Джон Стюарт Милль

Главным идеологом либерального реформизма выступил ученик и последователь Рикардо, последний крупный представитель клас­сической школы Джои Стюарт Милль (1806-1873).

Джеймс Милль дал сыну блестящее образование, которое поз­волило Миллю-младшему проявить свои уникальные способности

⁴ Рассел Б. История западной философии. Н.: Издательство Новосибир­ского университета, 1997. С 712—713.

во многих сферах. Творчество Дж.Ст. Милля оставило заметный след в целом ряде отраслей знания - в логике {«Система логики», 1843), философии {«Утилитаризм», 1863), политологии («0 свободе», 1859), политической экономии. К этому надо добавить успешную 35-лет­нюю карьеру чиновника и несколько лет членства в британском пар­ламенте.

Основные экономические сочинения Дж.Ст. Милля: «Очерки по некоторым нерешенным проблемам политической экономии» (1844) и «Принципы политической экономии с некоторыми ее приложениями к социальной философии» (1848) — книга, семь раз переиздававшаяся при жизни автора и служившая общепризнанным учебником политичес­кой экономии почти до конца XIX в.⁵

В «Принципах...» Милль попытался обобщить теоретическое на­следие классической школы в духе рикардианской традиции и одно­временно отреагировать на то новое в экономике и идеологии, с чем пришлось столкнуться уже самому автору. Его интерпретация клас­сической политэкономии содержала немало новых моментов, отно­шение которых к рикардианству и позднейшим тенденциям в эконо­мической мысли до сих пор остается предметом дискуссий. Однако главная особенность и важнейший источник оригинальности Мил-ля-экономиста заключаются в том, что экономику вообще и ее ри-кардианское толкование в частности он рассматривал в широком об­щественном контексте. Закономерным следствием такого подхода были и его либерально-реформистские идеологические установки.

Свою социально-экономическую программу Милль строил, опи­раясь на комбинацию принципов, почерпнутых из классической по­литической экономии и бентамовского утилитаризма, и переосмыс­ливая эти принципы на основе собственных методологических под­ходов. У классиков он заимствовал понимание труда как источника богатства в сочетании с приверженностью крынку и конкуренции, у Бентама — индивидуализм в сочетании с установкой на благосостоя­ние для максимального числа людей. Ключевая теоретико-методо­логическая новация самого Милля состояла в разграничении законов производства и законов распределения.

«Законы иусловия производства богатства имеют характер истин, свойственный естественным наукам. В них нет ничего, зависящего от воли, ничего такого, что можно было бы изменить... Нравится это лю­дям или нет, но удвоенное количество труда не взрастит на данной пло­щади урожай в удвоенном количестве, если в процессах возделывания

⁵ Милль Дж.Ст. Основы политической экономии. Т. 1—3. М.: Прогресс, 1980-1981.

юг

земли не произойдет неких улучшений. Нравится это людям или нет, но непроизводительный расход отдельных лиц будет pro tanto (пропорцио­нально, соответственно) вести к обеднению общества, и только произ­водительный расход отдельных лиц обогатит общество. Мнения или желания, которые могут существовать по этим вопросам, не властны над природой вещей...

Иначе с распределением богатства. Распределение всецело являет­ся делом человеческого учреждения... зависит от законов и обычаев об-щества. Правила, которые определяют распределение богатства, та­ковы, какими их делают мнения и желания правящей части общества, и весьма различны в разных странах... Общество может подчинить рас­пределение богатства любым правилам, какие оно считает наилучши­ми; но какие практические результаты проистекут из действия этих правил — это должно быть открыто, подобно любым другим физичес­ким или отвлеченным истинам, посредством наблюдения или исследо­вания».

Именно выводя распределение богатства за рамки предмета «чи­стой», незаинтересованной науки, Милль санкционировал возмож­ность и целесообразность социально-экономического реформирова­ния и одновременно намечал как его направленность, так и его пре­делы. Кроме того, Милль разграничивал статическую часть теории, дающую одномоментную картину экономики, и ее динамическую часть, характеризующую процессы долгосрочного экономического развития. Ядро рикардианской теории он относил к «статике», тем самым оставляя себе значительный простор в интерпретации тенден­ций общественного прогресса. Наконец, не отказавшись от утилита­ристского образа человека как максимизатора полезности, Милль четко ограничил сферу применения такого подхода: бентамовская философия касается только деловой (business) части общественных учреждений, распространять ее на все человеческие дела - ошибка.

Такое смещение акцентов привело Милля к переоценке рикар-дианского пессимизма в отношении «динамики» капитализма. Сле­дуя закону народонаселения Мальтуса и теории ренты Рикардо, он допускал — вслед за Рикардо — возможность «стационарного состоя­ния», при котором отсутствие стимулов остановит процесс накопле­ния капитала. Однако для Милля эта перспектива не казалась столь мрачной, какдля Рикардо. Напротив, он верил, что в «стационарном состоянии» ослабление экономических стимулов будет сопровождать-ем усилением стимулов к моральному совершенствованию человече­ского общества.«Только в отсталых странах мира, — отмечал М илль, —

'Там же. Т. 1. С. 337-339.

рост производства — все еще важная цель: что экономически необходи­мо в наиболее развитых странах — так это лучшее распределение»¹.

Милль остро чувствовал изъяны современного ему общественного порядка — именно в этом следует искать истоки его реформизма. В до­бавлении к третьему изданию «Принципов...» (1852) он писал: «...если бы пришлось делать выбор между коммунизмом со всеми его возможно­стями и нынешним состоянием общества со всеми присущими ему стра­даниями и несправедливостью; если институт частной собственности необходимым образом несет с собой как следствие такое распределение продуктов труда, какое мы видим ныне — распределение, находящееся почти в обратной пропорции к труду, так что наибольшая доля доста-етсялюдям, которые вовсе никогда не работали, несколько меньшая доля тем, работа которых почти номинальна, и так далее, по нисходящей.,! то все затруднения коммунизма, большие или малые, были бы не боле\ ' чем песчинкой на весах»*.

Но такая оценка ситуации не ставила Милля в ряды борцов про­тив частной собственности. По его мнению, «принцип частной собст­венности еще никогда не был подвергнут справедливому испытанию... Общественное устройство современной Европы берет начало из распре­деления собственности, которое было результатом не справедливого раздела или приобретения посредством усердия, а завоевания и насилия... Законы собственности все еще не приведены в соответствие с теми принципами, на которых зиждется оправдание частной собственнос­ти. Законы эти обратили в собственность вещи, которые никак не сле­довало делать собственностью, и установили безусловную собствен­ность на такие вещи, на которые должны существовать лишь ограни­ченные права собственности*'.

После критического рассмотрения рецептов общественного пе­реустройства, предложенных в современной ему социалистической литературе, Милль сделал вывод, что «....политэконом еще довольно долго будет заниматься главным образом условиями существования и прогресса, характерными для общества, основанного на частной собст­венности и на личной конкуренции, и что главной целью стремлений при нынешнем состоянии человеческого развития является не ниспроверже­ние системы частной собственности, но ее улучшение и предоставление полного права каждому члену общества участвовать в приносимых ею выгодах»¹⁰.

'Там же. Т. 3.

"Там же. Т. 1.С. 349.

' Там же.

^№Там же. С. 360-361.

В позитивной программе реформирования буржуазного общест­ва, по Дж.Ст. Миллю, наиболее характерны несколько пунктов:

а) переход от предприятий с наемным трудом к кооперативным
производственным ассоциациям; эту перспективу Милль связывал с
постепенным перетоком капитала в руки самих рабочих;

б) ограничение имущественного неравенства путем ограничения
прав наследников. Определив собственность как право человека «на
свои способности, на то, что он может произвести с их помощью, и
на что бы то ни было, что ему удастся выручить за произведенные им
товары путем честного обмена», Милль заключил, что «право насле­
дования в отличие от права оставления наследства не входит в поня­
тие частной собственности»^, Оправданность передачи собственно­
сти по наследству он признавал только в отношении детей, да и то
лишь в пределах их «умеренного обеспечения», рекомендуя устанавли­
вать предел тому, что человек «может обрести просто по милости дру­
гих, без какого-либо применения своих способностей»^ ^!;

в) выведение земли из сферы безусловного действия принципа част­
ной собственности. Наследуя критическое отношение Смита и Рикар-
до к земельным собственникам, Милль был гораздо решительнее в
своих выводах: «Когда говорят о «неприкосновенности собственности»,
следует всегда помнить, что земельной собственности не свойственна
такая же неприкосновенность, как другим видам собственности. Зем­
ля не создана человеком. Она изначальное достояние всех людей. Ее при­
своение всецело является вопросом общей целесообразности». В отно­
шении земли, не предназначенной для возделывания, Милль не ви­
дел «ни одного веского довода в пользу того, чтобы она вообще являлась
частной собственностью»¹⁴.