Пизистрат и клисфен

СОЛОН

АФИНЫ

УПАДОК СПАРТЫ

Постоянное ку­панье и ла­ко­ни­чес­кий раз­го­вор сильно ос­ла­би­ли умст­вен­ные спо­соб­нос­ти спар­тан­цев, и они зна­чи­тельно отс­та­ли в раз­ви­тии от дру­гих гре­ков, ко­то­рые за лю­бовь к гим­нас­ти­ке и спор­ту проз­ва­ли их «спор­тан­ца­ми».

Спартанцы во­ева­ли с мес­се­ня­на­ми и од­наж­ды так стру­си­ли, что пос­ла­ли за по­мощью к афи­ня­нам. Те, вмес­то во­инс­ких ору­дий, прис­ла­ли им в по­мощь по­эта Тир­тея, за­ря­жен­но­го собст­вен­ны­ми сти­ха­ми. Ус­лы­шав его дек­ла­ма­цию, вра­ги дрог­ну­ли и об­ра­ти­лись в бегст­во. Спар­тан­цы ов­ла­де­ли Мес­се­ни­ей и за­ве­ли у се­бя ге­ге­мо­нию.

Вторая зна­ме­ни­тая рес­пуб­ли­ка бы­ла Афи­ны, окан­чи­вав­ша­яся мы­сом Су­ний.

Богатые за­ле­жи мра­мо­ра, год­но­го для па­мят­ни­ков, ес­тест­вен­но, по­ро­ди­ли в Афи­нах слав­ных му­жей и ге­ро­ев.

Все го­ре Афин — рес­пуб­ли­ки в выс­шей сте­пе­ни арис­ток­ра­ти­чес­кой — зак­лю­ча­лось в том, что жи­те­ли ее де­ли­лись на фи­лы, ди­мы, фрат­рии и под­раз­де­ля­лись на па­ра­ли­ев, пе­ди­аков и ди­ака­ри­ев. Кро­ме то­го, они де­ли­лись еще и на эв­пат­ри­дов, ге­ома­ров, де­ми­ур­гов и раз­ную ме­лочь.

Все это вы­зы­ва­ло в на­ро­де пос­то­ян­ные вол­не­ния и сму­ты, ко­то­ры­ми пользо­ва­лись вер­хи об­щест­ва, раз­де­ляв­ши­еся на ар­хон­тов, эпо­ни­мов, ба­си­лев­сов, по­ле­мар­хов и тес­мо­те­тов, и уг­не­та­ли на­род.

Один бо­га­тый эв­пат­рид Пи­лон по­пы­тал­ся ула­дить де­ло. Но афинс­кий на­род от­нес­ся столь не­до­вер­чи­во к его на­чи­на­ни­ям, что Пи­лон, по при­ме­ру про­чих гре­чес­ких за­ко­но­да­те­лей, пос­пе­шил отп­ра­виться пу­те­шест­во­вать.

Солон, че­ло­век не­бо­га­тый и за­ни­мав­ший­ся тор­гов­лею, при­об­рел опыт­ность в пу­те­шест­ви­ях и по­то­му, не опа­са­ясь дур­ных для се­бя пос­ледст­вий, за­ду­мал об­ла­го­де­тельство­вать стра­ну, на­пи­сав для нее проч­ные за­ко­ны.

Чтобы зас­лу­жить до­ве­рие граж­дан, он прит­во­рил­ся су­мас­шед­шим и стал пи­сать сти­хи про ост­ров Са­ла­мин, о ко­то­ром в по­ря­доч­ном гре­чес­ком об­щест­ве го­во­рить бы­ло не при­ня­то, так как ост­ров этот с большим кон­фу­зом для афи­нян был за­во­еван Ме­га­рой.

Прием Со­ло­на имел ус­пех, и ему по­ру­чи­ли сос­тав­ле­ние за­ко­нов, чем он и вос­пользо­вал­ся очень ши­ро­ко, под­раз­де­лив жи­те­лей, кро­ме все­го про­че­го, еще на пен­та­ко­зи­оме­дим­нов, зе­оги­тов и те­тов (зна­ме­ни­тых тем, что «рос­кош­ные брил­ли­ан­ты, сто­ящие че­ты­ре руб­ля, про­да­ют за один рубль только еще не­де­лю»).

На се­мей­ный быт Со­лон так­же об­ра­тил серьезное вни­ма­ние. Он зап­ре­тил не­вес­те при­но­сить му­жу в при­да­ное бо­лее трех платьев, за­то пот­ре­бо­вал от жен­щи­ны скром­нос­ти уже в ко­ли­чест­ве не­ог­ра­ни­чен­ном.

Юноши афинс­кие до шест­над­ца­ти лет вос­пи­ты­ва­лись до­ма, а вой­дя в зре­лый воз­раст, за­ни­ма­лись гим­нас­ти­кой и умст­вен­ным об­ра­зо­ва­ни­ем, ко­то­рое бы­ло столь лег­ко и при­ят­но, что да­же на­зы­ва­лось му­зы­кой.

Кроме вы­ше­из­ло­жен­но­го, афинс­ким граж­да­нам вме­ня­лось в стро­гую обя­зан­ность по­чи­тать ро­ди­те­лей; при изб­ра­нии граж­да­ни­на на ка­кую-ли­бо вы­со­кую го­су­дарст­вен­ную долж­ность за­кон пред­пи­сы­вал на­вес­ти пред­ва­ри­тельную справ­ку, по­чи­та­ет ли он ро­ди­те­лей и не ру­га­ет ли их, и ес­ли ру­га­ет, то ка­ки­ми имен­но сло­ва­ми.

Человек, пре­тен­до­вав­ший на чин древ­нег­ре­чес­ко­го статс­ко­го со­вет­ни­ка, дол­жен был вып­ра­вить сви­де­тельство и о поч­ти­тельнос­ти в от­но­ше­нии сво­их те­ток и сво­яче­ниц. Это по­рож­да­ло мас­су не­удобств и зат­руд­не­ний для за­мыс­лов чес­то­лю­би­во­го че­ло­ве­ка. Сплошь и ря­дом че­ло­век при­нуж­ден был от­ка­зы­ваться от ми­нис­терс­ко­го порт­фе­ля бла­го­да­ря кап­ри­зу ка­ко­го-ни­будь ста­ро­го дядьки, тор­гу­юще­го на ба­за­ре гни­лым ра­хат-лу­ку­мом. Тот по­ка­жет, что его не­дос­та­точ­но ува­жа­ли, и всей карьере ка­пут.

Кроме то­го, выс­шие влас­ти долж­ны бы­ли пос­то­ян­но справ­ляться, чем за­ни­ма­ют­ся граж­да­не, и на­ка­зы­вать лю­дей празд­ных. Час­то слу­ча­лось, что пол­го­ро­да си­де­ло без слад­ко­го блю­да. Воп­ли нес­част­ных не под­да­ва­лись опи­са­нию.

Пизистрат заложил в Ломбардии храм Зевса.

Утвердив свои за­ко­ны, Со­лон не за­мед­лил отп­ра­виться пу­те­шест­во­вать.

Отсутствием его вос­пользо­вал­ся его же родст­вен­ник, мест­ный арис­ток­рат Пи­зист­рат, ко­то­рый стал ти­ра­нить Афи­ны при по­мо­щи сво­его крас­но­ре­чия.

Вернувшийся Со­лон тщет­но уго­ва­ри­вал его оду­маться. Рас­ти­ра­нив­ший­ся Пи­зист­рат не слу­шал ни­ка­ких до­во­дов и де­лал свое де­ло.

Прежде все­го он за­ло­жил в Лом­бар­дии храм Зев­са и умер, не вне­ся про­цен­тов.

После не­го унас­ле­до­ва­ли власть сы­новья его Гип­пий и Гип­парх, наз­ван­ные так в честь зна­ко­мых ло­ша­дей (526 г. до Р. Х.). Но их вско­ре частью уби­ли, частью изг­на­ли из оте­чест­ва.

Тут выд­ви­нул­ся Клис­фен — гла­ва на­род­ной пар­тии — и зас­лу­жил до­ве­рие граж­дан, раз­де­лив их на 10 фил (вмес­то преж­них че­ты­рех!) и каж­дую фи­лу на ди­мы. Мир и спо­кой­ст­вие не за­мед­ли­ли во­ца­риться в из­му­чен­ной сму­та­ми стра­не.

Кроме то­го, Клис­фен при­ду­мал спо­соб от­де­лы­ваться от неп­ри­ят­ных граж­дан пос­редст­вом тай­ной по­да­чи го­ло­сов, или ост­ра­киз­ма. Что­бы бла­го­дар­ный на­род не ус­пел исп­ро­бо­вать это сим­па­тич­ное но­вов­ве­де­ние на его же спи­не, муд­рый за­ко­но­да­тель отп­ра­вил­ся пу­те­шест­во­вать.

Постоянно де­лясь на фи­лы, ди­мы и фра­тии, Афи­ны быст­ро ос­ла­бе­ли, как ос­ла­бе­ла Спар­та, не де­лясь ров­но ни­как.

«Куда ни кинь — все клин!» — взды­ха­ли ис­то­ри­ки.