Конструкции с «двойными падежами»

Как указывал Г.А. Хабургаев, своеобразной особенностью старославянского синтаксиса были конструкции с двойными косвенными падежами. Такие конструкции употреблялись при глаголах, указывавших на переход лица или предмета в иное состояние. Сущность конструкций с двойной связью заключалась в том, что имя (существительное, прилагательное или причастие), раскрывавшее содержание действия, т. е. указывавшее на состояние, в которое переводится лицо или предмет, и, следовательно, связанное с глаголом, согласовывалось в падеже с существительным (или замещавшим его словом), обозначавшим лицо или предмет, на который распространяется действие; таким образом, характеризуясь зависимостью от глагола, это имя одновременно связывалось и с объектом действия («первым» косвенным падежом).

С течением времени связь «вторых» косвенных падежей с глаголом усиливалась, т. е. усиливалась их предикативная функция. В результате на их месте развивался творительный падеж (характерный для русского языка).

Наиболее распространены в старославянских текстах конструкции со «вторым винительным», характеризовавшим действие переходных глаголов и, следовательно, согласовывавшимся с прямым дополнением (последнее и принято называть «первым винительным», всю конструкцию – «двойным винительным», поскольку она состоит из двух имен в винительном падеже). Например: створ@ ва ловьца чловhкомъ [= «Сделаю вас (обоих) ловцами людей (человеческих душ)»] (Зогр. ев., Мт., IV): «первый винительный» – местоимение ва, «второй винительный» – сущетвительное в форме двойственного числа (ловьца), т. е. согласовано в падеже с прямым дополнением. Особенно широко представлен в старославянских памятниках «второй винительный», выраженный прилагательными и причастиями: обрhте и съдравъ (он нашел его здоровым): и съдравъ = дв.винительный (местоимение и – Вин.п., ед.ч. и прилагательное съдравъ (Вин.п., ед.ч.).

Кроме конструкций со «вторым винительным», в старославянских памятниках встречаются также конструкции со «вторым родительным» и «вторым дательным». Сущность этих конструкций та же; различия же в форме «вторых» падежей определяются различиями формы дополнения (т. е. «первых» косвенных падежей).

Для большинства старославянских предложений характерно отсутствие формально выраженного подлежащего. В одних случаях это определялось односоставным типом предложения (безличное, определенно- или неопределенно-личное), в других отсутствие словесно выраженного подлежащего следует рассматривать как признак неполноты предложения, которое по структуре своей является определенно-личным, двусоставным.

Вероятно, причиной отсутствия явно выраженного подлежащего, можно считать переводной характер старославянских текстов: в греческом языке при глаголе в личной форме не употреблялись местоимения, что создавало впечатление отсутствия подлежащего. Г.А. Хабургаев подчеркивал, что подобное построение предложений без подлежащего, восстанавливаемого на основании содержания повествования «является типичным для старославянских повествовательных евангельских текстов. Следует лишь отметить, что эта особенность распространяется на случаи, когда подлежащим должно быть активно действующее лицо (человек); названия животных, предметов, явлений и под., если они оказываются в роли грамматического подлежащего, обычно в предложении не опускались».

Подлежащее обычно выражалось именем существительным в именительном падеже или любой частью речи в значении существительного.

В функции подлежащего личные местоимения употреблялись в тех случаях, когда говорящему (автору) было необходимо особо подчеркнуть действующее лицо, т. е. тогда, когда, помимо выражения грамматического значения (указания на лицо), местоимение наделялось еще и определенной смысловой нагрузкой. Употребление личных местоимений в функции подлежащего определялось их стилистическим значением.

Сказуемое в старославянском языке могло быть глагольным и именным. Глагольное сказуемое могло быть простым и составным. Простым является также сказуемое, выраженное перфектом, плюсквамперфектом, сослагательным наклонением, будущим сложным II. В именном составном сказуемом именная часть могла быть выражена существительным, прилагательным, причастием. В именном составном сказуемом интересно употребление связки, выраженной формой настоящего времени глагола быти. Настоящее время имеет два основных значения: 1) указание на действие или состояние вневременное, т. е. постоянное для данного субъекта; 2) указание на действие или состояние, совпадающее с моментом речи, т.е. собственно настоящее время. В соответствии с этими значениями настоящего времени в индоевропейском праязыке существовало два типа предложений с именным сказуемым, унаследованных праславянским языком и в значительной степени сохраненных старославянским. В предложениях с вневременным значением именное сказуемое соединялось с подлежащим без помощи связки. В предложениях со значением собственно настоящего времени именная часть сказуемого в старославянском языке соединялась с подлежащим при помощи связки быти в форме настоящего времени. В старославянских переводах евангелия связка в настоящем времени употреблялась даже там, где ее нет в оригинале; в этом, видимо, и проявлялось стремление переводчиков подчеркнуть план собственно настоящего времени. Подобные факты свидетельствуют о том, что употребление связки, выраженной глаголом быти в форме настоящего времени, в период создания старославянских переводов было естественной, и может расцениваться как живая славянская особенность.

Одним из важнейших вопросов старославянского синтаксиса признается проблема границы предложения: как простого, так и сложного.

В старославянских текстах с уверенностью можно выделять в законченном по смыслу отрывке (смысловом единстве) грамматически связанные части, являющиеся простыми предложениями, которые могли либо быть самостоятельными, либо входить в состав сложных.

Решение вопроса о границах самостоятельных предложений в старославянских письменных памятниках затрудняется еще и тем, что такие формальные показатели связи предложений, как союзы и частицы, здесь отнюдь не обязательно указывают на объединение простых предложений в одно сложное. Особенностью старославянского повествовательного текста является прием «нанизывания», сопровождающейся присоединением одного простого грамматического единства к другому при помощи союзов (и, а, да, нъ и др.) или частиц (же, бо, оубо и др.): высказав определенную мысль, автор как бы замечает, что с нею связана (или противопоставляется ей) следующая мысль или следующее сообщение, а с этим следующим – следующее за ним и т. д. Такое «нанизывание» предложений обнаруживается в любом цельном по содержанию отрывке.

Средства присоединения были различными в зависимости от смысловых отношений между соединяемыми предложениями.

Если одно из связанных с помощью союзов или частиц простых предложений не поясняло другое, а лишь продолжало развитие излагаемых событий внутри цельного отрывка, можно говорить о сочинительной связи между ними.

Наиболее распространенными средствами сочинительного присоединения в старославянском языке были союзы и, а, нъ и частица же, а также ли (эквивалент и в отрицательных предложениях), или (т. е. и в соединении с вопросительной частицей ли) и некоторые другие. В тех случаях, когда следовавшие друг за другом предложения сообщали о последовательных событиях или о событиях, составляющих вместе нечто единое (не противоречащих друг другу), для их связи обычно использовался союз и.

С пояснительным значением мог употребляться и союз а, иногда противопоставление усиливалось сослагательным наклонением, приобретая значение условия.

Очень распространенным показателем пояснения была частица бо, указывавшая на причинные отношения.

Целевые отношения могли выражаться союзом-частицей да.

Старославянский язык отражает формирование специальных формальных показателей пояснения, используемых при переводе придаточных предложений греческого оригинала. Такими показателями обычно являлись местоимения и наречия, выполнявшие функции союзов или союзных слов (сьде, къде, онъде, инъде, ~гда и др.). Порядок следования поясняющего и поясняемого предложений обычно соответствовал реальному соотношению событий, о которых сообщалось.

В старославянских текстах очень распространен причастный оборот, составлявший в смысловом отношении относительно самостоятельное единство; он характеризовал обстоятельства (время, причину, условия и т. д.) совершения действия, указанного в том предложении, к которому примыкал. Главными элементами этого самостоятельного причастного оборота были дополнение, выраженное существительным или местоимением в дательном падеже, и согласованное с ним причастие (обычно – действительное) вместе с зависимыми словами. Такой обособленный причастный оборот обычно называют «дательным самостоятельным», подчеркивая этим его формальный признак (дательный падеж главных элементов) и относительную смысловую самостоятельность.

Поскольку «дательный самостоятельный» выражал относительно законченную мысль и указывал на обстоятельства совершения действия, то на современный русский язык он обычно переводится обстоятельственным придаточным предложением. При переводе дополнение (в дательном падеже) преобразуется в подлежащее, а причастие – в простое глагольное сказуемое придаточного предложения. Обычно обстоятельственные значения «дательного самостоятельного» не дифференцированы.

Однако иногда контекст вполне определенно указывал либо на временнóе, либо на причинное значение «дательного самостоятельного». Дополнение в составе «дательного самостоятельного» могло отсутствовать, если действующее лицо уже было упомянуто и не вызывало сомнений; причастие в составе «дательного самостоятельного» обязательно (…ид@штоу от иерлма… когда он шел из Иерусалима …).

Лекция № 14 (2 ч.)
Сравнительно-исторический анализ
старославянских текстов

Развитие любого языка обусловлено внешними и внутренними факторами. К экстралингвистическим относят, прежде всего, географическое положение, наличие родственных языков. Старославянский язык – это первый книжно-литературный, письменный, основанный на моравском диалекте язык, в котором отразились особенности южнославянских диалектов праславянского языка. Именно в дописьменный период реализация фонетических законов повлекла за собой существенные расхождения в древних славянских диалектах. Соотношение фонетических особенностей старославянского и древнерусского языка – результат деятельности Закона слоговой гармонии, действовавший в праславянском языке. Изменения в фонетическом строе повлекли за собой и преображение фонетического облика индоевропейских и общеславянских изоглосс: *berga < *berza < *brěza, *bereza (береза); *uoldētī < *wladeti, *wolodeti (владеть, володеть). Неполногласные и полногласные сочетания появлялись между согласными. Старославянские неполногласия появлялись в результате метатезы гласных с плавными и удлинения гласного. В древнерусском языке в том же положении появлялось полногласие – развитие гласного после сонорного (ст.-сл. – др.-рус.: -рh- –
-ере-, брhгъ – берег, -ра-/ -оро-, страж – сторож, -ла-/-оло-, злато – золото, -лh-/-ело- и
-оло-, шлhмъ – шелом, млhко – молоко). Соответствия наблюдаются и в начале слова: равьныи – ровный, ладонь – лодонь (длонь), ладии – лодка).

В результаты йотации [*t] и [*d] в старославянском языке развивались сложные аффрикаты [ш’т’] и [ж’д’], в древнерусском и современном русском этим согласным соответствовали [ч’] и [ж’]: помо[ш’т’]ь – помочь, горя[ш’т’]ь – горяч, вождь – вожак, надежда – надёжа. Старославянский язык не знал перехода [е] в [’о], характерный для русского языка c XIII в.: медъ – мёд (м’[о]д), крестъ – крёстный). Книжный характер старославянского (церковнославянского) языка ощущался довольно долго. Так, «Теория трех штилей» М.В. Ломоносова, определяла употребление именно книжной, старославянской, лексики в «высоких» литературных жанрах.

В древнерусском и современном русском языке прочно укрепилось причастие настоящего времени действительного залога. Поскольку причастие признается именно книжной формой, которая очень редко употребляется в устной речи, в русском языке сохранили за собой именно старославянские по форме и происхождению причастия. Собственнорусские именные предикативные образования стали функционироваь в качестве имен прилагательных (гор#штии – горячий, вез@штии – везучий). Это замечание отностся и к причастию прошедшего времени действительного залога на -л- (зрhлъ – зрелый, спhла – спелая, пришьлъ – пришлое).

Что касается современного русского языка, то в нем в большей степени вызывает сложность «узнавание» старославянизмов и слов, ушедших на периферию русского языка: ланиты – щеки, выя – шея, перси – груди, рамо – плечо, живот – жизнь, неплоды – бесплодная, непраздна – беременная.

Немаловажным для понимания старославянских текстов является осознание и восприятие морфем старославянского языка. Так, приставки прh- и наи-, суффиксы: -ени-, -зн-(ь), -ост-(ь) свидетельствуют о принадлежности к древнему книжному языку.