Пациенты, закончившие курс лечения, тем не менее, продол-
жают испытывать боль и печаль, так как в их подсознательной
памяти остается множество неосознанных травм и обид. По-
этому после лечения они сохранят способность чувствовать себя
несчастными, но как сказал один из пациентов: «По крайней
мере — это настоящее несчастье, и есть надежда, что оно ког-
да-нибудь закончится».
Выздоровление совсем не обязательно означает появление
иных интересов; многие пациенты находят, что теперь они мо-
гут заниматься теми же любимыми делами, что и раньше, но
испытывая при этом совершенно иные чувства. Быть «здоро-
вым» означает чувствовать то, что происходит «сейчас». Боль-
ные четко определяют момент, когда обретают способность к
полному чувству, так как у них исчезает остаточное напряже-
ние, и они чувствуют себя умиротворенными и расслабленны-
ми. Ничто не может вызвать у них напряжения. Какие-то со-
бытия могут опечалить и расстроить их, но расстройство и пе-
чаль — это не напряжение.
|
|
Не имеет значения, сколько первичных состояний пережил
больной, если в его душе остаются блокированные чувства; эти
чувства будут проявляться символически вечно, до тех пор, пока
не будут пережиты и разрешены.
Один пациент, вернувшийся в колледж после окончания
курса лечения, вдруг обнаружил, что перестал понимать суть
лекций. Он начал поступать и мыслить совершенно глупо, не
понимая простейших вещей, сказанных преподавателями. Он
явился в группу и сообщил, что преподаватель посмеялся над ним
за то, что он не понял какой-то пустяк в экзаменационном биле-
те. Погрузившись в чувство, больной вдруг произнес: «Папа,
объясни мне это. Ну не спеши, объясни, пожалуйста!» Оказа-
лось, что отец этого больного постоянно высмеивал его, если
он не понимал чего-то на лету. Пациент прилагал все усилия,
чтобы мгновенно понимать отца, доставляя тому удовольствие
и избавляясь от обиды.
Это было очень простое чувство, но нагруженное весьма
интенсивным воздействием. Боль заключалась в ощущении
себя тупицей и глупцом, и прикрывалась стремлением все схва-
тить налету. Когда прошло три месяца первичной терапии, за-
Первичный крик 137
щита, выражавшаяся в быстром схватывании сведений, была
снята, и пациент начал действовать глупо. Глупость словно го-
ворила: «Объясни мне это». Больной поступал неразумно и глу-
по до тех пор, пока не прочувствовал источник своей внезап-
ной тупости.