Пересмотр хоторнского открытия

В истории науки часто случается так, что, казалось бы, незыблемые положения по прошествии какого-то времени пересматриваются. Так произошло и с хотор-нским открытием. В конце 70-х годов появляются пуб­ликации [87, с. 861 —867], критически оценившие дос­тижения Э.Мэйо. Сомнения вызвала самая сильная сторона экспериментов — их методическая база. Ис­пользование последних статистических данных, совре­менных методов регрессивного и графического анализа позволило специалистам пролить свет на «хоторнский эффект». В частности, были проанализированы те пер­воисточники (упоминаются 17 ящиков записей хода эксперимента и микрофильмы, хранящиеся в архиве Гарвардского университета, а также несколько томов вахтенных журналов компании), которые имелись у Ротлисбергера, Диксона и Мэйо, но были недоступны большинству их последователей. Более внимательное прочтение источников позволило ученым ответить на центральный вопрос: что же на самом деле произошло в Хоторне?

Главный вывод социологов: на повышение произ­водительности труда, вопреки мнению Мэйо, повлияли не «человеческие отношения» (групповая сплоченность и психологический климат), а технико-организацион­ные и экономические условия — великий экономичес­кий кризис 1929— 1933 гг. и вызванная им безработица, изменение продолжительности рабочей недели и дня, введение пауз отдыха и улучшение освещения [87, с. 864—866]. Оспаривая корректность методологии экспериментов, ученые еще раз проанализировали два типа переменных — явные (или контролируемые) и неявные (неконтролируемые).

К первым относятся материальные условия труда — формы стимулирования и организации труда (освеще­ние, надзор, паузы отдыха, зарплата). Их легко изме­рить и проследить влияние на другие, зависимые пере­менные. Ко вторым, трудно учитываемым факторам, относятся собственно «человеческие отношения».

Когда Мэйо и его гарвардские коллеги проводили интервью, они не обнаружили никакой связи между тем, что говорили рабочие интервьюеру, и тем, как они вели себя в реальности. Ученые поняли, что надо раз­личать две группы переменных: 1) вербальное, или демонстрируемое содержание ответов и 2) латентное, подразумеваемое, т. е. то, которое рабочие продумыва­ли про себя, но вслух не говорили. Да и сам рабочий, может быть, по причинам малограмотности или по ка­ким-то иным причинам, не всегда способен точно опи­сать, какие именно формы влияли на его поведение — физические или моральные. Рабочие не могли также четко ответить, существовала на их участке неформаль­ная группа или нет. И уж тем более сложно им было решить, что такое чувство привязанности к группе, хотят или не хотят они считаться с ее мнением, что такое участие или самооценка. Ответы чаще всего были пу­танными и противоречивыми.

Иногда ситуации были прямо-таки курьезными. Дома муж поссорился с женой, а придя на работу вы­разил недовольство шумом и высокой температурой воздуха, отношениями с начальником, да и вообще всем на свете остался недоволен. Другой рабочий возмущал­ся низкой зарплатой. И все потому, что его жена лежит в госпитале, а платить за лечение нечем. Третий пере­носил на мастера авторитарные стереотипы, которые были присущи его отцу [104, с. 194].

Все эти образцы латентных переменных, скрытых за вербальным содержанием ответов, и более реальных фактов. Мэйо, Ротлисоергеру и Диксону приходилось изобретать изощренные методические приемы, чтобы отсеять ложную информацию. Но им не всегда удава­лось избежать «постороннего шума» и достичь требу­емой чистоты информации.

До конца не выясненным остается вопрос о том, насколько адекватной была теоретическая интерпре­тация данных. К выводу о существовании малых групп, составляющих своего рода социальную систему пред­приятия, ученых привели не столько эмпирические результаты, сколько теоретические работы предше­ственников, прежде всего Дюркгейма, Зиммеля и Па-рето.

Феномен малой группы был обнаружен в ходе на­блюдений, проводившихся под руководством Ллойда Уорнера. До своего прибытия в Хоторн Уорнер провел ряд исследований жизни австралийских аборигенов, после чего изучал стачечное движение в промышлен­ности. Естественно, что принципы антропологии он перенес и в область социологического исследования [104, с. 199, 205]. А смог бы Мэйо открыть феномен ма­лой рабочей группы без подсказки?

Хоторнские эксперименты критиковал Уордвелл, утверждавший, что в 93% случаев на рост выработки в эксперименте повлияли не психологические факторы, а материальные условия, связанные с экономическим кризисом, ростом безработицы, формой директивного надзора, применением жестких санкций [133, с. 858]. В самом деле, рост производительности труда мог быть вызван боязнью потерять работу, что в условиях эконо­мической депрессии было бы более чем реально. Сыг­рала свою роль и угроза расправы. При проведении одного из экспериментов Ротлисбергер, мечтавший устанавливать доверительные отношения в группе, выгнал двух несговорчивых девушек, дав критикам пищу для обвинения Мэйо в манипуляции поведением обследуемых рабочих.

Именно вторая фаза эксперимента стала центром критических дискуссий. Удар нанесли по центрально­му и наиболее удачному опыту в серии Хоторнских экспериментов, а именно по исследованию работы бригады девушек-операторов. Именно здесь Мэйо ак­тивно манипулировал социальными факторами. Со­гласно последним данным Р.Франке, мастер буквально терроризировал всех пятерых, угрожая в случае непос­лушания, посторонних разговоров или если они позво­лят себе запрещенные паузы отдыха, уволить их разом. И таким методом удалось увеличить выработку, а на место двух уволенных девушек взять новую, более по­кладистую женщину-оператора. Она оказалась очень активной и своей высокой производительностью сти­мулировала других к энергичному труду. Все это было, конечно, на руку администрации, а новичка так и на­звали — «подсадная утка» [87, с. 863].

Высказываются претензии и в адрес технического оформления итогов эксперимента. По мнению Франке, если бы записи ответов велись более аккуратно, чем это было на самом деле, то, возможно, и результаты были бы иные. Ведь в эксперименте учитывался только один тип независимых переменных — технико-организационные условия труда (паузы, продолжительность рабочей не­дели, выработка). Они, действительно, мало влияли на суть происходящего. Но есть второй тип материальных условий — экономические факторы.

Речь идет о влиянии экономического кризиса, рос­те безработицы, произволе предпринимателей. Их надо было регистрировать, чего толком не делалось. Может быть поэтому потребовалось вводить еще один вид переменных — человеческий фактор? Или можно сформулировать вопрос иначе: какая из двух групп факторов оказала наибольшее влияние на рост произ­водительности? Ответить сложно, поскольку одни факторы фиксировались, а другие нет. Но влияние на производительность оказывали обе группы факторов. Отрицание влияния экономических факторов можно считать достаточно серьезной методологической ошиб­кой. Ведь Хоторнские эксперименты проводились не в ординарной исторической обстановке, великие депрес­сии бывают нечасто, и это обстоятельство следовало учитывать.

Однако независимо от того, доказано в конечном итоге влияние «человеческих отношений» или нет, воз­никают немалые сомнения в достоверности их суще­ствования. По свидетельству Мэджа, та самая группа девушек, на примере которой Мэйо столь эффектно продемонстрировал свое открытие, создавалась не по случайной выборке, а преднамеренно: сначала нашли двоих, которые дружили между собой, а те уже по сво­ему усмотрению подобрали партнеров. Всех специаль­но обучали и внушали уверенность в конечном успехе [104, с. 172]. Понятно, что если вначале задать те свой­ства, которые нужно получить в конце, то успех гаран­тирован. Но в иных условиях его могло и не быть, как не достиг Мэйо успеха в эксперименте с группой муж­чин: они упорно придерживались низких норм выра­ботки.