонек. Это могло означать только одно – внутри была видеокассета Андо нажал на кнопку «eject», и видеомагнитофон выплюнул кассету. На наклейке Андо прочел:

Лайза Миннелли, Фрэнк Синатпра, Сэмми Дэвис-мл. 1989

Надпись была сделана тонким черным фломастером. Крупные, не очень тщательно выписанные буквы – непохоже, чтобы это было написано женской рукой. Андо вынул кассету из видеомагнитофона и внимательно ее осмотрел. Кассета была перемотана на начало. Он еще несколько секунд повертел ее в руках и засунул обратно в видеомагнитофон. Он был уверен, что это не случайное совпадение. Сначала рассказ Маи про Асакаву, расспрашивавшего про какую-то видеокассету. Потом – видеомагнитофон в машине....

Андо нажал на кнопку «play».

Первые две-три секунды экран словно был залит какой-то вязкой чернильной жидкостью. Затем на черном, мутном фоне появилась светящаяся точка. Ярко вспыхнув, она стала перемещаться туда-сюда по экрану. Потом остановилась и начала расти. Андо мгновенно почувствовал дискомфорт. Это было очень, очень неприятное чувство.

Точка росла и росла, и в тот самый момент, когда она, судя по всему, должна была превратиться во что-то другое, неожиданно началась телевизионная реклама. Андо отметил про себя, что он уже несколько раз видел эту рекламу по телевизору. Причем совсем недавно.

Впечатление, которое производил переход от чернильной тьмы с мечущейся по ней светлой точкой к набившей оскомину банальнейшей рекламе был настолько ошеломляющим, что Андо несколько минут не мог прийти в себя. Он весь как-то обмяк и вяло продолжал смотреть в экран.

На экране один за другим шли рекламные ролики, пока Андо наконец не встряхнулся и не поставил видеомагнитофон на перемотку. Реклама закончилась, и началось какое-то утреннее ток-шоу. Андо нажал на «play» и немного послушал молодого ведущего, который, уставившись неподвижным взглядом в камеру, рассказывал очередную сплетню про очередной развод очередной поп-звезды. Потом снова перемотал вперед, пытаясь найти хоть что-нибудь мало-мальски имеющее отношение к надписи на наклейке. Но ничего такого не было. «Наверное, – подумал он, – эту кассету перезаписали».

Глядя на мельтешащий на экране видеоряд, Андо потихоньку стал успокаиваться. В общем-то, он особо и не рассчитывал увидеть запись концерта американских певцов. Он почти не сомневался, что на кассете должно было быть что-то пострашнее Лайзы Миннелли. Но после нескольких первых поразивших его кадров шла запись самой обычной телевизионной передачи. К тому же утренней – что может быть банальней?

Ток-шоу закончилось, и после рекламного блока начался набивший оскомину исторический сериал, так называемая «самурайская драма». Андо остановил кассету и немного перемотал назад, чтобы еще раз просмотреть прогноз погоды – крохотный фрагмент эфира, встроившийся где-то между ток-шоу, рекламой и сериалом.

Отыскав нужное место, он выключил перемотку и нажал на «play». Женщина на экране улыбнулась и сказала: «А сейчас я познакомлю вас с прогнозом погоды на сегодня – вторник, тринадцатое ноября...» Андо нажал на паузу, и улыбающаяся женщина застыла, глядя с экрана в одну точку.

...13 ноября?..

Сегодня пятнадцатое. Значит, кассета была записана два дня назад. Значит, здесь был кто-то, кто включил видеомагнитофон на запись. Но кто?!

...Неужели Маи? А кто еще мог быть здесь позавчера утром?..

Но как тогда объяснить забитый газетами почтовый ящик? Может быть, она просто забыла о газетах?

«А может...» – Андо принялся рассматривать рабочую панель видеомагнитофона, пытаясь разобраться, не был ли он запрограммирован на тринадцатое. Мало ли – вдруг Маи запрограммировала его неделю назад, перед тем как уйти из дома, а во вторник он автоматически включился и принялся записывать утренний эфир.

И вдруг Андо услышал звук капающей воды. Он обернулся и посмотрел в сторону кухонного блока. Кран был закрыт – он его собственноручно закрутил полчаса назад. Пришлось подняться с пола и пойти в ванную. Дверь туда, как и раньше, была немного приоткрыта. Он включил свет и попытался открыть дверь пошире, но у него ничего не получилось – мешал унитаз. Тогда Андо протиснулся в щель. Прямо перед собой он увидел небольшую ванну, в которую можно было поместиться только сидя, подтянув колени к груди. Пластиковая занавеска свисала с потолка и загораживала ему обзор. Он отодвинул занавеску и посмотрел наверх. Вода капала с потолка. Капли с характерным звуком шлепались в воду на дне ванной. Пока Андо остолбенело стоял и глядел на происходящее, с потолка упали еще несколько капель. По воде пошли круги.

Воды в ванной было сантиметров десять. У дальней стенки она образовывала воронку, в которой крутились несколько волосков и клочки мыльной пены. Андо перегнулся через бортик ванны и уставился на воронку. Она медленно кружилась над темным отверстием стока. Пробка лежала на раковине. Видимо, сток немного засорился, и вода стекала очень медленно, однако если приглядеться, то можно было заметить, как она постепенно убывает. Значит... Значит кто-то недавно выдернул пробку... Вахтер? Но он не заходил в квартиру. Все время ждал у дверей – даже не разулся.

...Тогда кто?!.

Андо присел рядом с ванной на корточки и потрогал воду рукой. Вода была теплой. На его пальцы сразу же налипло несколько волосков. Какое знакомое ощущение... Будто бы он снова, как тогда, при вскрытии мертвой девушки, даже сквозь резиновую перчатку ощутил пальцами неестественное тепло ее внутренних органов...

Выходит, что в предположительно пустующей целую неделю квартире кто-то совсем недавно набрал полную ванну теплой воды, а минут пятнадцать назад выдернул пробку, чтобы спустить эту воду. А окно, значит, было оставлено открытым специально. Чтобы проветрить...

Андо торопливо вытащил руку из воды и вытер ее о штанину.

На полу рядом с унитазом он заметил небольшое бурое пятно, больше всего похожее на засохшую рвотную массу. Приглядевшись, Андо увидел, что это маленький кусочек непереваренной пищи, покрытый тоненькой пленкой. Кусочек был красного цвета и имел квадратную форму. «Морковка, что ли? – машинально подумал Андо. – Неужели это Маи здесь вырвало?»

Он попытался развернуться и рассмотреть эту штуку получше, но потерял равновесие и упал на пол. Обошлось без членовредительства, если не считать того, что теперь он полулежал в жутко неудобной позе, прижавшись щекой к керамическому нежно-розовой окраски унитазу. «Ну и видок у меня, наверное», – успел подумать он, и в этот момент у него за спиной кто-то тихо хихикнул.

Андо, с трудом подавив крик, застыл неподвижно распростертый между ванной и унитазом.

Он знал наверняка, что это не игра его больного воображения. Он слышал, как кто-то хихикнул. Звук шел... откуда-то из-под пола. Разрастаясь, как невиданное растение из волшебного семечка, звук становился все громче, переходя в смех... Андо лежал на полу, боясь вздохнуть.

«Ха-ха».

Вот. Опять. Это не галлюцинация! Кто-то смеется у него за спиной. Но Андо не то что обернуться и посмотреть – он даже пошевелиться не мог.

... Что же делать?..

Все так же прижимаясь щекой к прохладной и гладкой поверхности унитаза, он сделал над собой усилие и спросил:

– Вахтер, это вы? – голос его дрожал.

Из приоткрытой двери вдруг подуло ветерком. Он почувствовал в воздухе мимолетное движение, и вдруг что-то шершавое коснулось его ноги – оголенного участка между краем штанины и носком. Коснулось и исчезло, вероятно, за дверью, оставив Андо лишь воспоминание об этом отвратительном прикосновении. Вздрогнув, он закричал. Никакие разумные доводы уже не помогали. Он мог сколько угодно убеждать себя в том, что, наверное, его лизнула кошка, которую по ошибке заперли в ванной. Это нисколько не успокаивало. Все его пять чувств работали на полную катушку, и теперь он окончательно понял, что столкнулся с чем-то потусторонним и абсолютно необъяснимым.

Лежа на полу, Андо не видел, как последние остатки воды уходят в темную дыру водостока. Зато он услышал, как с громким хлюпающим звуком труба всосала в себя последнюю водяную воронку с мыльной пеной и волосами. Но вдруг, заглушая это хлюпанье, заскрипел деревянный пол на кухне. Словно в такт чьим-то удаляющимся от ванны шагам.

Андо не выдержал: издав громкий вопль, он принялся колошматить ногами по двери, сумев одновременно дотянуться до ручки слива. Резкий шум опорожняемого бачка немного привел Андо в чувство, и он наконец-то смог подняться на ноги. Встав с пола, Андо изо всех старался не прислушиваться к тому, что происходит у него за спиной.

...Главное, выйти отсюда, не оборачиваясь...

От пережитого у него волосы встали дыбом. По спине бегали мурашки – словно маленькие деловые паучки. Андо начал медленно продвигаться спиной к выходу из квартиры, стараясь ничего не задеть и ни на что не наступить. Добравшись до входной двери, он резко развернулся, дернул на себя ручку и выскочил в коридор. На выходе он сильно ударился плечом о стену, но даже не почувствовал боли. Некоторое время Андо, не отрываясь, глядел на захлопнувшуюся за ним дверь, потом перевел дух и двинулся к лифту. Ключи позвякивали у него в кармане. Какое счастье, что он не забыл их внутри! Ему совершенно не хотелось возвращаться в квартиру, чтобы не дай бог, снова не столкнуться с тем, кто там сейчас находится.

Он знал наверняка, что это существо до сих пор там, хотя по идее в этой маленькой квартире ему совершенно негде было прятаться. Андо помнил каждый угол комнаты Маи: в одном лежит туго свернутый футон, в другом стоит низенький столик. Стенной шкаф слишком мал – туда даже ребенок не поместится... Разве что тот, кто его так напугал, еще меньше, чем ребенок...

Над ухом вдруг начал зудеть непонятно откуда взявшийся – все-таки уже ноябрь – надоедливый комар. Андо попытался оторвать его рукой, но насекомое не отставало. Кашлянув, Андо засунул руки в карманы. Ему вдруг стало холодно.

Он ждал уже целую вечность, а лифт все не поднимался с первого этажа, словно застрял. Наконец до Андо дошло, что если так будет продолжаться дальше, то лифта ему не дождаться – он просто забыл его вызвать. Для пущей уверенности Андо нажал на кнопку несколько раз подряд и снова засунул руки в карманы.

– Эй, ты в порядке?

Слова Мияшты привели Андо в чувство. Он и сам не заметил, как снова впал в глубокое оцепенение. А все потому, что никак не мог оправиться после пережитого около двух часов назад потрясения. Потрясение было настолько сильным, что Андо даже начал опасаться за свой рассудок. Он отчаянно боролся с подступавшим, как ему казалось, безумием, и из-за этого не мог ни на чем сосредоточиться. Его бросало то в жар, то в холод, и в результате он пропустил пространный монолог приятеля мимо ушей.

– Ты хоть что-нибудь слышал из того, что я сказал? – раздраженно спросил Мияшта. – Или ты вообще меня не слушаешь?!

– Слушаю, – ответил Андо, прекрасно понимая, что это звучит неубедительно. Разумеется, Мияшта заметил, что все это время Андо был погружен в какие-то свои мысли.

– Может, расскажешь мне, о чем ты думал, пока я тут перед тобой распинался? – Мияшта вытащил из-под стола табуретку, положил на нее ноги и посмотрел на Андо, всем своим видом показывая, что он – весь внимание. Несмотря на то что толстяк был всего лишь гостем в лаборатории судебной медицины, он вел себя как хозяин.

Кроме них, здесь никого не было. Часы показывали без нескольких минут шесть, но за окном уже совсем стемнело. В панике бежав из квартиры Маи, Андо прямиком отправился на кафедру, чтобы встретится с Мияштой. У него не было времени, чтобы прийти в себя и успокоится, а Мияшта прямо с порога завел разговор о вирусе и не умолкал ни на минуту.

– Ни о чем я не думал, – буркнул Андо. Он вовсе не собирался никому рассказывать о том, что с ним произошло. Вернее, он не представлял себе, как об этом можно рассказать – просто не находил нужных слов. В принципе то, что он испытал, лежа на полу в ванной, можно было сравнить с тем неприятным чувством, которое иногда испытывает справляющий глубокой ночью нужду еще не до конца проснувшийся человек. Когда в темном и тесном туалете ему вдруг начинает казаться, что кто-то стоит за спиной. Разыгравшееся воображение рисует самые ужасные картины, и единственный способ избавиться от этого чувства – это обернуться и удостовериться, что сзади никого нет.

Но в его случае – Андо знал это наверняка – речь шла о чем-то принципиально другом. О чем-то из ряда вон выходящем. И у него не было никаких сомнений в том, что, когда он валялся на полу у Маи в ванной, за его спиной действительно кто-то был. Андо не мог списать это на игру воображения. В конце концов – он слышал смех, и этот смех, или, скорее, тот, кто смеялся, напугал его настолько, что он – в общем-то совсем не трусливый человек – даже побоялся обернуться и всю дорогу до входной двери пятился задом.

– Ты какой-то бледный сегодня. Бледнее, чем обычно, – сказал Мияшта, протирая очки рукавом своего халата.

– Не выспался. Мне вообще что-то плохо спится в последние дни.

Андо не врал. С недавних пор он стал просыпаться посреди ночи, и редко когда ему удавалось снова заснуть.

– Ладно, проехали. Только постарайся не задавать мне все время один и тот же вопрос. Хорошо? Это кого угодно может взбесить.

– Извини.

– Я могу продолжать?

– Да-да, продолжай, пожалуйста.

– Так вот, этот самый вирус, который они обнаружили у мертвой парочки...

– Это который на вирус оспы похож? – Андо решил принять посильное участие в разговоре.

– Ага. Именно он.

– А чем он похож на оспу? По виду, что ли?

Мияшта ударил кулаком по столу и гневно посмотрел на Андо:

– А потом ты говоришь мне, что слушал!! Я уже тысячу раз тебе объяснил! Обнаруженный в Йокогамской больнице вирус пропустили через секвенсор, чтобы выяснить, из каких нуклеотидов он состоит. А потом результаты обработали с помощью специальной компьютерной программы, и картинка, которая у них в конце концов получилась, практически не отличается он вируса оспы.

– То есть все-таки чем-то отличается.

– Ну конечно отличается, но все равно – сходство очень большое. Семьдесят процентов соответствия.

– А что с остальными тридцатью процентами?

– Держись, чтобы со стула не упасть. Остальные тридцать процентов – это точное повторение последовательности нуклеотидов гена, кодирующего фермент.

– А вид какой? В смысле, биологический.

– Homo sapiens.

– Ты серьезно?!

– Серьезней не бывает... Я понимаю, в это трудно поверить. Но анализы показали, что обнаруженный вирус содержит в себе протеиновые гены человека. Понимаешь? Это значит, что новый вирус состоит из человеческих генов и генов вируса оспы...

В случае с ретровирусом – наличие человеческих генов в порядке вещей, потому что такой вирус включает себя энзим обратной транскриптазы. Но оспа всегда считалась вирусом ДНК, в который обратная транскриптаза не входит. Так каким же образом он сумел присоединить человеческие гены? Андо не знал, что и думать. Более того, если один ген содержит энзим, а другой – протеин, то тогда в обоих случаях можно сказать, что в их состав входят человеческие гены. Вернее, два разных компонента человеческих генов. То есть это все равно что взять человеческое тело и разбить его на сотни тысяч мелких частей, а потом равномерно распределить эти частицы между генами вируса.

– И у Рюдзи, значит, обнаружили точно такой же вирус?

– Ну слава богу, а то я уже начал думать, что до главного мы с тобой сегодня не дойдем. Короче, у Рюдзи обнаружили почти такой же вирус.

– То есть смесь вируса оспы с человеческим геном, кодирующим энзим.

– Я же сказал «почти такой же».

– Что значит «почти»?

– Это значит, что все совпадает, кроме одного сегмента, в котором мы обнаружили многократно повторяющуюся основную последовательность.

Андо безмолвно смотрел на Мияшту. Тот продолжал:

– Где бы мы эту штуку ни резали, мы все время получаем одну и ту же цепочку, состоящую из сорока двух нуклеотидов.

Что тут можно было сказать? Андо молчал.

– Ты меня слышишь? Понял, в чем тут дело? Эта повторяющаяся цепочка была обнаружена только у Рюдзи. В Йокогаме они ничего такого не нашли.

– Получается, что Рюдзи умер от другого... от немного другого вируса?

– Ну да. От почти такого же, но все-таки другого. В любом случае, лучше пока не спешить с выводами. Надо подождать результатов из других университетских больниц.

В этот момент на столе зазвонил телефон. Мияшта едва удержался, чтоб не выругаться и раздраженно сказал:

– Что еще за звонки в нерабочее время...

– Не сердись, – примирительно ответил Андо и, подавшись всем телом вперед, снял с аппарата трубку:

– Алло.

– Алло, здравствуйте. Вас беспокоит Ёсино из еженедельника N. Я могу поговорить с доктором Андо?

– Вы уже с ним разговариваете.

На всякий случай Ёсино уточнил:

– Вы тот самый доктор Андо, который читает лекции по судебной медицине?

– Да-да, это я.

– Значит, это именно вы проводили вскрытие тела Рюдзи Такаямы двенадцатого числа прошлого месяца?

– Да, я. А в чем дело?

– Дело в том... Знаете, у меня есть к вам несколько вопросов. Не могли бы мы с вами где-нибудь встретиться и поговорить?

– М-м... – пока Андо раздумывал, что ответить, Мияшта наклонился к нему и шепотом спросил:

– Кто это?

Андо прикрыл трубку ладонью и прошептал в ответ:

– Это из еженедельника N. Говорит, что корреспондент.

В трубку же он сказал:

– А что именно вы хотите у меня спросить?

– Ну... Это касается серии неких взаимосвязанных происшествий... Мне бы очень хотелось узнать ваше мнение по этому поводу.

Этот ответ застал Андо врасплох. Неужели газетчики уже успели пронюхать о новом вирусе? Не может быть. Еще рано говорить о взаимосвязи между смертями, произошедшими всего несколько недель назад. Ученые едва успели получить результаты анализов...

– Извините, какая еще цепочка происшествий? – Андо решил прикинуться ничего не понимающим дурачком.

– Я говорю о загадочной смерти Рюдзи Такаямы, Томоко Оиси, Харуко Цудзи, Сюита Ивата и Такэхико Номи. И, кроме того, о гибели Сидзуки Асакава и ее дочери Йоко...

У Андо все поплыло перед глазами, как если бы его ударили чем-то тяжелым по голове. Интересно, кто из его коллег проболтался? Он молчал, не зная, что сказать Ёсино.

– Алло, доктор. Вы меня слышите?

– Да, – выдавил из себя Андо.

– Так что, у вас найдется время со мной поговорить?

Андо напряженно думал. Информация, как и вода, всегда течет сверху вниз – от того, кто знает больше, к тому, кто знает меньше. Очень может быть, что этот репортер знает что-то такое, о чем Андо даже не догадывается. Тогда действительно имеет смысл с ним встретиться. В конце концов, он не обязан открывать карты. Лучше всего постараться выяснить новые подробности, не выдавая своих секретов.

– Разумеется.

– Когда вам удобно?

Андо открыл ежедневник и посмотрел на свое расписание.

– Насколько я понимаю, для вас чем раньше, тем лучше... Давайте встретимся завтра. После обеда у меня будет пара свободных часов.

На том конце провода ненадолго воцарилось молчание – Ёсино тоже полез в ежедневник.

– Хорошо. Давайте завтра. Я подъеду к вам в лабораторию в начале обеденного перерыва.

Они повесили трубки почти одновременно.

– Ну и что все это значит? – сказал Мияшта, потянув Андо за рукав.

– Это был журналист.

– И чего он хотел?

– Хотел встретиться со мной.

– Зачем?

– Поговорить. Задать несколько вопросов.

– М-м... – с сомнением сказал Мияшта.

– Он уже в курсе.

– Что значит в курсе? Кто-то проболтался?

– Откуда я знаю? Если он сюда приедет, как обещал, я постараюсь выяснить, откуда он получил информацию.

– Главное, не говори ему ничего лишнего.

– Не бойся, не скажу.

– Про вирус вообще не упоминай, понял?

– Даже если он уже знает?

И тут Андо вспомнил, что Асакава тоже работал в еженедельнике N. Если Ёсино знаком с Аса-кавой, если он занимается расследованием этих загадочных случаев, то завтрашняя встреча обещает быть очень и очень интересной. Андо охватило нетерпеливое любопытство.

Ёсино в который раз потянулся к стакану с водой и опять – по-видимому, это было неизбежно – отвлекся на наручные часы. Похоже, он куда-то спешил. Наверное, опаздывал на следующую встречу.

– Извините, я сейчас вернусь, – сказал Ёсино, вставая из-за стола.

Андо остался сидеть на месте. Он смотрел, как журналист лавирует между тесно стоящими столиками на террасе открытого кафе, чтобы подобраться к телефону-автомату рядом с кассой. Увидев, что Ёсино, заглянув предварительно в записную книжку, начал нажимать на кнопки, Андо облегченно вздохнул и откинулся на спинку стула.

Час назад, ровно в полдень, Ёсино, как и обещал, появился в университетской лаборатории. Андо пригласил его выпить кофе в открытом кафе неподалеку от станции. Визитка Ёсино лежала на столике рядом с пустой кофейной чашкой. Андо еще раз взглянул на нее и снова прочел:

Кэнзо Ёсино

Еженедельник N

Пресс-клуб Йокоска

В рассказ Ёсино было трудно поверить. У Андо даже голова закружилась – настолько невероятные вещи говорил этот человек. Беседы не получилось, потому что Ёсино начал говорить, как только вошел в лабораторию, и продолжал свой монолог до этих самых пор – пока не пошел звонить неизвестно кому, оставив вконец растерявшегося Андо переваривать полученную информацию.

Если верить Ёсино, все началось несколько раньше, чем две недели назад. А именно 29 августа, в одной из вилл на территории туркомплекса «Пасифик Лэнд», расположенного в северной части полуострова Идзу. Ночевавшие в коттедже Б-4 двое молодых людей и две девушки обнаружили у себя в номере видеокассету, записанную посредством экстрасенсорного воздействия. Кассету записала некая женщина, причем она задала такую программу, что каждый, кто просмотрел запись, умирал ровно через неделю после просмотра.

И как это прикажете понимать?

Андо снова и снова повторял про себя эту невероятную историю, с каждым разом все больше утверждаясь в мысли, что это полная ерунда. Так не бывает. Ёсино, кажется, говорил что-то про ментальную фотографию, но как-то не верится, что человек может взять и силой мысли спроецировать изображение на видеопленку. Полный бред. Хотя... Предположим, что он сам возьмет и расскажет кому-нибудь о цифрах, обнаруженных им на кусочке газеты, который торчал из шва на препарированном трупе Такаямы. Или о странных флюидах, которыми наполнена квартира Маи. Кто ему поверит? Для постороннего человека это будет точно такой же бред, каким показался ему рассказ Ёсино. Так всегда бывает. Одно дело испытать все на собственной шкуре и совсем другое – услышать чужой рассказ. Все равно не удается представить, как это было на самом деле...

По крайней мере, теперь Андо знал наверняка, что Ёсино – не репортер, берущий патологоанатома на пушку, нет, Ёсино действительно в курсе многих событий – именно он помогал Асакаве и Такаяме расследовать историю с видеокассетой. И хотя то, о чем он говорил, казалось невероятным, ему все-таки удалось отчасти убедить Андо.

– Извините, – сказал вернувшийся к столику журналист и уселся на стул. Быстро записав что-то в записной книжке, он несколько раз задумчиво потыкал кончиком карандаша в свою щеку, наполовину скрытую бородой. Борода у него была жесткая и кустистая: своего рода компенсация редеющей растительности на журналистской голове.

– Так, на чем я остановился? – Ёсино подался вперед, и его косматая борода едва не коснулась Андо. Харизматическая личность. Особенно когда говорит.

– Вы начали рассказывать о том, какую роль Рюдзи сыграл во всем этом деле.

– Ах да. Точно. Не обижайтесь, но мне бы хотелось узнать, где вы познакомились с Рюдзи Такаямой.

– Мы однокурсники. Вместе учились на медицинском.

– Да-да, именно так мне и сказали.

Андо воспринял это замечание как доказательство того, что Ёсино готовился к сегодняшней встрече.

– Скажите мне, уважаемый Ёсино, а вы сами видели эту кассету? – Андо задал вопрос, который уже давно вертелся у него на языке.

– Вы шутите? – спросил Ёсино, глядя на Андо во все глаза. – Если в я ее видел, то встретился бы с вами не здесь, а прямо в прозекторской. Я вовсе не такой смелый, как вам кажется, – он фыркнул.

Разумеется, Андо и сам уже начал догадываться, что видеокассета имеет какое-то отношение к смерти Такаямы и всем остальным загадочным смертям. Но представить себе, что именно она является причиной смерти! Что каждый, кто ее посмотрел, умирает ровно через неделю после этого... Невероятно! Этого не может быть. Единственный способ убедиться в том, что это правда – это посмотреть кассету самому. Да и то станет известно только через неделю после просмотра. Вместе со смертью.

Ёсино расслабился – должно быть, выкроил себе немного свободного времени – и теперь неспешно допивал свой окончательно остывший кофе.

– А почему тогда Асакава не умер? Он ведь просмотрел эту кассету? – ехидно спросил Андо. Асакава хоть и лежал вторую неделю в кататоническом ступоре, но все-таки мертвым его нельзя было назвать.

– Вот-вот, и я о том же. Почему? – Ёсино снова наклонился вперед. – Я думал, что смогу задать этот вопрос самому Асакаве, но, к сожалению, из этой затеи ничего не вышло. – Ёсино, как и Андо, ездил в ту больницу, где лежал Асакава, и тоже ушел ни с чем.

– А может быть... – вдруг начал Ёсино и замолк на полуслове. Повисла тяжела пауза.

– Что «может быть»?

– Слушайте, я знаю, что вы тоже в курсе дела. Если бы только нам удалось добраться до этой штуки...

– До какой штуки?

– Ну вы же знаете, что мы с Асакавой работали в одной редакции.

– Знаю, – сказал Андо, не понимая, куда клонит Ёсино.

– Так вот. Незадолго до аварии Асакава сказал мне, что написал подробный отчет об этом расследовании. Понимаете, вначале он взялся за этот случай только потому, что жаждал сенсации. И потом, хотя над ним висела страшная угроза, он продолжал быть журналистом... Они работали с Такаямой в паре – сперва поехали в Атами, потом поплыли на Идзуосиму. И все только для того, чтобы разгадать тайну кассеты. Так вот, я думаю, что они обязательно должны были что-то найти. Если не разгадку, то хотя бы полразгадки. И все аккуратно записанное Асакавой хранится где-то на дискете... – Ёсино задумчиво повернул голову в сторону соседнего столика, и некоторое время Андо мог любоваться его профилем.

– Да, все именно так и есть. – Журналист снова повернулся к собеседнику. – Проблема только в том, что я не могу найти эту дискету. Я даже у него в квартире искал, – с сожалением сказал он и уставился в пустую чашку.

– В квартире Асакавы?

«Он что, дверь взломал, что ли?» – подумал Андо. Асакава лежит в больнице, его жена умерла. Квартира наверняка заперта.

– Ну да. Я за две минуты убедил тамошнего ответственного, что у меня есть уважительная причина для осмотра квартиры, и он открыл мне дверь универсальным ключом.

Собственно говоря, Андо и сам вчера днем проделал нечто похожее. Так что осуждать Ёсино он не мог. Хотя цели у них были разные: журналист охотился за информацией, а Андо был не на шутку обеспокоен исчезновением девушки, однако факт оставался фактом – оба они рылись в чужих вещах в отсутствие хозяев. Впрочем, Ёсино, похоже, не чувствовал себя виноватым или смущенным, скорее он был раздосадован:

– Я все проверил, каждый уголок. Но не нашел ни дискеты, ни ноутбука – ничего.

Нога журналиста внезапно задергалась – ему даже пришлось положить руку на колено, чтобы унять дрожь. Справившись с нервным тиком, Ёсино посмотрел на Андо и натянуто улыбнулся.

Андо вспомнил фотографию с места аварии. Ту самую, на которой он обнаружил видеомагнитофон, придавленный сверху сложившейся спинкой пассажирского сидения. А на полу под тем же сиденьем лежало что-то черное, что вполне могло быть ноутбуком.

Два этих черных прямоугольных предмета на фотографии две недели назад произвели на Андо неизгладимое впечатление. А сейчас ему в голову пришла неплохая идея. Чтобы не выдать себя, он повернулся к окну и сделал вид, что смотрит на толпу, текущую за окном, как гигантская приливная волна.

Андо знал, где искать отчет, который расставит все по своим местам. Немудрено, что журналист так ничего и не нашел, хотя сомневаться в том, что искал он очень тщательно, не приходилось. Он просто физически не мог найти в квартире Асакавы то, чего там не было.

Можно считать, что дискета у него в руках. По крайней мере у него неплохие шансы до нее добраться, и совершенно незачем посвящать Ёсино в свои планы. Сперва надо прочесть отчет Асакавы, и дальше будет ясно. Может, он и передаст этот отчет в СМИ, а может, и нет.

Перед тем как распрощаться и уйти, Ёсино задал Андо несколько дежурных вопросов: что показало вскрытие? каковы причины смерти? каким образом соотносятся результаты вскрытия с его, Ёсино, рассказом? – и так далее. Он зачитывал эти вопросы из блокнота, не поднимая глаз на собеседника.

Андо старался отвечать по возможности вежливо и обстоятельно, но думал он в это время совсем о другом: во что бы то ни стало ему нужно заполучить эту дискету. Только вот как это сделать?

На следующий день, в субботу, после второй аутопсии в Палате медэкспертизы Андо отвел в сторону молодого полицейского, который присутствовал на вскрытии в качестве свидетеля, и спросил у него, что происходит с машинами, попавшими в аварию. «Вот если, скажем, машина разбилась на Приморском шоссе, недалеко от съезда в сторону Ои, – как бы между прочим, спросил он, – куда она потом девается?»

– Ну, для начала ее осматривает полиция, – ответил благонадежного вида молодой полицейский, поправляя на носу очки.

– А потом?

– Потом ее возвращают хозяину.

– А если водитель взял машину напрокат?

– Тогда, разумеется, машину возвращают в пункт проката.

– Ну хорошо. В машине, о которой я говорю, было три человека – родители и их годовалый ребенок. Они жили в двухкомнатной квартире в районе Синагавы. Женщина и ребенок погибли, мужчина в критическом состоянии лежит в больнице. Куда в таком случае отправляют вещи, обнаруженные в машине?

– На склад при окружном полицейском управлении.

– А к какому окружному управлению принадлежит район вокруг съезда с Приморского шоссе в сторону Ои?

– Съезд с шоссе?

– Ну да. Пара десятков метров от съезда.

– А где была авария, на скоростном шоссе или уже на региональном? Просто для скоростных шоссе есть специальный отдел...

Андо на секунду задумался. Припомнил фотографии. Он был почти уверен, что авария произошла на автостраде. Кажется, в отчете где-то было написано, что машина разбилась у въезда в токийский тоннель Минато.

– На скоростном.

– Значит, все, что было в машине, передали в Управление столичной магистрали.

Управление столичной магистрали? Андо никогда о таком не слышал.

– А где это управление находится?

– В Синтоми.

– И что происходит после того как вещи отвезли на склад?

– Работники Управления звонят родственникам пострадавшего и просят приехать за вещами.

– А если у пострадавшего нет родственников? Или все они тоже попали в аварию?

– Как все? И родители? И братья?

Андо ничего не знал ни о родителях, ни о братьях Асакавы. Судя по тому, что Асакаве было едва за тридцать, его родители наверняка живы. Так что оч